В фойе Линди Ли рассказывала Берди, почему она не любит кино.
— Дин любит фильмы про ковбоев. Мне они не нравятся. Наверное, я не должна говорить вам…
— Нет, говори, все в порядке.
— Но я действительно не в восторге от этих фильмов. У вас, наверное, все иначе. Вы ведь здесь работаете.
— Мне тоже нравится далеко не все.
— Правда? — Девочка выглядела изумленной. Многое в этом мире, похоже, изумляло ее. — А я вот, знаете, люблю кино про животных.
— Про животных?
— Ну да, про их жизнь и всякое такое прочее.
Берди сразу поняла, что оратор из девчонки никудышный, но, несмотря на некоторую косноязычность, Линди Ли была очень и очень мила.
— Интересно, что их там задержало? — нахмурилась Линди.
Рики отсутствовал несколько минут в реальном времени. Но в кино время течет по своим законам.
— Пойду взгляну, — сказала Берди.
— Он ушел без меня, я знаю, это точно, — снова повторила девочка.
— Не расстраивайся, сейчас все выясним.
— Спасибо.
— Все будет хорошо.
Берди легко коснулась тонкого запястья девушки и двинулась прочь. Оставшись одна, Линди вздохнула Дин был не первым мальчиком, бросившим ее. Ей не везло с приятелями. Но сейчас, если честно, она была не слишком расстроена Линди придерживалась своих представлений о том, какие отношения и с кем ей заводить. С Дином явно не стоило поддерживать близкое длительное знакомство. От его волос и рук несло дизельным топливом, он был наглым и ненадежным. Ну и черт с ним; как говорит в таких случаях мама Линди, не последняя рыбка в море.
Девушка изучала расписание фильмов на следующую неделю, когда какой-то стук сзади заставил ее обернуться. Посреди фойе сидел толстенький серый кролик. Шерсть кое-где вылезла, и была видна нежная розовая кожица Зверек смотрел на Линди.
— Привет, — улыбнулась девочка.
Кролик начал вылизывать шкурку, потешно переставляя лапки и быстро шевеля ноздрями.
Линди любила животных. Единственный киножанр, интересовавший ее, — съемки зверей в естественной среде обитания. Затаив дыхание, она наблюдала за таинственными танцами скорпионов, потешными ужимками обезьян, быстрыми антилопами… Но больше всего девочка любила кроликов.
Кролик подпрыгнул, затем остановился в нерешительности, секунду подумал и сделал еще пару прыжков к девочке. Линди наклонилась, чтобы погладить животное. Кролик был мягким и теплым, он уткнулся ей в ладонь влажным носиком Глазки у него блестели, как бусинки. Кролик помедлил с минуту около Линди и поскакал мимо нее вверх по ступенькам.
— Ой, не думаю, что нам с тобой следует туда подниматься, — сказала Линди.
Наверху, куда направился кролик, было темно. Светящееся табло на стене гласило: «Только для обслуживающего персонала». Кролик остановился на предпоследней ступеньке и повернулся к девочке, словно призывая следовать за собой, и Линди взбежала по ступенькам.
— Эй, где ты? — крикнула она в темноту, но зверек исчез.
Вместо него что-то странное смотрело из темноты светящимися глазами.
Для Линди Ли не требовалось создавать сложные иллюзии — как, например, для Рики. Девчонка и так была погружена в мечты. Легкая добыча.
— Привет, — сказала Линди Ли, слегка напуганная присутствием непонятного существа в темноте.
Но ответа не последовало. Она старалась разглядеть хоть какие-нибудь очертания, но тщетно: ничего. Не видно лица, даже не слышно дыхания.
Линди отступила на шаг, собираясь сбежать вниз по ступеням, но не тут-то было. Существо настигло ее в одно мгновение. Несчастная не успела издать ни звука, когда ее схватили и утянули наверх, в темноту проема. Все произошло за считанные секунды. Фойе снова погрузилось в ночную тишину и покой, словно ничего и не случилось.
— Рики! О боже, Рики!
Берди склонилась над бездыханным телом приятеля и потрясла его. Затем прислушалась: нет, дыхание есть, хоть и слабое. Сначала ей показалось, что парень истекает кровью, но при детальном рассмотрении выяснилось: у Рики всего лишь слегка оцарапано ухо.
Она встряхнула его посильнее, но с тем же результатом. После нескольких попыток все-таки удалось нащупать пульс. Очевидно, на Рики напали. Возможно, это сделал отсутствующий приятель Линди. В таком случае, где он сейчас? Наверное, по-прежнему скрывается в туалете, вооруженный и безумный. Берди не до такой степени дура, чтобы проверять это лично. Подобные ситуации она видела в тысяче фильмов. Женщина в опасности — весьма трогательный и увлекательный сюжет. В темной комнате притаился вооруженный бандит или хищная тварь, а героиня, дрожа от страха, переступает порог. Нет, Берди не последует этому клише. Она будет действовать благоразумно: преодолев естественное любопытство, немедленно вызовет полицию.
