Вот характерный отрывок протокола:
«Арнольд. С 1920 по 1923 г. я (родившийся и выросший в России. — А. А.) пробыл в американской армии. Дальше я поехал в Лос-Анджелес, в Калифорнию. Потом познакомился там с русскими товарищами, которые состояли в обществе технической помощи Советской России, в котором я принял участие, и решил поехать в Россию.
Вышинский. Решили, значит, тоже оказывать техническую помощь Советской России?
— Да.
— Как же вы ее оказывали?
— Я приехал в Кемерово.
— А вы не были членом масонской ложи?
— Был.
— Как вы попали в масонскую ложу?
— А это было в Америке, я подал заявление и поступил в масонскую ложу.
— Почему в масонскую, а не в какую-нибудь другую?
— Пробивался в высшие слои общества. (Общий смех в зале.)
— Вы попали в общество технической помощи Советской России уже будучи масоном? Не помогла ли вам масонская ложа проникнуть в это общество?
— Нет.
— А когда вы поступили в это общество, вы сказали, что вы масон?
— Нет, я держал это в секрете.
— Вы вступили в ВКП(б), когда прибыли из Америки?
— Я вступил в партию в 1923 году.
— И в это время вы оставались масоном?
— Да, но я никому об этом не говорил…
— В Америке вы были связаны с коммунистической партией?
— Был связан, принимал участие в работе коммунистической партии в 1919 году.
— А в масонской ложе?
— И в масонской ложе одновременно состоял».
Д. Галковский, приведя этот фрагмент допроса, говорит: «Тема эта ни до, ни после в процессах не затрагивалась и звучит как чужеродное вкрапление. Вкрапление явно вставленное специально, как, с одной стороны, глухая угроза масонской Европе, а с другой — намек нацистам на возможное соглашение».
Сталин действовал очень осторожно и не хотел плодить себе врагов на Западе обсуждением заповедной темы. Но вместе с тем он прекрасно помнил, как американские масоны, приведшие к власти Рузвельта, переиграли его во внешнеполитической игре 1929–1933 годов. В тот момент Сталин возвратил во власть многих видных троцкистов и сделал ставку на их международные связи, осуществлявшиеся по масонским каналам. И в итоге сокрушительно проиграл.
В 1935–1937 годах Иосиф Виссарионович «возвращал должки». И следует со всей определенностью сказать, что во всем том, что касалось репрессий внутри партии, была железная логика. Изгонялись и уничтожались те коммунисты, которые не хотели думать и работать в соответствии со сталинской программой построения социализма в СССР, предусматривающей отказ от экспорта революции в другие страны мира. Уничтожая ленинскую гвардию, «коммунист Сатанаил» выжигал из умов партийцев дьявольскую идею господства над миром. И это было спасением Отечества…
Кого наказывал Воланд?Действие романа «Мастера и Маргариты» относится к финальной стадии борьбы Сталина со своими политическими противниками.
Перед праздничным балом весеннего полнолуния Воланд и Бегемот разыгрывают шахматную партию. Самое любопытное в ней то, что фигурки на шахматной доске живые. Воланд, играя черными, развивает атаку. Белая «армия» Бегемота в полном смятении, ее положение критическое. Но кот полон оптимизма, подталкивает короля в спину, строит ему рожи и подмигивает. «Белый король наконец догадался, чего от него хотят, вдруг стащил с себя мантию, бросил ее на клетку и убежал с доски. Офицер брошенное королевское одеяние накинул на себя и занял место короля». О чем эта живая миниатюра? О гражданской войне в Испании и приходе к власти генерала Франко. В октябре 1936 года он был объявлен генералиссимусом и главой государства. В апреле 1937 года он возглавил единую фашистскую партию. Сам Булгаков указывает, что трагедия на Патриарших разыгралась «страшным майским вечером». Отсюда заключаем, что действие в романе происходит в мае 1937 года. В связи с этим особый интерес приобретает вопрос относительно прототипов тех булгаковских героев, которых карает Сатана.
Начнем с Берлиоза. Прототип Михаила Александровича вполне узнаваем, и это — Алексей Максимович Горький. Кому, как не первому председателю правления Союза писателей СССР, претендовать на роль председателя МАССОЛИТА? Нам кажется это совершенно очевидным…
Берлиоз уверен, что человек сам управляет своей судьбой, но встречает решительное возражение со стороны Боланда. «И в самом деле, — тут неизвестный повернулся к Берлиозу, — вообразите, что вы, например, начнете управлять, распоряжаться и другими и собою, вообще, так сказать, входить во вкус, и вдруг у вас… кхе-кхе… саркома легкого… — Тут иностранец сладко усмехнулся, как будто мысль о саркоме легкого доставила ему удовольствие. — Да, саркома, — жмурясь, как кот, повторил он звучное слово, — и вот ваше управление закончилось!»
