Охранник, постоянно дежуривший у лифта, повернул ключ под кнопкой вызова, потом нажал на нее.
— Прекрасно выглядите, Ирина Борисовна.
— Ты хотел сказать «стильно». Согласна. Профессия обязывает. Прекрасно я выглядела лет десять назад, сейчас возраст не позволяет.
— Но…
— Молчи, Егор. Ты мне не подчиняешься, и лесть тебе не идет.
Двери открылись, женщина вошла в зеркальную кабину, посреди которой стояло кресло. Она нажала на кнопку «пентхауз». Скоростной лифт улетел вверх.
В кабинете хозяина не оказалось. Ирина увидела приоткрытую дверь, закамуфлированную под книжный стеллаж, тихонько подошла ближе и заглянула. Вольнов стоял к ней спиной и слушал разговор, доносившийся из динамика. На огромном мониторе компьютера бегали цифры, вспыхивали какие-то огоньки. Голос Кости женщина узнала сразу, другой мужской голос ей был незнаком.
Ирина замерла на пороге.
— Ты меня удивляешь, Олег, предстоит серьезное расследование. О каком отпуске может идти речь!
— То же самое я слышал два года назад и в прошлом году. Хватит, Костя! У меня в редакции собраны лучшие силы, люди справятся без меня. Мой зам — опытный парень. Понимаешь, я не могу обманывать Лору третий год подряд, она меня бросит и правильно сделает.
— После окончания дела твой гонорар будет удвоен. Отпуск два месяца за счет холдинга. Лети хоть на Луну, мы все оплатим. Только не сейчас.
— Бесполезный разговор. Приказ подписан, билеты куплены, чемоданы собраны.
— Хочешь накликать беду? Не зли хозяина, он этого не терпит.
— Кто, как не он, кричит о демократии, справедливости и достоинстве на каждом углу? Надел на всех журналистов кандалы, посадил на галеры, и мы под звуки его барабана гребем веслами в поте лица. Мою уборщицу уволили за то, что, уходя, она свет забыла выключить! А у нее двое детей, между прочим. Тиран в маске ангела. Со мной его фокусы не пройдут.
Из динамика послышался хлопок двери. Ирина перебежала к окну и спряталась за занавеской. Сейчас лучше не попадаться под руку. Вольнов пулей вылетел из потайной комнаты и направился к лифту.
В кабинет Цимбала вошли двое прилично одетых мужчин. Он пожал им руки и пригласил сесть к журнальному столику, на котором лежала какая-то сложная схема.
— Сейф на седьмом этаже в этой комнате, — начал Цимбал без предисловий. — Схема сигнализации прилагается. Никакой ювелирной работы не требуется, можете взламывать ломом. Соберете всю наличность в мешки и принесете сюда. Акция вам зачтется — в ближайший год к вам никто цепляться не станет, оставайтесь «вольными каменщиками». Главное — обойдитесь без мокрухи. Всю картинку испортите.
Тот, что покоренастее, тихо заговорил:
— Послушай, Костя, речь идет об офисе главного дилера «Ниссан». Они поднимут на уши всех силовиков. Нами займутся в первую очередь.
— Кого-либо поднять на уши можем только мы. У милиции есть свои претензии к дилерам, и они им на помощь не придут. Вас с мешками денег среди ночи не задержит даже дорожный патруль. Все согласовано на всех уровнях.
— Мы вам верим, не первый год в одной упряжке ходим.
— Вот-вот, и я о том же.
Обозленный Павел забыл выключить аппаратуру, поэтому Ирина услышала и этот разговор. Она вставила чистый диск и включила программу копирования.
6.В приемную Громова вбежала девушка с папками.
— Валентина Иванна, по нашему коридору идет сам Вольнов, — выпалила она с придыханием.
— И что в этом странного? — невозмутимо спросила секретарша, но все же встала, поправила юбку и вошла в кабинет Громова.
Олег, закинув ноги на стол, трепался с кем-то по телефону.
— По нашему коридору дефилирует босс, — сообщила она.
— Уже не дефилирует, — раздался голос за ее спиной. — Прибыл на конечный пункт.
Громов скинул ноги со стола.
Всегда бледное лицо секретарши стало пунцовым.
— У вас тут неплохо. А зачем вам грифельная доска? Олег встал, но Вольнов подал знак сесть и сам сел у окна, в трех метрах от письменного стола.
— Мы работаем своими методами, и как вам известно, они себя оправдывают. Милицию интересует конкретная информация. Факты, вещдоки, свидетели. Мы собираем полный пакет, вплоть до сплетен, и записываем на доску. Просеиваем мусор, ненужное стираем, новое добавляем. Но если даже бредовая идея цепляется за что-то, мы пускаем ее в разработку. Звенья вытягиваются в цепочку, и наши версии редко совпадают с официальными. Так было с делом Горелова, три года назад несправедливо осужденного на пожизненное заключение. На нашем счету немало подобных случаев.