Оставив Рики лежать на том же месте, она вышла в фойе.
Там никого не было. Возможно, Линди Ли не стала дожидаться своего дружка, а нашла на улице кого-то другого, кто проводит ее до дому. Так или иначе, входная дверь в кинотеатр захлопнута, а Линди исчезла, оставив после себя лишь слабый запах детской пудры «Джонсонс». Прекрасно, одной проблемой меньше, решила Берди и направилась в кассу, где стоял телефон. Она почти радовалась, что у девчонки хватило здравого смысла закончить свое неудачное свидание.
Берди сняла трубку и немедленно услышала голос, вкрадчиво проговоривший:
— Не правда ли, уже слишком позднее время для телефонных звонков?
Это не оператор, Берди была уверена — ведь она не успела даже набрать номер. В любом случае голос в трубке чертовски походил на голос Питера Лорра[1].
— Кто говорит?
— А вы меня не узнаете?
— Я хочу позвонить в полицию.
— С удовольствием помогу вам. Чем могу быть полезен?
— Немедленно убирайтесь! Это возмутительно! Мне нужно дозвониться в участок.
— Весьма сожалею.
— Кто вы?
— Вот, вы уже включились в игру.
— У меня неприятности… Не могли бы вы…
— Бедный Рики!
Странно, откуда этот неизвестный мерзавец знает Рики? Бедный Рики, сказал он. Дико.
Берди почувствовала, как лоб покрывается испариной. Ситуация все больше и больше пугала ее.
— Бедный, бедный Рики, — опять промурлыкал голос в трубке. — И все же я уверен, что нас ждет счастливый конец, не так ли?
— Это вопрос жизни и смерти. Освободите линию! — настаивала Берди, удивляясь своей выдержке.
— Я знаю, — ответил Питер, или кто он там был. — Не правда ли, это возбуждает?
— К черту! Освободите линию! Или помогите мне…
— Помочь? К чему? Что такая толстая глупая девчонка, как ты, может сделать в подобной ситуации?
— Заткнись, ублюдок!
— С превеликим удовольствием.
— Я знаю тебя?
— И да и нет. — Голос в трубке странно менялся.
— Один из друзей Рики, да?
Идиотские игры. Эти парни иногда позволяют себе совершенно дурацкие шутки.
— Ладно, пошутили — и будет, — спокойно сказала Берди. — Теперь мне нужно дозвониться в участок, пока не случилось ничего серьезного.
— Конечно-конечно, я понимаю. — Голос становился все более мягким. — Как не понять… — Теперь голос был женским, акцент и интонации изменились. — Ты пытаешься помочь мужчине, которого любишь, это так трогательно.
Это был голос Греты Гарбо. Не узнать ее невозможно.
— Бедный Ричард, — вздохнула Гарбо. — Он так старался, несчастный.
Она говорила нежно, как агнец. Берди онемела. Преображение казалось невероятным, интонации стали настолько же безупречно женственными, насколько мужественными были в начале разговора.
— Хорошо, вам удалось произвести на меня впечатление. Не могу ли я теперь наконец связаться с копами?
— Сегодня чудная ночь, Берди. Замечательная ночь для прогулок при луне. Как хорошо было бы нам, двум милым девушкам, пройтись и подышать воздухом.
— Вы знаете мое имя?
— Да, конечно. Я ведь рядом, совсем близко.
— Что вы подразумеваете под словом «близко»?
Ответом был смех. Низкий грудной смех Греты Гарбо.
Берди больше не могла этого выносить. Трюк был исполнен мастерски, и она даже начала поддаваться иллюзии, будто действительно разговаривала со звездой.
— Нет, вы не убедили меня, — из последних сил сохраняя спокойствие, произнесла Берди. Затем ее терпение лопнуло, и она заорала в трубку: — Подонки! — так громко, что задрожала мембрана. И швырнула трубку на рычаг.
Берди вышла из кассы и направилась к входной двери. Ее ждал неприятный сюрприз: дверь была не просто закрыта, а заперта снаружи на ключ. Берди тихо ругнулась.
