Ситуация с выпуском «хорей» нормализовалась. Даже радиостанции и авиагоризонты поступали в нужных количествах через таинственное ведомство, в котором служил майор Бойко. Признаюсь, он не слишком часто попадался мне на глаза и чем занимался — ума не приложу. Хотя, поговаривали, будто и в КБ и на участке он появляется, записывает что-то в свой блокнот. Изредка что-нибудь спросит, но никакого отношения к происходящему не выражает. Словом — невыразимец он, вот кто. Не могу припомнить откуда это слово возникло в моей памяти.
Я же подготовил следующую группу вполне зрелых воздушных бойцов. У меня как раз трое очень толковых ребят «дошли до кондиции», зато пятерых я забраковал — их перевели в транспортную авиацию — «сараям» тоже требовались пилоты. А что не всем дано стать хорошим истребителем…? Ну, не знаю. Правильней, если я проявлю себя привередой и капризулей, чем фашисты проведут отбор на профессиональную пригодность. Система оценок, которые они применяют… короче, уж лучше мы их.
Глава 19 Командировка
Группу выпускников, в этот раз троих (с собою во четвёртых), я снова повёз на практику в 256-й МАП. Тот же маршрут, тот же трёхчасовой перелёт — и мы на месте. Тут не всё хорошо — погиб лейтенант Свиридов из прошлого выпуска. Шурочка в госпитале, но обещает скоро поправиться. Все «кирдыки», кроме одного, Мусенькиного, потеряны. И ещё один «хорь» техники оживляют. Полк сейчас работает над морем — отгоняет немецкие пикировщики от наших судов и кораблей. Сбивать стали меньше, чем раньше — немцы наваливаются на наши машины стаей и клюют со всех сторон. Поэтому приходится действовать группой. То есть — всем полком. Это шесть машин.
Такая вот грустная ситуация. Все вымотаны, начались перебои с горючим, фронт отступает, хотя никаких признаков паники или бегства нет. Относительно положения на фронте — так оно постоянно меняется. Нам всё показал на карте начальник штаба полка, когда знакомил с оперативной обстановкой. Измаил и Тирасполь теперь прифронтовые города — линия обороны вытянута между ними с севера на юг и постоянно меняет свои очертания, причем, как в ту сторону, так и в другую. Еще севернее в старом укрепрайоне идут ожесточённые бои, а с северо-востока… такое впечатление, будто готовится оборона по Южному Бугу от Николаева и до Первомайска. Только врагов тут ждут не с запада, а совсем наоборот.
Главное же отличие от ранее известного варианта — вдоль нижнего течения Дуная продолжаются боевые действия.
* * *Мы, как и в прошлый раз, прилетели заряженными и привезли второй боекомплект в картонных коробочках, напиханных под сидение. Четыреста патронов. Тех самых, бризантных. Поскольку в ленту их набивают, чередуя с бронебойно-зажигательными, получается уже два боекомплекта. Разумеется нас тут же освободили от лишнего груза и даже в снаряженных дома лентах половину патронов с бризантными пулями заменили трассирующими. Так образовался третий боекомплект.
Что делать — бороться с перебоями в снабжении приходится любыми способами. Нам майор Бойко как-то подкидывает новых боеприпасов — вот мы и делимся, чем можем. С последнего «кирдыка», Мусенькиного, сняли мои барабанные безоткатки и на их место установили ШКАСы, так что и вооружение теперь унифицировано, и стрелять сейчас можно с больших расстояний — сближаться с целью на пистолетный выстрел не каждый раз удобно.
Вылеты теперь всегда происходят неожиданно — по вызову. Когда посты наблюдения или дозорный самолёт обнаруживают немецкие бомбардировщики, угрожающие нашим кораблям, звучит тревога, и полк взлетает, направляясь на перехват. Потом бой, или отбой, подчас сразу после набора высоты — обстановка постоянно меняется.
Нам тоже пришлось дважды подняться только для того, чтобы немедленно вернуться обратно. Не знаю, почему так произошло. Зато на третий раз мы видели как впереди МИГи клевали лапотников. Те побросали бомбы в воду и развернулись. Но их не отпустили — Цур и Лов, шедшие с превышением, догнали их раньше других и подожгли каждый по одному. Вообще-то группа эта была малочисленной и расправиться с ней труда не представляло. Однако, откуда ни возьмись, налетели худые и попытались с ходу обстрелять нашу четвёрку. Всего-то пара, но явно охотники. Мы развернулись им в лоб и пошли навстречу, набирая высоту и теряя скорость — они разгонялись со снижением. Тут, понимаете, если действовать хладнокровно и хорошо прицелиться, можно попасть. И по тебе могут попасть примерно равновероятно. Даже несколько более вероятно, потому что на мессерах стоят пушки — они дальнобойней.
