– Нет уж, – я помотала головой. – Замотай лучше в одеяло своих ящеров, чтобы они не разбежались по двору! Клянусь, если твой растленный Паха полезет ко мне на раскладушку, я не пожалею ценное племенное животное и пришибу его тапкой!
Чувствительный Поль обиделся и надолго замолчал. Мы с Зямой тоже больше не разговаривали, сосредоточились, чтобы не поскользнуться на росистой траве.
Солнце еще не выползало из-за зубчатой, как пила, кромки леса, когда наш небольшой караван втянулся в дачную калитку. Быстро и без разговоров мы устроились на ночлег – кто где.
Сразу уснул, кажется, только Зяма. То ли совесть у него была чище, чем у других, то ли нервы крепче. Мамуля с папулей резвились в доме, Поль возился и ворочался в своей палатке, я было задремала, но вскоре снова очнулась, встревоженная глупым сном.
Очевидно, темы прекрасных бриллиантов и противных ящериц равно волновали мое подсознание, потому что сон, который мне привиделся, походил на бредовую версию сказки «Хозяйка Медной горы». Приснились мне большие изумрудно-зеленые ящерицы, целое стадо! Недобро посверкивая глазками, рептилии вереницей тянулись по лесной тропинке, и каждая тварь держала в пасти крупный бриллиант.
Как всякая нормальная девушка, ювелирные украшения я обожаю, а рептилий ненавижу. При виде гадов, распатронивших бриллиантовое колье, меня захлестнули противоречивые чувства, и я проснулась, полная желания надавать вороватым тварям по чешуйчатым лапам и набить драгоценными камнями собственные карманы.
Открыв глаза, я обнаружила, что сверкающие бриллианты имеются только в небе, да и то мелкие и тусклые. Небо уже утратило бархатную черноту, начинался рассвет.
Мне сделалось неуютно. Чего хорошего в ночлеге на свежем воздухе? Лежу я тут, посреди двора, а рядом лес и лопуховые заросли, полные крупных зеленых ящериц… А ну как любимцы Поля прибегут со мной знакомиться? Давеча в палатке я уже имела случай увидеть, какие они общительные, эти родственники Пахи-Пахицефалозавра!
Я вопросительно посмотрела на дом. Окна были темными, но это не означало, что мамуля с папулей уже уснули. Ладно, найду себе другое место.
Выжав из старой раскладушки недовольный скрип, я поднялась, собрала свое легкое ложе, забросила на спину подушку с одеялом и со всем добром переместилась в летнюю кухню, пристроенную к дому.
– Тут и я никому не помешаю, и мне никто не помешает, – приговаривала я, устраивая постель на новом месте.
К сожалению, наружная дверь кухни рассохлась, перекосилась и плохо совпадала с проемом. Как я ни старалась закрыть ее поплотнее, между косяком и дверью осталась большая щель, в которую запросто могла пролезть какая-нибудь мелкая живность в диапазоне от муравья до мышки-полевки.
Мышей я никогда не боялась, но всерьез опасалась контактов с выродившимися потомками Пашкиных любимых динозавров. Чтобы быть абсолютно спокойной, я приняла дополнительные меры против шустрых ящериц: расставила на полу вблизи своей раскладушки с полдюжины мышеловок, которые до того бестолково валялись в углу. Приспособления для тихой охоты на грызунов, переименованные в ящероловки, выстроились на ближних подступах к моему спальному месту широкой дугой.
Я наконец-то успокоилась и крепко уснула.
Глава 8
– Давай еще раз все по порядку, – безмерно усталым голосом велел Иван Сергеевич Суржиков Федору Капустину.
– Еще раз? – Федя украдкой посмотрел на часы.
Они показывали третий час ночи, военный совет в Буркове затянулся сверх меры. Федя сомневался, что ему предложат переночевать в доме шефа, и с неудовольствием предвкушал обратную дорогу в город. Он очень не любил ездить ночью, потому что глупо, совсем по-детски боялся темноты.
Разумеется, о своих страхах Федор не распространялся, но себя обмануть не мог и заранее знал: как только он окажется один в машине, скользящей по пустому ночному шоссе, каждое кривое деревце в лесополосе будет казаться ему ожившим костяком, каждый травянистый пригорок – горбом лохматого монстра, каждый огонек в поле – горящим глазом волка-оборотня. В ранней молодости Федя злоупотреблял ужастиками, а в сознательном возрасте расплачивался за адреналиновые излишества юности.
