Пока Невский занимался обработкой раненых, приходило несколько офицеров из управления бригады, из политотдела, из особого отдела. Каждый опрашивал пострадавших, выяснял обстоятельства гибели их товарищей.
Вертолеты МИ-8 прилетели примерно через полтора часа. Один из них приземлился, в него погрузили раненых и убитых.
После ужина, когда стало стремительно темнеть (в южных широтах это происходит удивительно быстро), было назначено совещание всех руководящих офицеров подразделений. Командир бригады подвел итоги первого дня рейда, назвав их хорошими. Он по-прежнему требовал выполнять боевую задачу, не взирая на потери в личном составе. Было заметно, что приехавшие на совещание офицеры из боевых подразделений собираются высказать несогласие с последним тезисом его выступления, но комбриг не захотел их выслушать.
В заключение было объявлено расписание дежурств офицеров, входящих в управление, по проверке постов охраны. Невскому досталось дежурить предстоящей ночью с 2 до 3 часов. Он внимательно ознакомился с инструкцией, согласно которой предстояло в эти часы обойти посты охраны. Были перечислены посты, названы пароль и отзыв. Он узнал, кого сменяет, и кто сменит его.
7До двух часов ночи можно было отдохнуть. Водитель и фельдшер легли на носилках в палатке, а Невский разместился в салоне на операционном столе. Сон не шел, слишком богат был день на события, в течение дня получено немало отрицательных эмоций, переутомился, наверное. Вспомнил лекции по психотерапии. Говорилось, что для того, чтобы снять стресс, понадобится всего 10–15 минут. Первое: не думать о неприятностях. Второе: внушайте себе, что все трудности сегодняшнего дня уже позади. Третье: думайте о чем-нибудь приятном (Невский стал вспоминать дом, жену, дочь). Четвертое: погладьте себя по макушке, напевая полюбившуюся мелодию (Невский даже хмыкнул, представив себя со стороны. Сумасшедший дом!). Но как ни странно, постепенно успокоился. Удалось уснуть.
Его разбудил чей-то настойчивый голос, кто-то тряс за руку: «Кончай ночевать! „Вставай“ пришел!». Будил его старший лейтенант Вадим Семка, пришло время дежурства.
Невский бодро вскочил, четыре часа сна хорошо освежили его. Внимательно выслушал офицера, тот был освобожденным комсомольским работником, говорил четко, отрывисто, разжевывая все до мелочей – так привык разговаривать со своими солдатами в батальоне.
– Обойдешь по периметру две «Шилки», три танка, три БТР. Смотри, чтобы не спали. Проверяй правильность отзыва, не забыл? «Курок». А ты им говоришь пароль «Курск». Заметишь нарушения, снимай с дежурства! Не вздумай «забуриться» к соседям. Помнишь, там справа стоит управление дивизии наших «зеленых» союзников? Еще не разберутся, «шмальнет» какой-нибудь вояка из автомата. Случаи уже бывали. Ну, давай покурим на прощание.
– Давно здесь служишь? – Невский принял протянутую сигарету, выпустил облачко дыма.
– Считай, я – «дембель», третий год пошел. Жду заменщика, через неделю-две буду паковать чемоданы. Ох, и насмотрелся я за это время всякой дури! Комбриг явно выслуживается, полковника досрочно получить хочет. Вот и посылает парней на убой. Вроде уже ушло на него представление в Москву. Скоро «папаху» получит. Молодой совсем, 34 года. У него папаша в Генеральном Штабе служит, можно так воевать – все спишут. Завтра вообще «мясорубка»
будет. Так что, доктор, готовь побольше бинтов и йода. Не знаю, что там вы еще используете. Поверишь ли, я за все это время царапины не получил, в пекле бывал. И ничего. Бережет меня Бог. Переболел только желтухой.
– Ты же комсомолец главный, а о Боге говоришь…
– Одно другому не мешает. Тут и в Бога, и в черта поверишь, когда под обстрелом побываешь. Ладно, пошел я. Держи «краба». – Он протянул крепкую сухую ладонь, сильно сжал. – Удачи тебе, док, и на дежурство, и на всю последующую службу. Не боись, прорвемся.
Он бросил сигарету, прочертившую в темноте красноватый след, и сразу исчез. Невский невольно вспомнил разговор с погибшим недавно офицером. Тот тоже похвалялся, что заговоренный от смерти. Мысленно пожелал Семке удачи и скорого возвращения в Союз.
Темнота стояла абсолютная, можно сказать «чернильная». Луны на небе не было. Только миллионы звезд, сгруппировавшиеся в незнакомые южные созвездия подмигивали со своей высоты. От такого «освещения» толку мало. Невский прихватил приготовленный накануне фонарик, подсвечивая под ноги, двинулся по маршруту.
