В спринте, если не обладаешь идеальной техникой, ты никто. Сверхмарафонская дистанция «прощает» травмы и усталость, плохую технику и болезни. Целеустремленный медведь всегда обгонит легкомысленную газель. Я даже не помню, сколько раз люди спрашивали: «Как он меня обогнал?» Сверхмарафон обнажает всё.
Ну и что с того, что другие могут быть сильнее? У меня есть сила разума. Бусидо.
«Я хочу, чтобы все на собственной шкуре прочувствовали, что такое настоящая работа, – сказал я как-то журналисту перед одним из стартов. – И хочу, чтобы они помучились».
Я любил бег на сверхмарафонские дистанции и любил всех сверхмарафонцев. Но даже супервежливый веган во время соревнования может превратиться в мерзкого типа, в том числе и в части дружеских отношений.
Пятнадцатая миля Western States. За мной по пятам бежал Дэйв Терри, «специалист» по рвоте с четко рассчитанной траекторией. После моей первой победы прошло три года, за это время мы с Дэйвом здорово подружились. Я очень уважал его за высокие моральные принципы, за то, что он был добр ко всем, кого встречал в жизни. Дэйв был одним из лучших бегунов, даже одним из первой тройки, но вот побеждал он редко. Проигрывая, Терри не давал волю разочарованию, не срывался на грубость. А самое потрясающее в Дэйве то, что он чувствует, если кому-то не по себе, еще до того, как человек заговорит об этом. У Дэйва всегда находились слова поддержки, особенно для тех, кому эти слова были больше всего нужны.
– Привет, Скотт! – Дэйв подбежал. Классный парень. Я улыбнулся.
– Привет, Дэйв, – ответил я тоном, каким обратился бы к нему у него на кухне, распивая пиво или рассуждая, не сходить ли нам в субботу в кино. И следом, не дождавшись ответа, добавил:
– Какого черта ты тут делаешь? Помучиться захотел?
И рванул вперед.
Меня больше не называли «парнем с равнины». Никто не считал (или, по крайней мере, не говорил в моем присутствии), что я слишком быстро бегу, что Твитмайер или кто-то еще раскатает меня в лепешку. Я сам, когда кто-то был впереди меня, раскатывал его в лепешку.
Не только мои соперники теперь по-другому относились ко мне. Люди, заходившие в наш магазин, задавали вопросы, что я ем, как тренируюсь, какие кроссовки мне больше нравятся. У меня были спонсорские контракты с разными производителями беговой обуви, одежды, энергетических батончиков. Они, правда, помогали только оплачивать дорожные расходы (проживание и питание в местах забегов я оплачивал сам).
Все это было результатом того, что я мог бегать быстро и на дальние расстояния. И, как я считаю, того, как и чем питался. От сыроедения я отказался в 2001 году вскоре после победы на Western States: тратить столько времени на пережевывание пищи было для меня слишком. Говорю об этом совершенно серьезно. Плюс ко всему я постоянно должен был следить за тем, чтобы мне хватало калорий. В конце концов я опять перешел на термообработку пищи. Но продолжал пользоваться некоторыми рецептами и правилами сыроедной кухни: в меню остались смузи, огромные миски салатов на обед, внимательное отношение к составу блюд и приготовлению пищи в целом. Сыроедение подобно докторской степени в веганстве: сложно, но стоит того.
Одновременно я расстался со своим основным спонсором по части продуктов питания и начал сам делать для себя гели: смешивал сироп из коричневого риса с черникой или какао. Во время длительных забегов я экспериментировал с оливками каламата и хумусом, мексиканскими лепешками тортильяс.
Давление и уровень триглицеридов в крови были самыми низкими в моей жизни, а показатели «хорошего» холестерина HDL – высоки как никогда. У меня практически не воспалялись суставы даже после многокилометровых забегов по асфальту. Изредка я травмировался: мог подвернуть ногу, упасть и рассадить коленку или локоть. Но и тогда боль проходила быстрее, чем когда-либо.