– По порядку так по порядку, – вздохнул он, подчиняясь воле шефа. – Кредитку вы, по всей видимости, потеряли еще в пятницу, а хватились только сутки спустя, когда она понадобилась. Потеряли где-то в доме, и горничная, которая делала уборку, карточку нашла, но не вернула, как обычно, а унесла с собой. Как она узнала пин-код – мне пока непонятно, буду думать. А вот пацан с пейнтбольным пистолетом со двора на улицу подался именно по просьбе этой самой горничной. Вроде она боялась, что он заляпает краской чистое белье, которое висело на веревках в саду. В общем, горничная у нас – основная подозреваемая.
– А есть и второстепенные? – спросил Иван Сергеевич, покосившись на запертую дверь кабинета.
– Ну, как же без них! – Федор пожал узкими плечами. – Супруга ваша, уж извините, вполне могла до сейфа с банковским конвертом добраться, охранник Степан, торча у ворот, тоже мог узнать пин-код…
– Как?
– Да мало ли! – Федор усмехнулся. – Например, просто подсматривал за вами! Или не поленился срисовать пальчики с панели банкомата – дело нехитрое, был бы магнитный порошок да липкая лента!
– Так можно было узнать цифры, но не их комбинацию! – напомнил Суржиков.
– Комбинацию можно было подобрать, – сказал Федор. – Степка ваш по службе у банкомата целый день напролет ошивается, мог экспериментировать в свое удовольствие!
– Сомнительно, – рассудил Иван Сергеевич.
– Сомнительно, – согласился Капустин. – Степка – дурак. Потому-то я и говорю, что основная подозреваемая – это горничная, ныне покойная.
– Ах, как некстати ее убили! – с досадой вскричал Иван Сергеевич.
– Может, некстати, а может, и в прямой связи с нашим делом! – не согласился Федор. – Девку могли замочить как раз из-за ваших баксов и брюликов!
– Кто? – банкир подался вперед и угодил грудью в пепельницу, полную окурков, чего в волнении даже не заметил.
– В яблочко! – похвалил его Капустин, непонятно, за точный вопрос или меткое попадание в пепельницу. – Найдем того, кто убил горничную, найдем и деньги с колье! Причем даже неважно, стала ли воровка Горчакова жертвой ограбления или же ее сообщники порешили. В любом случае, если хотим вернуть ваше добро, надо убийцу искать!
– Кто это может быть, есть идеи?
– Есть одна такая… идея! – Федор покрутил кистями рук, как детсадовец, изображающий «фонарики-фонарики». – Надо прощупать одну подозрительную девицу. Как-то вдруг она в том другом доме на месте убитой горничной оказалась, я поначалу даже попутал, принял ее за саму Горчакову и начал требовать деньги и камни вернуть…
– А она? – банкир снова рухнул грудью в пепельницу.
– А она прикинулась дурочкой и поспешила сбежать, да, сдается мне, поняла, о чем я говорю!
– Сообщница грабителя? – предположил Суржиков, взволнованно блестя очками.
– Очень может быть, – веско сказал Федор. – Поутру, как деревенские проснутся, я народ расспрошу и девку эту найду, а там поговорим!
– Решено. – Иван Сергеевич снял очки и устало потер переносицу. – Все, спать давай. Скажи Карловне, чтобы постелила тебе в комнате для гостей.
– Хорошо! – обрадовался Капустин.
Одинокая поездка по ночному шоссе, осаждаемому толпами призраков и чудовищ, отменялась, и это не могло не радовать. Душевное здоровье следовало беречь: Федор по опыту службы в УВД знал, что на разыскной работе нервы – самый что ни на есть расходный материал.
Гостевая комната была великолепна.
– Будьте как дома, – отчаянно зевая, сказала сонная, но неизменно вежливая экономка.
Оставив его одного, она, наверное, со всех ног поспешила в свою спальню: Федя слышал в коридоре торопливые спотыкающиеся шаги.
Закрыв дверь, он огляделся и удовлетворенно кивнул: в этой прекрасно обустроенной комнате ему было гораздо лучше, чем дома! Мешало одно «но»: Федя очень переживал за успех своего расследования и чувствовал, что не сможет уснуть.
Так и вышло. Он битый час ворочался в постели, размеренно дыша и считая овечек, пока не решил оставить всякие попытки пробраться в царство Морфея хитростью. Не спится – и ладно! Можно спокойно полежать и без помех подумать о своем деле в ночной тиши.
– Вернее, о деле шефа, – пробормотал Федор, тщетно пытаясь обмануть самого себя.
Дело шефа, несомненно, было и его личным делом. Если он потерпит неудачу и не вернет Суржикову пропавшие деньги и бриллианты, его карьере в банке придет конец. И еще неизвестно, сумеет ли он после такого фиаско найти другую высокооплачиваемую работу по профилю.
– Как бы не пришлось идти в охранники! – вздохнул Федя.
