– Наши братья разгромили их колонну. Командование пехотного полка должно запросить у русских и продовольствие, и боеприпасы для стрелкового оружия. По информации Аманди, склады в Калдаре пусты. Не тебе объяснять, как воюет правительственная армия. Эти герои за один рейд умудряются истратить весь боекомплект, каким бы он ни был.
Помощник главаря усмехнулся и сказал:
– Это да. В августе батальон их полка зачищал ущелье. Наших там было с десяток. Работали только снайперы. По два выстрела сделали. В ответ рота пехоты открыла такой огонь, будто попала под обстрел целой дивизии. Солдаты палили до тех пор, пока у них не закончились патроны. Но и этого для них оказалось мало. Отстрелявшаяся рота отошла. На ее место встала другая и тоже обстреливала изо всех стволов склоны, на которых никого не было. Войска Наджибуллы – это не русские. Те дали бы по склонам один залп и пошли бы дальше. Пехотинцы из Калдары так до вечера и обстреливали ущелье, потом вернулись в свой полк. Для таких вояк никакого арсенала не хватит.
– Хорошо, что они так воюют. Вернее сказать, изображают это занятие. Но я считаю, что русскую колону пропускать нельзя.
Табрай повысил голос:
– Ты, Суфи, оставь свое мнение при себе. Я сказал, что на эту колонну мы не пойдем. Но отряд свой выведи ночью в западную часть леса.
Селение Арби располагалось в километре от дороги. Позади домов зеленел виноградник. За ним полукругом тянулся лесной массив, подходящий к дороге на пятьдесят-сто метров.
– Не понял тебя, Амир. Мы же не будем атаковать русских. Зачем тогда выводить людей на позиции?
Табрай скривился и заявил:
– Ты меньше рассуждай, Суфи, больше делай. Причем то, что тебе приказывают.
– Но мне надо знать задачу.
– Она проста. Тебе надо вывести отряд в западную часть леса, рассредоточить для проведения атаки и ждать дополнительной команды.
– Сколько мне сидеть в лесу?
– Сколько надо, столько и будешь. Да и какая тебе разница, где сидеть, в южной части леса или в западной?
– В южной мы можем палатки поставить, в крайнем случае шалаши, пищу готовить. А у дороги ничего такого не сделаешь.
– Ничего, сейчас по ночам тепло. Твои воины обойдутся без шалашей и палаток, которые демаскируют отряд.
– Хоп, – сказал Хаймулло. – Я выполню приказ, но предупреждаю, мои люди не поймут тебя.
– А это от них и не требуется.
– Может, свяжемся с господином Гатаяром?
– Ты считаешь, Усама вмешается в мои дела?
– Мы сможем сослаться на его приказ.
– Суфи, ты собираешься отчитываться перед рядовыми бойцами? Я не узнаю тебя.
– А я – тебя. У нас есть прекрасная возможность нанести удар по русским, ты же отвергаешь ее. Или говоришь мне не все из того, что знаешь сам?
– Какой же ты неугомонный. – Табрай вздохнул. – Постоянно пользуешься моей добротой. Другой начальник на моем месте давно отправил бы тебя к повару на кухню. А я терплю.
– Потому и терпишь, что мой отряд лучший у тебя!
– Ладно, вижу, что ты от меня не отвяжешься. Я решил пропустить колонну потому, что Аманди сбросил информацию не только по завтрашнему дню. Командир пехотного полка майор Хайбари завтра, по получении груза, намерен просить русских прислать в Калдару еще и продовольствие с патронами, выстрелами для РПГ и минами. Все это должно было прийти в полк позже, ориентировочно двадцать пятого числа. Но вышестоящие штабы договорились, что русские сейчас помогут Хайбари, а майор в воскресенье вернет долг. Колонна с тыловых складов правительственной армии в любом случае пойдет через Хакар. Там русские и снимут с машин то, что передадут сейчас. Так что будет еще одна колонна. Скорей всего послезавтра. Командир русского полка не откажет своим братьям по оружию даже без согласования штабов. Завтра к нам подойдет Надри с мулами. Мы захватим груз, нужный нам, уйдем в горы и далее будем действовать по плану штаба Гатаяра.
