21
Выверни его (тело) наизнанку и посмотри, каково оно и каким оно становится от старости, от болезней, от излишеств.
Кратковечны и тот, кто хвалит, и тот, кого хвалят, и помнящий, и о ком помнят. К тому же все это разыгрывается в уголке какой-нибудь страны, да и здесь не все согласны между собой и отдельные люди сами с собою. Да и вся земля – песчинка.
22
Пусть твое внимание будет поглощено своим настоящим предметом, будет ли то основоположение, деятельность или выражение.
По заслугам ты терпишь это, предпочитая стать хорошим завтра, нежели быть им сегодня.
23
Делаю я что-нибудь? Я делаю это, считаясь с благоденствием людей. – Случается со мной что-нибудь? Я приемлю, считаясь с волею богов и источником всего, где берет начало все возникающее.
24
Каким представляется тебе омовение? Масло, пот, грязь, липкая вода – всё вещи, возбуждающие брезгливость. Таковы же и каждая часть жизни, и каждый предмет.
25
Люцилла пережила Вера, затем скончалась и сама. Секунда похоронила Максима, чтобы последовать за ним, Епитин-хан – Диотима и сам умер вслед за ним, Антонин – Фаустину, а затем и сам был погребен, Целер – Адриана, а затем опочил сам. И так все. Где же все те мудрецы, провидцы, гордецы? Где, например, из мудрецов Харакс, Деметрий платоник, Евдемон и им подобные? Все мимолетно, все давно мертво. Некоторые были сразу позабыты, другие превратились в мифы, третьи исчезли уже и из мифов. Следует поэтому помнить, что или всему, что входит в состав тебя, предстоит распасться, или жизненной силе угаснуть, или измениться и быть перенесенной в другое место.
26
Деятельность, свойственная человеку, есть для него источник радости. Человеку же свойственны благожелательность к себе подобным, презрение к чувственным побуждениям, различение убедительных представлений, созерцание природы Целого и происходящего согласно ей.
27
Важны три отношения: к облегающему тебя телу, к божественной причине, источнику всего случающегося со всеми, и, наконец, к живущим с тобою людям.
28
Страдание есть зло или для тела – в таком случае пусть тело и заявляет об этом, – или же для души. Но душа способна сохранить свойственные ей ясность и спокойствие и не признавать в страдании зла. Ведь всякое суждение и стремление, склонность и отвращение внутри нас, а сюда не проникает никакое зло.
29
Подавляй воображение, постоянно говоря себе: «Теперь от меня зависит, чтобы в этой душе не было ни скверны, ни вожделения, ни вообще какого-либо смятения; но, созерцая все так, как оно есть, я буду пользоваться всем сообразно его ценности». Помни об этой способности, свойственной тебе от природы.
30
И в Сенате, и в беседе с частным лицом следует говорить с достоинством, но без напыщенности. Пусть речь твоя будет правдива.
31
Двор Августа, его жена, дочь, племянники, пасынки, сестра, Агриппа, родственники, домочадцы, друзья, Арей, Меценат, врачи, жрецы – весь двор вымер. Перейди затем к другому, к смерти не отдельных людей, а целых родов, например Помпеев. На надгробных памятниках бывает начертано: «Последний такого-то рода». Подумай, сколько усилий затратили предки, чтобы оставить себе преемника, – и все же кто-нибудь да должен остаться последним. А затем уже смерть всего рода.
32
Жизнь следует слагать из отдельных действий и быть довольным, если каждое из них удовлетворяет своему назначению. Но никто не может помешать тебе в том, чтобы каждое твое действие удовлетворяло своему назначению. – «А препятствия извне?» – Таких нет для деятельности справедливой, благоразумной и обдуманной. – Но, может быть, какая-либо другая деятельность натолкнется на препятствия? Однако, благодаря спокойному отношению к самому препятствию и рассудительному переходу к данным условиям, на месте прежнего тотчас же появляется новое действие, пригодное для того сложения жизни, о котором идет речь.
33
Не превозносись, получая, и не ропщи, когда отдаешь.
34
Видел ли ты когда-нибудь отрубленную руку, или ногу, или отсеченную голову, лежащую отдельно от туловища? Таким делает себя, поскольку то от него зависит, тот, кто, обособляя себя, не приемлет происходящего или же делает что-либо идущее вразрез с общим благом. Ты отторгнут некоторым образом от единения, согласного с природой: ты рожден быть частью, но теперь сам отсек себя. Однако здесь тебе предоставлено еще то преимущество, что ты можешь вновь привести себя к единению. Этого бог не дозволил никакой другой части: вновь сойтись, будучи уже отделенной и отсеченной. Оцени же милость, которой он взыскал человека: он предоставил его власти не отторгать себя с самого начала от Целого и отторгнутому уже дозволил вновь сойтись, срастись и занять положение части.