– Как бы не пришлось идти в охранники! – вздохнул Федя.
В охранники идти не хотелось. Он сполз с кровати, подошел к окну, раздвинул тяжелые портьеры и посмотрел прямо в лунное око ночи. Око было круглым, но уже потеряло сочный розово-желтый цвет, присущий спелым плодам абрикоса. Ночь близилась к концу и вскоре должна была превратиться в новый хлопотливый день.
Бессонница и беспокойство побуждали Федора приступить к сыщицким трудам досрочно, не дожидаясь наступления светлого времени суток.
– Пойду осмотрюсь на пепелище! – решил он.
Он сам толком не знал, зачем ему надо бродить на развалинах сгоревшего дома Нины Горчаковой. В идеале хотелось бы, конечно, найти среди головешек симпатичный несгораемый сейф, содержащий бриллиантовое колье (одну штуку) и валюту в сумме две тысячи американских долларов!
Надежда на такое чудо была слабой, но пренебрегать ею все же не стоило. Представив, как возликует шеф, если он и впрямь притащит примечтавшийся ему закопченный сейф с баксами и брюликами, Капустин решительно натянул брюки и рубашку. Застегивая пуговки, он поморщился: рубашку неплохо было бы сменить на свежую, но у него не было другой одежды.
– Для сельской местности сойдет! – вынужденно решил Федор.
В самом деле, перед кем тут красоваться? Перед козами и коровами, как раз потянувшимися по улице, цокая копытами и позвякивая колокольцами?
Тут ему припомнилась фигуристая девица, которую он вчера по ошибке принял за Нину Горчакову. Эту красотку не портил даже жуткий костюм деревенской сиротки-побирушки! Вот перед ней-то Феде точно не хотелось бы предстать неряхой, а ведь он планировал в ближайшее время разыскать лже-Горчакову и прощупать ее…
Федор представил, как он буквально – руками – прощупывает подозрительную девицу, и у него разгорелись щеки и глаза.
– Это позже! – строго сказал он сам себе и вышел из комнаты.
В предрассветный час дом сладко спал, в коридорах, на лестнице и в холле Федор никого не встретил. Во дворе тоже было пусто. Сторожевой пес Милорд, спускаемый с цепи исключительно в темное время суток, не то болтался где-то на задворках, не то мирно дрых, преступно пренебрегая своими обязанностями. Федя заклеймил охрану банкирского дома как безобразную, сам себе открыл калитку и вышел со двора.
Единственная улица поселка была пуста. В черном зеркале мокрого асфальта смутно отражалась лимонная луна, впереди за туманом слышались перезвон бубенцов и дребезжащее мемеканье.
Федя сориентировался и быстрым шагом устремился вслед за козьим караваном. На данном этапе он не планировал общение с местным населением, как четвероногим, так и двуногим, но скотина двигалась в ту же сторону, куда нужно было ему самому – на край поселка, где первым в веренице домов стояла хата Нины Горчаковой. Сегодня это место было уже вакантно.
На подступах к погорелому дому Федор обошел сгрудившихся коз. Животные сбились в кучу вокруг большой рыжей коровы, а та спокойно стояла третьей в группе деревенских баб. Две тетки в долгополых байковых халатах и цветастых платках с бахромой оживленно беседовали и не заметили Федора, проскочившего по обочине на другой стороне дороги тихой тенью.
Корова покосилась на него выпуклым карим глазом и коротко мукнула. Это прозвучало как гудок парохода, готового к отправлению.
На зычный коровий глас со двора вышел пацан лет двенадцати. Он отчаянно зевал и на ходу неловко, наперекос, застегивал теплую клетчатую рубаху.
– Засоня ты, Митька! – попеняла ему баба Маруся. – Не дождешься тебя!
– Дождались же? – невежливо буркнул он, выдвигаясь из калитки.
– На вот, перекусишь там пирожочками, Миня! – ласково сказала пацану мамаша, протягивая ему узелок.
Минька тут же вытянул румяный пирог и одним укусом отхватил от него половину.
– Иди уже, генерал козий! Войско твое тебя заждалось! – сказала вредная баба Маруся.
– Угу, – Минька прожевал пирог, с усилием проглотил и спросил, потыкав кнутовищем в сторону соседского двора: – А что за подозрительный мужик там шарится?
– Кто там шарится? – встрепенулись бабы.
– Какой-то мужик в белой рубашке, видать, городской, – ответил наблюдательный Минька. – Я, пока в сортире сидел, его в окошко увидел.
Баба Маруся и ее подружка Морозова, разумеется, тут же захотели увидеть подозрительного мужика своими глазами, и не через окошко, а в непосредственной близости. Оставив сонного Миньку командовать рогатым войском, тетки бок о бок двинулись к пепелищу.