– А раньше ты не мог сказать мне об этом? Не доверяешь?.. – воскликнул Хаймулло.
– Если бы не доверял, то отправил бы на позиции без объяснений. На этом все, Суфи. Закончим разговор. Время позднее, пора спать.
– Ты не ответил на вопрос.
– А я и не обязан на него отвечать.
– Хоп! Я выполню приказ, а сейчас пройду к отряду и заночую в лесу.
– Обиделся? Напрасно. Столько лет воюешь, должен уже понимать, что командир не всегда может быть откровенным даже с самыми близкими людьми. Учитывай, что над твоим командиром есть другой начальник, который определяет, кому и что следует делать в той или иной ситуации. Ступай, Суфи, не задавай больше вопросов. Я и так сказал тебе больше того, на что имел право.
– Я понял тебя, Амир. Но вопрос все же задам. Во сколько конкретно мой отряд должен быть на позициях?
– В восемь утра.
– Хорошо.
– Спокойной ночи!
Полевой лагерь N-ского мотострелкового полка у селения Хакар
Комплектование колонны закончилось до ужина. Заместитель командира полка по тылу и начальники служб обеспечили загрузку автомобилей всем необходимым. Охранение колонны было усилено еще одним бронетранспортером из взвода старшего лейтенанта Зайца.
Начальник разведки капитан Кан по своим каналам получил данные о возможном нахождении в зоне ответственности афганского пехотного полка банды душманов. Небольшой численности, но все-таки. Это потенциальная угроза.
В рейс напросился начальник службы ГСМ капитан Гогидзе. Он сказал командиру полка, что попробует заполучить у афганцев хоть сколько-нибудь дефицитного моторного масла, которого у тех почему-то было в избытке. Подполковник Шуханов разрешил.
К 21:00 колонна выстроилась у ворот контрольно-технического пункта парка боевых машин. Инструктаж провел заместитель командира полка по вооружению.
Предстоящая командировка, пусть и короткая, относительно безопасная, все же сказывалась на настроении солдат. Как старослужащих, так и молодых. Все стали собраннее, серьезнее. Бойцы тщательно проверяли оружие, осматривали бронежилеты, подгоняли каски.
Для мотострелков, тем более бойцов разведроты, боевые выходы – обыденность. Подчиненные Бутаева относились к ним совершенно иначе, как к чему-то угрожающему, опасному, непредсказуемому.
После ужина ротный позвал в канцелярию Козырева и командира первого взвода прапорщика Гобрика. Тому предстояло находиться в мастерской технического обслуживания, проще говоря, в летучке. Она должна была идти в тыловом замыкании колонны, перед вторым бронетранспортером.
Бутаев и Гобрик за два года службы в Афганистане водили колонны не один десяток раз. Попадали и в переделки, в основном легкие, но дважды нарывались и на крупные отряды духов.
Бутаев понимал состояние молодого лейтенанта. Он посчитал нелишним провести собственный инструктаж, поговорить с ним, дать советы.
– Ты, Миша, главное, сохраняй спокойствие. На марше вам быть от силы минут сорок. Это с учетом форсирования Арбинки, вода в которой могла подняться. Но там можно идти и при полном русле. Все одно глубина не превышает метра, а это для машин хрень. Ширина в районе переправы составляет где-то метров двадцать. Дашь команду первому бронетранспортеру пройти и встать на том берегу. Он, если что, вытащит застрявший автомобиль. Потом запускай через реку по одной машине. Первая выбирается из реки, другая заходит. Но я думаю, там воды мало будет, так что пройдете колонной. Поэтому и говорю о сорока минутах. Нервничаешь?
