Самое потрясающее, что риптоны чувствовали запахи с миллионами оттенков, могли переговариваться телепатически на расстоянии пяти, а то и семи метров, и тем самым держать нас, то есть своих носителей, в курсе всего происходящего рядом с нами действа, но нашим органам чувств неподвластного. То есть пользы от них было стократно больше, чем от лайзмеров, миноискателей, поисковых собак и даже бронежилетов. И, только оговорив с друзьями каждый наш шаг, каждое действие и каждый сигнал, я со спокойной душой констатировал:
– Кажется, мы сделали все, что только возможно. Или у кого-нибудь есть какие-то замечания?
Сам я появился у своей супруги за полтора часа до выезда, поцеловал во встревоженные глаза и потащил ее обедать. Вроде бы предстоящее вечером обжорство предполагало некий пост, как накануне, так и с самого утра, но… есть хотелось не по-детски. Время уже было как раз для трапезы, да и пока дождешься свадебного банкета, можно будет в голодный обморок упасть.
Бульку, пробывшего со мной всю ночь и первую половину дня, я отправил на часик отдохнуть в его родную лабораторию, пообещав и на его долю съесть одну-полторы порции. Он всегда очень трепетно относился к нашему питанию, утверждая: «Лишние жировые накопления я у тебя ликвидирую, а вот если мы свалимся от недоедания, тут уже ничем не смогу помочь!»
Так что, оставшись наедине с любимой, я мог преспокойно поэтапно объяснить все свои действия. В начале моего рассказа о визите Дирижера Барайтиса в Пиклию Патрисия беззаботно посмеялась:
– Мне кажется, что вы с Алоисом явно преувеличиваете. Нельзя быть настолько мнительными, иначе мы с тобой даже из спальни не выйдем.
– Увы, дорогая, пока хоть одного нацеленного на тебя профи не поймаем, успокаиваться нельзя. И после этого все будет зависеть от того, как мы его раскрутим, что выясним и какие выводы сделаем.
– Все равно ты не прав! – стала злиться императрица.
Пришлось, для общего блага, ткнуть ее в самое больное место:
– Не хочу тебе напоминать трагические часы более чем двухгодичной давности, но придется. Тогда твой отец, Серджио, да и я, были уверены, что у нас все под контролем, все враги повержены, убийцы ликвидированы и мы можем почивать на лаврах. И ладно бы только я, молодой дурак, так подумал! Но твой отец! И Серджио! И что в результате получилось?
– Не надо!.. Я все и так помню… – сразу сникла моя обожаемая принцесса, и у меня кольнуло в сердце от жалости к ней.
Только вот деликатничать я посчитал в данном случае неуместным:
– Мне самому горько об этом упоминать… Но сейчас, когда мы только-только поднялись с колен и стали расправлять плечи, наши враги и могут устроить неожиданную подлость. Тем более что мы об их шагах можем только строить предположения и делать не всегда верные выводы. Знали бы мы, что творится в мозгах Моуса и Де Ло Кле, хитросделанного коротышки Барайтиса и вечно поддатых сквоков, я бы так не переживал и настолько не перестраховывался. Но увы! Наша разведка тут очень много недорабатывает, о вражеских планах мы ничего не знаем. Поэтому, милая, приходится исходить из наихудшего и дуть на холодное. И ничего не случится, если ты меньше будешь мелькать на открытых местах. Правильно?
Моя супруга капризно надула губки и, как все женщины мира, заладила о своем, о выстраданном:
– Я и так никуда не выхожу! У меня куча уникальных платьев, а мне их попросту некуда надеть! Мало того, что ты запретил ежедневные балы и приемы, так ты теперь меня и на улицу выпускать не желаешь!
– Стоп, стоп, стоп! – опередил я готовые показаться на ее глазах слезы. – А не ты ли вчера горела желанием только показаться на свадьбе и сбежать на твои совещания?
– Ну и что? Это я так говорила, зная, что ты все уладишь. А потом за свои старания получишь от меня что-нибудь приятное…
– Только вот не надо дурить маленьких и доверчивых! – фыркнул я. – Скажи спасибо, что мы получаем возможность гулять, веселиться, объедаться и танцевать весь вечер и всю ночь. Так что успеешь сменить пять платьев, если не больше. А чтобы ты себя не чувствовала одинокой ни одной минутки, я даже готов помогать тебе в переодевании. Согласна?