35
Как все другие способности разумного существа вложены в него природой Целого, точно так же мы получили от нее и следующую. Подобно тому как она все противостоящее и противодействующее ей обращает в свою пользу и включает в цепь необходимости, делая его своею частью, точно так же и разумное существо может претворить в материал для себя каждое препятствие и воспользоваться им, каковы бы ни были его прежние цели.
36
Пусть не смущает тебя мысль о твоей жизни в целом. Не раздумывай о том, сколько и какого рода страданий придется, по всей вероятности, перенести, но при каждом, угрожающем тебе, обращайся к себе с вопросом: «Что, собственно, во всем этом такого, чего нельзя было бы перенести и стерпеть?» Ты постесняешься ответить утвердительно. Затем напомни себе, что тебя гнетет не будущее и не прошедшее, но всегда лишь настоящее. Последнее же еще умалится, если ты ограничишь его им самим и упрекнешь свою душу, если ей не под силу даже такое бремя.
37
Сидят ли и поныне Пантея или Пергам у гробницы Вера, а Ксабрий или Диотим у гробницы Адриана? Уже самый вопрос смешон. Но если бы они и сидели, то чувствовали бы это почившие? А если бы и чувствовали, то доставило бы это удовольствие? А если бы и доставило удовольствие, то стали бы сидевшие у их гробниц бессмертны? Разве не суждено им сначала превратиться в стариков и старух, а затем умереть? Но что стали бы делать покойники по их смерти? Все это – смрад, меха, наполненные тленом.
38
Если взор твой изощрен, говорит философ, докажи это на деле, разобравшись в самом мудреном.
39
Я не вижу в строении разумного существа добродетели, укрощающей справедливость, но вижу добродетель, укрощающую наслаждение, – воздержанность.
40
Откажись от своего убеждения относительно того, что кажется огорчающим тебя, – и ты сам в полной безопасности. «Но кто это «сам»? – «Разум». – «Но я не разум». – «Будь им». – Итак, пусть только разум сам не причиняет себе огорчения. Если же что-нибудь другое в тебе чувствует себя плохо, то пусть оно само и составляет убеждение о себе самом.
41
Препятствие для ощущения – зло животной природы. Препятствие для стремлений – также зло животной природы. Существуют, равным образом, и препятствия для растительной жизни, являющиеся злом для нее. Таким образом, и препятствие для духа есть зло духовной природы. Примени все это к себе самому. Ты приходишь в соприкосновение со страданием или наслаждением? Пусть ведает это ощущение. В своем стремлении ты натолкнулся на препятствия? Если ты отдаешься стремлению безусловно, то это уже зло для тебя как существа разумного. Если же ты расширишь свой кругозор, то не потерпишь вреда и не встретишься с препятствиями. Деятельности же, свойственной духу, никто другой воспрепятствовать не может, ибо он недосягаем ни для огня, ни для меча, ни для тирана, ни для клеветы. Шар, поскольку он существует, не может лишиться круглоты.
42
Я не заслуживаю того, чтобы огорчать самого себя, ибо никогда преднамеренно не огорчил кого-либо другого.
43
Повод для радости у каждого свой. Меня радует, если руководящее начало не проявляет признаков болезни, если оно не отвращается ни от кого-либо из людей, ни от того, что происходит с людьми, но взирает на все преисполненным благожелательности взором, все приемлет и всем пользуется сообразно его ценности.
44
Старайся расположить к себе современников. Те, кто предпочитают гнаться за славой у потомства, забывают, что грядущие поколения ничем не будут отличаться от настоящего, которым они тяготятся. И эти поколения также смертны. И вообще, что тебе до того, как они будут о тебе отзываться и каково будет их мнение о тебе?
45
Возьми меня и забрось, куда пожелаешь. И там я сохраню свой гений благорасположенным, т. е. удовлетворенным, если его состояние и деятельность будут отвечать свойственному ему строению.
Стоит ли это того, чтобы из-за него болела моя душа и под действием приниженности, вожделения, смятения и страха сделалась хуже, нежели теперь? И есть ли вообще что-нибудь, что стоило бы этого?
46
Ни с одним человеком не может случиться ничего такого, что не составляет удела человека; с быком, виноградной лозой, камнем – что не составляет их удела. Если же с каждым случается только то, что для него обычно и естественно, то на что же ты станешь негодовать? Общая природа не ниспослала тебе ничего такого, чего ты не мог бы претерпеть.