За час предстояло обойти восемь постов охраны. Вспомнив схему размещения, уверенно двинулся к первому танку, что находился неподалеку от санитарной машины. Действительно, через сотни две шагов стал подходить к угадываемой в темноте громаде, еще издали, ощутив сильные запахи остывающего металла, солярки и пороховой гари.
– Стой, кто идет! Пароль! – раздался грозный окрик невидимого в темноте человека.
– Курск!! – как-то сразу смутившись, прокричал старший лейтенант. Впервые в своей жизни он проверял боевое дежурство да еще в боевых условиях. Было, отчего прийти в замешательство. А вдруг его не услышат и стрельнут в ответ. Лишь услышав в ответ «Курок», он успокоился. Подошел вплотную. Только сейчас он разглядел на броне ссутулившуюся фигурку часового с автоматом. Тот сидел, привалившись к башне танка, надежно прикрыв свою спину.
– Рядовой Мухаметшин, первый танковый взвод! – отрекомендовался боец. Голос был абсолютно бодр и тверд.
– Старший лейтенант Невский, медицинская рота, – назвал себя в ответ.
Коротко переговорив, Александр пошел дальше, уточнив у рядового расположение соседнего поста. Так, не спеша, он обошел еще три БТР, танк и «Шилку». Везде служба была поставлена на должном уровне, грозные часовые окрикивали в темноте. Невский называл пароль, дожидался отзыва. Это даже начинало ему нравиться. Прямо, как в фильмах о войне, что любил смотреть в детстве.
Оставалось проверить последний танк и так полюбившуюся «Шилку». Ему почему-то казалось, что в такой машине могут ездить только «супермены», полулюди-полубоги. Очень удивился, когда, посветив фонариком, разглядел худенького малорослого часового из экипажа этой «Шайтан-Арбы», да и остальные члены экипажа, спавшие прямо на земле у своей «чудо-машины», не обладали богатырскими формами.
Танк опять заявил о себе издалека своим специфическим запахом. Теперь, когда зрение почти не помогало, обоняние обострилось до предела. Даже ощущался запах редких сухих кустов верблюжьей колючки. Странно, но никто грозно не окликнул Невского. Подошел вплотную, даже уперся в броню. Тишина. На броне, прижавшись к башне, скрючилась фигурка. Никакого движения. Невский осторожно посветил слабым лучиком фонарика. Опустив голову на грудь, боец спал, слегка похрапывая. Автомат стоял между его раздвинутых ног. Старший лейтенант медленно протянул руку, взял автомат и беспрепятственно вынул его у часового. По-прежнему никакой реакции.
Это уже не нравилось. Вспомнились рассказы, как в рейдах, уснувшие часовые становились причиной огромных потерь – душманы резали ножами бесшумно «от уха до уха» целые спящие подразделения. Невский громко кашлянул. Сейчас же послышался слабый со сна вскрик: «Стой, кто тут стоит! Пароль!». Старший лейтенант даже невольно рассмеялся:
– Ну, ты даешь! Ты же спал!!
– Никак нет, не спал! Задумался малость…
– Задумался? А где твой автомат, часовой?!
Только сейчас солдат заметил отсутствие своего оружия. Сказать было нечего.
– Как фамилия, боец? – грозно произнес Невский. – Я буду вынужден снять тебя с поста, доложить твоему командиру танка.
– Рядовой Молодых. Пожалуйста, товарищ офицер, не снимайте меня с дежурства! Умоляю, не сообщайте командиру танка, сержанту Дыбко! Он меня просто убьет! Мне из-за моей фамилии итак проходу не дают. Я из нарядов не вылезаю. Вот и сейчас уже второе за ночь дежурство. Пожалуйста! – голос его предательски задрожал. Солдат тихо заплакал.
– Как зовут тебя? – тихо спросил Невский.
– Женя. – Он тут же поправился, всхлипывая. – Рядовой Евгений Молодых.
– Ладно, Женя. Я сделаю вид, что ничего не было. Держи свой автомат. – Боец схватил оружие и прижал его к себе. В свете фонарика мелькнуло его осунувшееся, полудетское личико с крупными градинами слез на щеках (действительно, Молодых, невольно подумалось Невскому). – Что мне для тебя сделать? Может быть, накажем твоего сержанта за твои частые наряды вне очереди?
– Нет-нет, ни в коем случае! Будет потом еще хуже. Я сдюжу, я выдержу, я ведь жилистый! Я один у мамки, все ей помогал по хозяйству. У нас в колхозе я лучше всех косил, взрослые мужики за мной не поспевали. Спасибо вам большое!
– Да мне-то за что? Сколько тебе еще до смены?
