Известные политологи и экономисты предлагают меры по модернизации нашего общества, исходя из опыта западных стран. При этом создаются шаблоны, чем-то напоминающие вырезанные в картоне силуэты победительниц конкурсов красоты, по которым остальные могли сравнить собственные параметры с идеальными. Однако не будем забывать, что эта мода ушла еще в середине 60-х и сейчас такое можно увидеть лишь в американских хрониках того времени.
Мы же продолжаем упорно примерять чужие лекала к собственной стране, находясь в странном убеждении, что механистический перенос обеспечит требуемый результат. Пытаемся в работах западных политологов найти выкройки, по которым можно было бы сшить демократическое, экономически сильное общество, да еще и претендующее на мировое лидерство. Сам по себе подход обречен на провал: ни покупка технологий, ни заимствование чужого опыта государственного строительства к лидерству привести не могут.
Если угодно, то разработанная и готовая к продаже технология – это плод. Сорвав один, мы имеем все основания надеяться, что процесс плодоношения не завершится. Но крайне наивно ожидать, что из купленного яблока появится яблоневый сад. Покупая патенты, мы приобретаем ящик яблок, а не растим свой сад.
Очевидно, что уже разработанная, запатентованная технология – результат определенной организационной и научно-исследовательской работы, которая не останавливается после выпуска патента. Если угодно, то разработанная и готовая к продаже технология – это плод. Сорвав один, мы имеем все основания надеяться, что процесс плодоношения не завершится. Но крайне наивно ожидать, что из купленного яблока появится яблоневый сад. Покупая патенты, мы приобретаем ящик яблок, а не растим свой сад.
Между тем в России бытует заблуждение, что именно путем закупки патентов Япония совершила свой прорыв. Это не совсем точно, при этом мы забываем совсем иной, гораздо более показательный опыт США.
После Второй мировой войны американцы вывезли из Германии в город Хантсвилл (Алабама) не только станки, чертежи и технологии, но и целый научно-исследовательский центр, включая ученых-ракетчиков под управлением Вернера фон Брауна, которые и заложили основы ракетной программы США. Американцы – как и немцы, как и СССР в годы индустриализации, – стремились привлечь на работу лучшие умы, а не просто купить технологии. Так, хорошо известно, что Фердинанд Порше во время посещения СССР получил приглашение возглавить автомобильную промышленность лично от руководителя страны, а Гитлер всеми правдами и неправдами стремился убедить создателя телевидения Владимира Зворыкина (в то время уже покинувшего Россию) поработать на рейх.
Калька в государственном устройстве также приводит к негативным результатам. Демократические институты не являются вневременными – происходит взросление и развитие. Конечно, можно читать первоклашкам курс выпускного класса – при этом они будут старательно делать вид, что понимают, – однако очевидно, что они всего лишь слушают частично знакомые слова и, как только учитель покинет класс, моментально вернутся к своему естественному уровню. Поэтому столь печальна судьба колоний, которые, освободившись от власти метрополий, избавляются и от несоответствующей их ментальности навязанной извне модели общественного устройства.
Демократии всего мира зиждутся на неких общих принципах, но конкретные воплощения зависят от множества факторов, а в конечном итоге – от степени зрелости общества, его готовности принимать эти принципы и следовать им в повседневной жизни, без понуждения внешней силы. То есть они должны стать частью морали.
Подменить этап взросления практически нечем – теория большого скачка не сработает. Демократия должна вызреть. Хотя это и не означает, что все народы проходят этот путь с равной скоростью и уж ни в коей мере не означает, что базовые свободы и обязательства не должны быть законодательно закреплены. Если угодно, речь не идет о готовности или неготовности народа к демократии. Этот вопрос изначально решается обществом, и истинная демократия является определенным результатом борьбы общества за свои права.
Уместно сравнение со спортивной жизнью. Правила футбола одинаковы во всем мире, но играют все по-разному.
При этом я не встречал в статьях ответа на вопрос, по каким лекалам делались самые успешные модернизационные проекты в истории человечества, чей опыт копировался. Да и были ли успешные опыты использования чужих лекал?
