Гермо несмело кивнул.
— Я просто… ну, понимаешь, как-то это непривычно, что ли, — признался он. — Меня бы на такое не хватило. Всю рожу себе перекроить, и только ради работы…
— Мы семью кормим, довольно большую. — Скрипач решил, что конфликты ни к чему, и теперь, почувствовав, что ситуация в его руках, понял, что нужно ее дожать. Причем в правильном направлении. — Сын пока что на ноги толком не встал. Жена. У дочери тоже семья, сейчас вот мелкий появится, тоже нужно помочь. Ради своих я не то что морду, я себе хоть руку отрежу, хоть ногу. Но чтобы им хорошо было.
Ерги снова кивнул и улыбнулся.
— Извини, — попросил он. — Сказал, не подумав…
— Больше думай, — процедил Кайде. С верхней полки вдруг вымахнула рука, и щелкнула Кайде по макушке.
— Ирин, прекрати! — взвился тот.
— Не выеживайся, — посоветовал голос сверху. — Много себе позволяешь. Распустился. Веди себя прилично.
«Ого, — подумал Скрипач. — Клан Ти, говорите? Вот тебе и клан Ти. Да он тут с мужем… ничего себе!»
Кир слушал этот разговор молча, сидел нога на ногу, и, прищурившись, смотрел — то на Скрипача, то на Кайде, то на Ерги. Улыбка у него в тот момент была совершенно джокондовская, почти неразличимая, но Скрипач чувствовал — Кир веселится от всей души.
— А сейчас вы с кем? — как бы невзначай поинтересовался боевик, имени которого Скрипач не знал.
— Угадай, — вдруг сказал Кир. Спокойно выдержал недоуменные взгляды, проигнорировал чей-то сдавленный смешок, потом повелительно вытянул руку и щелкнул пальцами.
«Во дает, — подумал Скрипач. — А ведь правильно. Молодец! Их действительно видели несколько раз вместе, и в номере он у них ночевал, и тренировались, и… и сейчас Кир предоставил ему, Скрипачу, великолепную возможность отвертеться от тестов еще на черт-те сколько лет. Себе он, впрочем, эту возможность тоже обеспечивает, да еще какую».
Гулять так гулять. Он подошел к Киру, тот тут же притянул его к себе, взъерошил волосы, усмехнулся.
— Вопросы? — осведомился Скрипач.
— Ну, Гревис, ты ходок, — хмыкнул кто-то.
— У кого-то еще есть что сказать про лицо? — в пространство поинтересовался Скрипач.
— Если спросят, отвечу сам, — хмыкнул Кир. — Не переживай. Они больше не будут.
— А чего не сказал-то? — недоуменно спросил Ирин с верхней полки.
— А должен был? — поднял голову Кир. — Мне кажется, это наше личное дело. Оно к работе отношения не имеет, Ирин. Или я не прав? — в голосе его появились металлические нотки. — Может быть, всему отделению позволить влезть ко мне в койку? Или пустить туда только пилотов? Тебя, Кайде? А?..
— Ну, отделение, предположим, туда не сунется, — осторожно ответил Ирин. — Потому что жить всем, конечно, еще не надоело. Но хоть нас ты мог предупредить?
— Зачем? — Кир рассмеялся. — Рыжий, как считаешь, надо было предупреждать или нет?
— Ну вот еще, — возмутился тот. — С какой, интересно, радости?
— Все все поняли? — осведомился Кир. — Или у кого-то еще остались идиотские вопросы, которые этого кого-то не касаются?
— У меня остались, — вдруг сказал Ирин. Свесился с полки, и острым, цепким взглядом окинул сначала Кира, а затем Скрипача. — Зная тебя, Гревис, и зная, насколько филигранно ты умеешь врать, я немного удивлен.
— Почему? — хмыкнул Кир.
— Потому что сейчас я наблюдаю редкий случай, когда ты не врешь. — Ирин прищурился. Широкое, скуластое лицо, как и у большинства рауф — треугольник, нос маленький, тонкий; шерсть на голове — почти белая, с легким соломенным отливом. — Я действительно удивлен, Кир, и я хотел бы знать почему?