Взгляд Патрисии стал игривым и озорным:
– Тебя только пусти мне помогать, ты же теряешь голову и думаешь только об одном. И платья на мне помнешь, и прическу…
– О, точно! Хорошо, что напомнила! Чтобы я чуток упокоился в этом плане, кончай объедаться и побежали в спальню. У нас будет минут сорок, вполне успеем…
– Обойдешься! – Тон императрицы стал надменным и холодным, а рука предупреждающе потянулась к колокольчику. – Только после прибытия с бала, перед нашим расставанием…
– Ладно… если так и мы никуда не спешим, то я поставлю тебя в известность и о последующих мерах безопасности. Сегодня мы продержимся, но потом меня не будет, да и Гарольд так некстати уматывает в свадебное путешествие. Так что, моя драгоценная, для тебя вводится режим полного затворничества, и до моего возвращения ты из дворца ни ногой.
Патрисия вначале и злиться не стала, только уточнила:
– Ты, наверное, шутишь?
– Нисколько! Все распоряжения мною уже отданы, твой распорядок дня изменен на ближайшие полторы недели, и уже продумана и заготовлена для передачи в народ информация о твоей болезни и лечении…
– Да что ты себе позволяешь?! – вспылила моя любимая. – Может, ты меня еще и в клетку посадишь или в стальной кокон затолкаешь?!
– Принцесса, не капризничай, ты сама понимаешь, что это для нашего же с тобой блага делается. Да и что в этом такого? У тебя совещаний, дел и приемов хватит и в самом дворце на год. Практически ты и так никуда особо не выходишь. Сама только недавно плакалась, что сидишь постоянно в четырех стенах…
– Вот именно! Но одно дело, когда я сама загружаю себя работой, а другое – когда не уполномоченный для этого консорт сажает меня под домашний арест и выдумывает для меня страшные болячки! Позор! Ужас! И, кстати, чем это я должна заболеть?
На ее въедливые, свирепые реплики и вопросы я постарался отвечать с максимальной мягкостью и терпением:
– Об этом мы тоже с тобой договаривались, не далее как недели две назад. И тема была для тебя весьма и весьма важной. Вспомнила?
Судя по тому, как она сморщила носик и замолкла, – прекрасно вспомнила. Время-то шло, и в последний месяц стало известно, что народ обеспокоен отсутствием слухов, а то и конкретной информации о возможном наследнике. То есть императрица по каким-то причинам не беременеет. А значит, в противовес пустому месту, сразу возникли неприятные сплетни, утверждающие, что больна либо она, либо я. Что уж никак не способствовало созданному нами образу гармоничной и образцовой пары.
Свой имидж надо поддерживать и лелеять. В том числе и в плане рождения престолонаследников. Но, как ни странно, сколько мы ни старались, ничего у нас не получалось, Патрисия не беременела.
А ведь любой человек в Галактике знал: достаточно пройти курс омоложения в современных медицинских устройствах, и любая женщина избавится от всех болячек и патологий, а то и вновь станет девственницей. До недавнего времени подобные устройства, называемые омолодителями, стоили баснословно дорого, устанавливались только в самых крупных медицинских центрах, и очередь на их посещение, несмотря на высокую стоимость, была расписана на годы вперед. В последний месяц было громогласно заявлено, что Оилтонская империя резко увеличит количество омолодителей и, не считаясь с баснословными расходами, оборудует такими устройствами каждую районную больницу. И теперь народ с напряжением ожидал, когда мы претворим такое грандиозное обещание в жизнь.
Но это – для всех. Однако понимали ведь, что уж императрица-то с консортом имеют льготный доступ к уже имеющимся омолодителям. И возникал резонный вопрос: так какого вакуума они не подлечатся? И почему вообще молчат на эту тему?
Вот я и воспользовался моментом, совмещая трудности с давно назревшей необходимостью, и приготовил такое заявление:
«Ее императорское величество взяла отпуск для поправки здоровья. Отпуск продлится одну-полторы недели».
Объяснив все это супруге, я добавил:
– Вот пока меня нет, и старые проблемы свои утрясем.
– Но я здорова! – напомнила она. – Да и ты тоже… Может, все-таки пока без омолодителя обойдемся?
Я пару секунд смотрел на нее в упор, потом бросил взгляд на большие настенные часы и решительно кивнул:
– Попробуем еще раз! Полчаса у нас есть!
Как говорится, к удовольствию обеих сторон, и успели, и попробовали.
Правда, потом, как, наверное, все женщины мира, Патрисия запаниковала, что она не успеет собраться. И начались метания, шум, гам, толкотня камеристок и швей настолько сумбурная, что я тихонечко ретировался. Фрак свой оставил на манекене, который как бы подтверждал мое присутствие возле любимой супруги, а сам отправился в последние четверть часа проверить некоторые текущие дела. А именно: очень хотелось узнать, как развивается знакомство между Артуром Аристронгом и нашей подставной золотой птичкой Фаиной. Нет ли у них каких-то нежданных сложностей?