Не останавливаясь в подробностях на индивидуальных особенностях, можно с уверенностью сказать, что наиболее впечатляющими являются примеры США, СССР и Третьего рейха. Каждая из этих стран шла своим уникальным путем, движимая очень разными социальными утопиями: масонской, коммунистической, национал-социалистической. Я уже не говорю о том, что никакой зависимости между степенью развития демократических институтов и успехами модернизационных проектов не наблюдалось. Скорее наоборот: все скачки, включая победу над Великой депрессией в США, шли с некоторыми ограничениями общественной жизни.
Примеры более позднего времени – послевоенные ФРГ, Япония, Сингапур, Дубай, Корея – также не показывают никаких признаков универсальности подходов и их успешного заимствования. Да и общественно-политическое устройство упомянутых стран отличается, как и трактовка демократических свобод. (Даже ставший легендарным План Маршалла состоял в предоставлении финансовой помощи государствам Западной Европы, но с требованием выведения коммунистов из правительств, что является ограничением свобод, да и по сути своей являлся гигантским займом в большей степени, нежели реальным планом переустройства.)
Конечно, наше болезненное желание копировать западный опыт не случайно. Оно обусловлено и неким синдромом поражения в холодной войне, и традиционным для части отечественной интеллигенции западничеством, базирующимся на симпатии к тамошнему образу жизни.
Считаю абсолютно нормальным желанием создать в России условия жизни, сравнимые с развитыми демократиями. Думаю, ни один здравомыслящий человек не стал бы отказываться от многих достижений западной цивилизации, но невозможно построить в России эрзац-Америку. Во всех попытках механистического переноса есть что-то ностальгическое, напоминающее безуспешную попытку Павла I париками и буклями превратить Россию в эрзац-Пруссию. Необходимо осознать, что Россия может быть только Россией. Вопрос лишь в степени развития экономических и демократических институтов.
Проведение модернизации, как это ни странно, является отнюдь не объективным физическим законом, поэтому и не работают формулы. Модернизация – это в первую очередь идеологический проект, в котором проявляется и самобытность народа, и заряженность элиты идеей переустройства, и сфокусированность власти на ее реализации за счет экстренных усилий и зачастую феноменальных, внешне даже парадоксальных идей.
Успешность модернизационных проектов связана с личностями их идеологов, с их готовностью рисковать и действовать на совершенно ином поле – креативном, где приходится ежесекундно сталкиваться с критикой ретроградов всех мастей.
Бесспорно, существуют и замечательные инструменты, от использования которых нет смысла отказываться, – к таковым могут относиться и элементы господдержки, и создание кластеров развития (академгородки, «шарашки», Кремниевая долина), и покупка технологий и целых научных направлений вместе с их идеологами, и многое другое.
Тем не менее необходимо осознать уникальность каждого модернизационного опыта, отказаться от комплекса ученичества и не стесняться оригинальных и смелых собственных идей. Конечно, критериями успеха должны являться как повышение уровня жизни граждан, так и рост влияния в мире.
Повторю: модернизация – в первую очередь идеологический проект. С чужой, плохо «переведенной» на русский язык замшелой мировоззренческой позицией невозможно обеспечить прорыв в будущее, как не обеспечат его и попытки взывать к кровавым теням прошлого.
Интеллектуальная элита России достигла совершенства в критическом анализе любого предложения. А вот с генерацией идей наблюдаются некоторые проблемы. Эксперты находятся в рамках стереотипов и привычных схем, пытаются идти вперед, глядя все время назад, сверяясь с учебниками 50-летней давности и стремясь загнать современность в прокрустово ложе прошлого.
Наблюдается интеллектуальное голодание, отсутствие реальных дискуссий в обществе, без которых довольно сложно перевести страну в режим модернизации. А ведь, в конечном итоге, успешность модернизационного проекта зависит от воли власти и последовательности в реализации самых смелых идей.
О прелестях патриархального уклада
О прелестях патриархального уклада
Мир сходит с ума из-за того, что происходит с финансами. Я беседовал с одним итальянцем, лет 60 ему, очень мудрый человек. И мы с ним говорили о разности восприятия мира у европейцев и у американцев. Он говорит: «Знаешь, в чем проблема американцев? Почему они так дергаются из-за всего? Кто такой вообще богатый человек? Богатый человек – это не тот, который много зарабатывает, а который тратит меньше, чем зарабатывает. Вот у такого человека всегда есть деньги, потому что можно получать 10 миллионов долларов в год, но, если ты тратишь 10 миллионов и 100 тысяч, тебе будет всегда не хватать денег». Я знаю многих, кто до сих пор живет для того, чтобы заплатить банку.