Саркома — злокачественная опухоль. Воланд даже изобразил симптом этой болезни, кашлянув пару раз. К чему упоминание этой болезни? Или это тоже шифр? Да, совершенно верно. В качестве доказательства приведем выдержки из заключения к протоколу вскрытия А. М. Горького:
«Смерть А. М. Горького последовала в связи с острым воспалительным процессом в нижней доле легкого, повлекшим за собой острое расширение и паралич сердца.
Тяжелому течению и роковому исходу болезни весьма способствовали обширные хронические изменения обоих легких…
Эти хронические изменения легких, плевр и грудной клетки создавали сами по себе еще до заболевания воспалением легких большие затруднения дыхательному акту, ставшими особенно тяжелыми и труднопереносимыми в условиях острой инфекции».
Какие еще нужны доказательства? Мы говорим Берлиоз, подразумеваем — Горький. Вот и «нехорошая квартира» — это пародия на ночлежку в пьесе «На дне». И там и тут в центре действия сатана: у Булгакова — это Воланд, у Горького — Сатин (чуть измененное имя духа зла!).
В одном из лучших своих произведений, книге «Заметки из дневника», Горький от лица колдуна рисует мир, состоящий из чертей, как из атомов:
«— Да, да, черти — не шутка… Такая же действительность, как люди, тараканы, микробы. Черти бывают разных форм и величин…» И далее описывает бесформенных, как слизняки, лиловых чертей, ответственных за скуку; голландских — маленьких круглых цвета охры — чертей неосмысленного буйства, благодаря которым «человек может сказать губернатору — «дурак!», изнасиловать свою дочь, закурить папиросу в церкви, да-да! Это черти неосмысленного буйства». А есть еще черти колокольного звона, черти лунных ночей, драповые, напоминающие своей формой гвозди с раздвоенным острием — друзья пьяниц, а также «черти клетчатые — хаос разнообразных кривых линий; они судорожно и непрерывно двигаются в воздухе, образуя странные, ими же тотчас разрушаемые узоры, отношения, связи. Они страшно утомляют зрение. Это похоже на зарево. Их назначение — пресекать пути человека, куда бы он ни шел… куда бы он ни шел…»
Не такой ли клетчатый явился Берлиозу в час небывало жаркого заката на Патриарших?.. Напомним эту встречу: «И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый воздушный же пиджачок… Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно и физиономия, прошу заметить, глумливая». Этот «длинный, сквозь которого видно, гражданин, не касаясь земли, качался перед ним влево и вправо». Все точь-в-точь по Горькому, из-за худобы этот человечек похож на живую кривулину, гуляющую из стороны в сторону.
Теперь о прототипе финансового директора Варьете Римского. Эта фамилия очень подходит Мейерхольду, имевшему римский профиль. Выступление группы велосипедистов перед номером Воланда — пародия на мейерхольдовские театральные опыты, когда на сцену выставлялись вращающиеся барабаны, призванные символизировать динамику развивающегося действия.
Итак, Варьете — это театр Всеволода Мейерхольда. Но Римским-Мейерхольдом командует дуэт Лиходеев — Варенуха. Кто послужил их прототипами?
Степа Лиходеев изображен незаурядным алкашом и бабником. Булгаков сатирически изображает его, причем выбирает не самый выигрышный момент лиходеевского жизнеописания. Это в какой-то степени дезориентирует читателей, Степа кажется им фигурой незначительной, что совершенно неверно. У Степы высокий чиновничий ранг. Такие люди вращаются в высших государственных сферах. Достаточно напомнить, что он один из немногих, кого Воланд удостаивает личной беседы. Нет, тут Булгаков заготовил нам сюрприз, над которым следует поломать голову…
А задумывались ли вы, почему Лиходеев проживает у Булгакова в коммунальной квартире? Директор крупнейшего столичного театра ютится в одной комнатенке с соседями. Так же, как и Берлиоз? С тем ситуация еще смешнее. В руководимом им союзе беллетрист Бескудников, помимо квартиры, имеет дачу в Перелыгине, где живет один в пяти комнатах, а критик Лаврович — один в шести, да еще с обшитой дубом столовой! А у Михаила Александровича — комната с соседями. Так не бывает. Но этот сюрприз мы уже разгадали. Берлиоз — это Горький, а «нехорошая квартира» — пародия на его ночлежку. Дьявол, как ему и положено, обитает «на дне». Но кого же тогда вывел Булгаков в образе Степы?