Неожиданно фойе стало теснее, чем обычно, словно пространство вдруг сузилось. И запас терпения тоже вдруг иссяк. Берди почувствовала, что она на грани истерики, но усилием воли сдержалась. Надо все обдумать, решила она. Итак, первое: дверь заперта. Линди Ли не делала этого, Рики тоже не мог, а уж за себя Берди ручалась. Следовательно…
Второе: здесь находится некто посторонний. Возможно, преступник или маньяк. Это он (она, оно) только что разговаривал по телефону. Следовательно…
Третье: он, она или оно имеет доступ к другому аппарату в этом здании. Второй телефон стоит в складском помещении. Но Берди не собиралась проявлять чудеса героизма и подниматься наверх по темным ступенькам. Следовательно…
Четвертое: нужно отпереть дверь тем ключом, что имеется у Рики.
Вот конкретный выход. Надо взять у Рики ключи. Итак, вперед.
Она пошла через фойе в зал. Лампы вокруг то гасли, то вспыхивали, словно подмигивая. Или это мерещится с перепугу? Нет, точно. Кажется, Берди улавливала в этом мерцании какой-то ритм, словно биение сердца.
Некогда над этим задумываться. Вперед.
Она ускорила шаг. Впереди послышались тихие стоны: Рики приходил в себя. Верди наклонилась к нему, но не обнаружила ни связки ключей, ни ремня, на котором она висела.
— Рики… — позвала Берди.
Стоны усилились.
— Рики, ты меня слышишь? Это я, Берди.
— Берди?
— Да, я. У нас неприятности. Мы заперты. Где твои ключи?
— Ключи?
— У тебя была связка ключей, Рики. — Она говорила медленно и внятно, словно беседовала с дауном — Куда она делась? Подумай.
У Рики, очевидно, что-то прояснилось в мозгу, и он сел, обхватив руками голову.
— Мальчик, — сказал он.
— Какой мальчик?
— В туалете. Он мертв.
— Мертв? Боже! Ты уверен?
Казалось, Рики находится в трансе. Он смотрел не на Берди, а куда-то в пустоту перед собой, словно разглядывал что-то невидимое для других.
— Где ключи? — настойчиво повторила Берди. — Рики! Это важно. Сосредоточься.
— Ключи?
Ей хотелось дать ему пощечину, но лицо Рики было окровавлено, и ударить его смог бы лишь садист.
— На полу, — произнес Рики через некоторое время.
— В туалете? На полу в туалете?
Он кивнул, а затем замотал головой, отгоняя от себя какие-то ужасные мысли. Казалось, он едва сдерживает слезы.
— Все уладится, — произнесла Берди.
Рики обхватил руками лицо, словно желая удостовериться, что это действительно он.
— Я… здесь? — тихо произнес Рики.
Но Берди уже не слышала его — она решительным шагом двинулась к двери в туалет. Она войдет туда и возьмет ключи. Есть там труп или нет, ее не касается. Она сделает это немедленно. Зайдет, возьмет ключи и спокойно выйдет.
Берди открыла дверь. В мужской туалет она заходила в первый и, как надеялась, в последний раз.
Внутри было темно. Слабо мерцала лампочка. Ее мигание напоминало пульсирующие вспышки света в фойе, только значительно слабее. Берди постояла в дверях, ожидая, пока глаза привыкнут к полутьме, затем переступила порог. Туалет был пуст. Никакого мальчика, ни живого, ни мертвого.
Зато обнаружились ключи. Ремень был погружен в унитаз, и Берди, чертыхаясь, принялась вылавливать его из зловонной жижи. Отвратительный смрад раздражал обоняние. Отделив кольцо с ключами, Берди поспешила вернуться в относительную чистоту и свежесть кинотеатра Все очень просто, никаких проблем.
Рики тем временем дополз до кресла, опустился в него и теперь ожидал Берди с несчастным выражением лица. Он выглядел очень скверно и явно жалел себя.
— Я нашла ключи, — сообщила Берди. — Они действительно были там.
Рики поднял на нее глаза и промычал нечто нечленораздельное. Да, он действительно был не в себе. Остатки симпатии покинули Берди. Рики явно галлюцинировал, и это снова его проклятая химия.
— Никакого мальчика там нет, Рики.
— Что?
— Я говорю, в туалете никого нет. Ни мертвого мальчика, ни живого. Признайся честно, на чем ты теперь сидишь? Снова какая-нибудь дрянь типа транквилизаторов?
Рики взглянул на свои трясущиеся руки.
— Я ничего не принимал. Честное слово.
— Очень глупо. Идиотский розыгрыш.
Однако Берди говорила без особой уверенности. Она знала, что такие шутки вовсе не в стиле Рики. Он в этом смысле был очень строг, что являлось одной из его привлекательных черт.
— Рики, а не позвать ли нам врача?
Он медленно покачал головой.
— Ты уверен?
— Не нужно врача.
Ладно, пусть будет, как он хочет.
Берди двинулась к выходу, потом остановилась у двери в фойе.
— Послушай, здесь творится что-то странное. Не мог бы ты последить за дверью, пока я вызову копов? Кажется, к нам проник кто-то посторонний.