— Грамотный, квалифицированный подход.
Вольнов оглядел секретаршу с ног до головы, и ее сдуло, словно пушинку ветром.
— Не хотелось бы с вами расставаться, Олег. На таких людях, как вы, держится сегодняшняя достойная пресса. Вы не хотите помочь нам — я не захочу помочь вам. Неужели смазливая девчонка дороже карьеры и любимой работы? Нам грозит опасность, и в ваших силах вместе со своей командой ее предотвратить. Подумайте только, каждый ваш рядовой сотрудник получает генеральскую ставку. О вас и говорить не приходится.
— Начнем с того, что я не вижу никакой угрозы. Делать из мухи слона мы можем. Обыватель хавает нашу белиберду. По сути, ничего не происходит и вряд ли произойдет.
Вольнов встал:
— Даю вам на размышление семь минут. Если вы не позвоните, считайте себя уволенным. Мало того, вы будете внесены в черные списки всех издательств и редакций. Даже дешевая газетенка не пустит вас на порог.
Он вышел из кабинета так же тихо, как вошел. Олег снял трубку и набрал номер.
— Лора! Можешь плясать от радости. У меня появилось свободное время, я готов починить все замки на даче и даже мыть за собой посуду… через день хотя бы.
— Ты уже с утра стал пить?
— Нет. Я уволен. Мое имя внесено золотыми буквами во все черные списки. Да здравствует свобода!
— Значит, ты не пьяный, ты сумасшедший!
На следующее утро Олег подъехал к своему любимому киоску на новом «БМВ».
— Привет, Гриша. Мои газетки.
— Одна осталась, правда, не для тебя берег, Олежек, тебе же теперь прессу в кабинет на блюде приносят.
— С сегодняшнего дня я в отпуске.
— Как всегда, шикарно выглядишь, жаль только, что твоя слабость к пестрым галстукам остается неизменной.
Получив свежий номер собственной газеты, Олег развернул его и был буквально убит гигантским заголовком на полстраницы: «Они уже в городе!»
На этот раз имелись три приличных снимка раскуроченного сейфа.
Олег бегло прочитал статью, достал сотовый телефон и набрал номер:
— Илья? Ты был там?
— Был.
— Можешь выйти? Я подъеду к прокуратуре через десять минут. Жди меня в кофейне.
Как и обещал, Олег был на месте через десять минут. Вербицкий в форме подполковника юстиции сидел у окна с чашкой кофе в руках. Олег сел напротив.
— Ну что?
— У меня спрашиваешь? Спроси у своих, они больше знают. У всех твоих архаровцев есть допуск куда угодно, подписанный мэром.
— И у меня такой есть. Я о другом. Какое впечатление?
— Послушай меня, Олежек. Прокуратуру вызвал менеджер офиса. Убийство! Приехали. Охранники живы, их только оглушили. Нам там делать нечего. Угрозыск взял дело в свои руки — ради бога.
— Сколько сняли?
— Миллионов сто. Рублей, разумеется. Накануне утром главбух попал под машину. Ничего серьезного, ногу сломал. Документы для банка подготовить не успели и оставили деньги в офисе.
— Значит, все продумано. Беглые с эшелона деталей знать не могли, в совпадения я не верю. Что тебе удалось узнать о побеге?
— Ничего. Я работаю в городской прокуратуре, «железка» ко мне никаким боком не относится. Запрос в Москву дал. На мокрушника в картотеке что-то найдется, а на шнифера в МВД концы искать надо. От них мы только отписки получаем.
— Значит, тебя в сторону отодвинули?
— Радуйся. Все козыри у тебя.
— Меня уволили, так как в халдеи не гожусь.
— А зря. У тебя получалось.
— Значит, для привлечения прокуратуры нужен труп…
— Ты сам все знаешь. Мне пора, Олег.
Вербицкий вышел из кафе. Громов наблюдал за ним в окно.
7.Черная «десятка» остановилась возле площади Фонтанов. Мужчина атлетического сложения, стоявший на обочине с чемоданом в руках, сел на заднее сиденье, и машина двинулась дальше. За рулем был Цимбал, пассажиром — один из вчерашних визитеров, получивших схему.
— Как все прошло? — спросил Константин.
— Как по маслу.
— Кто бы сомневался. Статью читали?
— Ловко. А если беглецы в городе?
— Уже в обезьянниках. Там, на сиденье, папка, в ней вторая схема. Сработаете через сутки.
— Такого уговора у нас не было.
— Вы будете работать столько, сколько мы сочтем нужным, если не хотите потерять контроль над рынками области. На вас материалов набралось больше, чем на беглых зеков. Взять вас ничего не стоит, такое количество недвижимости вы не бросите. Вам расчищают дорожку, никакого риска.