– Есть немного, – ответил Козырев.
– Это сейчас, ночью, до того как колонна начнет движение. Потом весь мандраж как рукой снимет. По себе знаю.
– Это точно, – проговорил прапорщик.
Ротный продолжил:
– Смотри по сторонам, через лобовуху, броник можешь надеть или вывесить на дверцу. Один хрен, если объявится снайпер, то бить будет в голову и тогда, когда цель откроется. Так что бронежилет не поможет.
– Да откуда на этой дороге взяться снайперам, командир? – воскликнул Гобрик.
– Начальник разведки что говорил? В зоне ответственности аскеров Калдара вроде бы объявилась банда.
Прапорщик усмехнулся и заявил:
– Вот именно, что вроде бы и в зоне аскеров. Она распространяется на север, восток и юг. Главарю банды надо быть идиотом, чтобы устроить засаду между двумя полками. Духи и по магазину отстрелять не успеют, как подойдет помощь и от Хакара, и от Калдары. Место нападения будет быстро закольцовано, и кранты духам придут.
Старший лейтенант взглянул на прапорщика и осведомился:
– Ты давно, Толя, карту района смотрел?
– А на что она мне? Я и без карты эти места знаю.
– Тогда скажи мне, каково расстояние от дороги до северной окраины леса и предгорья?
– Где-то полкилометра.
– Триста пятьдесят метров. А потом сразу же начинается ущелье, густо покрытое зеленью. Дальше перевал со звериными тропами.
– Так ты считаешь, что нас могут атаковать?
– Я лично так не думаю, но понимаю, что нельзя исключать подобный вариант.
– Так ты считаешь, что нас могут атаковать?
– Я лично так не думаю, но понимаю, что нельзя исключать подобный вариант.
Прапорщик не сдавался. Он явно был настроен весьма оптимистически.
– Ладно. Хрен с ним. Будем считать, что главарь банды идиот. Он выведет своих отморозков к дороге. Где удобнее всего устроить засаду? У места переправы. Там хочешь или нет, а придется сбрасывать скорость, уменьшать дистанцию либо вообще вставать. У реки балки, канавы, кусты в рост человека. Стрелять можно с любой стороны. А раз так, то надо встать до переправы, а бойцам охранения осмотреть округу.
Бутаев кивнул, посмотрел на Козырева и посоветовал:
– Сделай так, как говорит Толик. Это, конечно, страховка, но она, как известно, лишней не бывает.
Лейтенант открыл карту, посмотрел на нее и сказал:
– А я думаю, что удобнее атаковать колонну из зеленки. От Арби.
– Нет, – ответил Гобрик. – Эта зеленка – то же селение. Местные не дадут духам атаковать нас вблизи кишлака. Знают, что могут прилететь «двадцатьчетверки» и перепахать все. Как лес, так и кишлак. А вот переправа к Арби отношения не имеет. Там стреляйте, бомбите, сколько душе угодно.
Козырев пожал плечами.
– Может, и так. Тебе видней.
– Вот именно. – Прапорщик бросил на стол пачку сигарет и зажигалку. – Разреши, командир?
– На улице покуришь. Совещание закончено. Завтра подъем как обычно, бойцам колонны завтрак в шесть тридцать, потом получение оружия и экипировки. Накладные на груз готовы, они у меня, передам тебе, Миша, перед выходом.
– Понял.
– Давайте, свободны. Я побуду тут до отбоя, все же ответственный, да и отдохну в палатке. Место есть. В шесть тридцать встретимся здесь.
– Понятно. – Гобрик забрал сигареты и зажигалку.
Потом он и заместитель командира роты вышли из палатки.
