Бросив короткий взгляд на магистра, д'Адуи спросил:
– И что случится, если чудище выйдет из-под контроля?
– Вот это я не берусь предсказывать – мало ли, что ему взбредет? Возможно, оно разорит королевство, а после примется за соседние. Но может, насытится раньше и вернется туда, откуда его вызвали… Ну, приор, – спросил богатырь, – сколько народу согласен ты загубить ради торжества вашего «бога»? Или, как и в Людвиге, в тебе не осталось души, и ты готов уморить всех? Вот только кем тогда станете править? Не говоря о том, что в конце концов Дьявол пожрет и вас.
Не выдержав, наконец и Людвиг разразился речью, давая волю единственному, чем еще мог распоряжаться, – языку. Впрочем, как и у почти всех, привыкших поливать с верхотуры, его выступление не отличалось содержательностью. И с тем, что тут обсуждалось, совпадало плохо.
– Он не слышит, – оглянувшись на магистра, пояснил Светлан. – И, будто заезженная пластинка, талдычит одно и то же. Ему втолковывать без толку – поезд ушел. А тебе?
– Попробуйте, – предложил приор. – Возможно, и будет прок.
– Ну да, надежда умирает последней… Ладно, дальние прогнозы я выдал – перейдем к ближним. Знаешь ли ты, к примеру, что ваш босс, этот прославленный борец с нечистью, теперь вошел в сговор не только с немытыми русалками… Эка завернул! – удивился Светлан себе. – …но и с самым черным из доступных колдунов, вдобавок полной нелюдью – неким Зодиаром? Скажешь: цель оправдывает, – да? Но проблема в том, что из ступивших на эту тропку почти никто не достиг цели, – стало быть, посыл ложный. К тому же, как говаривала графиня де Компре, «нужно быть безумцем, чтоб пытаться использовать его»… в смысле, Зодиара. И такой безумец у нас в наличии – прошу любить, – кивнул он на Людвига. – Вопрос в том, один ли он тут. – Прищурясь, поглядел на д'Адуи и заключил: – Нет, похоже, этой своей инициативой Людвиг не стал делиться… а скорей, его от этого удержали. Действительно, надо совсем потерять голову, чтобы связаться с колдуном, – ясно же, что игра пойдет в одни ворота!
– А он не верит в чародеев, – ехидно заметила Мишка. – Хотя заказы им делает. Такое вот двоемыслие.
– Ну да? – усомнился Светлан. – Я-то полагал, у него мыслей не больше одной… Впрочем, неважно. А важно, что в такой связке использовать-то будут вас, божьих воинов. Точнее, уже используют. Думаете, идея захватить Рауля осенила вот эту дремучую голову? – Он снова указал на магистра. – Шиш, ее туда вложил Зодиар!
Сделав паузу для пущего эффекта, богатырь продолжил:
– Мне очень не хотелось сюда соваться – слишком это смахивает на капкан. Но не ждать же, пока у Людвига окончательно съедет крыша? Если и святость этой обители перестанет его сдерживать… Черт знает, что бы тут началось! Скорее всего меченосцы бы передрались, поскольку и среди них не все – отморозки. Но кто бы ни победил, отшельницы тоже бы пострадали. Так что у меня не было выбора – кто-то рассчитал точно. И это был не магистр, понятия не имевший, на что годен настоящий богатырь. Надеяться, что его смогут одолеть пара сотен даже отборных бойцов… – Светлан покачал головой. – Тут надо быть Людвигом.
Впрочем, магистр не выглядел смущенным. Похоже, он из тех, кто не делает ошибок, – поскольку забывает о них через минуту. И с тем же неиссякаемым задором влетает в новую лужу – раз за разом.
– Вы думали, что за живца здесь этот малец? – прибавил Светлан. – А сами не желаете стать наживкой? И если ты смыслишь в ловле, то должен знать, что наживкой обычно жертвуют.
– Да плевать! – выкрикнул Людвиг, наконец поверивший, что его дело худо. – Зато я посчитаюсь со всеми!.. Включая и тебя, шлюха, – метнул он взгляд в Жизель, сосредоточенную сейчас на сыне. – И тебя, – перенацелил глаза на Инессу. – Святая, ха!.. Но больше всего меня обрадует, если сгинешь ты, – вперился теперь в богатыря. – Да ради этого я…
– Ну ты и гнида! – не стерпела Мишка. – Уж лучше быть как этот, – кивнула она на приора, – которому накласть на всех. По крайней мере он не кайфует, устраивая пакости ближним… И не говори, что нужно быть почтительнее к старшим, – обрушилась уже на Светлана. – Если старший сволочь, за что его чтить: лишь за возраст?
