– Я приеду, как только смогу. Прилечу первым же рейсом.
– Один из нас будет в больнице. Мэгги и Джим… – Когда Селия заговорила о родителях Майка, ее голос снова сорвался. – Они не должны быть там одни.
– Я выезжаю. Приеду прямо туда. Мама… – В голове не было ни одной мысли. Ни единой. – Я выезжаю, – повторил он, положил трубку и уставился на аппарат. – Мой друг… На него напали. Он без сознания. Мне нужно вернуться домой.
Он все еще держал Оливию за руку, но теперь не так крепко. Она чувствовала, что его пальцы дрожат.
– Иди собирать вещи. Я позвоню в аэропорт и закажу тебе билет.
– Что?
У нее сжалось сердце. Его бледное лицо и застывшие глаза перевернули ее сердце.
– Не теряй времени, Ной. Поднимись наверх и возьми то, что тебе нужно. Я отвезу тебя в аэропорт.
– Да… О боже. – Ной очнулся. Его глаза прояснились, лицо стало твердым и суровым. – Закажи мне место на ближайший рейс до Лос-Анджелеса. Хоть стоячее. Я буду готов через пять минут.
Он сдержал слово и вошел в дверь кабинета еще до того, как Оливия успела заказать билет. Она заметила, что Ной не стал переодеваться и взял только рюкзак и портативный компьютер.
– Я договорилась. – Она быстро поднялась из-за стола. – В сорока минутах езды отсюда есть частная взлетная полоса, принадлежащая друзьям моего деда. Они взлетят, как только ты будешь там.
Она вынула из ящика связку ключей и вышла из кабинета. Подойдя к стоявшему неподалеку джипу, открыла дверцу и села за руль. Ной бросил рюкзак на заднее сиденье.
– Спасибо.
– Не за что. Не беспокойся об остальных вещах и машине. – Она ехала быстро, крепко держа руль и не сводя глаз с дороги. – Мне очень жаль твоего друга.
Первый шок прошел, но в висках продолжало ломить. Он откинул голову на спинку кресла.
– Кажется, я знал его всегда. Со второго класса. Когда он переехал в соседний дом. Смешной, толстый, ужасный растяпа. Колотили его все, кому не лень. Я тоже хотел было, но не смог. Такой он был простофиля. Представляешь, он умудрился втрескаться в Марсию Брэди.
– Это твоя кузина?
– Что? Ах да, Брэди. Да нет, в Марсию. Мар-си-ю. Из «Семьи Брэди». – Он открыл глаза, долго смотрел на нее, а потом вздохнул. – Ну да, ты же не смотришь телевизор. Ладно, неважно. Он самый добрый человек из всех, кого я знаю. Ужасно преданный и совершенно безобидный. Сукин сын! – Он ударил кулаком по подлокотнику, а потом прижал руки к лицу. – Сукин сын… Он без сознания. Хреново. Моя мать плакала. Она держится, всегда держится. Если она сломалась – значит, дело плохо. Хуже некуда.
Оливии хотелось потянуться к нему и обнять, хотя бы пока он не успокоится. Раньше она испытывала такое чувство только к родным. Поэтому пришлось покрепче взяться за руль и добавить газу.
– Это моя вина. – Ной тяжело уронил руки на колени.
– Глупости, – рассудительно сказала она. Логика успокаивает лучше, чем объятия. – Тебя там вообще не было.
– Я не принял этого всерьез. Не принял всерьез ее. Послал его туда. Поливать эти проклятые цветы. Майк, говорю, полей мои цветы. А ведь я знал, что она полоумная.
– О ком ты говоришь?
– Какое-то время я встречался с одной женщиной. С моей стороны не было ничего серьезного, но я должен был понимать, что к чему. А я плыл по течению. Почему бы не переспать с красивой женщиной? Но когда начались сложности, я порвал с ней. А потом пошло-поехало. У нас произошла крупная ссора, после которой она разгромила мой дом, пока я был в отъезде.