Прапорщик прикурил, затянулся, выдохнул дым, хлопнул Козырева по плечу и сказал:
– Не дрейфь, лейтенант. Все будет пучком. Перед командировками, рейдами, выходами начальство всегда нагнетает обстановку, чтобы мы не расслаблялись. Как пройдем километр по дороге, все успокоится. Мы дойдем до Калдары спокойно, без всяких проблем. Я уж и не помню, сколько раз к аскерам туда ездил. И ничего никогда не случалось. Духам тут не в кайф появляться. Они устраивают засады там, откуда могут быстро отойти в безопасное место. Подыхать на войне не хочет никто.
– Зато полно желающих убивать.
– Это понятно. Стреляй ты, чтобы не хлопнули тебя. У меня есть бутылка водки. Может, хряпнем по сто граммов?
– Ты что, Толя? Какие сто граммов?
– Это тебе водка нужна, лейтенант, чтобы расслабиться и выспаться.
– Нет, никакой водки. Да и тебе запрещаю!
– Ну, раз запрещаешь, то слушаюсь, ваше благородие, не буду. – Прапорщик ухмыльнулся.
– Не паясничай, Толя.
– А ты возьми себя в руки. Говорю, все будет хорошо.
– Я тоже так думаю.
Козырев и Гобрик вошли в модуль и разбрелись по своим отсекам.
Михаил оказался один в помещении. Его соседи еще не возвращались. На кровати, как и всегда, лежало письмо от Ольги.
«Хоть это порадует», – подумал он, присел на койку, вскрыл конверт и словно оказался за тысячу километров от Афганистана.
Ольга подробно описывала свою жизнь. Как ходит на занятия, чем занимается в свободное время. На нее часто накатывает тоска, она снова и снова перечитывает его письма.
Лейтенант закончил ответ, когда в отсек вошел Гогидзе. От него изрядно разило спиртным.
– Ты неплохо поддал, Гоша, – заявил Михаил.
– Ерунда, сто пятьдесят спирта.
– Зачем?
– У прапора, техника моего, дочь в Союзе родилась, отмечали. Но, как видишь, в разумных пределах. Завтра же в Калдару.
– Вот зампотыл или зампотех почуют запах, будет тебе командировка.
– Не почувствуют.
– Слушай, а чего ты сам напросился в Калдару? Масло мог и я привезти, все равно назад порожняком идти. Или мне не дали бы?
Гогидзе хитро ухмыльнулся и ответил:
– Дали бы. Я мог по связи выйти на начальника ГСМ афганцев.
– Тогда что? Ты решил просто прокатиться?
– Считай, что так.
– Странное у тебя желание. Ведь на марше может произойти все, что угодно.
– Да не загоняйся ты. Проедем спокойно туда и обратно.
– Все же, если не секрет, зачем тебе в Калдару?
– Между нами?
– Само собой.
– У нас спирт пьют?
– Не то слово!
– Вот, а афганцы если и потребляют, то редко и не в таких дозах, как мы. Они как масло мало тратят, так и спирт. Их начальник ГСМ мой корешок, заканчивал то же училище, что и я, только на два года позже. Он мне спирта отвалит, сколько захочу.
– Вот в чем дело. Но и спирт я мог бы привезти.
– Нет. Тебе его никто не дал бы.
– Сколько взять хочешь?
– Канистры две-три, больше завезти в полк не удастся. Зампотыл проверит. Хряк наш еще тот поганец. Он догадался, зачем я напросился в колонну, шмонать будет.
– Найдет канистры.
– А вот тут, Миша, я прошу тебя помочь мне.
– Спрятать емкости?
– Да.
– И как?
– Подскажу. У тебя на каждой машине канистры с бензином или солярой, баки дополнительные. Канистры надо заменить. Полные снять, пустые повесить. Лучше на твоей машине. На той, в которой ты будешь старшим.
– Мне больше заняться нечем, да?
– А тебе и не надо заниматься. Я все сам с утра сделаю.
– А если Левенко перед выходом проверит канистры? Полную от пустой всегда отличишь и не снимая, по стуку.
