– Это зрелище для деревенских и людей с окраин. Они наслышаны о Кинг-Кроссе как о самом злачном месте в Сиднее. Никто из них в жизни не видел настоящего стриптиза, и, если им показать настоящий класс и шик, они просто не поймут. Им вполне достаточно, когда перед их глазами девица снимает бебехи на публике!
– Клуб принадлежит тебе, Майк?
– У Джада десять процентов, он управляет клубом. Вполне подходящий человек для такого места. Любого посетителя, если тот вздумает там взбрыкнуть, можно усмирить одним видом Джада. Один взгляд – и клиент становится тише воды и старается незаметно исчезнуть.
– Охотно верю. – Я помассировал ноющую шею. – Где мы сейчас находимся?
Он метнул подозрительный взгляд:
– У меня в доме.
– Это я уже знаю. Где этот дом находится?
– Ну, в Мосмене, северная сторона гавани. Стоит на вершине утеса, вид отсюда на одну из бухт потрясающий.
– Ты живешь здесь один, Майк?
– Чарли присматривает за домом и более-менее за мной.
Я неторопливо огляделся. Подвал, как и все подвалы, был набит всяким хламом. Деревянная лестница вела наверх, ступени шли по диагонали дальней стены. Под лестницей я заметил целый набор слесарного инструмента, развешанного аккуратно на стене.
– Ты занимаешься резьбой по дереву, Майк? Это твое хобби?
Грифельные глазки впервые за все время подобрели.
– Мне нравится делать вещи своими руками, – сказал он с воодушевлением. – Конечно, я не мастер, – он густо кашлянул, – но вот стул садовый, на котором ты сидел, – мое произведение. Впрочем, главное удовольствие – в творческом процессе, разумеется.
– Охотно верю. – Я осушил стакан.
– Еще виски?
– Если не возражаешь, я бы хотел сейчас вернуться в Дарлинг-Пойнт, Майк.
– Конечно! Пойдем в дом.
Я пошел следом за ним к лестнице. Он внезапно остановился у первой ступеньки и обернулся.
– Я был не прав по отношению к тебе. Прости, что так получилось, – сказал он угрюмо, – не обижайся на меня, ладно, Дэнни?
– Мы все ошибаемся, – ухмыльнулся я, – никаких обид, Майк!
И тут он совершил роковую ошибку – повернулся ко мне спиной и стал подниматься. Я снял со стены подходящий на вид молоток и ударил его сзади по черепу. Потом отступил в сторону, давая возможность его туше пересчитать несколько ступеней до пола. Я тщательно рассчитал силу удара, чтобы не нанести ему большого вреда. Послушал – дыхание было ровным, и мои пальцы нащупали у него на голове небольшую шишку. «Никаких обид»? Да он что? Считает меня за мазохиста?
Я поднялся по ступенькам и увидел, что дверь открывается внутрь подвала. Места за ней у стены было достаточно, чтобы спрятаться, и она не помешает Чарли, если он начнет спускаться. Я набрал в легкие побольше воздуха и рявкнул:
– Эй, Чарли! Давай спускайся сюда, да поскорее, черт бы тебя побрал!
Чарли был явно не из тех, кто бежит на зов хозяина сломя голову. Прошло секунд пять, прежде чем он появился. Не заметив меня за дверью, он стал неторопливо спускаться. Я высунулся из своего укрытия и, когда он достиг третьей ступеньки, молотком аккуратно врезал ему по затылку. Чарли пересчитал все ступеньки и растянулся поверх туши своего босса. Я не стал зря волноваться и проверять его пульс, потому что Чарли был просто неотесанный болван, который способен бить связанного человека, даже не будучи с этим человеком знаком. Снаружи на двери в подвал были два засова – вверху и внизу, и я мысленно похвалил за предусмотрительность Майка, когда задвигал оба. И потом спокойно начал экскурсию по дому.