47
Если ты огорчаешься по поводу чего-либо внешнего, то угнетает тебя не сама эта вещь, а твое суждение о ней. Но устранить последнее – в твоей власти. Если же тебя огорчает что-либо в твоем собственном настроении, то кто мешает тебе исправить свой образ мыслей? Точно так же, если ты огорчаешься по поводу того, что не делаешь чего-либо, представляющегося тебе правильным, то не лучше сделать это, нежели огорчаться? – «Но этому препятствует нечто более сильное, чем я». – «Тогда не огорчайся, ибо не в тебе причина бездействия». – «Но жизнь лишается для меня цены, если я не сделаю этого». – «Уйди же из жизни без злобы, как ты опочил бы и по совершении своего дела, сохраняя благожелательность даже к тому, что стояло на твоем пути».
48
Помни, что руководящее начало, если даже упорство его неразумно, становится неприступным, когда, сосредоточившись в самом себе, оно довольствуется тем, что не делает того, чего не желает. Что же, если оно судит о чем-либо разумно и осмотрительно? Поэтому душа, свободная от страстей, есть твердыня, ибо нет у человека более надежного убежища, скрывшись в которое он не боялся бы погони. Кто не
видит этого – невежда, а кто видит и не пользуется этим убежищем – несчастен.
49
Не говори себе ничего, кроме того, что содержится в предшествующих представлениях. Тебе передают, что такой-то плохо о тебе отзывается. Но ведь о том, что благодаря этому ты терпишь вред, – тебе никто не сообщает. Я вижу, что ребенок болен. Да, вижу; но что он в опасности, я не вижу. Итак, оставайся постоянно в пределах первых представлений, ничего не примышляя к ним сам от себя, и с тобой ничего не будет. Или еще лучше, примысли, но как человек, знающий все происходящее в мире.
50
Огурец горек? Брось его. На твоем пути терновые кусты? Обойди их. Этого достаточно. Не задавайся еще вопросом: «Для чего существует нечто подобное в мире?» Ведь человек, посвященный в тайны природы, осмеет тебя, как осмеяли бы тебя плотник или сапожник, если бы ты упрекнул их в том, что в их мастерских ты видишь стружки и обрезки кожи от их изделий. У этих ремесленников есть, однако, куда выбросить остатки, природа же Целого не имеет ничего вне себя. Но именно самым удивительным в искусстве природы является то, что, ограниченная сама собой, она превращает в самое себя все кажущееся внутри ее испортившимся, отжившим и бесполезным и что из всего этого она опять создает нечто новое. Таким образом, она не пользуется ни материей извне и не нуждается в месте, куда выкидывать гниль. Она довольствуется своим пространством, своей материей и свойственным ей искусством.
51
Не будь ни мешкотным в действиях, ни путаным в речах. Не отдавайся полету воображения, не предавайся чрезмерному отчаянию или ликованию и не заполняй всей жизни делами.
Люди убивают, рвут на части, преследуют проклятиями. Но чем это может помешать душе оставаться чистой, рассудительной, благоразумной, справедливой? Так, если кто-нибудь, подойдя к прозрачному и пресному роднику, стал бы изрыгать на него хулу, родник все же не перестанет бить ключом питьевой воды. И пусть он даже бросит в него грязи или навоза, родник очень скоро рассеет все это, смоет и нигде не помутится. Когда же ты будешь обладать вечно бьющим родником, а не стоячим болотом? Если ты ни на час не будешь оставлять попечения о своей свободе, сопряженной с благожелательностью, простотой и скромностью.
52
Тот, кто не знает, что есть мир, не знает и места своего пребывания. Не знающий же назначения мира не знает ни того, кто он сам, ни того, что есть мир. Тот же, кто остается в неведении относительно какого-нибудь из этих вопросов, не мог бы ничего сказать и о своем собственном назначении. Кем же кажется тебе тот, кто стремится избежать порицания или удостоиться рукоплесканий и похвалы со стороны людей, не знающих ни где они, ни кто они?
53
Ты жаждешь похвал со стороны человека, трижды проклинающего себя в течение одного часа? Ты желаешь нравиться человеку, который не нравится себе самому? Разве нравится себе тот, кто раскаивается почти во всех своих поступках?
54
Пора не только согласовать свое дыхание с окружающим воздухом, но и мысли со всеобъемлющим разумом. Ибо разумная сила так же разлита и распространена повсюду для того, кто способен вбирать ее в себя, как сила воздуха для способного к дыханию.