Саманная хата пожара не пережила, развалилась, прочие надворные постройки тоже превратились в руины, и все домовладение имело вид лабиринта, разбитого копытами целого стада минотавров. Угадать, где тут дом, а где баня с сараем, Федор не мог. Все вокруг было черным, страшным и нестерпимо вонючим. Вожделенный несгораемый шкаф с деньгами и бриллиантами на глаза не попадался.
Федя с подозрением рассматривал сгоревший однокамерный холодильник, когда за его спиной послышались торопливые шаги и нарочито ласковый бабий голос спросил:
– А что это вы тут делаете, мил человек?
Федор оглянулся. Сложив руки на фартуках, за обгоревшим и рухнувшим забором стояли две деревенские бабы. У обеих были острые вытянутые носы, присущие собакам-ищейкам и не в меру любопытным особям породы «хомо сапиенс». Федя еще в милицейскую свою бытность навидался немало таких и по опыту знал, что так просто они от него не отстанут. Он знал, что нужно делать в таком случае: заморочить бабам головы и обратить их неуемное любопытство себе на пользу.
Федя вспомнил надоевшую телерекламу про страхование недвижимости и с ходу включился в игру.
– Здравствуйте, дамы! – улыбнувшись так же светло и глупо, как телевизионный агент, сказал он. – Я смотрю, подходит ли случившееся под страховой случай.
– Чего? – бабы озадаченно переглянулись.
– Этот дом был застрахован, – пояснил Федя, продолжая улыбаться, как рекламный идиот.
– Так это что? Вы деньги платить будете?
Бабы взволнованно переглянулись и приблизились к «страховщику» еще на пару шагов.
– Слышь, Маруся? – одна тетка подтолкнула локтем другую. – А Нинка-то, оказывается, не дура была! Застраховала свое имущество!
– Была бы не дура – осталась бы жива! – проворчала баба Маруся. – Что с того, что дом был застрахован? Кому теперь эти деньги?
– У госпожи Горчаковой разве нет наследников? – спросил Федя, тактично пригасив солнечную улыбку при упоминании имени покойницы.
– Ни родителей, ни детей, никаких родственников вообще! – с непонятной радостью ответила тетка Маруся.
– Одна она жила, одна-одинешенька, прям как монахиня в келье! – показательно закручинилась ее товарка. – Даже подружек не было! Очень замкнуто жила Ниночка, совсем не по возрасту. Сколько раз я ей говорила: Нинка, загубишь ты свои молодые годы, останешься в старости одиночкой, потом локти кусать будешь! Ты меня слушай, я-то жизнь знаю, вот у меня и муж, и деток трое…
– И счастья полные штаны! – не сдержавшись, фыркнула баба Маруся. – Да она в свое удовольствие жила, Нинка-то! Детей нет – стирать и убирать не за кем, мужика нет – жрать готовить не надо! Опять же, никто по пьяному делу кулаком не огреет! И деньги, что зарабатывала, все на себя тратила, как хотела!
– Как именно? – с интересом спросил Федор.
Привычки девицы, которая предположительно украла у шефа кучу денег, были ему весьма любопытны.
– Как тратила? – уточнила баба Маруся. – Да глупо тратила, вот как! Кассеты с фильмами покупала, книжки с картинками, прям как девчонка! Еду в банках в магазине брала и полуфабрикаты для микроволновой печки! Нет чтобы купить у меня картошечки, капустки, помидорчиков с чесночком, борщик сварить, на простоквашке домашней пирожков напечь… Не хозяйственная она была, Нинка эта!
– Не хозяйственная, значит, – повторил Федор, окинув задумчивым взглядом печальное пепелище.
Взор его сам собой зацепился за жестяного петушка, украшавшего дом на другой стороне оврага. Вспомнилось: тело Горчаковой нашли в этом самом овраге. Дом с петушком на крыше формально находится на другом конце поселка, а на самом деле – вот он, рукой подать, совсем близко. Может, его обитатели расскажут о Горчаковой что-нибудь интересное?
– Не скажете, кто там живет? – спросил он, забыв о роли представителя страховой компании.
– А вам зачем? – прищурилась баба Маруся.
Федор спохватился и вернулся под прикрытие.
– Хочу предложить хозяевам оформить страховой полис! Не знаете, что они за люди?
– Городские они, – ответила баба Маруся. – Тут не живут, приезжают иногда, как на дачу. Сейчас как раз здесь, вчера ко мне девка ихняя прибегала за молоком. Красивая – прям королевна, – а глупая: прискакала в полдень парное молоко покупать! Откуда ж оно возьмется-то в полдень, парное? Я корову спозаранку подоила!