А задумывались ли вы, почему Лиходеев проживает у Булгакова в коммунальной квартире? Директор крупнейшего столичного театра ютится в одной комнатенке с соседями. Так же, как и Берлиоз? С тем ситуация еще смешнее. В руководимом им союзе беллетрист Бескудников, помимо квартиры, имеет дачу в Перелыгине, где живет один в пяти комнатах, а критик Лаврович — один в шести, да еще с обшитой дубом столовой! А у Михаила Александровича — комната с соседями. Так не бывает. Но этот сюрприз мы уже разгадали. Берлиоз — это Горький, а «нехорошая квартира» — пародия на его ночлежку. Дьявол, как ему и положено, обитает «на дне». Но кого же тогда вывел Булгаков в образе Степы?
Не удивляйтесь, но это Генрих Григорьевич Ягода — нарком внутренних дел (1934–1936), в 1936–1937 гг. — нарком связи. Ягода был «своим» в доме Горького. Фамилия Лиходеев, то есть делающий Лихо, приносящий зло, беду, горе, напасть, нужду, — точная характеристика для него. Ягода был известным ловеласом. После ареста, последовавшего 29 марта 1937 года, у Ягоды при обыске нашли большую коллекцию эротической видеопродукции, и в частности 11 порнофильмов и 3904 порнографические открытки.
Варенуха — администратор Варьете, один из замов Степы. Его прототип — Агранов, фамилия составлена на основе тех же согласных с заменой «г» на глухое «х». Он был первым заместителем Ягоды. Агранов — палач Николая Гумилева, любовник Лили Брик, организатор травли Маяковского. Его роль наводчика при даме-вампирше — выстрел в «десятку». Во всяком случае, в истории с Маяковским было именно так.
Прототипом Аркадия Аполлоновича Семплеярова был Авель Софронович Енукидзе, являвшийся в 1922–1935 гг. секретарем Президиума ЦИК и председателем правительственной комиссии по руководству Большим и Художественным театрами, а также членом коллегии Наркомпроса и Государственной комиссии по просвещению, располагавшихся на Чистых прудах. Именно там Булгаков помещает и Акустическую комиссию. Енукидзе был неравнодушен к прекрасному полу, особенно к актрисам подведомственных театров, что и послужило одной из причин его падения в рамках очередной «чистки» в высшем эшелоне власти. 7 июня 1935 года с формулировкой «за политическое и бытовое разложение» пленум ЦК вывел его из своего состава. Енукидзе был арестован 11 февраля 1937 года.
Среди лиц, тесно связанных с Ягодой, был заместитель наркома иностранных дел (1927–1934) Карахан. Бежавший на Запад видный работник ОГПУ Г. Агабеков писал: «Кто в Москве не знает Карахана? Кто не знает его автомобиля, еженощно ожидающего у Большого театра? Кто может себе представить его не в обществе балетных девиц?»
А теперь вспомним, с кем колобродил Степа Лиходеев накануне пришествия Воланда в Москву. «…Степа кое-что припомнил. Именно, что дело вчера было на Сходне, на даче у автора скетчей Хустова, куда этот Хустов и возил Степу в таксомоторе. Припомнилось даже, как нанимали этот таксомотор у «Метрополя», был при этом еще актер не актер… с патефоном в чемоданчике». У Карахана было прозвище «душка», которым его одарили знакомые женщины. Фамилия Хустов происходит от английского «ghost» — душа, дух. Иными словами, Хустов значит «душка», а его прототипом служит Карахан. Поскольку последний служил в Наркомате иностранных дел, то и фамилия для его образа в романе образована от иностранного корня. Скетч (от английского «набросок») — небольшая пьеса шутливого содержания для двух, реже трех исполнителей. Само это иностранное слово уже намек на причастность Хустова к проблемам международной деятельности (работе Наркомата иностранных дел; в 1934–1937 гг. дипломат жил и работал в Турции). Гостиница «Метрополь» расположена напротив Большого театра. Упоминаемый в романе таксомотор естественно соотнести со знаменитым автомобилем Карахана. Что же до «не актера» с патефоном, то таким образом Михаил Булгаков одновременно поминает руководителя Акустической («Патефонной») комиссии Аркадия Семплеярова и надзирателя за Большим театром Авеля Енукидзе. Сводя Семплеярова в одну компанию со Степой Лиходеевым и Хустовым, Булгаков указывает на существование дружеских отношений между Ягодой, Караханом и Енукидзе.