– Разгромила твой дом?
– Вдрызг. Мусор пришлось выгребать лопатой.
– Это ужасно! А почему ее не арестовали?
– Не смогли доказать. Все знали, что это сделала она. Это в ее духе. Но ничего не смогли сделать. Она угрожала мне, устроила публичную сцену. А потом я улетел и попросил Майка поливать мои цветы.
– Если эта странная женщина ранила твоего друга, то виновата в этом она, а не ты. Ей и отвечать.
Ной промолчал. «Он страдает», – подумала Оливия. Она ощущала волны исходившей от него боли. И не могла этого вынести.
– После смерти моей матери я тоже осуждала себя. За то, что убежала и спряталась в шкафу. И ничего не сделала, чтобы помочь ей.
– Господи, Лив, тебе было всего четыре года!
– Это неважно. Неважно, Ной. Когда ты кого-то любишь, а с этим человеком случается что-то ужасное, неважно, сколько тебе лет… А потом, – продолжила она, – начался второй период. Я начала осуждать ее. Черт возьми, о чем она думала, когда впускала его в дом? Она впустила чудовище, – пробормотала Оливия. – Впустила, и оно забрало ее у меня. Она оставила меня. Я осуждала ее за это.
Когда Ной поднял руку и прикоснулся к ее щеке, Оливия дернулась, но быстро взяла себя в руки.
– Может быть, человеку нужно пройти через эти этапы, прежде чем понять правду. Осуждать нужно было Сэма Тэннера. Только его. Не меня и не мою мать.
– Ты права. Я перед тобой в долгу.
– База сделала бы это для всякого.
– Нет. Я в долгу именно перед тобой. – Он снова откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и промолчал весь остаток пути.
К тому моменту, когда Ной выскочил из лифта у отделения интенсивной терапии, он вполне владел собой. Во время полета он ужасно нервничал – ему казалось, что Майк уже мертв. Когда такси доставило его к больнице, он готов был поверить, что все случившееся – лишь плод разыгравшегося воображения.
А потом он увидел мать, сидевшую на скамье в тихом коридоре и обнимавшую Мэгги Элмо. От вины и страха у него возник комок в горле.
– Ох, Ной! – Селия быстро встала и обняла его. Он почувствовал, что мать напряжена, как струна. – Я так рада, что ты здесь. Пока без перемен, – шепотом добавила она.
– Мне нужно увидеть его. Могу я… – Он покачал головой и заставил себя шагнуть к Мэгги. – Миссис Элмо…
– Ной. – Из распухших глаз Мэгги покатились слезы. Он опустился на скамью и крепко обнял мать друга. – Он обрадуется тебе. Захочет увидеть, как только придет в себя. Это случится с минуты на минуту.
Он поверил в это с такой же силой, с какой обнимал Мэгги.
– Мы заходим туда по очереди. – Селия погладила сына по спине. – Сейчас там Фрэнк с Джимом. Но Мэгги нужно прилечь.
– Нет, я…
– Ты сказала, что ляжешь, когда приедет Ной, – заворковала Селия и помогла Мэгги встать. – Тебе приготовили постель, помнишь? Так что приляг. Хотя бы ненадолго. Нужно дать Ною время побыть с Майком, правда? – Она бросила на Ноя печальный взгляд и, продолжая что-то бормотать, повела Мэгги по коридору.
Раздавленный горем, Ной уронил голову на руки. И не двигался, пока из двустворчатой двери не вышел Фрэнк. Он молча сел и положил руку на плечи сына.
– Я не знаю, что делать, – сказал Ной.
– Ты уже сделал все, что мог, приехав сюда.
– Я хочу отомстить ей. Найти способ заставить ее заплатить за сделанное.
– Сейчас нужно думать о другом.
– Ты ведь понимаешь, что это она? – Ной выпрямился и посмотрел на Фрэнка горящими глазами.
