– Так я же его не вижу совсем. Одни бумаги. Читать я и дома могу, а я же хотел на передний край науки и техники. Я вот все читаю тут про эту технику, но совсем же ее не вижу. А мне бы хоть одним глазком…
– Ты, наверное, хочешь на наш испытательный полигон. Понимаю. Я туда позвоню. Обеспечим тебе экскурсию. Посмотришь, как всю эту технику тестируют. Это тебе полезно будет. Позвоню сегодня туда, договорюсь.
Наконец-то сбудется моя мечта! До переднего края рукой подать.
Вечером за одним столиком со мной сидит седой, но крепкий мужчина.
Мы чокаемся с ним пивом.
– Я тебя часто здесь вижу, – говорит он. – Ты живешь здесь, в гостинице?
– Да, я на практику приехал из Петербурга.
– А где практика?
Говорю.
– Это тебе здорово повезло. В такую солидную фирму не всякого немца на практику возьмут. А потом еще перспективы.
– Обещают взять потом на работу в Петербурге.
– Это хорошо. А жить тут не тяжело?
– Я же не долго, чего страшного?
– Бавария все-таки. Тут баварцы кругом. Я бы тут долго не смог. Сам я не местный, тоже в гостинице живу. Я работаю тут на стройке. Но на выходные я еду домой. Жить в Мюнхене неотлучно тяжело.
– А вы откуда?
– Из Саксонии. Хотя, родился я в Богемии. Это сейчас Чехия. После войны нас оттуда выселили. Я тогда еще был совсем ребенком, но хорошо помню то время. Сначала через нашу деревню шли беженцы, потом пошли немецкие войска. Без всякого порядка шли, просто бежали. Потом пришли русские. У нас остановился один офицер. Он тогда расстелил на столе карту и показал, где будет Германия. А где мы живем, там, значит, Германии не будет, будет Чехия. Он уже тогда это знал. А через некоторое время нас действительно оттуда выселили. Пришлось уезжать. Не сразу, но устроились на новом месте, привыкли. Ну, тогда всем тяжело было, не нам одним. Что поделаешь? Война.
– А вы потом бывали на родине?
– Бывал. Ездил пару раз в отпуск. Там с тех пор почти ничего не изменилось, только люди другие.
– Обратно не тянет?
– Куда? Я уже привык жить где живу, чего снова с места срываться?
Да и что я там буду делать, в чужой стране?
Мой собеседник отхлебывает пива и вдруг, резко поставив кружку, вскрикивает:
– Гитлер, этот идиот! Чего он вообще хотел? Не нравилось ему, видите ли, что германская промышленность в руках у немецких евреев!
И чего добился? Теперь она в руках американских евреев. Этого ему надо было? Куда он лез? Он хоть на карту посмотрел, прежде чем переть в Россию?
Мой собеседник отхлебывает еще пива и несколько успокаивается.
– Как много сейчас постояльцев в гостинице, – говорит он, меняя тему. – Это они все на Октоберфест приехали. Я на эти выходные тоже уезжать не буду. Раз уж я здесь, пропустить открытие Октоберфеста нельзя, это же самое интересное.
– А когда будет открытие?
– В субботу утром. Будет торжественное шествие на Карлсплатц. Сходи туда обязательно. Это стоит посмотреть. Оттуда все пойдут на Терезин луг. Там бургомистр Мюнхена торжественно откроет бочку и праздник начнется.
– Только и разговоров, что об Октоберфесте, – ворчит официант Тони, проходя мимо нас. – Ничего там нет хорошего – толпа народу и бурда вместо пива.
Мой сосед злорадно ухмыляется.
– Им во время праздника придется работать, – говорит он. – Обычно они работают посменно, но во время Октоберфеста их заставляют выходить на работу всех, чтоб они туда не пошли и не поддержали тем самым конкурентов. Там ведь маленькие пивоварни не участвуют, только большие.
Суровая мера!
Утром отправляюсь на испытательный полигон. Это в нескольких автобусных остановках от главного здания. По территории Фирмы ходит собственный рейсовый автобус.
Меня встречает молодой инженер, которому поручено провести для меня экскурсию. Он показывает мне то оборудование, про которое я до сих пор только читал. Большие шкафы, набитые электроникой.
– Сколько все это стоит? – спрашиваю я.
– Мне такую сумму даже и не выговорить, – отвечает инженер. -
Дешевле миллиона тут только наш портативный тестер. Он стоит только пару сотен тысяч.
Он показывает мне разные приборы и стенды. Подводит к большому стенду, обмотанному проволокой.
– Здесь мы проводим длительный и сложный эксперимент по заказу НАСА.
– Почему он обмотан проволокой?
– Чтоб всякие придурки блоки не выдергивали. А то понадобится кому-нибудь блок для его экспериментов, он возьмет и выдернет из соседнего стенда, а нам потом все исследование сначала проводить. Не перевелись еще такие клоуны.
За раскрытым окном обычная городская улица. Ходят люди, проезжают автобусы.
– У вас даже решеток на окнах нет, – говорю я. – Не боитесь, что кто-нибудь залезет и украдет чего-нибудь?
– Это только кажется, что залезть сюда просто. Здание охраняется очень хорошо. Видеокамеры, электроника всякая. Я не знаю точно, что будет тому, кто попытается залезть в окно, но мало ему точно не покажется.
Меня знакомят с коллегами. Практикант из Норвегии, практикантка из
США. Симпатичная девушка, только с лицом что-то странное. Похоже на нервный тик.
– Нравится тебе у нас? – спрашивает она.
– Да, здесь здорово. До этого я был в административном квартале.
Там скучно, бумаги одни. А здесь передний край науки и техники.
– Да, мне тут тоже нравится. Здесь яблоки.
– Что?
– Яблоки, – она берет с блюда яблоко и протягивает мне. – К нам всегда приносят свежие яблоки. Хочешь?
– Спасибо, я не ем яблоки.
– Зря. Они вкусные.
Она с хрустом откусывает. Говорит она нормально. У нее даже рот закрывается. Но, стоит ей замолчать, рот немедленно расползается до ушей. Пожалуй, это не нервный тик. Она так улыбается. Но почему она это делает постоянно?
В центре Мюнхена, на Карлсплатц, у старинных ворот города собралась огромная толпа народа. В сопровождении конной полиции в сторону
Терезиного луга едут повозки, нагруженные пивными бочками. За ними везут официанток. Здоровенные баварские девицы в фартуках пьют пиво из литровых кружек и машут руками.
Я отснял всю пленку и покупаю новую. За такую цену в обычный день можно купить целый фотоаппарат.
Вслед за повозками вся толпа направляется к лугу. В предвкушении праздника народ уже начинает веселиться. Все это очень напоминает первомайскую демонстрацию.
На лугу вовсю идет настоящее веселье.
Октоберфест празднуется в конце сентября. Когда-то на Терезином лугу праздновал свою свадьбу баварский принц. Были скачки, карусели и, конечно, много пива.
Многое изменилось с тех пор. Про ту свадьбу уже никто не вспоминает.
Но праздник остался. Его проводят каждый год, а потом скрупулезно подсчитывают, сколько миллионов человек пришли за две недели на
Терезин луг, сколько миллионов литров пива было выпито, и каждый год эти цифры увеличиваются.
В России Октоберфест иногда называют пивным фестивалем. Это не совсем точно, хотя без пива в Баварии не обходится ни один праздник.
Главное здесь, конечно, огромные шатры, где под бодрую музыку люди пьют пиво из литровых кружек. Здесь играют духовые оркестры, не протолкаться от зевак, за стойками жарят на огне целые свиные туши на вертелах.
Между столиками, рассчитанными на десять человек, снуют официантки.
Каждый столик они обслуживают в один заход. Я видел раньше на плакатах девушек с десятью полными литровыми кружками пива в руках, но я думал, что это только реклама. В действительности все так и есть. Целый день они, проталкиваясь через толпу зевак, разносят по десять литровых кружек за раз и не перестают при этом улыбаться. И не расплещут при этом ни капли. Мужчины за столиками обычно берут полную кружку двумя руками, она тяжелая.
Пиво стоит очень дорого. Ради такого случая можно было бы себе позволить, но свободных мест нет. Хотя палатки и огромные, мест для всех желающих в них посидеть не хватает. Места надо заказывать заранее и задолго.
Впрочем, для тех, кому не хватило пива, тоже радости найдутся.
Огромный городок аттракционов рассчитан не только для детей.
Американские горки и карусели, сравнимые по своей экстремальности с тренажерами для космонавтов, предназначены для тех, кто до пива так и не дорвался. После пива это выдержит не каждый. Не зря перед каруселями висит табличка, запрещающая блевать и писаться.
Хочется за день опробовать все карусели, благо деньги у меня есть.
Катаюсь на них пока могу стоять на ногах, и только к вечеру начинаю пробираться к выходу. Это нелегко, приходится проталкиваться через толпу вновь прибывающих и возвращающихся домой, а порой, как на поле брани, переступать через тела тех, кто сегодня уже не сможет вернуться.
В гостинице обнаруживаю у себя в кармане талон на скидку в парке водных аттракционов. Решаю отправиться туда в воскресенье.
Утром еще раз рассматриваю талон. Там написан адрес: Людвигсштрассе.
Утром еще раз рассматриваю талон. Там написан адрес: Людвигсштрассе.
Странно, ведь это главная улица Мюнхена. Трудно представить, что подобное заведение находится в самом центре города. Я, во всяком случае, ничего подобного там не замечал. Тем не менее, отправляюсь в город и нахожу по указанному адресу библиотеку университета. В недоумении, рассматриваю талон еще раз и понимаю свою ошибку.
Альпамар находится не в Мюнхене, а в совсем другом городе Бад
Тельце. Иду обратно к метро на Одеонской площади.
На площади понимаю, что ошибся очень удачно. Второй день
Октоберфеста отмечается не менее пышно, чем первый. На Одеонской площади проходит большой фольклорный парад. Идут колонны самодеятельных духовых оркестров, военно-исторических и охотничьих обществ, баварских альпийских стрелков, фольклорных коллективов из
Баварии и других германских земель, а также из-за границы: из Чехии,
Австрии и Хорватии. Очень красиво и весело. Я жалею, что не взял фотоаппарат, я ведь шел купаться.
Представление продолжается часа два. После этого я могу продолжить свой путь к Альпамару.
Ехать в Бад Тельц надо до последней остановки электрички, а оттуда еще полчаса на автобусе. Чем дальше, тем живописнее становится пейзаж. Я еду на юг, в сторону Альп. Горы на горизонте становятся все выше, местность все более холмистой. Автобус петляет между пригорками, проезжая через маленькие уютные деревеньки. Солнечный свет здесь особенно золотистый, а трава зеленая до невозможности.
Бад Тельц оказывается старинным и очень красивым курортным городком в предгорье Альп.
Главная улица спускается к реке под таким наклоном, что даже велосипедисты не решаются по ней ездить. Захожу в справочное бюро для туристов и спрашиваю, как пройти к Альпамару. Там же узнаю, что после четырех там льготное время, когда, заплатив один раз, можно оставаться там хоть до закрытия.
Решаю дождаться четырех и сажусь за столик одного из множества ресторанчиков на главной улице. Официант приносит мне пшеничного пива и свиную ногу типичного баварского размера. Я уже этого не пугаюсь и, не особо рассчитывая доесть ее целиком, начинаю обдирать с нее кожу. Рядом со мной сидит пожилой баварец в национальном костюме. Он тоже заказал свиную ногу и пшеничное пиво. Пока я обдираю кожу, он съедает свою порцию и заказывает еще пива. Замечаю, что он все время как-то странно косится на меня. Чувствую, что делаю что-то не так. Наконец, он не выдерживает и говорит мне что-то на своем языке. Я по-немецки отвечаю, что не понимаю по-баварски. Тогда он говорит на ломанном английском: "Это нельзя есть так медленно.
Оно остынет и станет невкусным".
Что поделать, я не умею есть быстро.
Сытно пообедав, продолжаю свой путь к Альпамару. Это уже совсем рядом.
Билет, как я и ожидал, даже со скидкой не дешев. Но оно того стоит.
В Альпамаре действительно можно провести весь день. Здесь есть все водные развлечения, какие только можно себе вообразить: бассейны с теплой и прохладной, соленой и пресной водой, с морским прибоем, с фонтанчиками, и струями воды, приятно щекочущими или сбивающими с ног, самые разные сауны, солярий, водяные горки разной высоты и конфигурации.
Отдыхаю там почти до закрытия.
На выходе спрашиваю, как добраться до Дейзенгофена.
– Прямо и направо.
– Это близко?
– Совсем близко. За полчаса доберетесь.
Выйдя на улицу, понимаю, они думали, что я на машине. Но это, увы, не так. Приходится искать другой путь. Автобусы уже не ходят.
Спрашивая редких прохожих, добираюсь до железнодорожной станции.
Отсюда ходят поезда в Мюнхен, причем с остановкой в Дейзенгофене. Но следующий поезд будет только через два часа.
Уже совсем темно. Вокзал и привокзальное кафе закрыты. На платформе дует холодный ветер. К счастью, замечаю огни ближайшей бензоколонки.
Там хотя бы можно купить лимонаду.
Возвращаюсь в гостиницу уже заполночь.
Утром я простужен.
– Это не годится, – говорит Шуберт. – Нашел время болеть! Ты нам как раз сейчас нужен. Завтра приезжает делегация российских бизнесменов. Возможно, понадобится твоя помощь. Ты должен быть в хорошей форме. Никуда не ходи сегодня, прими на ночь горячую ванну.
– В гостинице нет ванны.
– Тогда выпей горячего чая с малиной. Хотя, тебе негде его разогреть. Ну, тогда выпей коньяку.