Дом был большой, старинный, и, наверное, Майк всадил кучу денег на его переделку и обстановку. Я нашел его кабинет в дальнем конце второго этажа в углу здания. В кабинете главное впечатление производило массивное старинное бюро с убирающейся крышкой, стоявшее на самом виду в углублении окна-фонаря. Я вспомнил про прекрасный вид с утеса и поверил Майку на слово. Стол был заперт, но замок не был препятствием для моего молотка, который я, по счастью, прихватил с собой. Отодрав деревянные дощечки, я вскоре уже копался в содержимом бюро. Пятнадцать минут кропотливой работы – и остался один предмет, достойный внимания. Поясной портрет в рамке. На меня смотрела, улыбаясь, шикарная блондинка в купальнике размера на три меньше, чем следовало. В нижнем углу четкими маленькими буквами шла надпись: «Майку, с любовью. Всегда твоя. Соня».
Я был безмерно удивлен. Вот уж не думал, что люди еще дарят портреты с трогательными надписями. В наши дни в идеальном случае получишь открытку с «наилучшими пожеланиями» с какого-нибудь курорта. Даже модный певец, жаждущий популярности, поленится надписать свою фотографию. Но так или иначе, портрет меня заинтриговал, и я, разбив своим молотком рамку, вытащил фотографию, сложил ее аккуратно в три раза, после чего она поместилась в моем бумажнике. У Майка в одном из углублений бюро оказался прекрасный набор визитных карточек и прочих документов, поэтому я без труда смог назвать адрес, когда вызывал к дому такси.
Глава 8
Пришлось нажать на кнопку звонка три раза, прежде чем дверь опрометчиво приоткрылась дюйма на три и на меня подозрительно уставился один синий глаз.
– Спасайся кто может! Высадился английский десант!
– Дэнни! – Дверь широко распахнулась. – Ты до смерти напугал меня! Позвонить в такое время!
Я вошел в прихожую и взглянул на свои часы. Стрелки показывали двадцать пять минут двенадцатого.
– Ты хочешь сказать, что люди в этом городе начинают закрывать ставни еще до полуночи? – удивился я. – Тогда я потребую свои деньги обратно! Ведь продавая мне билет, они утверждали, что Сидней – просто увеселительный центр Южного полушария!
– Дело в том, – объяснила она виновато, – что, когда живешь одна в таком многоквартирном доме, приходится принимать меры предосторожности. Что касается друзей, они всегда сначала позвонят по телефону и предупредят, если им вздумается нанести визит после девяти вечера.
– Ты хочешь сказать, что я много потерял в общественном мнении, не успев пробыть и двух дней в вашем прекрасном городе? – Я изобразил ужасное волнение. – И теперь при моем появлении люди будут показывать на меня пальцем, а мальчишки бросать в меня камни?
– Если ты не прекратишь кривляться, я сама разобью кирпич о твою голову!
– Не слышала, сколько сейчас градусов?
– Недавно сообщили, что жара еще держится за тридцать.
– Ты имеешь в виду, что стоило температуре упасть всего на несколько паршивых градусов, а ты уже сняла свое бикини?
Соня плотнее запахнула на груди купальный халат, доходивший ей до щиколоток.
– Я только что из душа, если хочешь знать. И какого дьявола тебе понадобилось от меня так поздно?
– Я просто хотел побыть в приятной компании. Может быть, нальешь глоток чего-нибудь? У меня такое впечатление, что я здорово сдал по сравнению с нашей последней встречей. Тогда… О! Какие воспоминания! Ты гордо демонстрировала мне маленькую родинку на прекрасной правой округлости к моему полному и искреннему восхищению. А через несколько часов не пускаешь дальше проклятой прихожей!
– Сегодня вечером с тобой явно что-то приключилось, Дэнни Бойд? Уж не ударили ли тебя по голове тупым предметом или произошло что-то в этом роде?