Может, это из-за того, что я потреблял огромное количество клетчатки и пища надолго не задерживалась в кишечнике, снижая тем самым уровень токсинов? Или дело было в витаминных и минеральных добавках: ликопиде, лютеине и бета-каротине? Почти каждый день в растениях, пригодных в пищу, ученые открывают новые микроэлементы, способные улучшить способность организма противостоять болезням. Или дело было еще в том, что я не потреблял все эти канцерогены, излишние аминокислоты, рафинированные углеводы и трансжиры? Животных на огромных фермах постоянно держат на гормонах роста, чтобы сократить их путь к мясокомбинату. Если мы не принимаем стероиды сами, если не едим соевые бобы, выращенные на пестицидах, зачем есть мясо животных, прошедших через все это?
Или, может быть, все дело в питании растительной пищей в целом, а не в отдельных его элементах? Вегетарианцев вообще, как считают, отличают здоровые привычки даже вне кухни, обычно все они ведут более активный образ жизни, не курят. В одном исследовании говорилось, что вегетарианцы и телевизор меньше смотрят, и спят больше часов в сутки, чем мясоеды.
Не знаю точного ответа, но применительно ко мне этот вид питания, кажется, работал. Так что если мне и приходилось сталкиваться с критикой, у меня был практический ответ – мой собственный реальный опыт. Когда я прочитал книгу Питера Д’Адамо «Ешьте правильно по группе крови», как раз перед первым своим забегом на Western States, в которой говорилось, что моя первая группа крови меньше всего подходит для любого вегетарианства, я слегка задумался, но какого-то волнения это не вызвало. Согласно утверждениям Д’Адамо, история моих предков превратила меня в «злобного агрессивного хищника», предпочитающего буритто с бобами мясо ягнят. Но именно на буритто с бобами я пробежал первый Western States и следующие два раза тоже. (И я не единственный пример «несовпадения» вида питания и группы крови. Доктор Фредерик Стар, руководитель кафедры здорового питания Гарвардской школы общественного здравоохранения, назвал эту книгу «не только самой абсурдной в своем сегменте рынка, но и самой вредной. В ней содержится ровно то количество псевдонаучной информации, которого достаточно для сплетения сложносочиненной теории, чтобы она убедительно звучала для неокрепших умов».)
Я продолжал употреблять смузи. Я подружился с фермерами. Я замачивал бобовые, пек хлеб, раскатывал овсяные хлопья. Я участвовал в разных соревнованиях и искал новые маршруты для тренировок. И хотя прекрасно знал, как непросто еще раз пробежать Western States, я был уверен в своих силах.
Перед забегом Дасти поспорил со своим старым дружком из Миннесоты Родом Рэймондом, одним из лучших спортсменов в соревнованиях на выносливость в Дулуте, что я выиграю в четвертый раз подряд Western States. Он и Род ударили по рукам, что в случае моего проигрыша Дасти будет стричь газон Рэймонда – в целом эта работа тянула долларов на 2000. А в случае моего выигрыша Род обещал отдать Дасти свой мотоцикл Suzuki Tempter 1984 года.
Соревнование было сложным, но не особо. Последние двадцать миль Дасти жужжал у меня над ухом: «Р-р-р, р-р-р-р-р-р-р, давай, Джурка, мне нужен мотоцикл!»
И уже потом, после финиша, Дасти позвонил Роду и оставил ему голосовое сообщение. Он проорал в телефон: «Эй, подонок, ты мне мотоцикл должен!»
В 2003 году я выиграл Western States в пятый раз со временем 16 часов 1 минута, на 20 минут быстрее прежнего. Журнал UltraRunning назвал этот забег «Лучшим состязанием года». В тот забег, когда мы спускались по сухому руслу к Американ-Ривер, Дасти что-то проорал мне, а я даже не обернулся. Мы были на 72-й миле, и я летел как птица, совершенно не прикладывая усилий. «Парень, – прокричал тогда Дасти, – ты вообще в курсе, что только что наступил на гремучую змею?»