— Что — почему? — не понял Скрипач.
— Что случилось с Киром Гревисом, который ни с того ни с сего вдруг начал говорить правду. — Ирин выжидающе посмотрел на Кира. — Ну?
— А что случилось с Ирином Ти-третьим, которому эта правда вдруг стала так важна? — улыбнулся Кир. — Раньше она тебя мало привлекала, замечу.
— Давай, я поясню. — До Скрипача внезапно дошло. Ну, Орбели… ну, дела… — Ирин, если ты нашей нынешней жене сделаешь доклад про то, что у нас тут… в наличии, ты наживешь себе в нашем с Итом лице таких врагов, что мало не покажется. Предупреждаю сразу и честно. Меня очень трудно из себя вывести, но тебе это почти удалось.
— Во как, — восхищенно протянул Кир. — Лихо…
— Как догадался? — бесцветным голосом спросил Ирин.
— Фамилия у тебя говорящая… придурок, — зло выплюнул Скрипач. — В общем, мы тебе сказали — ты услышал. Не лезь не в свои дела. Ита позвать, чтобы подтвердил? Или так сойдет?
— Сойдет. Извини… Сам понимаешь…
— Понимаю. Да, мы сейчас действительно с ней разводимся, но я бы не хотел, чтобы она знала что-то сверх того, что ей положено знать, — подвел итог Скрипач. — Еще вопросы есть?
— Только по работе, — хмыкнул Кайде. — Насчет прибавки — правда?
— Конечно, — кивнул Скрипач. — Но обещать не буду ничего, предупреждаю. Потому что не знаю, кого именно надо будет брать. Группа Кира — да, обязательно, это прикрытие на земле. Пилоты… а расскажите-ка мне подробности, — попросил он. — Мы там не были. Часть из вас — была.
— Жопа там, — усмехнулся Ирин. — Из хорошего — это разве что койки в гостинице по два с половиной местных метра. А остальное — жопа, — он с удовольствием произнес это слово (говорили на русском). Рыжий заметил, что рауф явно наслаждается и емкостью понятия, и тем, как слово звучит. — За любой нормальной едой надо таскаться вниз, в поселок, скачем по скалам с антигравами, потому что «лифт» ходит редко. Горячую воду в гостинице дают два раза в сутки, отопления нет, электричества тоже часто нет…
— По ночам дубак такой, что зуб на зуб не попадает, — вставил Кайде. — Мы даже в самолете несколько раз спали. В самолете все-таки теплее.
— Бывает, — пожал плечами Скрипач.
— Это точно, что бывает, — хмыкнул тот боевик, который до сих пор так и не представился.
— Тренироваться толком негде, на плато расчищен от камней только аэродром, остальное — скалы, сам черт ногу сломит. Кормят чем попало, ну и…
— Ну и вот, — подытожил Ирин. — В поселок, который внизу, ходит «лифт», платформа с антигравом, как придется. В поселке тоже делать особо нечего, но там есть магазин, рынок, и у местных можно хотя бы пожрать что-то купить. Из того, что они сами делают.
— Дерут втридорога, — проворчал Ерги. — Круг сыра в позапрошлом году тридцатку стоил, прикинь? А связка рыбы — вообще полтинник. Не знаю, что в этом году будет…
— Вы там уже работали? — с интересом спросил Скрипач.
— А то как же. Третий раз едем. Я бы на вашем месте в небо не совался, — вдруг доверительно посоветовал Ерги. — Я имею в виду бой, конечно. Налета мало, летаете не то чтобы плохо, но… понимаешь, там особый опыт нужен. У меня на Змеиный было сто тридцать боевых вылетов на этом местном хламе. И вот честно, я только на седьмом сообразил, что к чему. У вас, боюсь, злости не хватит, а там надо…
Он не договорил. Поморщился, почесал переносицу. Вопросительно посмотрел на Кайде, тот пожал плечами.
— Подлые они, местные, — заметил он. — Ни чести, ни совести. От антиконтроля летают исключительно люди, кстати, а люди сами по себе… не отличаются принципиальностью. Что в жизни, что в бою.