– У тебя одни безумные предположения на мой счет, – заметил я мрачно.
– Ладно, так и быть. Налью стакан. – Она повернулась и пошла в гостиную. Я последовал за ней.
Покачивание бедер, конечно, зрелище приятное, размышлял я по дороге, но толстая ткань халата лишала его всякого интереса. То ли дело бикини.
– Дэнни, – Соня остановилась и, повернувшись ко мне лицом, закинула голову назад, отбросив за спину золотистые волны волос, – по-моему, я тебя скоро возненавижу!
– Узнать Дэнни Бойда – значит полюбить Дэнни Бойда. – Но на этот раз я почувствовал неуверенность в своем голосе.
– Ворваться ко мне ночью, – продолжала она сердито, – поймать меня именно в тот момент, когда я только что вышла из душа, без косметики на лице, в первом попавшемся халате, который я успела схватить, в старом халате, оставшемся еще со школьных времен! Тебе должно быть стыдно!
– Я скоро раскаюсь, но дай мне немного времени.
– Иди на кухню и налей себе еще выпить, если хочешь, – тон был суровый, – а я пока переоденусь и приведу себя в порядок!
Она вихрем унеслась в спальню и захлопнула за собой дверь. Я побрел на кухню, где, пребывая в глубокой задумчивости, рассеянно сделал два джина-тоника со льдом. Ее замечание о том, что меня ударили по голове, почему-то озадачило. Как она догадалась, что меня били по голове? Впрочем, что это меняет, подумал я, выпил, немного успокоился и налил себе еще. Когда Соня вышла из спальни, я сидел на бывшем белом кожаном диване в гостиной и приканчивал третий джин-тоник.
– Ты отсутствовала так долго, что лед в твоем стакане растаял.
– Ты отсутствовала так долго, что лед в твоем стакане растаял.
– Как я тебе нравлюсь? – услышал я ее грудной, волнующий голос.
Я поднял глаза и обомлел. Она стояла передо мной в маленьком платьице для девочки-подростка, собравшейся на первый в жизни взрослый бал. Из скромной клетчатой материи в мелкую зеленую и белую клетку, с короткими рукавчиками-фонариками. Вырез от плеча до плеча и пояс, завязанный бантом. Оставалось загадкой, как Соня втиснула в него свои зрелые формы, но зрелище было сногсшибательным – она излучала эротизм и соблазн.
Из выреза выпирала пышная грудь, тонкая ткань тесного лифа не скрывала ни одной детали. Пояс поднялся на несколько дюймов выше талии, а поскольку Соня давно выросла из платьица, подол заканчивался намного выше коленей, и из-под него соблазнительно выглядывали белые шелковые трусики.
– Я собираюсь на одну забавную вечеринку, где все должны быть в костюмах персонажей из детских стихов и сказок, – объяснила она. – Как ты считаешь, что, если я надену это ради смеха?
– Ты будешь самой потрясающей пастушкой, мечтой каждого пастуха. В этом наряде ты выглядишь настолько сексуально, что, если какой-нибудь тип рассмеется, увидев тебя, знай – он голубой!
– Мне хотелось посмотреть, какое впечатление я произведу на тебя, Дэнни. – И она опять исчезла в спальне.
Я действительно разволновался, вернее сказать, она не оставила меня равнодушным, но я не хотел, чтобы она это заметила. Я выпил теплую жидкость из ее стакана, чтобы отвлечься. Потом разыскал два самых высоких бокала, набил их льдом, которого должно было хватить по крайней мере часа на два, и сделал свежий джин-тоник. При новом появлении Сони внутри меня пропели фанфары в честь ее старого наряда – эластичного бикини пронзительного оранжевого цвета.
– Как приятно видеть уже полюбившиеся вещи, – проникновенно сообщил я, когда она уселась в кресло. Я заметил, как при этом на ее голом животе образовалась легкая складочка.