В день того забега умер Тонто. Он всю неделю перед этим бегал со мной и Дасти. В день соревнований Тонто был на ранчо у моей подруги Шеннон Вейл, и ранчо это находилось по дистанции забега, на 55-й миле. Когда я пробегал мимо него, я видел живого и здорового Тонто. А на следующее утро после забега мне позвонила Шеннон и сказала, что Тонто больше нет. После церемонии вручения наград Дасти, Скотт Маккабри и Брендон Сибровски, еще один друг, тоже бегун, помогли мне похоронить Тонто неподалеку от «Мичиган Блафф» рядом с тропой Western States.
На следующий год, в 2004-м, я опять выиграл забег и установил новый рекорд трассы – 15 часов 36 минут (это был бег со средней скоростью в 9:22 на милю), опять получил звание «Ультрабегун года» и, что самое важное, добился цели, поставленной еще шесть лет назад. Компания Brooks Sports пригласила меня поработать с дизайнерами над новой линейкой кроссовок Cascadia и их презентацией в разных магазинах. В 2005-м я выиграл Western States в седьмой раз: ни до, ни после этого никому в мире это не удавалось. Я срезал 14 сантиметров своих волос и передал их благотворительной организации Locks of Love, занимающейся сбором средств на лечение детей, больных раком. Ничего особенного, но для меня это была самая приятная стрижка в жизни.
Для меня эти забеги всегда были чем-то особенным, и недели до забега тоже. Местные журналисты регулярно пытались побеседовать с Дасти, и у него для них всегда было заготовлено что-нибудь особенное. В 2003-м в журнале Auburn Journal случайно была размещена фотография Дасти с подписью «Скотт Джурек, пятикратный победитель WS 100». Мы тогда посмеялись, и Дасти отправился на церемонию вручения наград вместо меня. Организаторы WS были не в восторге от этого, а нам понравилось.
Для меня эти забеги всегда были чем-то особенным, и недели до забега тоже. Местные журналисты регулярно пытались побеседовать с Дасти, и у него для них всегда было заготовлено что-нибудь особенное. В 2003-м в журнале Auburn Journal случайно была размещена фотография Дасти с подписью «Скотт Джурек, пятикратный победитель WS 100». Мы тогда посмеялись, и Дасти отправился на церемонию вручения наград вместо меня. Организаторы WS были не в восторге от этого, а нам понравилось.
Пока мы были в нашем лагере в горах Сьерра-Невады, температура порой опускалась до нуля. Перед сном мы иногда сидели и смотрели на звезды. Мы никогда не заговаривали о том, как Дасти вдохновил и вдохновляет меня на бег, или о том, что успех и слава пришли ко мне благодаря этому. Мы никогда не говорили о том, что время, проведенное вместе, очень важно для нас, что это наш способ убежать от реальности. Для Дасти это был побег из его сложной жизни, из разъездов по Миннесоте и Колорадо в погоне за снегом и временной плотницкой работы, чтобы заработать себе на жизнь. Я же искал убежище от неожиданно свалившихся на меня обязанностей.
Всего десять лет назад я прыгал по дорожкам для снегоходов и мечтал о чем-то большем. Я тогда планировал, что буду продолжать тренироваться в беге, рассчитывал на победы. Но чего я тогда точно не ожидал, так это спонсорских программ с Brooks, Pro-Tec, Clif Bar, презентаций, поездок на экспо между забегами. Со временем я понял, что все это как указатели на дистанции сверхмарафона, те самые «флажки», о которых говорил Хиппи Дэн. Были ли эти флажки предупреждающими знаками? Этого я не знал.