55
Порок вообще ни в чем не вредит миру, порок же, присущий одной части, ни в чем не вредит другой. Он вреден только для того, кто имеет возможность избавиться от него, лишь только пожелает этого.
56
Для моей воли воля ближнего есть нечто столь же безразличное, как и его жизненная сила и тело. И хотя мы и рождены преимущественно друг для друга, однако руководящее начало каждого из нас обладает собственной властью. В противном случае порок ближнего был бы злом для меня. Но бог решил иначе, дабы счастье или несчастье не зависело от кого-либо другого.
57
Солнце кажется льющим свой свет, этот свет разлит повсюду, но солнце не изливается. Ибо разлитие это есть распространение. Поэтому его лучи называются Актгувд от слова ЕктггугаЭаг (распространяться). А что такое луч, это ты узнаешь, если будешь смотреть на солнечный свет, проникающий через узкое отверстие в темную комнату. Он распространяется по прямой линии и как бы упирается в встретившееся ему плотное тело, являющееся преградой для находящегося за ним воздуха; здесь он останавливается, не соскальзывая вниз и не падая. Таковым же должно быть и разлитие души, отнюдь не излиянием, а распространением: встречающиеся же препятствия не должны подвергаться с ее стороны насильственному и грубому напору, она не должна падать, но твердо держаться и освещать то, что приемлет ее. Ибо то, что не пропускает света, само лишает себя его.
58
Боящийся смерти боится или остаться вовсе без ощущений, или получать ощущения иного рода. Но если он будет лишен ощущений, то не будет ощущать никакого зла, если же он приобретет новый вид ощущения, то он станет другим существом, и его жизнь не прекратится.
59
Люди рождены друг для друга. Поэтому или вразумляй, или же терпи.
60
Одно дело полет стрелы, другое – полет духа. Дух, даже и обходя препятствия и исследуя предмет со всех сторон, все же тем не менее держится прямого направления и стремится к цели.
61
Старайся проникнуть в руководящее начало каждого и предоставь каждому проникать в начало, руководящее тобою.
Книга 9
1
Совершающий несправедливость – впадает в нечестие. Ведь природа Целого создала разумные существа друг для друга, и поэтому они должны помогать друг другу, по мере достоинства, а отнюдь не вредить. Очевидно, что преступающий это желание природы проявляет нечестие по отношению к старейшему из божеств. И тот, кто лжет, также проявляет нечестие но отношению к тому же божеству. Ведь природа Целого есть природа сущего; сущее (οντα) же находится в тесной связи с тем, что существует в данный момент (υπαρχουτα). Это же божество именуется также и истиной, ибо оно есть первопричина всех истин. Следовательно, тот, кто лжет преднамеренно, впадает в нечестие, поскольку он совершает несправедливость своим обманом; тот же, кто лжет без намерения, – поскольку он разногласит с природой Целого и поскольку он вносит смятение, противоборствуя природе мира. Ведь позволяющий увлечь себя, вопреки своему желанию, к тому, что противоположно истине, противоборствует ей потому, что природа сообщила ему задатки, пренебрегши которыми он уже не в состоянии различить ложного от истинного. Впадает в нечестие также и тот, кто стремится к наслаждению, как к добру, и избегает страданий, как зла. Ибо такому человеку неизбежно придется часто сетовать на общую природу, которая якобы не считается с достоинством, оделяя людей дурных и хороших, так как часто дурные утопают в наслаждениях и обладают средствами к их достижению, на стороне же хороших – страдание и то, что его порождает. К тому же боящийся страдания будет бояться и чего-либо имеющего произойти в мире, что уже нечестиво. Стремящийся, далее, к наслаждениям не остановится и перед несправедливостью – а это очевидное нечестие. Кто желает следовать природе в единомыслии с ней, тот должен относиться одинаково к тому, к чему одинаково относится общая природа (а она не создавала бы и того и другого, если бы не относилась одинаково к тому и другому). Несомненно, следовательно, что впадает в нечестие тот, кто неодинаково относится к страданию или наслаждению, или смерти и жизни, или славе и бесславию, которыми одинаково пользуется природа. Я говорю, что общая природа одинаково пользуется всем этим, вместо того чтобы сказать, что все это, сообразно известному порядку, одинаково происходит со всем возникающим и сопутствующим ему в силу некоего исконного стремления промысла, по которому он, изойдя из некоего начала, предустановил настоящий строй вещей, заключив в себе семена грядущего и разграничив творческие потенции существований, изменений и чередований.