— Такого уговора у нас не было.
— Вы будете работать столько, сколько мы сочтем нужным, если не хотите потерять контроль над рынками области. На вас материалов набралось больше, чем на беглых зеков. Взять вас ничего не стоит, такое количество недвижимости вы не бросите. Вам расчищают дорожку, никакого риска.
— В чемодане не менее трехсот миллионов. Если вы принуждаете нас работать, мы хотим получать свои проценты с добычи.
— Мечтатель. Даже мы ничего не имеем с этих денег, все забирает заказчик. А с ним торговаться бессмысленно, вы же понимаете, с кем мы имеем дело.
— Чего уж тут не понять… Машина притормозила у обочины.
— Удачи!
Пассажир забрал папку и вышел.
8.В одном из тихих недешевых баров Олег Громов и Лев Заикин сидели у барной стойки и пили. Олег — свой излюбленный коньяк, его коллега предпочитал водочку.
— Я тебе одно могу сказать, Олежек, со мной руководство не считается. Я ноль. Бригада в сборе, графитовая доска начала заполняться, работа идет круглосуточно, но руководит ею Костя Цимбал. Я у него мальчик на побегушках. С тобой такой фокус не прошел бы. Какой же с меня спрос?
— Фотографий беглецов до сих пор нет?
— Боюсь, что не будет. Одно знаю твердо, выяснил по своим московским каналам: Родион Брелев классный шнифер, а не грубый медвежатник. Он ни одного сейфа за свою практику не раскурочил. Открывает замки, не оставляя следов. Были случаи, когда он опустошал сейфы и вновь их закрывал, меняя при этом коды. А тут кувалдой работали.
— Удобный случай свалить все на беглых и под их марку поднять бурю в стакане воды.
— Слава богу, никого не пришили.
— Подожди, Лева, лиха беда начало. Обстановку надо накалять постепенно. Материалы в виде «бомбы» свое отжили, одного взрыва не достаточно. После шока люди начинают приходить в себя, спадает напряжение. В этом случае заложен другой принцип. Тебя готовят к взрыву. Нагнетают напряжение. Будет взрыв или нет — неизвестно. Читатель оказывается на крючке, с которого уже не может сорваться.
— Для нашего издания это неплохо.
— Плохо. Если выяснится правда, то грош нам цена.
— Вольнов этого не допустит.
— И я о том же. Дирижерская палочка в его руках, я в этом уверен.
— Поговори с ним сам, а мне пора возвращаться в редакцию. Работы невпроворот.
Заикин похлопал приятеля по плечу и ушел. Олег допил коньяк и заказал еще порцию. Рядом с ним прожурчал приятный женский голосок:
— И мне, пожалуйста, двойную порцию «Хеннесси».
Громов повернул голову. На месте Левы сидела обворожительная блондинка лет тридцати в дорогах украшениях и черном облегающем платье с глубоким декольте. Ее лицо, волосы, формы, притягивали к себе взгляд. На таких мельком взоры не бросают.
— Крепкие напитки пьете, барышня.
— Не в крепости дело, а в качестве. Кажется, вы того же мнения придерживаетесь, Олег?
— Вы меня знаете?
— «Талантлив, имеет аналитический склад ума плюс чутье. Слабости: живет не по средствам, пьет коньяк «Хеннесси», носит пестрые безвкусные галстуки, одевается в дорогие костюмы, любит женщин и автомобили, обожает свое отражение в зеркале, заносчив, горд». Это несколько строчек из вашего досье.
— Где же вы его читали?
— В кабинете Вольнова. У меня туда свободный доступ.
— Любопытная птичка села на мою ветку. Зачем же раскрывать карты раньше времени? Теряется интрига.
— Интрига не в нашем знакомстве, я не собираюсь заводить с вами роман. Интрига в событиях. Я кое-что знаю, чего не знают другие.
— Вы фаворитка Вольнова и хотите ему посыпать соль на раны?
— Была. Теперь у него новая фаворитка. Я вышла в тираж. Загубит жизнь следующей дуре, но конвейер не остановится, пока он ползает по земле.
— Похоже, ваши раны были глубже и соли на них высыпали больше.
— Он меня держит возле себя, потому что я слишком много знаю. Мне не исполнилось шестнадцати, когда я приехала в Москву. Павел Иваныч, тогда Пашка-гвоздь, работал сутенером на трех вокзалах. В его сети не одна такая дурочка, как я, попала, но мало кто выжил. Убить человека ему ничего не стоит. Главным его достоинством остается умение плести интриги и сталкивать лбами противников. Тюрьмы он избежал благодаря связям отца. Тот еще прохвост в генеральских погонах. Жизнь Паши достойна пера великого Дюма, но того уже нет на свете, приходится надеяться на собственные силы, ну, может быть, воспользоваться и талантом Громова.