— Да, конечно.
Рики сидел в кресле, наблюдал за мигающими огоньками ламп и всерьез думал о своей вменяемости. Берди сказала, что никакого мальчика там нет; предположим, что она права Лучший способ убедиться — еще раз сходить туда самому. Если действительно никого и ничего нет, все тихо и мирно, то полчаса назад у него случилась галлюцинация. До жути реальный бред, вызванный каким-то препаратом, принятым накануне. В этом случае стоит пойти домой, выспаться как следует и утром проснуться со свежей головой. Все так, но меньше всего на свете ему сейчас хотелось снова заглядывать в мерзкий вонючий сортир… А вдруг Берди ошиблась, вдруг это у нее голова не в порядке? Интересно, существует ли такая вещь, как бред нормальности?
Кое-как Рики заставил себя подняться и побрел к двери в туалет. Переборов минутное замешательство, он все же вошел. Внутри царил полумрак, но вполне можно было разглядеть, что никаких песчаных бурь, мертвых мальчиков, вооруженных ковбоев здесь нет и быть не может. Все-таки воображение — чертовски занятная штука, думал Рики. Так легко создать другую реальность. Это чудесно. Жаль, что нельзя направить психическую энергию в более конструктивное русло. Какие-то химеры, которые сам себе создаешь и сам же их боишься. Но ничего не поделаешь; что-то теряешь, что-то находишь.
А затем он увидел кровь. На кафельном полу. Совершенно реальную. И это была не кровь из его расцарапанного уха, нет. Ее пролилось слишком много, она уже засохла и побурела. Случившееся — вовсе не иллюзия. И неизвестно, что хуже: слегка съехать и галлюцинировать, что вполне поправимо, или же действительно оказаться игрушкой в руках неведомой силы.
Рики проследовал за кровавой линией на полу. Она вела к одной из кабинок, теперь закрытой, но прежде она была открыта, это Рики помнил точно. Рики понял сразу, даже не заглядывая внутрь: убийца спрятал мальчишку там. Это и так было ясно, но он все же резко потянул за ручку, и дверца кабинки открылась. Он увидел тело мальчика, лежащее в неудобной позе на полу возле унитаза, с раскинутыми руками и ногами. Глаз у трупа не было. По щекам висели нервные окончания, и чувствовалось, что глаза удалены не рукой хирурга, а вырваны грубо и небрежно. С трудом сдерживая рвотные позывы, Рики повернулся и пошел к выходу. Желудок его конвульсивно сжимался, явно намереваясь выплеснуть наружу свое содержимое, но усилием воли Рики сдержался. Прикрыв рукой рот, он подошел к двери. Все время ему казалось, что труп сейчас поднимется на ноги и пойдет за ним, требуя вернуть деньги за билет в это ужасное заведение. Черт бы побрал Берди! Толстуха ошибалась — у нее, а не у Рики были галлюцинации. Смерть здесь. И даже хуже…
Рики выскочил в кинотеатр, плотно прикрыв за собой дверь. Настенные огни мерцали, отбрасывая причудливые тени; казалось, они сейчас погаснут, как догоревшие свечи. Но темнота — это слишком, ее он не перенесет. Мерцание что-то напоминало, что-то знакомое было в этом пульсирующем свете. Рики мучительно пытался вспомнить, но не мог. В совершенной растерянности он минуту стоял в проходе между рядами. Затем он услышал голос.
«Вот и моя смерть», — подумал Рики и поднял голову.
Она шла по проходу ему навстречу и улыбалась.
— Привет, Рики! — сказала она.
Это была не Берди. Берди никогда не носила таких чудных полупрозрачных платьев, подчеркивающих великолепную фигуру (которой, кстати, тоже не имела); эти белокурые локоны и красные чувственные губы тоже никак не могли принадлежать ей. Перед ним стояла Монро, цветущая американская роза.
— Не хотите ли со мной познакомиться? — вкрадчиво произнесла она. Глаза ее сияли, обещая неземное наслаждение.
— Э-э-э…
— Рики, Рики, Рики… И после этого всего…
После чего «всего этого»? Что она имеет в виду?
— Кто ты? — спросил он.
Она послала ему ослепительную улыбку.
— Как будто ты не знаешь.
— Но ты же не Мерилин. Мерилин мертва.
— В кино никто не умирает, Рики, ты знаешь это не хуже меня. Ты вновь можешь воскреснуть на экране. Целлулоид сохранит твой образ от разрушительного воздействия времени.
И тут Рики понял, что напоминает ему мерцание ламп в зале: луч прожектора, проходящий сквозь целлулоидную пленку, мелькание кадров, рождающее живые образы из тысяч маленьких смертей.