– Вполне возможно. Ее допросят сразу, как только найдут. – Он сжал плечо Ноя. – Ее нельзя обвинить без улик.
– Она отопрется от всего. Черт побери, отец, ты знаешь, что она отопрется. Но я не дам ей выйти сухой из воды.
– Нет, не знаю, – решительно ответил Фрэнк. – И ты тоже. Но говорю тебе как отец и полицейский: держись от нее подальше. Если ты уступишь своим чувствам, то сделаешь только хуже. Дай ей самой попасть в мышеловку, и тогда мы припрем ее к стенке.
«Если Майк умрет, черта с два вы припрете ее к стенке», – подумал Ной.
Он оставался в больнице до темноты. Потом поехал к родителям, рухнул на свою старую кровать, уткнулся лицом в подушку и спал мертвым сном четыре часа.
Потом принял душ, смыл суточный пот и усталость и вышел на кухню.
Мать была там. Облачившись в старый махровый халат, она разбивала яйца и выливала их в миску. Ной подошел к ней сзади и крепко обнял.
– Кто ты, женщина, и что ты сделала с моей матерью?
Селия слабо улыбнулась, подняла руку и погладила его по лицу.
– Это я и есть, просто сегодня утром я отменила все правила. Настоящие яйца. И настоящий кофе. Нам предстоит еще один трудный день.
– Ага. – Он поднял глаза и посмотрел в окно, выходившее на задний двор. – Помнишь, как мы с Майком пытались построить там крепость? Собрали все старые доски и ржавые гвозди. Конечно, он наступил на гвоздь, и дело кончилось уколом от столбняка.
– Майк завопил так, что я решила, будто он отрубил себе руку. – Селия засмеялась, но этот смех был больше похож на всхлип. – Я люблю этого мальчика. И со стыдом признаюсь, что когда услышала о случившемся, то первым делом подумала: слава богу, что это не Ной. Ох, бедная Мэгги…
Она слегка отстранилась, взяла миску и начала энергично взбивать яйца.
– Нужно настроиться на положительный результат. Думать о лечебном белом цвете. Я много читала об этом.
Ной волей-неволей улыбнулся.
– Не сомневаюсь.
– Мы вытащим его. – Она потянулась за ковшиком с длинной ручкой и бросила на сына гневный взгляд. – Верь в это!
Ной хотел верить, но стоило ему войти в крошечную палату и увидеть неподвижного, бледного Майка с глазами, обведенными темными кругами, и головой, обмотанной бинтами, как эта вера начинала колебаться.
Ной весь кипел от ярости. На этот раз Карин так легко не отделается.
«Она хотела добить меня, – думал он. – Что ж, я дам ей такую возможность». Ной свернул к лифту.
– Ной Брэди?
– Что? – Он разжал кулаки и увидел перед собой брюнетку в белом халате, из кармана которого торчал стетоскоп. – Вы врач Майка Элмо?
– Нет. Я…
– Я знаю вас, – прервал он. – Верно?
– Мы познакомились в клубе. Вы тогда были с Майком, а я с подругой. Я – Дори.
– Правильно. – Он потер усталые глаза. Симпатичная брюнетка с протяжным южным выговором, заступившаяся за него в тот вечер. – Так вы врач?
– Да. Неотложной помощи. Сейчас у меня перерыв, и я хотела проведать Майка.
– Они продолжают твердить, что изменений нет.
– Сейчас проверим. Послушайте, вам необходимо подышать свежим воздухом. Давайте прогуляемся.
– Но я собирался уходить…
– Давайте прогуляемся, – упрямо повторила Дори. – Когда я была здесь в прошлый раз, показатели у Майка были стабильные. – Она нажала на кнопку лифта. – Состояние действительно тяжелое, но он молод и здоров.
– Он без сознания уже полтора дня.
– Иногда кома является реакцией организма, собирающего все силы для лечения. Кстати, он уже приходил в себя. В машине «Скорой помощи», которая везла его сюда. Правда, ненадолго, но думаю, что он узнал меня, а это очень хороший признак.
– Вы? Вы были с ним?
Дори вышла в вестибюль, взяла его за руку и повела к дверям.
– У нас было назначено свидание. Я должна была встретиться с ним в вашем доме. Но опоздала – задержалась на работе. У нас была попытка двойного самоубийства, одного спасли, другой умер. Когда я пришла в ваш дом, было уже почти десять.
Во дворе она замерла, подставляя лицо солнцу, повела плечами и продолжила:
– Дверь была открыта. Майк лежал на полу кухни, лицом вниз. По всей кухне валялись осколки. Винная бутылка. Наверно, ею и ударили его. Я оказала ему первую помощь. У меня в машине была аптечка. Я вызвала «Скорую», а сама тем временем сделала все, что смогла. Мы доставили его в приемный покой через полчаса.
– Он умрет?
Она ответила не сразу. Села на тумбу и подождала, пока Ной сделает то же самое.
– Не знаю. Строго говоря, шансы равные. Может быть, немного больше за выживание. Осколков кости в мозгу нет, и это уже хорошо. Однако медицина не всесильна. Теперь все зависит от него. Знаете… Мне кажется, я люблю его.
– Серьезно?
– Да. Хотя в тот вечер ему больше понравилась Стеф. А мне – вы. – Дори наклонила голову набок и улыбнулась ему. – Но вы были слишком расстроены, чтобы это заметить. Поэтому у меня испортилось настроение.
– Да?
Она кивнула.
– Ненадолго. Майк и Стеф флиртовали, но без особого вдохновения. Я жалела Майка, потому что он волновался за вас и не мог этого скрыть. Мы заговорили, и тут между нами что-то возникло. Сначала мы встречались в городе. А потом я начала оставаться у него.
– Так в ту ночь, когда я звонил, у него были вы?
– Да.
– Майк Элмо и сексуальная докторша… – Ной, безмерно удивившийся собственной радости, покачал головой. – Потрясающе. – Он взял ее лицо в ладони и крепко поцеловал. – Да нет, просто здо́рово!
Дори засмеялась и дружески шлепнула его по колену.
– Он молится на вас… Нет, я не хотела вас расстраивать, – торопливо добавила она, увидев, что глаза Ноя тут же помрачнели. – Я хотела сказать, что Майк замечательный парень, а он считает замечательным вас. Думаю, он прав. А еще я думаю, что, когда мы встретились наверху, вы достаточно натерпелись, решили найти эту чокнутую Карин и… Мне хотелось сказать, что вы об этом пожалеете, но потом я поняла, что жалеть вы не будете. Просто совершите поступок, который ничему не поможет, ничего не решит, а в результате вы наломаете дров, и Майк ужасно расстроится.
– Она хотела причинить боль мне. Ей нет до Майка никакого дела.
– Ной, она уже причинила вам боль. Ударила в самое больное место. Давайте вернемся. У меня осталось всего несколько минут, а я хочу посмотреть на него.
Он кивнул и протянул Дори руку.
– Думаю, мне повезло, что я столкнулся с вами.
– Раз так, после смены можете угостить меня пивом. – Когда они вошли в вестибюль, Дори улыбнулась. – Заодно расскажете обо всех хулиганствах Майка.
– Разве друзья так делают?
– Он рассказывал мне, что в выпускном классе вы были очень нахальным. Он подбил вас на спор обежать вокруг дома с голым задом, а сам снял это на видео и продемонстрировал запись на выпускном вечере. Кстати, копия хранится у него до сих пор. В восемнадцать лет вы были в очень хорошей форме.
– Ну, Майк, погоди… У меня тоже есть что рассказать. Во сколько кончается ваша смена?
– В семь.