– Нет-нет, ни в коем случае! Будет потом еще хуже. Я сдюжу, я выдержу, я ведь жилистый! Я один у мамки, все ей помогал по хозяйству. У нас в колхозе я лучше всех косил, взрослые мужики за мной не поспевали. Спасибо вам большое!
– Да мне-то за что? Сколько тебе еще до смены?
– За вашу человечность, товарищ старший лейтенант (успел-таки рассмотреть его погоны в слабом лучике фонаря). Мне сменяться уже через десять минут. – Он посмотрел на светящийся циферблат своих часов.
– Ну, бывай, Женя Молодых. И будь осторожен! Ты своей маме живой нужен! Пока.
Невский быстро зашагал к последнему боевому посту.
8Из головы не выходил этот паренек, Женя Молодых. Один он у матери, вся надежда и опора ей на старость. А случись что, не дай Бог, кто матери поможет в жизни? Разве можно таких направлять в воюющую страну?!
Размышляя об этом Невский шел к зенитной установке «Шилка», как ему казалось, в правильном направлении. Внезапно его вывел из задумчивости окрик, но не русском языке, с вопросительной интонацией, похожей на: «Стой, кто идет?». А совершенно непонятная речь звучала. Старший лейтенант остановился столбом. Лихорадочно соображал, что делать. Понял, что идет прямо к союзникам, а их часовой явно настроен решительно. Нетерпеливый окрик повторился. «Что делать? Что делать?» – стучало в голове. Он начал осторожно пятиться назад, пытаясь выбрать правильное направление, но не удержался, зацепившись каблуками за бугорок, и начал валиться на спину. Возник шум. Крик повторился, и сразу раздалась автоматная очередь на этот шум. В этот момент Невский уже падал. Это его и спасло. Пули просвистели прямо у лица, впрочем, что-то все же его больно задело за висок. Грохнувшись на спину и сразу перекатившись в сторону, Невский с неожиданным для себя проворством пополз, прижимаясь к земле. В этот момент взлетела осветительная ракета, сразу прояснив ситуацию: заметил стоящую на удалении «Шилку», а когда вновь потемнело, поднялся и перебежками побежал к ней.
Стрелять сзади прекратили. Но теперь взвилась ракета от русского боевого поста, еще издали старший лейтенант услышал такие родные и желанные слова: «Стой, кто идет?». Теперь уже он гордо, намекая, что свой, прокричал: «Курск!», в ответ услышал отзыв. Не спеша, стал подходить. Вспомнил про возникшую боль в области правого виска, приложил руку, сразу ощутил липкую влагу. «Кровь!» – обожгла мысль. Быстро приложил носовой платок, промокнул щеку, прижал к ранке.
Подошел в свете догорающей ракеты к боевой машине, кроме часового увидел еще двоих.
– Что там за шум, товарищ старший лейтенант? – первым обратился коренастый боец с властными повадками, видимо, старший из экипажа.
– А черт его знает! Видимо, наши союзники кого-то узрели. – Не хотелось признаваться в своем ротозействе.
– Точно, они ведь каждого куста пугаются. Вояки еще те… – Вступил в разговор второй военнослужащий с автоматом, видимо, часовой. – Померещилось, вот и палят. Ребят вон разбудили.
Уточнив, что все в порядке, Невский попросил точно показать, куда ему возвращаться в сторону управления. Не хотелось вновь сталкиваться с афганцами. Старший лейтенант быстро направился в указанную сторону.
Настроение было хуже некуда. Чудом не схлопотал пулю в голову. Проверил ранку на виске, кровь еще сочилась, но меньше. Проклиная все и вся, себя в первую очередь, Александр добрался до своей Автоперевязочной. До окончания дежурства оставалось еще минут пять. В салоне включил лампочку, осмотрел свою ранку – глубокая царапина прочертила висок и волосистую часть головы. Промыл ранку перекисью водорода, обработал йодом, чуть не закричав от боли. Наложил полоску лейкопластыря. Все в порядке. Кровь уже не идет.
Выпрыгнул из машины и быстро пошел будить сменщика. Тот накануне говорил, что найти будет просто – машина связи стоит прямо в центре, а вокруг – сплошные антенны. Невский и, правда, легко нашел капитана Расповалова. Семен спал богатырским сном. Потребовалось усилие, чтобы «привести его в чувства». Наконец поняв, что от него требуется, капитан энергично вскочил на ноги.
Не вдаваясь в подробности, старший лейтенант напомнил о постах, о пароле и отзыве, о соседях. Расповалов, позевывая, кивал. Напоследок Невский пожелал ему удачи, пожал руку и удалился восвояси.