Выяснилось, что волновался я зря. Мой ученик влип в расставленную для него ловушку не просто одним коготком, а всем своим наивным телом. Потому что бросился мне навстречу, словно к ангелу-хранителю:
– Танти! Ну вот что мне делать?
– А что случилось-то?
Пышно, но некрасиво разряженная Фаина сидела в дальнем уголке гостиной. Мы с ней обменялись вежливыми поклонами. Мой друг перешел на шепот:
– У нее очередной приступ панического страха! Причем сразу в двух направлениях. Первое: она боится снять этот костюм огородного пугала и надеть нечто современное. И второе: она вообще боится выходить на улицу, из-за этой вот записки.
Он подал мне клочок бумаги, и я прочитал еле разборчивые каракули: «Ну все, курица! Жить тебе осталось пару часов!»
Все правильно, так и планировалось. Да и служба охраны сделала вид, что начала расследование после возмущения национального героя. Но проявить дружеское сочувствие и оказать должное содействие не помешает. Я тоже перешел на шепот:
– А ты себя вспомни, каким ты овощем казался в первые дни нашего знакомства. А? Но ведь у нас руки не опустились, мы тебя раскрутили и расшевелили, заставили поверить в нас и в первую очередь в самого себя. Поэтому и ты не гони события и сразу по всем позициям не напирай…
– Что же делать? Не на себе же ее волочь на свадьбу Гарольда!
– Ладно, учись, пока я добрый… – пробормотал я и приблизился к девушке. Оглядел ее и притворно нахмурился: – А что это на вас, милочка, за платье?
– Это мне матушка завещала, – тихим голосом ответила Фаина. – Самое лучшее…
– М-да! Слов нет, и спорить не могу. Но, честно говоря, оно несколько устаревшее… А потому предлагаю вам выбор: либо вы немедленно переодеваетесь в новое платье, которое вам выбрал ваш опекун барон, либо вы будете плестись в самом конце свадебного эскорта! Итак, ваш выбор!
Девушка с круглыми глазами мастерски разыграла терзавшие ее сомнения и еле из себя выдавила:
– Лучше уж в конце… но только в мамином платье…
– Отлично! Я распоряжусь! Быть на площади через четверть часа!
И, чуть ли не чеканя шаг, покинул гостиную отведенных девушке апартаментов. Барон выскочил за мной с недовольным бормотанием:
– Ну и что ты натворил?!
– Все в нужном нам парсеке! – заверил я его. – Главное, что она теперь не боится выйти на улицу и будет на свадьбе под твоей защитой.
– Да, но теперь над ней все будут смеяться и тыкать пальцем. А могла бы выглядеть как конфетка. Фигурка у нее вон какая замечательная, и в другом платье она бы…
– Да ладно тебе! Где ты там фигурку высмотрел? – фыркнул я с сарказмом. – И вообще, я тут просто мимо проходил, некогда мне, так что встретимся на площади! И это… помягче с ней, поделикатнее… но! В то же время и спуску не давай, проявляй строгость!
Артур растерялся от моих противоречивых советов. И пока пытался сообразить, я быстро ретировался и успел оказаться возле своей супруги в самое нужное время. Она стояла перед зеркалом во всю стену и придирчиво осматривала каждую сборку своего платья. Мокрые от пота камеристки ползали вокруг нее на коленях, поправляя то тут, то там. Две секунды, фрак на мне, и я уже у стены примерочной делаю вид, что стою там неизвестно сколько времени.
Не прокатило. Взгляд любимой заметил меня в зеркале, и она запричитала:
– Ну и где тебя носит, когда меня надо поддержать? Ты только глянь на этот ужас!
Я с пафосом воскликнул:
– Ты неотразима! Такой обворожительно-прекрасной я тебя еще не видел!
– Правда? – прищурилась императрица, но сразу заметно стала успокаиваться.
– Несомненно! С твоим нынешним прелестным видом мог бы соперничать только твой вид в подвенечном платье!
Моя любимая мило улыбнулась и соизволила тронуться на выход. По пути возложив свою ладошку на мой угодливо подставленный локоть.
Все, дальше уже от меня почти ничего не зависело. Теперь все в руках наших телохранителей, дворцовой стражи, агентов спецслужб, офицеров Дивизиона и стоявших в праздничных караулах гвардейцев. Хотя я все-таки очень надеялся, что все эти силы, поднятые на ноги и нас окружавшие, не понадобятся. Праздник никто нам не испортит. И хуже от этого не будет: станем считать сегодняшний день генеральной репетицией.
Примерно так же считал и риптон, удобно растекшийся по всему моему телу:
«Что самое главное в командире? Это умение найти работу для подчиненных!»