Мои хлопцы быстро разошлись от меня на некоторое расстояние и заблаговременно развернулись — на малой скорости вираж получается коротким, а перегрузка — умеренной. Я же продолжал сближаться на встречных, постоянно смещая машину то вправо, то влево, чтобы не дать в меня прицелиться. Понятно, что и сам при таких маневрах я не особо точно навёл машину на переднего фрица и дал короткую очередь исключительно обозначив намерение попасть. Меня, в основном, интересовало именно расхождение. Главную роль в предстоящей сцене играли практиканты.
Потом мы с немцами просвистали буквально в нескольких метрах друг от друга, по практикантам охотники тоже не попали, потому что те энергично мотылялись из стороны в сторону на небольшой относительно нападающих скорости — не было у фрицев времени прицелиться. А потом началась погоня. Я ото всех давно и надёжно отстал, вынужденно запоздав с разворотом, а вот ученики набирали скорость и на снижении и за счёт моторов. По нашим прикидкам должны были догнать. Хоть на горизонтали, хоть на подъёме.
Целую минуту было невозможно понять, получается ли. Тем более, что я по-прежнему отставал, причем разрыв увеличивался. Её различил как один из наших принял немного вверх, а второй, наоборот, снизился относительно преследуемых. А потом, судя по переговорам по радио, ребята зажали заднего и расстреляли. Но и ведущего не стали отпускать просто так — устроили на него настоящую охоту и выгнали прямо под крупнокалиберные пулемёты МИГов.
А внизу колёсный буксир, деловит дымя копотью из чёрной трубы, тащил пузатую баржу. Навстречу ему следовал пароход с торчащим вперёд старомодным бушпритом. У низменных наносных островов виднелся невысокий корабль, напоминающий броненосец, только уменьшенный — наверное речной монитор.
На обратном пути приметил, что в порту идёт разгрузка — краном достают из трюма грозди мешков.
— Внизу наш дом, — рация донесла до меня Мусенькин голос. Всё понятно — садимся.
* * *На этот раз никто не выпихивал меня с фронта — несколько дней я провёл в полку, участвуя в вылетах. Вечером нас перегнали на полевой аэродром где-то на западе. Перегнали не весь полк, а сначала отправили транспортник с несколькими техниками и их причиндалами, а потом туда перелетели и боевые самолёты. Незнакомые люди растащили машины в стороны от полосы и на совесть замаскировали их. Уже потом заправщик объехал все подряд и залил горючего.
Утром нам предстояло совершить налёт на прячущуюся где-то на Дунае плавучую батарею. Собственно, основная работа должна была достаться чайкам и ишачкам, выполнявшим функцию лёгких бомбардировщиков. Сейчас же, под вечер в прибрежных зарослях, окружавших одинокую выкошенную луговину, ждали своего часа лётчики нескольких полков, собранные здесь волей командования.
Мы сели последними и, естественно, много любопытных взоров были направлены в нашу сторону. Всеобщее внимание привлёк техник, бегом тащивший к Мусенькиному кирдыку раскладную ширмочку. Под её прикрытием она снимала противоперегрузочные штаны — последние из сделанных ещё до войны, сохранившиеся в полку.
— Артистка, что ли? — прокомментировал человек с подозрительно знакомым лицом.
— Артистка? Так пускай выступит! — тут в зарослях сейчас довольно многолюдно, немудрено что откуда-то и генерал появился. Я ведь в этой операции командую только звеном новичков, а всю картину знаю лишь в общих чертах. Генерального плана до меня никто не доводил. Вижу конечно, что здесь и сейчас собран приличный кулак.
Сразу куда-то помчался порученец, забегали замполиты и комсорги, собирая аудиторию, а Саня Батаев (замкомполка, между прочим) выпрашивает гитару у черноволосого связиста. Вот он уже пощипывает струны, проверяя настройку. Саня очень хорошо играет — это ещё один «пунктик» из-за которого в прошлый раз он увёл у меня Шурочку.
Мусенька, вылезая из резиновых штанов-полукомбинезона, всегда надевает просторные юбку и блузу самого мирного вида — чтобы тело отдышалось. А форму она с собой не возит — нет в тесной кабине для этого места. Поэтому получается некоторая… ерунда, в общем получается. Но на выполнении приказов начальства это не отражается. Да и кто в полку сделает ей замечание за ненадлежащий внешний вид? А тут вон оно как вышло.