Остаток ночи Невский спал, как убитый. Даже проспал время завтрака. Впрочем, заботливые Рустам и Слава принесли ему порцию прямо в машину. Наспех умывшись, доктор проглотил макароны с тушенкой, даже не ощутив вкуса. Рана на голове нестерпимо болела. Попросил фельдшера сделать новую перевязку, сказав, что ударился в темноте о какой-то угол. Вячеслав долго осматривал, ощупывал. Потом решительно заявил, что это пулевое касательное ранение. Пришлось «расколоться».
– Вам здорово повезло, товарищ старший лейтенант! Еще бы чуть-чуть в сторону и «каюк»… В рубашке родились!
Он старательно обработал рану, в нее засыпал порошок стрептоцида, наложил сверху стерильную повязку, закрепил лейкопластырем. Сразу стало легче.
– Будем жить! – пытался все перевести в шутку Невский. Слава серьезно кивнул: «Теперь вы еще сто лет проживете!»
В салон влез Рустам:
– Опять везут раненых! Много!
9Два бронетранспортера и МТЛБ (медицинский тягач легкий бронированный) были заполнены ранеными, в их числе двое тяжелых. Привезли и четверых погибших. Один подорвался на мине. Трое погибли, со слов сопровождающего офицера – врача второго батальона, от снайперов. Стреляли наверняка, подстерегая легкомысленные жертвы: либо в голову, если без каски был, либо в сердце, если снял бронежилет. Всему виной большая жара, из-за нее и идут на такие нарушения бойцы. Командиры сбились с ног, предупреждая всех об опасности.
– Сергей Кульчеев, врач батальона, – представился сопровождающий. Раньше им видеться, пока не доводилось. Невский назвал себя.
Врач обстоятельно доложил о раненых: тяжелые – оба в живот, осколочные. Перевязку сделал, но нужны срочные операции. Десять – средней степени, и легкие – в основном осколочные в конечности. Всем введены обезболивающие, перевязки сделаны.
Невский распорядился выгружать всех, размещая в палатке и под навесом. Пока фельдшер, водители и легкораненые выносили лежачих, они с Сергеем разговорились. Тот служил уже второй год, а прибыл сюда сразу после окончания военно-медицинского факультета в Горьком. Женат, есть маленький сын. Пока, слава Богу, не был ни ранен, и не болел. Невский коротко рассказал о себе. Долго говорить – не было времени. Пожелали друг другу удачи, простились. Кульчеев влез в свой гусеничный тягач. Вся техника умчалась обратно.
День пролетел незаметно в работе с ранеными. Сначала Невский занялся тяжелыми. У обеих большая потеря крови, спутанное сознание. Поставил им кровезамещающие жидкости внутривенно, капельно (полиглюкин), сердечные, дыхательные аналептики – уложить раненных пришлось на носилках в палатке. Использовал для дыхания кислород из аппарата КИ-3М. Потом обработал остальных раненых. Слава активно помогал. Провели «туалет» ран, использовали антибиотики, антисептические средства в раны, накладывали асептические повязки. У двух раненых были открытые огнестрельные переломы голеней, им еще наложили и транспортные шины. Часа через два прилетел вертолет, отправили тяжелораненых и раненых средней степени. Работа нашлась и Рустаму. Он заполнял первичные медицинские карточки «Ф100» под диктовку доктора. Во второй вертолет погрузили погибших.
Раненые легкой степени терпеливо дожидались своей очереди. Их вволю покормили, теперь четверка активно «резалась» в карты. Они даже не сразу услышали, что зовут на осмотр к врачу. Впрочем, о таких ранениях «можно мечтать»: кости не задеты, ранения в мягкие ткани кисти, у двоих в – предплечья, в голень. Лафа! Ребята были рады, что так легко отделались, в отличие от остальных.
Только закончив обработку последнего раненого, Невский вспомнил, что даже не обедал. Рустам сбегал к своему земляку на кухню, принес порцию первого и второго доктору (сами они с фельдшером ранее вырвались перекусить). Теперь можно было и расслабиться. Под вечер отправили на вертолете последних раненых. Неужели сегодня еще привезут? Хорошо, что ночью уже нет дежурства по проверке постов охраны.
После ужина старший лейтенант уже подумывал об отдыхе – валился с ног от усталости. Но…
Их привезли в наступающих сумерках – экипаж одного танка. Четыре тяжелейше раненных – сочетаемые травмы (открытые переломы с осколочными ранениями) – подорвались на противотанковой мине. Привез их на БТР прапорщик, фельдшер танкового батальона. Представился он Сергеем Суминым. Выглядел крайне уставшим и измотанным, еле переставлял ноги. Выпив полную кружку воды, смог, наконец, связно говорить. Второй батальон зажат, несет большие потери. Скоро и убитых привезут, не всех еще вынесли из зоны обстрела.