– Верно, Миша. Я в пустые воды налью.
Козырев махнул рукой.
– Делай, что хочешь, Гоша, лишь бы я не видел.
– Не волнуйся, мой друг. Знал бы ты, какие я трюки с этим спиртом проделывал! А это очередное ласковое послание любимой?
– Да.
– Ну-ну. Как вернемся в Союз, напиши мне, дождалась ли тебя твоя невеста или вам все же пришлось расстаться, хорошо?
– Куда же я напишу? Ты заменишься, я еще тут буду.
– Я тебе дам домашний адрес брата. Он перешлет куда надо.
– А зачем тебе это?
– Надо. Больше ни о чем не спрашивай.
– Хорошо. Договорились.
– Ну и ладно. Я спать.
– Давай.
– Соседям, как придут, скажи, чтобы вели себя тихо, а то я очень злой, когда меня не вовремя разбудят.
– Они это знают, – с улыбкой сказал Козырев.
Гогидзе разделся, лег в постель и тут же уснул.
Козырев запечатал письмо, вышел на крыльцо модуля, опустил в почтовый ящик. Завтра полковой почтальон заберет его вместе с другими, и полетит письмо из Афганистана в далекую, но такую родную Рязань. Хорошо, что они пишут друг другу каждый день, постоянно общаются.
Козырев дождался появления заместителя командира ремонтной роты и помощника начальника автослужбы полка. Он предупредил их об угрозах Гоши. Офицеры посмеялись, перекурили, прошли в отсек и легли спать.
С подъема началась суета. Бойцы, отряженные в колонну, построились отдельно, ими командовал лейтенант Козырев. Остальные отправились на физическую зарядку. В 6:30 состоялся завтрак, до 7:30 люди получали оружие, боеприпасы и разгрузочные жилеты.
В 7:50 все прибыли в парк.
Там находился заместитель по тылу. Ворота открыты, охранение на броне, кроме старшего лейтенанта Зайца.
Тот подошел к Козыреву, поздоровался с ним и осведомился:
– У тебя какая радиостанция?
– Р-159.
– У меня Р-123. На замыкающем бронетранспортере такая же. Я прикажу связисту настроить частоты, чтобы мы с тобой могли общаться по ходу движения.
– Давай. Моя станция в первой машине.
– Я понял.
Прошел последний инструктаж. Колонна вышла из парка, обогнула периметр ограждения части и оказалась на дороге, тянущейся от райцентра Булак через Хакар к Калдаре. Темп движения задавал передовой БТР охранения старшего лейтенанта Зайца. Сорок километров в час. Но это на отрезке выстраивания колонны в походный порядок.
Маршрут составлял немногим более двадцати четырех километров. Командир афганского пехотного полка был оповещен о прибытии колонны ориентировочно в 9:20 с учетом возможной задержки при переправе.
Прав был капитан Гогидзе, занявший место старшего на первом бензозаправщике, идущем перед техническим замыканием. Как только машины вышли на дорогу, лейтенант Козырев успокоился. Он снял бронежилет, не стал вешать его на окно, бросил под ноги.
В кабине визжал самодельный вентилятор. Шума от него было куда больше, чем свежести. Утро выдалось очень даже теплым. Термометр в кабине показывал двадцать восемь градусов. Значит, к полудню, к моменту, когда солнце станет в зенит, она поднимется хорошо за тридцать. Не самая приятная перспектива.
Колонна подошла к переправе через пятнадцать минут, в 8:45. Бойцы охранения спешились, осмотрели местность.
К руслу подошли и Козырев с Зайцем. Ручей увеличился, но не особо. Офицеры решили походным порядком преодолевать водную преграду, если так можно было назвать этот ручей, извивающийся змеей.
Спустя десять минут машины подошли к первому выступу лесного массива, окружавшего кишлак Арби. За ним тянулись овраги, далее виднелся перевал. Горный хребет разрывался несколькими проходами.