Весь вечер сижу в гостинице и пью коньяк. Обидно. День хороший, внизу шум, а надо лечиться. Ложусь спать рано. Очень мешает заснуть самодеятельный хор, который весь вечер репетирует на первом этаже.
Готовятся, наверное, к какому-нибудь выступлению на Октоберфесте.
Российская делегация довольно большая. Все солидные бизнесмены.
На переговорах я немного помогаю их переводчице с техническими терминами. Разговор идет довольно вяло: в России кризис, денег ни у кого нет, не время сейчас покупать что-то.
В перерыве слышу, как один представитель Фирмы мрачно говорит другому: "Знаю я, зачем они приехали. На Октоберфест хотят сходить на халяву".
После переговоров россиян ведут на экскурсию по испытательному полигону. Тут весь перевод доверен мне.
Экскурсовод очевидно очень гордится своей фирмой, говорит взволнованно и гордо: "Здесь вы увидите новейшую технику, которую мы поставляем всему миру. Здесь мы испытываем новое оборудование и отрабатываем методики работы с ним, отсюда мы оказываем помощь нашим клиентам, где бы они ни находились".
Мы проходим в огромный зал, заставленный одинаковыми шкафами, на каждом из которых висит табличка с названием города, страны и фирмы.
"Продавая технику какой-либо фирме, мы ставим в этом зале ее точную копию. В случае если у клиента возникают трудности или вопросы, мы легко можем в любое время воспроизвести его проблему, поскольку у нас всегда есть точно такое же оборудование, как и у клиента".
– Ух ты! Плоский монитор! – говорит один из россиян, показывая на экран компьютера, стоящего на столе у окна.
– Что он сказал? – спрашивает меня экскурсовод.
– Он говорит, техника у вас очень современная.
– Это верно, – с гордостью говорит экскурсовод. – Именно здесь разрабатывается самая современная техника.
После экскурсии начинается самое важное – все идут на Октоберфест.
Для нас заказан столик. Кроме меня и российской делегации тут же начальник моего отдела и начальник московского филиала Фирмы.
Похоже, он значительно моложе меня. Надо же! Такой молодой, а уже такой большой начальник.
– А ты Ельцина видел? – спрашиваю я его после третьей кружки.
– Видел.
– И какой он?
– Ничего особенного. Человек как человек.
– Это ты брось. Как это ничего особенного? Ты так про нашего любимого президента не говори. У тебя свой есть – про него такое говори.
– И за что же вы его так любите? – ехидно спрашивает московский начальник.
– Любовь зла… – отвечаю я, и вдруг понимаю, что не знаю, как это сказать дальше, и поспешно меняю формулировку. – Любят не за что-то, а просто так. За то, что он есть. Другого-то нет все равно.
– А вы его поменяйте.
– Вот своего и меняй. Выдумал тоже. Нам и этого хватит. А правда, что он громадного роста?
– Да, высокий. Что так медленно пьешь?
– Да надоело мне это пиво. Только что дорогое, а так ничего особенного. Может водки?
– После пива?
– После можно, до нельзя. Что ты как не русский?
– Я и есть не русский.
– Нашел чем хвастаться.
Дело движется к вечеру. Уже совсем темно. Находим туалет. На него указывает стрела сидящего на горшке Амурчика, вырезанного из жести.
Непривычно убогое для Германии заведение. Просто деревянная стенка с желобом внизу.
Идем в метро. "У вас есть, чем заплатить?" – спрашивает начальник отдела.
Россияне достают из карманов по пачке тысячных купюр.
"Не надо этим в метро размахивать, – говорит начальник отдела, обретя дар речи. – Я сам за вас заплачу".
– Это у них денег нет, – ехидно замечает московский начальник.
– Денег нет, – говорю я. – Валюта не деньги.
Они садятся в поезд. Мне в другую сторону.
На пересадочной станции полно народу. Кажется, на время Октоберфеста население Мюнхена удвоилось.
Какой-то молодой человек обращается ко мне на незнакомом языке. Из того, что он сказал, я понимаю только слово "сигарета". Протягиваю ему пачку Космоса.
– Кескесе, месье?
– Не кескесе, а Космос, – поправляю я.
Он берет сигарету и исчезает в толпе.
Перед сном немного слушаю новости по радио. Почти все новости опять из России. У Фирмы неприятности. Из-за кризиса она понесла очень большие убытки. Надо же, не только россиян кризис задел!
– Знаешь, у Фирмы неприятности в России, – говорит мне Шуберт. -
Большие убытки.
– Да, я слушал вчера новости.
– Ну, значит, ты уже в курсе. Будем сокращать штаты. Так что на работу тебя взять не сможем.
Неприятная новость, ничего не скажешь.