«Это ты к чему, дружище? Жалеешь, что я тебе не дал побездельничать возле реторт и пробирок?»
«Да нет, не жалею. Мне с тобой всяко интересней и полезней. Просто к тому говорю, что никогда мы таким дружным составом не выступали еще. Жаль, что Армата, Николя и Зарина уже убыли на Элизу, но зато их места заняли мои ученики! Вулкан, Свистун и Одуванчик!»
«А-а-а, вот ты к чему… Теперь и сам командиром стал, и своими бойцами решил похвастаться?»
В открытом флаере мы отъехали от дворца, пересекли главную площадь империи, заполненную народом, и вся кавалькада нырнула в наглухо перекрытую улицу. После чего последовал мой первый облегченный вздох. На этой фазе нашего передвижения приспособленные для действий «хамелеон» флаеры закрывались наглухо, меняли цвет и даже несколько внешний вид, после чего перестраивались совсем иным порядком. Непосвященным казалось, что наш флаер так и продолжил двигаться вторым в колонне, когда в авангарде уже двигалась иная группа, только охраняя, а мы скромно затерялись на последних позициях. Весь город пересекли гораздо быстрее, чем медленно движущийся кортеж с молодоженами, и оказались у дворца торжественных событий гораздо раньше начала церемонии. Причем опять в наглухо перекрытой и затемненной сверху улице перестроились и сменили окрас флаеров. И выбрались на площадь не со стороны главного проспекта, по которому ожидалось наше прибытие, а с боковой улицы. Тоже мое изменение, которое могло спутать карты гипотетическим злоумышленникам.
По всем правилам, вначале во дворец заходили жених с невестой и только потом – ее императорское величество со свитой. Я и тут не поленился все изменить. Почему, спрашивается, мы не можем войти раньше и преспокойно расположиться на отведенных нам местам? Легко!
К вящему восторгу собравшейся толпы и средств массовой информации, мы без всякой предварительной огласки стали пересекать парадную площадь, раздавая во все стороны улыбки и приветственно помахивая руками. И неважно, что сделали это с иного направления. Зрители ревели, кричали и что-то даже пытались скандировать. Три огромных экрана, прикрывающих жилые дома по краю, тут же изобразили крупным планом ее императорское величество и ее осчастливленного супруга. Так что большинство людей, чтобы лучше видеть и запечатлеть каждое мгновение, развернулись к экранам. И кричали, именно обращаясь к нашим изображениям. Гомон толпы еще больше усилился. Но голоса в наушниках общей связи каждый из нас все равно слышал превосходно.
Потому и напряглись все одновременно, когда услышали голос Алоиса, координирующего всю операцию прикрытия:
– Тревога! Замечен слишком подозрительный субъект! Когда вы стали въезжать на площадь, он явно занервничал и теперь интенсивно старается протиснуться к центральной оси вашего предполагаемого маршрута. Операторы «пчелок» направили к нему свои устройства для обследования…
Вот и наши летающие миниатюрные шпионы пригодились! Но как оно дальше пойдет? Пока наработок было предостаточно.
Я тут же дал незаметный никому со стороны сигнал нашему водителю, и флаер плавно остановился. Потому что если сейчас взлететь свечой в небо, то могло быть только хуже: раз террориста прозевали, могли и ракету-перехватчик не заметить в окрестных строениях. Вон сколько окон! И ведь не в каждом торчат улыбающиеся лица!
Такие вот спонтанные остановки всегда были в стиле Патрисии. Она, свесившись с борта транспорта, могла со всеми поздороваться за руку, а то и подхватить по очереди некоторых малышей на руки и устроить фотосессию для представителей средств массовой информации. А нам как раз бы не помешало потянуть время и правильно сориентироваться в обстановке.
Моя супруга тоже мой жест заметила, означающий для нее: «Общение с народом, по среднему отрезку времени!» То есть минут на пять, на шесть.
Ну а моей милой только разреши то, что она сама обожает. Так что она расстаралась, как и следовало ожидать. И здоровалась, и даже обнималась с рвущимися к ней подданными. Ловко подхватила вначале двухлетнюю малышку на руки и с минуту позировала с ней. Потом то же самое проделала под восторженный рев народа с полуторагодовалым карапузом, который мило улыбался и пытался лихо стащить с головы императрицы корону.
А операция прикрытия, можно сказать, перешла в свою самую опасную, пиковую фазу. Сухой голос Алоиса только и мог, что констатировать нависшую над площадью угрозу:
– Человек укутан взрывчаткой и коробами с разрывными, разлетающимися в стороны шариками! По первой же команде «Лечь!» быть готовыми сразу завалиться на землю! Пилот: готовность «ноль!».