Мусенька, вылезая из резиновых штанов-полукомбинезона, всегда надевает просторные юбку и блузу самого мирного вида — чтобы тело отдышалось. А форму она с собой не возит — нет в тесной кабине для этого места. Поэтому получается некоторая… ерунда, в общем получается. Но на выполнении приказов начальства это не отражается. Да и кто в полку сделает ей замечание за ненадлежащий внешний вид? А тут вон оно как вышло.
Где-то вверху барражирует пара ишачков — нас прикрывают. Шум их моторов слышен отдалённо и ничему не мешает. Зрители — лётчики и техники лежат и сидят на короткой недавно выкошенной поляне. Разговоры стихли. Звучат аккорды аккомпанемента — ну ничего себе! Да, напел я когда-то эту песню. Но, хоть тресните меня, не знаю, есть она сейчас, или ещё нет. Однако, же звучат слова:
Голос у Мусеньки очень чистый, хотя и не сильный. Поэтому в нём отчётливо звучит напряжение. И это напряжение охватывает всех — сейчас и здесь людям близка каждая фраза.
Отзвучала песня… — и тишина. Даже меня проняло до слёз — что уж говорить о других, о тех, кто слышит это впервые! Только генерал не растерялся:
— Спасибо, вам, товарищ артистка. Не назовёте нам своего имени?
— Капитан Томусяк. Позывной «Мусенька».
Оживление в зале — настроение сразу изменилось. Молодым парням лишь бы позубоскалить. Или это так проявляется отходняк от полученного впечатления? Загудела аудитория.
— А правда, товарищ капитан, что у вас ордена на гимнастёрке не помещаются?
— Спина пока не занята, — судьба моя за словом в карман не лезет.
— Говорят, жених ваш в тылу.
— Он вас сейчас внимательно слушает. Или мы нынче в тылу?
— Не хами, Карапет! Шурик пополнение готовит и в бой его вывозит. Кстати, покажись честному люду, — это уже ко мне обращаются.
Встал, раскланялся. А тут нас погнали сперва кормиться, а потом спать. Ели не как обычно летчики — за столами, культурно и с обслуживанием, а черпали ложками из котелков рис, перемешанный с тушёнкой. Вкус, конечно, не аристократический, но нажористо. Условия полевые, спартанские. Аэродром временный, возможно всего лишь для одного раза и оборудованный… да того «оборудования» только выкошенная луговина и бензовозы подогнали с полевой кухней на прицепе.
Спали на сене, накрывшись чем попало — даже шинели были редкостью. Мусенька, ничего не стесняясь, закатилась ко мне под бочок — пофиг, что кругом валяются другие мужики. Мы не пыхтели и не сопели — разговаривали. Не о глупостях всяких — я рассказывал о наших заводских проблемах, а она — о тактических новинках противника. По-моему, окружающие нас внимательно слушали, пока подошедший дежурный не пообещал пожаловаться на шептунов товарищу генералу.
* * *Подняли нашу группу в воздух последней. Сначала «на работу» отправились ишаки и чайки, нагруженные бомбами и реактивными снарядами. Следом улетели МИГи, а там и нас навели на группу хейнкелей сто двеннадцатых. Откуда-то со стороны Ясс подошли.
Как на мой взгляд — эти самолёты энергичней и увёртливей мессеров. Однако, пилотируют их румынские лётчики, не обладающие боевым опытом немцев. Тем не менее, дрались они стойко и действовали напористо. Выслали против нашей десятки четвёрку, а основная группа нацелилась на штурмующую что-то в плавнях группу. Своих новичков я, повинуясь Мусенькиному приказу, повёл на ближнее прикрытие — нам пришлось отгонять проскочившие окольными путями пары трассирующими очередями из пулемётов перед носом у проныр.
Кого-то из румын зацепили, но не до смерти — он ушел с лёгким дымком. Мы же натурально отбивались, охраняя внешнюю сторону круга. Сверху на нас никто не навалился, хотя мы этого постоянно опасались и вынуждены были рассеивать внимание, озираясь через каждые полминуты.
Вообще, сколько охватывал глаз, ни разу не приметил ни одной сбитой машины. Но финал, вернее, его начало, мне откровенно понравился. Или понравилось, если говорить про начало. Появились три Су-2 и куда-то сбросили крупные бомбы. Видимо, этот аккорд завершил дело, начатое мелочью, потому что в русле реки, словно ниоткуда, появились два наших монитора. А ещё глаз уловил, что дальше вниз по течению колёсный буксир, деловито дымя копотью из чёрной трубы, тащит пузатую баржу.