Почему этот кризис для американцев настолько страшен? Почему европейцы к нему относятся гораздо более спокойно – я имею в виду европейцев предыдущего поколения? Потому что они традиционно живут в своих домах, у них традиционно свое жилье, за которое они не должны ничего платить. Поэтому если есть работа – хорошо. Нет работы – ничего страшного, подождем, когда появится. Таким образом, есть возможность сократить расходы практически до минимума (оставив только на еду) и тихо-спокойно пережить. Для американца это невозможно. Американец должен постоянно что-то выплачивать. Он выплачивает деньги за машину, которую взял в кредит, он выплачивает деньги за дом, который взял в кредит. И, с одной стороны, возможность жить сегодня и сейчас дает возможность насладиться этим. Но, с другой стороны, когда возникает кризис, подобный теперешнему, наступает шок.
Почему этот кризис для американцев настолько страшен? Американец должен постоянно что-то выплачивать. Он выплачивает деньги за машину, которую взял в кредит, он выплачивает деньги за дом, который взял в кредит. И, с одной стороны, возможность жить сегодня и сейчас дает возможность насладиться этим. Но, с другой стороны, когда возникает кризис, подобный теперешнему, наступает шок.
Мы знаем, что в Америке был отклонен план финансирования банковской системы государством, потому что на каждого налогоплательщика приходилось бы по пять тысяч долларов. В России проще, потому что у нас налогоплательщиками являются «Газпром», «Сибнефть» и подобные монстры. У нас конкретные граждане денег по сути не платят. Мы платим такие копейки, что нас волнует другое. Будут работать банки или нет? Будут ли там деньги ходить? То есть чтобы там было все в порядке. Поэтому итальянцы, глядя на американцев, говорят: «А что вы удивляетесь? Вы сами сделали самое важное! Вы потеряли в экономике ту часть, которая называется «делают руками». А у нас с этим все хорошо. В Италии же все-все руками делают. У нас же куча мебельных фабрик. И сейчас, при всех этих финансовых кризисах, все возвращается к базовым потребностям. То, что надо уметь делать руками, то и востребовано». «Поэтому мы, – рассказывает мне итальянец, – гораздо спокойнее к этому относимся».
Поясню. Вот смотрите: есть девушка Катя, моя со-ведущая на «Серебряном дожде». Катя снимает квартиру. Если у Кати нет работы, то у нее жизнь заканчивается, потому что ей жить негде. Все, точка. Поэтому для нее кризис – это шок, бешеный стресс, она не может допустить для себя возможности отсутствия работы. А есть Катина мама, которая живет в своей квартире, и в принципе, даже если работы у нее нет, для нее это страшно неприятно, но все равно на улицу не выгонят. Поэтому относится к кризису она, конечно, с волнением, но несравнимо спокойнее.
Что происходит сейчас на бирже, со всеми этими людьми, которые «поднялись» на мыльных пузырях и считали себя хозяевами Вселенной? У них были дорогие машины, красивые тетки, квартиры, яхты, а в какой-то момент они «выходят» из окна, потому что оказывается, что такой человек, потеряв сто миллионов, столько же еще и должен. Итальянцы на них смотрят как на идиотов. Французы смотрят на них как на идиотов. Другой подход. Да, ты не быстро зарабатываешь, но ты и не разоряешься в пух. То есть ты строишь домики не как Наф-Наф и Ниф-Ниф. Ты строишь домики серьезные, постепенно и фундаментально.
Итак, вопрос к вам, дорогие друзья, вот вы как живете: вам принадлежит квартира или нет?
Это ваше или не ваше? Вы взяли кредит или снимаете? Или квартира или автомобиль у вас в собственности? Исходя из этого чувствуете ли вы себя спокойнее? Что умеете делать руками, если вдруг до такого дойдет?
Суть вот в чем. Большинство считает, что Америка – самая стабильная, самая большая (что правда), самая надежная экономика. Многие страны и часть инвесторов отправляют свои деньги туда. Эти деньги, так же как и американские, давались в долг. Поэтому у этих стран и у этих инвесторов денег не стало. Но ничто им не мешало не вкладывать свои деньги в Америку. Так на кого в суд-то подавать? На себя, за то что свои деньги там разместил? Ну, что поделать, не повезло! Похорони в банке.