Булгаков относит время действия к маю 1937 года. Это роковой месяц в истории Красной Армии, когда были арестованы многие офицеры из числа ее руководящего и среднего комсостава по делу так называемого военного заговора. В ночь на 14 мая был взят под стражу командарм 2-го ранга А. И. Корк, 22 мая — маршал Тухачевский и комкор Эйдеман, 28 мая — командарм 1-го ранга Якир, на следующий день — командарм 1-го ранга Уборевича. 30 мая Политбюро ЦК ВКП(б) постановило отстранить заместителя наркома армейского комиссара 1-го ранга Гамарника от работы в Наркомате обороны. На другой день в квартире Гамарника раздался револьверный выстрел. Было сообщено о его самоубийстве (по другой версии — его застрелил во время ареста заместитель Ежова Фриновский). Эти события потрясли страну, и этот факт тоже нашел свое отражение в романе.
На балу в честь праздничного весеннего полнолуния воландовцы убивают барона Майгеля. Его прототипом служит Михаил Николаевич Тухачевский, первый заместитель наркома обороны. Майгель — это Майхель (Михель, Михаил), тут имя маршала совпадает с фамилией барона. Но главное даже не в этом. Тухачевский обвинялся в сотрудничестве с немецкой разведкой (мы опять-таки оставляем в стороне разбор обоснованности подобных обвинений). Воланд — немец, его гастроли и должен был устраивать «служащий зрелищной комиссии в должности ознакомителя иностранцев с достопримечательностями столицы». Устраивать, то есть общаться. У руководства НКВД в связи с этим вполне могло возникнуть подозрение в сотрудничестве Майгеля с иностранцами, и в первую очередь с немцами, так как каждый служащий курировал отношения с гражданами определенной страны. Далее, Майгель — барон, здесь Булгаков тоже вполне точен. Фигура Тухачевского обросла мифами. «Тут и обязательно ветвистое генеалогическое древо древнейшего дворянского рода, наследственная «военная жилка» от предков XVII столетия, игра мечом в колыбели, увлечение с детства записками Юлия Цезаря о Галльской войне и суворовскими походами и битвами, неотвязная мечта о гвардейском мундире, безумное честолюбие и неуемная жажда славы» (Тодоровский А. И. Маршал Тухачевский. М., 1966). За Тухачевским молва сохраняла славу аристократа, поэтому писатель и окрестил его бароном.
Но если в истории казни Майгеля можно искать аргументы «за» и «против», то ситуация, сложившаяся по месту его службы, должна быть однозначно охарактеризована как трагическая. Зрелищная комиссия, в которой следует видеть художественный образ Наркомата обороны, лишилась руководства. Пустой костюм под именем Прохора Петровича, водящий по бумаге не обмакнутым в чернила сухим пером, символизирует тот факт, что лавина арестов лишила тело армии «головы» (руководящего комсостава) и «рук» (среднего командирского звена). Полная растерянность царит и в филиале зрелищной комиссии (образе Политуправления Красной Армии). Работники филиала, загипнотизированные Коровьевым, безостановочно поют песню про «Славное море священный Байкал», обнаруживая серьезный интерес к дальневосточному краю. В выбранной писателем песне присутствует намек на грядущий военный советско-японский конфликт в районе озера Хасан, обнаруживший серьезные внутриармейские проблемы. Строка из той же песни — «Молодцу плыть недалечко!» — напоминает о судьбе маршала Блюхера, отстраненного от должности командующего войсками Дальневосточного Краснознаменного фронта после хасанских событий и арестованного 22 октября 1938 года…
Теперь о товарище Босом. Ведущий диковинного концерта, привидевшегося Никанору Ивановичу, объявляет его как председателя домового комитета и заведующего диетической столовкой. Домовой комитет можно понять как «комитет домовых», то есть предводитель чертопоклонников. Если откликнуться на эту авторскую шутку, то сразу же откроется имя прототипа Босого — Николай Иванович Бухарин (редкий случай для романа, но тут полные инициалы прототипа и его героя совпадают).
Первый номер «Безбожника», издание которого было начато в 1923 году, открывался статьей Бухарина «На борьбу с международными богами». Там, в частности, говорилось:
«Русский пролетариат сшиб, как известно, корону царя. И не только корону, но и голову…
Международные боги <…> еще очень сильны: Так дальше жить нельзя! Пора добраться и до небесных корон, взять на учет кое-кого на небе…
Пока что мы начинаем поход против богов в печати… В бой против богов!..» Бухарину не дает покоя слава богоборца, не забудем и его юношеские мечты о роли Антихриста в этом мире. Бухарин хотел «перевернуть» мир: низвергнуть божественное, возвысить роль ревтрибунала и стать председателем этого чертова кабинета. Булгаков блестяще обыгрывает это в романе в разговоре Босого со следователем: