Самое страшное, что только может случиться с куполом — разгерметизация. Даже десятиметровая толща плавленого камня не спасает от судорог холодеющего лунного ядра. Толчки на Старушке редки, а в области базальтовых монолитов, составляющих лунные моря — особенно. Но даже не слишком сильный толчок способен разломить покрышку купола. За всю историю поселений только однажды крыша поехала полностью — раскололась на сотни кусков и рухнула вниз. Но это было в одном из сектантских куполов, и никто особенно не жалел об оказавшихся там кретинах — судя по некоторым записям, которые мы нашли в обломках, эти ребята заслужили свою участь. Однако даже совсем небольшая трещина способна натворить непропорционально много бед. Поэтому давление в лопнувшем куполе поддерживают ровно столько, чтобы все успели выбежать. А потом опускаются те самые гермощиты.
— Спокойно! — крикнул я Элис в ухо, хотя, по-моему, только еще больше ее испугал, и метнулся к комнатному терминалу. Тот включился сам собой.
— Внимание! Сообщение глоса! — грянул голос из динамиков, перекрывая доносившийся из коридора гам. — Всем оставаться в тех куполах, где вас застигла авария! Не создавать паники! Дегерметизированы семь куполов рега одиннадцать. Всем офицерам полиции доложить о себе.
— Офицер Макферсон! — гаркнул я, едва не ныряя в объем.
— Понял, — ответил сьюд чуть менее громоподобно. — Соединяю.
В видобъеме проявился Вилли.
— Немедленно в купол Кларка, — приказал он без обычных шуточек. Не время. — Получишь под свое командование отряд милиции, и начнешь контроль герметичности.
— Слушаюсь!
Мне тоже не до шуток сейчас. Лунотрясение опасно, даже если купол остается цел. Плавленый базальт, рассчитанный на перепад давления и температуры между жилым пространством и горячим холодом снаружи, все же дает порой трещины, сквозь которые сочится под давлением воздух — а это еще больше разрушает камень, растрескивает его, пока, наконец, весь массив внезапно не рассыпается на щебенку. Лунари называют этот процесс свитч-коррозией. После нескольких лопнувших крыш наши предки стали очень внимательно относиться к герметичности. В наше время такое случается очень редко (обычно в дальних сектантских куполах, обитатели которых решили повернуться спиной к развратному миру), и, как правило, без тяжких последствий. Но пугало меня не это. Купол Кларка, он же 11-S примыкает к куполам 11-Q и R — попавшим под карантин. И даже крохотная трещина, куда сможет залезть арбор-вирус…
Конечно, нервишки пошаливают. Если карантинные купола под вакуумом, то воздушная струя будет направлена в них, а не наоборот. А если давление там держится — нет и свитч-коррозии. Но все-таки надо поторопиться.
— Оставайся в комнате, — приказал я Алисе. — Тут безопаснее. Никуда не выходи. Я позвоню.
Она кивнула почти спокойно, и я невольно порадовался ее самообладанию. Всем лунарям бы такое. Хотелось сказать что-то еще, но времени не было. Я нагнулся, поцеловал ее и выбежал.
Лезть в транспортер я не рискнул — если лунотрясение повредило трубы, кабина может стать превосходным гробиком, а, вернее, урной. Пол содрогнулся еще раз, и я физически ощутил, как пульсирует толща скалы. Я вырвался в коридор и побежал длинными шагами, машинально раскинув руки, чтобы держать равновесие.
В куполе Кларка уже кипела работа. Я принял под свое начальство две дюжины ополченцев; половину отправил с детекторами проверять каждый сантиметр стен, вторую — за флусиланом, буде трещины все же обнаружатся. Сам я прежде всего проверил гермощиты; нашел небольшую утечку кнаружи, но по ту сторону, несомненно, царил вакуум. И хаос.
Я ошибся. Не лунотрясение — большая редкость в таком сейсмически стабильном районе, как Море Облаков — так взбудоражило Город. Никакое лунотрясение не может расколоть вдребезги пять куполов и не тронуть соседних. Это был взрыв. Взрыв, уничтоживший ТФП-генераторы, лифты и шестьсот человек в зоне карантина.
Терминал купола не работал, пришлось идти в соседний. Там я выяснил масштаб аварии. Полностью уничтожено пять куполов, разгерметизировано еще два — их перекрыли сразу же после того, как оттуда вышел последний человек. ТФП-генераторы разрушены (это я и сам мог сообразить по характеру разрушений в соседнем куполе — взрывная волна шла снизу, из шахты Отстойника), лифт-связь со станциями Лагранжа утеряна. Помимо зараженных, погибли шестеро врачей, находившихся в момент катастрофы в закрытой зоне — не спасли даже броневые вакуум-скафандры. Я отметил для себя, что разгерметизировались именно те купола, где были установлены временные переходники, не выдержавшие воздушного удара.
Моя команда деятельно принялась заливать фтор-силиконовой пеной трещинки — я приказал закупорить заодно на всякий случай и пазы гермощита. Примчалась группа инженеров с локаторами, просвечивать зону аварии. Я не стал им мешать.
Боги лунные и земные, что же это такое? Кому могло потребоваться уничтожать тонкую нить, соединяющую нас с метрополией?
Хотя я и сам уже решил для себя — кому. Не мог понять только — зачем. Луна уже была отрезана от Метрополии. Карантин могли снять самое раннее через пять дней. А потом — еще не меньше недели на огневую дезинфекцию. По моим расчетам, то, чего ожидал Меррилл с присными, к чему готовилась Служба, должно было случиться раньше. Хотя я мог и обсчитаться…
Рефлексии я предавался недолго. Глосенок от имени шефа вызвал меня, как и всех более-менее свободных полицейских Города, на совещание.
Беседа получилась мрачная и немного бессвязная. Президент-управитель запросил Землю о возможности восстановления лифт-связи, и получил неутешительный ответ — в ближайшие месяцы об этом нечего и мечтать. Не то, чтобы нас пугала перспектива остаться без иммяков, или что Земля так уж помогала доменам, но теперь связь с метрополией ограничивалась радиограммами и бешено дорогими баллист-капсулами не на неделю-другую, как мы все надеялись с объявлением карантина — на добрый десяток циклов, если не на два. Раньше всякая ошибка могла быть исправлена, пусть дорогой ценой; теперь любая может стать роковой.
Шеф вызвал в объем реконструкцию событий. По данным глоса получалось, что взрыв был не один. Две калифорниевые бомбы малой мощности рванули с интервалом в семь сотых секунды совсем рядом с ТФП-генераторами, под приемным залом, и основной удар приняли на себя фиксаторы луча. Реконструкция шла в замедленном времени; мы увидели, как вспыхивает точка первой бомбы, как гнутся и лопаются несущие конструкции фиксаторов, как вспыхивает синим черенковским светом и расползается, будто сделанная из мягкого теста, шахта — когда прервался луч, энергия еще хлестала в генераторы поворота, и не разгладившиеся еще складки пространства трансформировали ее в нечто, чему название могли бы подобрать разве что Уилсон с Пенфордом. Рванула вторая бомба, и генераторы вышли из строя окончательно. Ударная волна, усиленная тем, что творилось в лифт-шахтах при обрыве связи, грянула, расколов купол Отстойника, а вместе с ним и прилежащие. Зараженные иммигранты погибли мгновенно (чего не скажешь о вирусе; если мы решим все же восстанавливать эти купола, придется каждый камешек выжигать плазмой). И если бы не карантин, заставивший перекрыть все проходы в опасную зону, последствия были бы куда ощутимей — хотя бы в смысле потери воздуха.
Жуткая картина исчезла из объема, сменившись схемой повреждений — красные пятна расползались по тонким изумрудным линиям. И тогда все — а было нас человек тридцать, включая представителей администрации — заговорили разом.
В том, что случившееся — откровенная диверсия, я не сомневался. Собравшиеся пришли к тому же выводу. Относительно личностей неизвестных террористов высказывались самые дикие предположения, пока не попросил слова я.
В жизни бы не решился на подобное, будь среди нас голубцы. Но вся меррилова команда либо осматривала место происшествия, либо занимала драгоценные вирт-линии связи с метрополией — так сообщил помощник президента-управителя, когда шеф задал этот нелицеприятный вопрос. Не скажу, чтобы шефа их отсутствие огорчило. Меня тоже. А, направив локальной сети запрос, я выяснил, что чужеродных подпрограмм в ней нет.
— Давайте рассуждать логически, — произнес я, добившись относительной тишины. — Кто мог пронести в карантинную зону атомную бомбу?
— Работники? — предположил кто-то неуверенно.
— Возможно, но маловероятно. — Я огляделся. — То же касается и обычных иммигрантов — слишком жесткий контроль на входе. Кто еще?
Молчание быстро сгустилось и начало оседать на нас промозглой сыростью.
— Врачи? — Еще менее вероятное предположение. Лишний предмет протащить через огневую дезкамеру… да еще такой хрупкий, как бомба на калифорнии-254… с газовым зарядом… черта с два. Я подождал, пока это дойдет даже до сказавшего.
Молчание быстро сгустилось и начало оседать на нас промозглой сыростью.
— Врачи? — Еще менее вероятное предположение. Лишний предмет протащить через огневую дезкамеру… да еще такой хрупкий, как бомба на калифорнии-254… с газовым зарядом… черта с два. Я подождал, пока это дойдет даже до сказавшего.
— В карантинной зоне оказались двое курьеров Колониальной службы. — Не думаю, что для большинства собравшихся это было новостью, однако в свете последних событий мои слова приобрели нехороший смысл. — А на следующий же день после закрытия Отстойника (лица администраторов синхронно изобразили «привет лимона», но я был не в настроении щадить их чувства), — глава лунного филиала Службы господин Меррилл, — тоже мне филиал, пять человек, — счел нужным посетить страдальцев, — (мне показалось, что я слышу яростное шипение Сольвейг: «Не юродствуй!»), — и имел с ними долгую приватную беседу.
— На что вы намекаете?! — вздыбился Леннарт из администрации. Я его могу понять — на чем местной власти держаться, как не на авторитете (недоброй памяти, не к ночи будь помянута…) власти центральной?
— Ни на что, — мягко ответил я. То есть это мне казалось, что мягко; по выражению лица Леннарта я понял, что он придерживается прямо противоположного мнения. — Но предсказываю: скоро этот взрыв нам аукнется.
— Почему и чем? — каркнул шеф.
— Потому что человеку, вздумавшему просто вывести из строя лифт-связь, не было нужды рисковать нарушением карантина, — пояснил я. — Вы же знаете — арбор убивает человека за несколько дней. В куполах уже появились больные, стоило подождать неделю — и в Отстойник вошли бы огнеметные команды. А тому, кто устроил взрыв, нельзя было ждать неделю. Он очень торопился.
Молчание, воцарившееся вслед за этим заявлением, трудно было назвать иначе, как мрачным.
— То есть вы полагаете… — начал было Леннарт и осекся, подавленный всеобщим молчанием.
— Не знаю что, — подтвердил я. — Но что-то будет.
И тут схема повреждений исчезла из объема. Замелькали пятна — кто-то, подчинив себе подпрограммы сьюда, самовольно подключился к линии. Я уже догадывался, чего ожидать. В объеме проявилось лицо совершенно незнакомого мне человека в голубой форме. Нет, вру! Знакомого! Знакомого дважды. В первый раз я увидел его вместе с Меррилом, когда колониальщики примчались к санкордону — тогда этот тип не произвел на меня впечатления. А потом я просматривал все файлы глос-справки по голубцам в штате местного отделения. Так что зовут его…
— Майор Дэвид Дэвро, — коротко представился мужчина в объеме.
Был майор худощав, ухожен и странно зеленоват — словно обтер лицом краску с формы. К височным разъемам шли кабели, которые он даже не потрудился вынуть.
— Приказываю: немедленно разойтись. Всем службам приступить к выполнению своих обязанностей в аварийном режиме. До особого распоряжения власть на колонии Луна переходит к местному отделению Колониальной службы Объединенных Наций Доминиона Земли.
— Чьим, собственно, приказом? — надулся Леннарт.
— Моим. — Дэвро поднял глаза, и я увидел блеск серебра в его зрачках. Леннарт увял, спался и медленно осел на стул.
Объем погас.
Поднявшийся вслед за этим гул множества голосов оказался без труда перекрыт громовым ревом шефа:
— Молчать!!!
Эхо пометалось под потолком и сдохло. Мы замолчали.
— Кто просил вас реагировать на этот неумный блеф?
Сдохло второе эхо, поменьше.
— Что этот колониальщик может сделать без лифт-связи?
Риторический вопрос. Весь персонал Службы — пятеро тренированных ублюдков (нет, уже четверо…) — против трех миллионов лунарей?.. Шансы пятьдесят на пятьдесят. Русская рулетка по-лунарски.
— А теперь думайте! — Шеф обвел нас пылающим взором. — Думайте, чтоб вам! Для восстановления лифт-связи требуется год! Если за этот год с майором, — он произнес это слово как ругательство, — что-то случится, мы успеем замести следы. Но позволить этой скотине тут распоряжаться я не позволю!
Последняя фраза как нельзя лучше передавала сюрреальный оттенок интермедии.
Объем вспыхнул снова.
Внезапно. И совершенно самостоятельно. Я попытался запросить локальную сеть — и не смог; мой инфор еле отбил обрушившуюся на него атаку демонов. Похоже было, что система находится под жестким внешним контролем.