По всем признакам — наша авиация взломала в системе обороны противника некий важный узел, вот и спешат военные моряки ввести подкрепление в образовавшуюся брешь, пока она не затянулась. Хотя, признаюсь, масштаб у этой операции мелковат. Ну да время великих прорывов у нас впереди.
Глава 20 И опять командировка
Завод, курсы воздушной стрельбы, КБ. Круговерть повседневных дел и туча неожиданностей. Зато готова вторая десятка «хорей». Я их лично облётываю. И ещё Шурочка. Она выписалась из госпиталя, получила отпуск для поправки здоровья и явилась пред мои ясны оченьки.
— Здравствуй, Шурик! А вот и я. Ты не знаешь, на чём бы тут полетать — восстановить лётные навыки? — вот не стану скрывать — нравится мне эта девушка. И всегда нравилась. Так что — милости прошу. Занятия по тактике нужно вести. Самолёты — свои и чужие с лётчиками изучать. Поправки при стрельбе рассчитывать, опережения учитывать… а тут вторую группу мне подогнали, как и просил — безлошадных из потрёпанных частей. Но с приличным налётом, а то и с каким-никаким боевым опытом.
Надо сказать — к словам юной учительницы прислушиваются значительно охотней, чем к моим — у неё больше наград. Мусенька не просто так шутила про то, что для орденов только на спине и осталось немного свободного места. Конечно, это гипербола, то есть умышленное преувеличение, однако командование было к обеим девушкам исключительно щедро на награды. Да и Саню не забывало.
Это, кстати, в отличие от той реальности, которую хранит моя память. В начале войны награждали скупо. Сейчас я могу уверенно утверждать, что отличия стали заметны даже моему взгляду. И тут не только продолжающаяся активность наших на Дунае. У меня сложилось впечатление, будто Одессу готовят к длительной осаде. Не просто сам город и его ближайшие окрестности, а целую зону солидных размеров. Когда летел назад, сверху ведь было видно и развернувшиеся работы по возведению оборонительных сооружений, и направление движения колонн.
Меня снова везли на сундуке, на этот раз не в качестве пилота — я сидел за его спиной на хребте машины в прозрачном колпаке рядом со шкворневым ДА — пулемётом таким. Шли мы не чересчур высоко, обозревая широкую панораму, и за воздухом следили на все два пи стерадиан.
Так вот — по сценарию прошлого раза с Южного фронта было переброшено много частей на Юго-Западный, где немцы крепко вломили нашим. Потом, помню, немцы повернули на юг крупные танковые соединения, за чем последовали большие неприятности в районе Киева и угроза Крыму.
Эту угрозу в тот раз фрицы исполнили — быстро захватили землю древней Тавриды, и только у Севастополя у них были проблемы. А Одессу наши войска оставили, если мне не изменяет память, для того, чтобы освободившиеся воинские части использовать именно для обороны этого важного для стратегов полуострова. Только как-то неказисто у нас это тогда получилось. На сей же раз чувствуется намерение до конца драться за жемчужину черноморья — одесситы любят свой город ничуть не меньше, чем ленинградцы Ленинград. Просто надо их правильно организовать и снабдить.
Нет, не располагаю я точными данными, однако впечатление идущей полным ходом подготовки к длительной обороне у меня крепнет и крепнет. Тем более, что в прошлый раз тут, у самого моря, даже бронетрактор сделать смогли и применяли его в боях. И сам город оставили только по приказу, причём организованно.
Август уже в самом разгаре — июль, как корова языком слизнула. Судя по сводкам, у нас начались крупные неприятности под Киевом. Ещё упоминали о боях в районе Кременчуга и Черкасс. То есть немцы здорово глубоко залезли на нашу территорию. До Днепра добрались — а это грозит нависанием на правым флангом нашего Южного фронта. Словом, события на основных театрах военных действий разворачиваются очень похоже на старый вариант. Только на самом юге заметны небольшие отличия.
* * *Итак — новая учебная группа. В принципе опять среди слушателей угадываются опытные лётчики. Возможно, некоторые и звенья водили. Один даже как-то слишком солидно выглядит — держит себя, будто переодетый генерал. Ну вот чувствуется это и во взгляде, и в посадке головы. Неужели, ряженого ко мне подослали?
В перерыве, когда слушатели вышли покурить, подозрения мои превратились в уверенность — Казбек, зажигалка. Ну и возраст — хорошо за тридцать — тоже говорит о том, что не лейтенант это. Не меньше майора, но, скорее всего надо брать выше. Хотя, держится на равных и даже как-то не маячит в первых рядах — всё больше за спинами других.