– Да я молчу, молчу. Только…
– Чего?
– А вдруг этот самый гнид – твой папаша? Сопоставь его историю и свою.
– Да упаси бог, – содрогнулась девочка. – Уж лучше вовсе без отца, чем такой.
– Во всем можно найти светлую сторону, – заметил он. – Зато через него ты обретаешь родство с Изабель. Возможно, и с Жанной – почему нет? А через ту – с нашей хозяйкой, – богатырь кивнул на Инессу. – Столько достойных родичей – сразу!.. Разве плохо?
– Из трех матерей наш козел уморил двух, – сказала Мишка. – Но выбирать подружек умел – этого не отнять. По закону дополнения, что ли? И если ты прав, с дочками ему повезло. Ну как от этого урода смогли родиться такие умницы да красотки?
– А уж скромные! – подхватил Светлан. – Что ты, что Жанна. – Глянув в напрягшееся лицо Инессы, он добавил: – С этим разберемся – если доживем. Лишь бы мелодрама не обернулась трагедией, а над трогательной сценкой и я не прочь пустить слезу.
– От тебя дождешься! – не поверила Мишка.
– Если позволите, монсеньор, и я бы хотел спросить, – произнес д'Адуи. – Все-таки, кому вы служите?
– «С кем вы, деятели», ну да, – фыркнул Светлан. – Да ни с кем я – сам по себе. Или тогда уж с Богом.
– Или он – с нами, – ввернула Мишка. – Усадим его на облако, а сами – вокруг, на метлах. Эдакий эскорт.
– Не кощунствуй, отродье! – взревел магистр, лишь и способный теперь, что орать да плеваться.
– Да что б ты понимал, – отмахнулась девочка. – Речь-то не о твоем божке – нужен он нам, как же!
– Смотрите! – вдруг воскликнула Анна, протянув руку к окну. – Что это?
Ну надо же, заметила раньше богатыря. Расслабился, расслабился… А ведь знал, что беда на пороге.
– Пропащие нашлись, – буркнула ведьма, вскакивая с кресла. – Да век бы их не видеть!
В самом деле, невдалеке от монастыря толпились темные всадники, выстраиваясь для атаки. И было их… Бог мой, это уже войско! Прежние-то отряды Пропащих не превышали трех десятков.
– Ну вот, началось, – пробормотал Светлан. – Предчувствия меня не обманули – который раз.
Теперь к окну подбежали все, включая и маленького Рауля, истошно требовавшего, чтоб его взяли на руки. На месте усидел лишь магистр – и то не по своей воле.
– Откуда они взялись? – спросил приор, недоумевая. – Ведь только что никого не было!
– Из-под земли, – хмыкнул Светлан. – Кстати, не исключено. Если уж тролли способны просачиваться сквозь камень…
– Кажись, пора уносить ноги, – негромко сказала Мишка. – Не то очутимся в заднице.
– С чего тебя повело в анатомию?
– Задница – это не часть тела, – возразила она. – Это характеристика среды. Хватит нашей магии, чтобы унести всех?
– Не уверен. А кроме того…
– Ну?
– Возможно, этого от нас и ждут. Вглядись в шестиногов.
– И что?
– Новая разновидность. А плоскости по бокам их кабинок сильно смахивают на сложенные крылья. Мало радости, если вся стая примется клевать нас в поднебесье, – здесь все же проще отбиваться.
Богатырь уже облачался в эльфские латы, за которыми успел сгонять на лодку догадливый Ле Сан, – будто строил крепость из самого себя. И уж эта должна оказаться прочнее здешней, предназначенной лишь для обороны против людей.
– Я побегу к своим людям, – сообщил д'Адуи. – Хорошо, что вы вернули нам арбалеты.
– Стреляйте по центру груди, – посоветовал Светлан. – Там у Пропащих главный узел, а голова – лишь наблюдательный орган.
– К счастью, у этой обители высокие стены, – заметил монах. – Мы сможем расстреливать врагов сверху – почти в упор.