– Я назначаю вам свидание. – Он вышел из лифта с легким сердцем. Но когда увидел Мэгги, рыдавшую в объятиях Селии, у него душа ушла в пятки.
– Нет! – Звон в ушах был таким сильным, что он не слышал собственного голоса, вновь и вновь повторявшего это короткое слово. Дори пыталась его удержать, но Ной вырвал руку и побежал по коридору.
– Ной, подожди! – Селия быстро преградила ему путь и не дала ворваться в палату. – Подожди. Мэгги, скажи ему. Скажи Ною.
– Он открыл глаза. – Она раскачивалась на каблуках взад и вперед, взад и вперед, а потом протянула Ною обе руки. – Открыл глаза. И сказал «мама». Посмотрел на меня и сказал «мама»!
– Постойте здесь, – велела Дори. – Не входите. Дайте мне проверить.
– Приходила сестра и пошла за врачом. – Пока Ной обнимал Мэгги, Селия вытирала слезы. – Фрэнк и Джим внизу, в кафетерии. Фрэнк все-таки заставил Джима что-нибудь съесть. А я заставлю Мэгги. Он очнулся, Ной. – Она положила голову на плечо сына. – Он очнулся.
Из палаты вошла Дори. Ной обо всем догадался по ее сияющей улыбке и зарылся лицом в волосы Мэгги.
21
– Ну, так когда ты мне расскажешь про своего сладкого доктора?
Улыбка Майка была такой же лукавой, как прежде.
– А что, правда, она – конфетка?
– Первый сорт. И с мозгами в придачу. Что она в тебе нашла?
– Откуда я знаю? Втрескалась, и все. – Он все еще быстро уставал, и головные боли регулярно возвращались. Но врачи из палаты интенсивной терапии сумели довести его до вполне приличного состояния.
Его палата была полна цветов, открыток и воздушных шариков. Безумно довольный, Майк говорил Ною, что между собой сестры называют его палату Центральным парком.
Днем раньше Ной притащил ему новенький портативный компьютер со всеми мыслимыми играми, которые там могли уместиться. Он называл это «терапией для специалиста», но про себя знал, что это было данью чувству вины и невыразимой благодарности.
– Знаешь, кажется, я тоже… – признался Майк, тщательно разглядывая свои пальцы.
Ной ахнул.
– Слушай, да ты рехнулся! Десять дней назад ты получил дырку в башке. Кстати говоря, уничтожил при этом бутылку чертовски хорошего вина. Мозги у тебя не в порядке, вот что!
– Мозги тут ни при чем.
«Очень жаль», – со вздохом подумал Ной.
– То-то я и вижу. Будь у тебя мозги, ты бы разглядел ее с первого взгляда. И оказался в больничной койке гораздо раньше.
– Тут ты прав. Оказывается, больничная койка – вещь очень неплохая. – Майк любовно погладил белую простыню. – Я понял это сегодняшней ночью.
– Как сегодняшней ночью? Здесь? Ты переспал с ней прямо здесь? Вот это да…
– Тс-с… Еще ляпнешь при нянечке. С тебя станется. – Майк продолжал блаженно улыбаться. – Она пришла навестить меня после смены, одно за другим, ну и… Кстати, это «другое» было очень забавно.
– Мне тебя жалко, честное слово, – пробормотал Ной. – Ну и кашу ты заварил…
Он схватил принесенную с собой банку кока-колы и жадно припал к ней.
– Я сделал ей предложение.
Ной поперхнулся.
– Как? Что? Майк, ну ты даешь!
– Она согласилась. – Майк, у которого влажно заблестели глаза, улыбнулся знакомой щенячьей улыбкой. – Усек?
– Сейчас меня хватит удар. – Ной прижал пальцы к вдруг задергавшемуся глазу. – Вызови сестру. Нет, лучше врача. Мне нужно принять лекарство.
– Мы поженимся следующей весной, потому что она хочет как следует подготовиться. Церковь, цветы, белое платье… в общем, сам знаешь.