— И не надо смешных попыток к бунту, — предупредил майор Дэвро. — Это не способствует долгой и счастливой жизни.
Прозвучало, надо признать, зловеще.
Глава 11. Ошибка
Это может показаться странным, но на протяжении нескольких часов после государственного переворота Город не обращал на новую власть никакого внимания. Я и раньше понимал, что самоуправление не так уж и важно для лунарей, разве что как повод для гордости — основную часть работы по поддержанию порядка администрация взвалила на сьюдов. А вентиляции или теплоотводу трудно придать политический оттенок. Но только теперь я в полной мере осознал, что, если колониальщикам достанет ума ничего не предпринимать, Луна воспримет смену власти с безразличием будды.
К сожалению, Дэвро не ограничился заявлениями по инфору. Лучше бы он сидел тихо, с тоской думал я, пролистывая список принятых им мер «по поддержанию авторитета Службы». За те четверть часа, что я добирался из административного рега до дому, мне на инфор свалилось штук восемь рассылок. Я было подумал — рекламных, и чуть не стер; хорошо, сообразил глянуть, от кого. Оказалось, таким способом новое руководство решило уведомить нас, грешных, о своем существовании, забыв, что большинство лунарей, не читая, уничтожает послания незнакомых отправителей. Заодно и подмазать аудиторию собрались — фильтр лукаво подмигивал красным огоньком, отсеивая репрограммирующие сигналы. Вот так почитаешь чего ни попадя, и начнешь вовремя платить налоги и козырять всякому голубому мундиру.
Кроме того, если человек — дурак, не стоит это демонстрировать. Дэвро начал с того, что принялся детально расписывать обязанности каждой службы и каждого купола в деле ликвидации недавней катастрофы — будто люди сами не знают, что им делать! Да еще цензура. Господи всевышний, как бы тебя не звали — что у нас можно запретить? Тем не менее колониальщик назначил миз Даниэль Жерфо главным цензором домена Луна. Наверное, из чистой вредности — старлей Жерфо принадлежала к тем, кого я за неимением лучшего слова продолжал именовать «старой гвардией» Меррилла. Самого треугольноголового голубца не было ни видно, ни слышно. Я предположил, что майор предпочитает руководить событиями тайно.
Пока ясно было одно — вкусить вожделенного сна мне не удастся. По дороге я наклеил на шею с пяток стим-мушек из коридорного лотка и, рассудив, что раз уж сам я не высплюсь, то и другим непременно следует помешать, связался с Сольвейг.
Разговора не вышло — моя сожительница срывала зло на каком-то лысике, и отвлекаться не собиралась. Зато свалилась еще одна рассылка, предупредительная: не отрывать от дел офицера полиции под угрозой штрафа.
А потом мне на инфор пришел вызов. Я машинально отозвался, и перед моим взором предстала неопределенного возраста особа с цепким взглядом тускло-карих очей и скромненькой био-татуировкой на щеке: две вишенки на одном черешке. Судя по наличию майки, хотя и полупрозрачной — сектантка или групарка; возможно, семейница, но не приведи Бог!
— Офицер Макферсон? — осведомилась она, будто сьюд связи мог ошибиться.
— Он самый, — осторожно отозвался я. — С кем имею?
Собственных координат дама, наплевав на правила приличия, не предоставила, а догадаться я никак не мог. Единственное, что настораживало — властные манеры незнакомки.
— Кира Деннен Карел, — представилась дама слегка чопорно. — Кооптированный представитель Колониальной службы в домене Луна. Мой опознаватель… — По нижнему краю козырька пробежала цепочка символов: код принят, сертификат — проверен и принят.
— Какой-какой… представитель… — выдавил я.
— Кооптированный, — безжалостно припечатала дама.
Я вызвал справку из толкового словаря.
— И давно у нас голубые мундиры продаются? — только и смог поинтересоваться я, в полной мере осознав услышанное.
— «Мундиры», как вы выразились, не «продаются», — с ледяным спокойствием поправила меня Кира Деннен. — Они предоставляются полномочным представителем Службы достойным гражданам в условиях грозящих беспорядков.
Назвать карелов «достойными гражданами» — значило сильно погрешить против истины, но я уже знал, что они действуют с Мерриллом заодно.
— Простите, а как у вас обстоит дело со степенью аугментации? — поинтересовался я, уверенный, что прищучил групарку. По закону голубец должен нести в своем теле не менее двадцати процентов искусственных органов и наращений. Это правило считается в службе одним из основных со времени «ядровых бунтов».