– Стены их не задержат – взбегут, как по горизонтали. И это – худший вариант. Начнется такая сумятица!
– Что же делать?
– Откройте ворота. Едва ли у Пропащих хватит мозгов заподозрить ловушку. Собственно, ума у них не осталось – одни рефлексы. Плюс черная злоба. И приблизить резню хотя бы на секунду – на это они купятся.
– Да откуда тут ловушки? – воскликнула Жизель. – Это ж монастырь!
– А я – чем не капкан? – хмыкнул богатырь.
– Но их больше сотни! И каждый сильнее льва. А скольких ты одолел?
– Э-э… четырнадцать. То есть столько мне до сих пор встретилось. И с той поры я чуток подрос. К тому ж обзавелся роскошными доспехами. И в этой драке мне не нужно сдерживаться. Пропащим-то терять нечего. Для них уже и смерть – благо. Так что ситуация не безнадежная – пока.
– То есть может сделаться еще хуже? – ухватилась Мишка.
– Да уж хорошего я не жду, – подтвердил он. – Тут нас загрузят по маковку – иначе к чему было городить огород?
– Оптимист, надо же!
– А кто просил увязываться за мной?
– Любовь зла, – вздохнула девочка.
– А вот за козла – ответишь.
Она лишь хмыкнула без веселости. И впрямь, радоваться нечему.
– Да уж хорошего я не жду, – подтвердил он. – Тут нас загрузят по маковку – иначе к чему было городить огород?
– Оптимист, надо же!
– А кто просил увязываться за мной?
– Любовь зла, – вздохнула девочка.
– А вот за козла – ответишь.
Она лишь хмыкнула без веселости. И впрямь, радоваться нечему.
– По-вашему, от этих чудищ нельзя ждать пощады? – спросил приор уже от порога – видимо, для полной уверенности.
– В них нет ни страха, ни жалости – лишь желание убивать, – ответил богатырь. – Тебе никого это не напоминает?
Кивнув, д'Адуи исчез за дверью, действительно пускаясь в бег. Медлить и впрямь не стоило, штурм мог начаться в любую секунду.
Закончив облачаться, Светлан повесил себе за спину оба эльфских меча. Секунду подумав, укрепил там же кладенец – про запас.
– Модернизацию дирижабля поручаю тебе, – осторожно он положил латную ладонь на худенькое плечо Мишки. – Желательно, чтобы он смог поднять всех. Вся наша магия – в твоем распоряжении.
– А почему не в моем? – оскорбленно поджав губы, спросила Жизель.
– Потому, что ведьмам я доверяю больше, чем графиням. И потом, в тебе слишком силен материнский инстинкт. Может, это и святое… гм… чувство – но только пока крошек не начинают вскармливать человечиной. А ты вполне способна нами пожертвовать – скажешь, нет?
– Но с какой стати я должна подчиняться служанке?
– Иного не будет, – отрезал богатырь. – Можешь не делиться чарами и не помогать – тем меньше будет шансов спастись. Но либо мы выберемся отсюда все…
Второй вариант можно было не озвучивать – и так ясно.
– Да ты чокнулся на своей голышке! – бросила она. – Глазеешь на нее без зазрения!..
– Что еще скажешь умного? – спросил он. – Такая молодая – надо же!.. А что станет с тобой к пятидесяти?
– Сегодняшний день бы пережить, – пробормотала женщина.
Светлан взял из угла два тяжелых копья, оставшихся бог знает с каких времен, и скакнул в окно, одним прыжком очутившись посредине прохода, соединявшего крепостную стену с монастырским двором, а с боков стиснутого массивной кладкой. Наверху уже мельтешили лучники, нацеливая арбалеты на ворота, радушно распахнутые во всю ширь, – и когда успели? Впрочем, Пропащие Души тоже не теряли времени – ускоряясь подобно потоку, втекающему в ущелье, они хлынули к монастырю.
Глава 18
Махом обеих рук Светлан послал навстречу лавине копья. Со свистом пропоров воздух, они вонзились в двух передних Пропащих – конечно, по центру груди – и, глубоко проникнув, пригвоздили чудищ к спинкам кресел. Ну-с, начало положено. Ма-ахонькое!..