Конечно, тот подход, о котором мы сейчас говорим, замечательный и точно рассчитан на абсолютный оптимизм, на веру человека в то, что с ним никогда ничего плохого не случится. Это и прекрасно. Будет работа, будут деньги, все будет хорошо. Поэтому, например, когда мне люди говорят: «Мы хотим купить квартиру в кредит», – я всегда очень за них боюсь. Человек должен понимать, что ипотека ипотекой, но нужно считать собственные доходы. Нельзя себя перекручивать, потому что потом по башке достается очень и очень болезненно.
Кстати, наши люди в основном не так активно пользуются ипотекой. Не потому, что ее тяжело получить, – это само собой. Многие инстинктивно живут, руководствуясь вот этим правильным, спокойным патриархальным подходом. Потому что завтра все может быть гораздо хуже, чем было вчера. И они это знают. И в жизни все так и происходило. А если купил сразу и на свои – это уже твое. Уже и детишкам останется. И, в крайнем случае, мой дом – моя крепость.
И вот этот европейский подход мне очень нравится. Неспешный, размеренный. Хотя молодое поколение и в Европе уже больше подвержено влиянию рекламы, они уже сейчас пытаются жить нынешним днем – брать, брать, брать. Этот американизм очень вреден. Надо внимательно смотреть на свои доходы и расходы и тихо-тихо, аккуратненько, не спеша, накапливать. Знаете, вся эта хлестаковщина и надувание щек не доводят до добра. Да, без ипотеки очень тяжело купить жилье. Тем более в нашей стране – у нас, я считаю, жилье стоит необоснованно дорого. Цена не имеет никакого отношения к реалиям. Надеюсь, цены будут падать. В свое время один господин кричал: «Все, кто не миллиардеры, вон отсюда!» С какой скоростью он сейчас будет падать? С бешеной. Его жалко, он хороший парень. Но жизнь наказывает за язык. И многих людей, которые считали, что весь мир у них в кармане, жизнь наказала. Хочу всем напомнить слова Михаила Светлова по поводу денег в кредит: «Берешь чужие и на время, отдаешь свои и навсегда!»
Колосс на глиняных ногах
Вот интересно, почему все усилия, которые предпринимает наше правительство для того чтобы побороть кризис, приводят к тому, что цены растут, паника среди населения растет, оптимизм на телевидении растет, недоверие к телевидению тоже. Может, пора задуматься над вопросами принципиальными? И самый принципиальный из этих вопросов – это фундаментальная проблема устройства нашей экономики. Ведь очевидно, что одна из основных причин, по которым наша экономика переживает такой глубочайший кризис, в том, что она несамостоятельна, что она базируется на предприятиях, обслуживающих нефтяную иглу, да и сами эти предприятия управляются неэффективно – в основном финансистами и администраторами, но не профессионалами-управленцами. При этом под «администраторами» я подразумеваю политических администраторов, а не людей, умеющих принимать решения и четко понимающих, к каким последствиям эти решения приведут.
В Италии кризис не ощущается так тяжело. Во многом за счет того, что здесь экономика базируется на гигантском, нереальном количестве малых компаний, в которых работает по пять-десять-пятнадцать человек. Так что даже если в какой-то отрасли начинаются проблемы, рабочий класс перетекает из одной сферы в другую. Забавно, что уровень государственного долга в Италии довольно высок, но уровень долга людей крайне низок, поэтому люди особо не страдают от кризиса. В Америке, как вы знаете, и уровень долга населения, и уровень долга государства крайне высоки.
Государство может сколько угодно надувать щеки, но достаточно один раз разрешить вопрос с честными конкурсами на землеотводы, с реальным строительством, убрать административные барьеры и ограничения – и в момент возникнет реальный строительный бум, появится множество квартир, множество домов.
Почему мы никак не можем осознать пагубность устройства нашей экономики? Наверное, потому, что тогда придется признать, что мы не успели… Мы не успели использовать то благодатное время, те «семь тучных лет» (вспоминая библейские сказания), которые выпали нашей стране, для того чтобы не только забить закрома деньгами, а создать механизм, способный вытащить нас из экономической пропасти. Этот механизм невозможен без экономических свобод, а «экономические свободы» – понятие в России несуществующее.