И я хотел знать больше. Я хотел достичь предела своих возможностей, раскрыть себя и найти нечто новое. Мне нужно было новое испытание.
Бурый рис и темпе c соусом тамари и лаймомМне обычно твердят, что питание растительными продуктами – это очень сложно, потому что приготовление занимает много времени и к тому же многое приходится учитывать. Для таких людей у меня есть один рецепт: если все подготовить заранее, то окончательная готовка не займет и 20 минут. Бурый рис придает блюду ореховый привкус и обеспечивает организм аминокислотами. Темпе содержит три грамма аминокислот на каждый грамм жиров, поэтому это один из наиболее здоровых соевых продуктов (а для меня он просто бесценен, когда я «набираю обороты» в своих тренировках и мне требуется больше аминокислот). А самое главное состоит в том, что темпе – ферментированный продукт, он легко переваривается, даже если есть проблемы с перевариванием соевых продуктов.
Ингредиенты:
4 чашки сухого бурого риса
2¾ чашки воды
1 ч. л. кокосового или оливкового масла
220–250 г темпе, порезать полосками шириной 0,5 см
Сок 1 лимона или лайма
1 ст. л. соевого соуса тамари или Shoyu, смешать с 1 ст. л. воды
красный миндальный соус карри (см. рецепт в главе 12)
Залейте рис водой, доведите до кипения. Оставьте на медленном огне на 30–40 минут, до тех пор, пока вода не испарится и рис не станет мягким. Перемешайте, остудите.
На большой сковороде нагрейте масло до тех пор, пока капля воды, упавшая на масло, не зашипит. Поджарьте темпе 3–5 минут с каждой стороны до золотистого цвета. Снимите с огня. Сбрызните соком лимона и соевым соусом.
Подавайте темпе с рисом. Покрошите темпе сверху на рис и полейте красным миндальным соусом карри.
К этому блюду подходит индонезийский салат из капусты из главы 12.
Получается 4 порции.
14. Жара Badwater, 135 миль, 2005
В августе 1977 года, в самый жаркий день в году, пятидесятилетний Эл Арнольд попытался пробежать из города Бэдуотер через пустыню Долины Смерти к горе Уитни, на высоту 3000 метров. Он был ростом 1 метр 95 см, весом 90 кг. Эл пробовал это сделать уже дважды, и дважды у него не получалось. Нынешняя попытка должна была стать последней. И она удалась. Так родился сверхмарафон Badwater. О последних 40 милях дистанции Арнольд тогда сказал: «Наивысшую степень спокойствия, какая только может быть, – вот что я тогда чувствовал». И заметил, что на некоторых фотографиях, снятых после забега, было даже видно нереальное свечение, исходившее от его тела.
Сегодня маршрут 135-мильного забега начинается в Долине Смерти на отметке 86 м ниже уровня моря, переходит в прямую дорогу, ведущую к склону горы Уитни-Портал, и завершается на отметке 2548 м над уровнем моря. Об этом безумном забеге и говорил мне Рик Миллер четыре года назад.
Сверхмарафон Badwater известен во всем мире, о нем сняли не один документальный фильм. Отчасти потому, что директор забега Крис Костман – настоящий гений пиара. Журналисты называют этот забег самым сложным в мире. Но я в этом сильно сомневался, ведь проходит он по шоссе и, с точки зрения сверхмарафонцев, считается достаточно гладким. И уж совсем «проходным» кажется лимит времени на прохождение маршрута – 60 часов. Да так дистанцию можно даже пешком пройти! Я и раньше бегал в жару, на Western States. Я забирался и спускался на 3,5 километра на тренировках на Двенадцати вершинах. Это я наводил страх на конкурентов, а не они на меня. В общем, Badwater не казался мне чем-то страшным, и идея меня заинтриговала. Ясно было, что он не так сложен, как предыдущие забеги, в которых я побеждал, но привлекала некая извращенная сложность этого мероприятия. И было интересно узнать, в чем же именно она состояла. Обычно серьезные сверхмарафонцы делают хотя бы месячный перерыв между двумя «ультра». Я же полетел в Лас-Вегас менее чем через неделю после победы в своем седьмом Western States. Мне многие говорили, что я сумасшедший, если собираюсь на следующий забег, тем более на такой, и так скоро.