– Кажется, в моем стакане не было льда, когда я выходила сюда в последний раз. – Она посмотрела на меня подозрительно.
– Да кому нужен теплый, выдохшийся джин с тоником? Я сделал тебе свежий, достойный твоего оранжевого бикини.
– Но кто выпил старый, теплый, куда он делся? – продолжала выпытывать она.
– Джин был там еще хороший, жалко было выливать, – признался я скромно и быстренько перевел разговор на другую, занимавшую меня сейчас гораздо больше тему: – Я тебе еще не говорил, что занят глубоким научным исследованием жизни одной незамужней австралийки лет двадцати четырех или пяти, которая похожа на тебя?
– Знаешь, если тебя не ударили по голове, ты наверняка где-то свалился с лестницы.
– Но я серьезно по поводу исследования. И у меня готов первый к тебе вопрос: чем ты занимаешься в жизни? Работаешь?
– Работаю? – Казалось, она была сражена таким предположением. – Ну, это занятие я оставлю на старость, если никого так и не уговорю взять меня замуж.
– Значит, ты богата? Может быть, удачно вложила денежки и имеешь приличный доход?
– Ну, приличным доходом те тридцать долларов в неделю, которые я получаю от отца, не назовет даже такой ушибленный в голову, как ты.
– Ты с кем-нибудь делишь эту квартиру?
Она округлила глаза:
– Ты же знаешь, что нет!
– Одинокая тетя оставила ее тебе по завещанию?
– Если она это сделала, то почему-то мне ничего не сказали владельцы дома, продолжающие как ни в чем не бывало брать с меня тридцать пять долларов в неделю.
– Восхищаюсь твоей способностью уметь выделить эту сумму из тех тридцати, что ты получаешь от отца. Здесь мои исследования заходят в тупик. Получается неувязка. Возможно, есть человек, который платит за тебя квартплату? А также время от времени посылает тебе продукты и спиртное? Оплачивает счета в магазинах?
– Не знаю, куда ты клонишь, но мне не нравятся твои дурацкие исследования, Дэнни Бойд! – сказала она холодно.
– Но истинный исследователь не только определит неизвестный фактор, но и постарается раскрыть его. Итак, следите, мисс Шеппард. – Я вытащил из бумажника сложенную фотографию. – Читаю: «Майку, с любовью. Всегда твоя…» – И тут она вырвала фотографию у меня из рук.
Пару секунд, как бы не веря своим глазам, Соня рассматривала портрет с открытым от удивления ртом. Картина напоминала телевизор с выключенным звуком.
– Где ты взял это? – наконец выговорила она едва слышно.
– В столе Майка Буржесса. А где еще, по-твоему, я мог это взять?
– Он сам дал тебе портрет?
Я покачал головой:
– В данный момент он отдыхает, у него сильная мигрень. Так что мне пришлось взять самому, без посторонней помощи.
– Да как ты посмел! – Синие глаза засверкали негодованием. – Ты, лживый воришка, сукин сын! Я звоню в полицию!
– Успокойся, Соня. Нет ничего страшного в том, чтобы влюбиться в человека на двадцать лет старше. Главное, чтобы деньги могли компенсировать разницу.
Она дико на меня посмотрела, потом из ее горла вырвался звук, похожий на орлиный клекот, но, по-моему, она этого сама не сознавала. Зато я все понял и был наготове. И когда она, привстав с места, буквально бросилась на меня, нацелив в лицо длинные отточенные ноготки, я шустро скатился с дивана на пол. Не ожидая такого подвоха, она промахнулась и по инерции упала на спинку дивана вперед головой. Как я и предполагал, такая хрупкая мебель не была рассчитана на потрясения. Диван опрокинулся назад и повлек за собой Соню.
Я поднялся на ноги и сверху взглянул на интересное зрелище. Диванной подушкой Соню прочно удерживало в вертикальном положении вниз головой, и в воздухе торчали беспомощно длинные стройные ноги. Вообще вид сверху мне очень нравился.