— Вы пишете мемуары? Женщина кивнула.
— Более четырехсот страниц уже.
— Кто это сегодня будет читать! Даже если книга выйдет, ее никто не купит.
— Она не выйдет, об этом и думать смешно. А купит ее Паша. Вы же хотите вернуться на свое место и стать независимым редактором, работающим не по указке?
— Узнай он о существовании такого материала, я и дня не проживу.
— Самый банальный детективный сюжет: «Если со мной что-то случится, оригиналы попадут прокурору на стол!» Единственное место, где у Вольнова нет связей, — прокуратура.
— Выпьем за знакомство.
— С удовольствием. Меня зовут Ирэн. Они выпили коньяк и заказали еще.
— Как ему удалось так разбогатеть?
— Паша — марионетка. За ним стоят серьезные дельцы, для которых он отмывает деньги за жалкие проценты. Им нужен именно такой прохвост с отличным чутьем, умеющий молчать, держать марку и пускать пыль в глаза. Этот напыщенный гусь не гнушается грязных притонов, только там он чувствует себя в своей тарелке. Выходя из вонючих подвалов, надевает маску великого деятеля и мучается от сдавливающих шею воротничков, галстуков и дорогой обуви. Его удел — поношенные кроссовки. Он привык бегать по точкам, стричь купоны и уносить ноги, избегая облав. Лишившись кроссовок, ожирел и обленился. Тело превратилось в желе, но мозги продолжают работать в том же направлении.
— Слышал бы он вас сейчас. За вами нет хвоста?
— Я бы заметила. Сейчас он редко вспоминает обо мне.
— Бармен! Повтори!
Очень привлекательная, но не очень трезвая парочка прогуливалась по залитому огнями ночному городу. Им было весело, они много смеялись, заглядывали в бары, выпивали по рюмке и шли дальше.
У витрины художественного салона Кальпицкого они остановились.
— Мне нравится этот мастер, — громко произнес Олег.
— Вкус у него есть.
— Вот только денег нет. Не в то время не в том месте родился. У меня три его картины. Две дома, одна в кабинете. Надо выручить парня. Что скажешь об этих «Трех грациях»?
— Волнует.
— Покупаем.
Они зашли в салон. Ни одного человека. Слева картины, справа антиквариат.
— Докатился. Старыми самоварами торгует.
Хозяин салона — высокий, худой, бородатый молодой человек — его услышал:
— Сожалею, но это так. Нужны деньги на аренду помещения, вот старый хлам и выручает. Антиквариат нынче в моде.
— Я покупаю «Три грации» с витрины. Снимите ее с подрамника и сверните в рулон.
— Картина каталожная, стоит дорого.
— Послушайте, Кальпицкий, я покупаю, вы продаете. Это все. Плачу наличными в долларах.
— Тысяча.
— А говорите дорого!
Олег достал бумажник, отсчитал деньги и получил скрученную в рулон картинку.
— Удачи. Я уважаю талантливых людей, Кальпицкий. Сам талантлив, но в своей области.
Олег и Ирэн пошли дальше.
— А что ты скажешь о Косте Цимбале? — спросил Олег.
— Отморозок! Вечная шестерка. Ни принципов, ни мнений. Когда-то мечтал выбиться в лидеры, но Паша наступил ему на горло. Валялся у меня в ногах. Пару раз я допустила его к себе, но кроме тошноты он ничего не мог вызвать.
— Амбиции все же есть? На что аллергия у Вольнова?
— Зачем тебе?
— Хочу сделать подарок, от которого ему стало бы плохо.
— Подари резной стол. Или нож. Он боится острых предметов, после того как его однажды пырнули, и не выносит завитушек. Не отдыхает в арабских странах, там любят узоры. Поэтому и я ношу только прямые волосы.
— Подарим ему кальян. Я знаю бар, где в меню есть такая услуга, как кальян. Это недалеко.
Каким был по счету бар, в который они спустились по крутой лестнице, никто сказать не мог. Тут веяло Средним Востоком со всех сторон. Ковры, вместо стульев пуфики и подушки, на стенах изогнутые сабли. Ароматный голубой дым от множества кальянов. Был здесь и хороший коньяк. Уселись на ковре, дурачились и наконец позвали хозяина. Тот наотрез отказался продавать кальян, мол, самим не хватает.
Ирэн указала на висящий на стене кривой кинжал в резных ножнах.
— Сайд, продайте нам тот кинжал. Вы не прогадаете, мы можем дать о вас хорошую рекламу в газете. Бесплатно. Выгодная сделка.
Сайд поломался и согласился. Кинжал оказался настоящим, и Олег не торговался, выложил за него восемьсот долларов.