Приехав в Долину Смерти, я немного пробежался. Воздух в носу свистел от жары. Казалось, что кто-то прижимает раскаленный утюг к моему черепу изнутри. Я съездил в хозяйственный магазин Home Depot и приобрел промышленный распылитель. Я взял у Рика и Барб портативный холодильник: его мы потом наполнили водой со льдом. И, конечно, попросил Дасти быть моим пейсером. (А когда Дасти прочувствовал температуру воздуха, он сказал, что побежит, только если я пообещаю свозить его в Лас-Вегас и оплачу поход по тамошним стрип-клубам.)
Моим основным соперником был бегун, занявший второе место в прошлом году, – канадец, грузчик Ферг Хок, он еще говорил: «Первую половину Badwater бежишь ногами, вторую – сердцем». Состязание с ним обещало быть интересным. Не то чтобы его слова звучали как угроза, просто интересно. Был еще один парень, пятидесятилетний Майк Суини. Он привез с собой жилет из полиэтиленовых пакетов с сухим льдом, скрепленных между собой скотчем. И еще три конструкции из двух пластиковых коробок, вставленных друг в друга, с прослойкой льда между ними. Их он планировал надевать на голову во время бега. Суини занимался хай-дайвингом, то есть прыгал со скал в воду, и у него была привычка бить себя по голове, он говорил, что это делает его сильнее и укрепляет разум.
А еще были три немца-гиганта в широкополых шляпах, они меня узнали и до забега постоянно повторяли: «Мьи тебья апхоним».
Сверхмарафон вообще привлекает людей слегка одержимых. Чтобы пробежать 50 миль, нужно тренироваться по три часа в день, постоянно испытывая одиночество, судороги или боль, не говоря уже о неминуемых моментах сомнений и жалости к себе. В таких забегах участвуют люди ищущие, включая тех, кто старается избавиться от разных зависимостей: алкоголиков, поэтов и разных борцов с ветряными мельницами. А также монахи и святые.
Например, Шри Чинмой, переехавший в Нью-Йорк в 1964-м и ставший учителем медитации и трансформационного тренинга, основанного на спорте. У него тысячи последователей, включая Карлоса Сантану, Карла Льюиса, а также специально оборудованный центр в Куинсе в Нью-Йорке. Часть его требований к своим последователям состоит в том, чтобы они исповедовали целомудрие, вегетарианство, не употребляли наркотики, алкоголь и не курили. Многие из них работали на Чинмоя в таких компаниях, как Smile of the Beyond Luncheonette и The Oneness Fountain Heart.
Марафонская команда Шри Чинмоя была основана в 1977-м, и одной из целей ее создания было продвижение идеи сверхмарафонов и участие в них. Один из самых знаменитых сверхмарафонов – «Самопреодоление», забег на 3100 миль, самый длинный в мире. Проводится он вокруг квартала в Куинсе: от 164-й авеню к площади Абигейл Адамс (84-я авеню), к 186-й улице и затем к аллее Гранд-Сентрал. Дистанция в 3100 миль определена в честь года рождения Шри Чинмоя (1931). Бегунам нужно пробежать 5649 кругов по 0,5488 мили каждый за 52 дня (в 2011-м из-за особенно жаркой погоды время увеличили на два дня). Это означает ежедневный бег на дистанцию, равную двум марафонам. Многие участники бегут по 17–18 часов в день. Это настолько болезненный опыт, что даже из горстки тех, кто решается на подобное испытание, лишь немногие завершают забег. В 2011 году на старт вышли десять участников, и восемь из них завершили дистанцию.