– Ты не ушиблась? – спросил я участливо.
– Ты еще спрашиваешь? – Голос звучал приглушенно. – Вытащи меня отсюда, ты, идиот!
– Не понял, что ты сказала?
– Я говорю, вытащи меня отсюда, ты, тупой, проклятый идиотский ублюдок!
– Ладно, – согласился я, – только потом не ругай за мой метод, он может показаться тебе необычным.
– Что? – В голосе прозвучала паника. – Ты не посмеешь! Не смей!
– Возможно, у тебя для этого маневра не слишком удобная позиция, – с сомнением сказал я, – но думаю, я справлюсь!
Невзирая на ее отчаянные заглушенные диваном вопли, я просунул пальцы под тугой эластик, захватил его сколько мог и дернул изо всех сил. Через мгновение ее каблуки стукнули об пол, потом показался торс, медленно принимавший вертикальное положение, и, наконец, голова. Я отпустил бикини, перехватил ее за плечи и поставил на ноги.
– Ну, как ты теперь? – заботливо спросил я.
– Отойди от меня, ты, буйно помешанный сексуальный маньяк! – сказала она яростным шепотом.
Я поспешно выпустил ее плечи.
– Я не жду благодарственной речи. Простого «спасибо» от тебя будет вполне достаточно.
– «Спасибо»? – Она истерически расхохоталась. – За то, что спас? Да ты взгляни, что ты со мной сделал! Вот, смотри! – И она повернулась.
О чем я не подумал, когда вытаскивал Соню, так это о ее нежной коже. Войдя в контакт с диванной кожаной поверхностью, она сильно пострадала. Верх бикини теперь болтался у нее на шее, а все тело было в красных полосах от шеи до… О! Я умолкаю.
– Соня, – осторожно сказал я, волнуясь, – может быть, мне не стоило об этом говорить. Но верх от твоего бикини у тебя на шее.
– Я знаю, – простонала она сквозь стиснутые зубы, потом начала опять ругаться.
– Послушай, Соня, подожди. Ты не знаешь самого интересного. По всем законам, когда я тебя вытаскивал на свет божий, твой низ от бикини должен был подняться и скататься на талии, верно? А он почему-то теперь находится внизу, вокруг твоих коленей.
У нее на лице появилось выражение ужаса. Потом она быстро взглянула на себя вниз.
– О нет, – пробормотала она со слезами в голосе, – такой вид просто сводит на нет и делает нелепой саму мысль о возможности секса в данный момент.
Глава 9
Стараясь не шуметь, я вошел в холл пентхауса и прикрыл за собой дверь с такой осторожностью, что щелчок замка был еле слышен. В гостиной все еще горел свет, вероятно оставленный для меня. Но добрый ли это знак? Сняв ботинки, я взял их в левую руку и на цыпочках стал пересекать гостиную, направляясь в комнату для гостей. Интересно, как давно пришла Марсия? Скорей всего, не дождавшись, легла спать и сейчас спит крепким сном. Вот и ее спальня.
– Да что она себе позволяет?! – в ярости вскричал я через пару секунд, когда увидел, что дверь в ее спальню распахнута, там горит свет, а кровать пуста и нетронута. – Ведь для всех она помолвлена со мной, а позволяет себе шляться до утра с другим мужчиной!
Я снова надел ботинки и стал расхаживать по комнате, чувствуя каждый раз теплую волну благодарности и любви к себе, когда вспоминал, что до сих пор холостяк. Самым подходящим местом для ожидания мне показался бар. Удобно там расположившись, я понял, что будет глупо сидеть у стойки и не налить себе выпить. Да, ночка выдалась что надо. Потом я вспомнил Соню и почувствовал угрызения совести. Ну нет, и скрестил пальцы, чтобы это чувство не стало постоянным явлением.