— Машины, правда, согласно пакту, придраться не к чему, — добавил другой боевик, который до этого молча лежал на второй верхней полке. Его Скрипач уже знал. Звали его Аин-со, был он меланхоличный, темноволосый, ширококостный, обманчиво-флегматичный. — Но и на пактовых можно много что сделать…
— Это точно, — согласился Кайде. — Помните, когда сбили Леаха в том году? Прикинь, сбили самолет, а потом сделали еще один заход, зависли на пактовом движке, и в упор из пулемета расстреляли тех, кто успел катапультироваться. Весь экипаж положили, суки, и стрелка, и пилота. И сделали это, между прочим, местные.
— Кто именно?
— Немцы, — неприязненно ответил Кайде. — У них в Румынии, насколько мы знаем, три базы. И аэродром понтонный сварганили лет пять назад. Оттуда и летают.
Скрипач задумался.
— Про подлость я немного в курсе, — сказал он осторожно. — Но за предупреждение в любом случае спасибо. Мы сами толком не знаем, как именно будет построена работа, но едем мы сейчас, конечно, не махаться с местными, а снимать данные с острова.
— Ну-ну, — сардонически усмехнулся Ирин. — Сняли одни такие. Скажи спасибо, если к нему вообще удастся подойти. Вам там много времени нужно?
— Часа три хорошо бы, — ответил Скрипач.
Боевики заржали, вслед за ними засмеялись пилоты.
— Три часа?! — сквозь смех проговорил Ирин. — Ну… вы даете… Да там… ой, не могу… Какие три часа, ты чего?
— Все так плохо?
— Сам увидишь…
* * *Курицу в результате ели поздним вечером — втроем. Сначала разбудили Ита, который просыпаться совершенно не желал, потом долго веселились, вспоминая Киров экзерсис «про любовь» с боевиками, потом Ит поставил на купе защиту, чтобы поговорить можно было уже без помех.
— Все так плохо?
— Сам увидишь…
* * *Курицу в результате ели поздним вечером — втроем. Сначала разбудили Ита, который просыпаться совершенно не желал, потом долго веселились, вспоминая Киров экзерсис «про любовь» с боевиками, потом Ит поставил на купе защиту, чтобы поговорить можно было уже без помех.
— Идея замечательная, — согласился он, когда ему объяснили «про любовь». — Вы все правильно сделали. Знаешь, Огден и его свита нас реально уже достали, сил никаких нет. Вот ты перевелся недавно, да? А мы там, прости, большую часть жизни прожили. Еще когда была жива Эдри, он нас пытался доставать, а уж когда ее не стало…
— Эдри — это прежний куратор? — спросил Кир.
— Ну да. При ней хотя бы работать спокойно можно было, — пояснил Скрипач. Он сидел на полке, поджав ноги, и держал в руке куриное крылышко. — А сейчас… Гарай сам по себе ничего мужик, но ему Огден в оба уха дует такое, что повторять не хочется. Половина рауф с планеты просто смылась кто куда.
— А у нас там дом, да и контракт не позволяет. — Ит тяжело вздохнул. — То есть теперь-то, конечно, мы сильно подумаем, надо нам обратно или нет…
— Вы чего, всерьез на ней жениться решили? — с интересом спросил Кир.
— Нет, блин, в шутку! — окрысился Скрипач. — Всерьез, конечно. Знаешь, как бывает… — Он задумался. — Влюбленность, она проходит. Восторг, обожание, все такое прочее… От этого ничего не остается. А тут — совсем иначе. Выбила она нас, конечно, сильно, — признался он. — Молчала, партизанка, а сама ждала все это время, оказывается. И мы тоже молчали. А что говорить было? Жена, дочь растет. Сын… А она черт-те сколько лет ждала. Ты не представляешь, какая она на самом деле.
— Но она же человек, — заметил Кир.
— Мы наполовину тоже люди, — ухмыльнулся Ит. — И еще… Работа, Гревис. Ты не поверишь, но работа.
— Только тебе, и только в общих чертах, — начал Скрипач. — Раз уж мы вместе комедию эту играем… Ит, поясни ты, а? У тебя лучше получится.
Ит принялся рассказывать про систему площадок, про наработки Берты и ее команды, про Ри — правда, про то, что говорили эмпаты, он решил пока что промолчать. Кир слушал с интересом, подперев подбородок рукой, и временами задумчиво кивал в такт.
— Хм… — протянул он, когда Ит замолчал. — Вот уж действительно… А те когни, ты говоришь…
— Те когни были для отвода глаз, — покачал головой Ит. — Кукловода мы так и не нашли.
— Не искали, — поправил Скрипач. — Такая каша… черт-те что. Вот честно, Кир, по ощущению — действительно каша.
— И жопа, — хохотнул Гревис. — Да, дела.
— Нам сейчас действительно очень нужно снять эти характеристики, — Ит оторвал от курицы кусок, — потому что дома сидят Бертик и Ри, и очень их ждут. Без них мы работу продолжить просто не сумеем.
— Понял, — кивнул Кир. — А дальше вы куда хотите? После Херсонеса?
— По всей видимости, в Сибирь, — пожал плечами Ит. — Там надо будет все переделывать. Берта очень смешно рассказывала, что вышло у прежней экспедиции.
— Ага, — подхватил Скрипач. — Три гения, которые были туда посланы, неправильно прочитали пометки на карте и соотнесли их с тем, что было на местности так, как хотела левая задняя нога. И сняли характеристики с пустого участка. И Берта потом год доказывала, что она давала совсем другие координаты…
— Это при том, что с группой ездили Тимур с Артемом, но им даже слова сказать не дали, — заметил Ит. — Аппаратура была с собой местная, которую допереть до точки можно разве что втроем. Там аккумулятор один весит больше двадцати кило, понимаешь?
— Да уж, маразм, — покачал головой Кир.
— Так мы про что и говорим…
За окошком плыла ночь, басовито гудел внизу движок, лениво покачивалась занавеска на окне… Ит вытер руки, отвернулся, выглянул — сейчас трасса шла мимо какой-то населении, на горизонте слабо и невысоко светилось от городских огней небо, а наверху, в вышине, плыли пушистые облачка галактик. И снова, в который уж раз, его слово толкнуло изнутри — вот это все, сейчас, в этот самый момент, было правильным. Это было его. Все было его — и топорщившаяся от крахмала занавеска на маленьком грязном окне, и ни с чем не сравнимые дорожные запахи, и неспешная беседа, и чай, за которым надо идти к титану в дальнюю часть коридора, и вытертая ковровая дорожка на полу, махрящаяся по краям, и насмешливые голоса, и что-то неуловимое, но его, его, и только его… Почему-то это все находилось внутри его души, и было это совершенно ничем не объяснимо, но завораживающе хорошо.
— О чем задумался? — спросил Кир.
— А?.. Не знаю, — пожал плечами Ит. — Могу соврать, что о счастье. Сойдет?
— Тебе виднее.
— Спасибо тебе, — неожиданно для себя вдруг сказал Ит. — Если бы не твоя идея, сидели бы мы сейчас на Орине и слушали бы всякие пакости, и от жены, и от Огдена, и черт еще знает от кого.
— Да ладно, — отмахнулся Кир. — Я ведь тоже сюда хотел. Ну и вот… Хорошо едем, ага?
— Ага, — кивнул Скрипач.
— Слушайте, а правда, что Терру-ноль открыли вы? — спросил вдруг Кир.
— Не совсем, — ответил Ит. — Но можно и так сказать, наверное. Кто еще кого открыл.
— Вот это точно. — Скрипач тут же понял, что тему лучше обойти. — Кто кого, это верно.
— Но первыми тут были все-таки вы, так? — настойчиво спросил Кир снова.
— Ну да, — неохотно ответил Ит. — Первым был я. А что?
— Да ничего, псих. Вот ты мнительный какой. Я ж просто спросил…
— Не хочешь, не говори, — Скрипач задумался. — И нас тоже не спрашивай. Нам про это вспоминать не особо с руки, если честно.
— Неприятности, что ли, какие-то были?
— Были, — кивнул Ит. — Очень серьезные. Но, Кир… понимаешь, это дело личное, семейное, и про такое рассказывать… Ты не обижайся только, но на самом деле — мы не будем. Тяжело.
— Да ладно, ладно, — успокаивающе махнул рукой тот. — Давайте курицу доедим. А то стухнет к утру.
— Ну и доедай, — предложил Скрипач. — Кир, один вопрос у меня к тебе все-таки будет. Но уже по делу.
— Валяй, — разрешил тот.
— Насчет работы с нами — ты всерьез?
— Конечно. — Кир кивнул. — Не подумай, что за прибавку. За интерес.
— Ммм… не очень понимаю, — признался Ит.
— Скучно, — объяснил Кир. — Там будет махач. Достаточно тупой махач. А это действительно скучно, ребята. То есть моих бы это устроило, но вот меня — не устраивает. Поэтому я и хочу свою группу поставить вам на прикрытие, если вы это позволите, конечно.
— Почему нет? — Ит, кажется, немного удивился. — В любом случае групп только две, а тебя мы хотя бы знаем.
— Ну тогда замолвите за меня словечко перед тамошним шефом, лады? Моих вы видели, с ними вполне нормально можно поладить.
— Видели, хорошая команда, — похвалил Ит.
— Так и я говорю…
— Кир, у меня появился еще один вопрос, — осторожно начал Скрипач. — С нами понятно, почему мы сюда хотим. У нас тут и тема научная, и женщина любимая, и даже своя квартира есть. Но ты? На кой тебе эта Терра-ноль сдалась, объясни?
— Знаешь, Рыжий, есть такая штука, которая называется «честная работа», — Кир выпрямился, искоса глянул на Скрипача. — В других местах не получается, как здесь. Понимаешь, о чем я?
— Не особенно.
— Ну хорошо, давай поясню. Здесь никогда не пройдет лажа, которая проходит в других местах. Мир такой, понимаешь? На других принципах построен.
Ит с удивлением посмотрел на него — Гревис в тот момент очень точно ухватил то, о чем он сам думал многажды; поймал то, что он, Ит, чувствовал. Другие принципы, совершенно верно.
— Тут без фальши, — продолжил Кир. — Да, странновато временами, но все равно без фальши. Я тут четвертый раз, и каждый раз душой отдыхаю.
А вот про это он врет, понял Ит. Не отдыхать он сюда пришел. Что «без фальши» не врет, а про отдых — врет. Но правды не добиться.
* * *Херсонесское плато, образовавшееся в незапамятные времена из-за тектонических сдвигов, представляло собой огромное каменное поле, простиравшееся километров на пятнадцать от береговой территории в сторону суши и являющееся, по сути, гигантским каменным клином, по форме мыса, острием выходившим к берегу и расширявшимся и понижавшимся в районе Севастополя. Там, собственно, плато уже как такового не было — подъем был совсем небольшим, но в районе мыса высота скал достигала почти полкилометра. Внизу, под скалами, находился одноименный поселок, к которому вела трасса, идущая вдоль берега, а наверху…
Наверху находился так называемый Звездный Колокол, неподалеку от которого стояла гостиница, а дальше — расположился небольшой аэродром.
Когда колонна встала под разгрузку на трассе перед поселком, их сразу же предупредили местные — прихватите питьевой воды, там, наверху, опять чего-то не заладилось. Пришлось разживаться у тех же местных канистрами за немалую цену. Потом почти полтора часа ждали на жаре «лифт» — на нем должна была спуститься вниз предыдущая рабочая смена. Пока ждали, успели пробежаться на местный маленький рынок, и убедились, что Ерги, увы и ах, был прав — цены и впрямь оказались совершенно безобразными, а сторговать что-то было почти нереально. Местные отлично знали, что, во-первых, у официалов водятся деньги, а во-вторых, альтернатив все равно нет. Никто не отпустит ни боевиков, ни пилотов в тот же Севастополь.