Тотчас выхватив мечи, Светлан взмыл в воздух, пропуская под собой рога шестиногов, больше похожие на пики, и приземлился на их спины, в тесноте прохода сомкнувшиеся в площадку. Теперь засвистели эльфские клинки, устремляясь по сложным траекториям, опережая встречные удары черных нагинат, сыпавшиеся отовсюду, и рассекая бронированные торсы, словно подкрепленные арматурой. Совершенная и пока живая машина, именуемая богатырем, заработала во всю мощь, наконец занявшись делом, для коего создавалась. Пустив ее на полные обороты, Светлан ощутил подъем, едва ли не восторг – до того сладостный, что вызывал жуть. Вокруг хлестали темные струи, рассыпаясь густыми брызгами, с мерзким хрустом разваливались тела, а он метался по колыхающейся площадке точно в танце и находил все новых врагов, одного за другим выкорчевывая из кресел.
Меченосцы попытались-таки задержать накатывающий вал, поперек тоннеля уронив стальную решетку. Но шестиноги снесли ее точно паутину, вряд ли даже заметив, и всей оравой вырвались на крепостную площадь – достаточно просторную, чтобы звери смогли разомкнуться, лишая богатыря платформы, где было так удобно обхаживать гостей… дабы те не обошлись хозяевам слишком дорого. Теперь поток превратился в водоворот – вернее даже, в кипящее варево, где нет ни системы, ни порядка.
Но центром этого буйства, мощно притягивающим остальных, по-прежнему оставался Светлан. Теперь ему пришлось много трудней, поскольку за него принялись и рогачи, будто заразившись бешеной злобой от своих наездников. Проворством эти громадины мало уступали богатырю, к тому же были отлично оснащены – зубами и всеми наростами на бронированной шкуре, будто специально сконструированной для убийств. Действительно, это оказалась иная порода – по сути, не только по форме. Даже лишившись наездников, шестиноги продолжали наскакивать – пока их не успокаивала сталь. Может, и этих сотворили из ополоумевших упырей?
Богатырь не имел ни секунды передышки. Он бушевал посреди толпы чудовищных всадников, точно небольшой, но очень плотный вихрь, неся разрушение и смерть. И все, кто попадал в сферу его губительного влияния, за считанные мгновения распадались на части, словно тут творилось опасное колдовство. Сознание оставалось ясным до прозрачности, а время замедлилось на порядок. Светлан словно бы видел всех врагов разом… вернее сказать, ощущал – каждое угрожавшее ему движение, каждый летящий в него клинок или опасно надвинувшийся шип, не говоря уж о роге или когтистой лапе, – и всеми силами старался увернуться, парировать или, на крайний случай, подставить менее уязвимое место, дабы свести к минимуму свои повреждения, если не удается их избежать. Ну а сам, понятное дело, вредил по максимуму, уже не разбирая, где Пропащий, а где его лошадка.
Впрочем, на этой ниве старался не он один. Со всех сторон в толпу летели стрелы, копья, камни, и даже Светлану было непросто увернуться от всех снарядов. Вряд ли в него метили нарочно – нужно быть полным кретином, чтоб посягать на единственную надежду. Впрочем, дураки у нас никогда не были дефицитом.
Затем и Пропащие стали метать дротики, выдергивая их из шкур шестиногов, точно из пазов, и разгоняя с силой катапульты – что-то новое в практике. Конечно, подобный удар не могли выдержать обычные латы, а промахиваться Души, похоже, не умели. Злосчастных лучников попросту сносило с крыш и заборов или пришпиливало к стенам вместо горельефов. Вскоре такими скульптурами, под коими растекались алые лужицы, украсились едва не все монастырские балконы, а за стенами, с верхушек которых стреляли люди, наверняка образовались россыпи трупов.
И все ж меченосцы не отступили, не побежал ни один – уже за это Светлан готов был им простить многое (сорок грехов, ага)… но не всё – тут уж пардон! Стрелы продолжали сыпаться градом, не столько вредя Пропащим, сколько досаждая. А заодно и отвлекая, что позволяло богатырю драться эффективней. И все равно враг одолевал – слишком много было Пропащих, а к ним еще эти бешеные рогачи… Сколько он выдержит такой темп? И дело не в усталости – просто может истощиться энергия, в любой миг. Ее ведь не прорва… даже у богатыря.
Выбирать было не из чего – так и так гибель. И, больше не колеблясь, Светлан спустил своего зверя, мощью и яростью вряд ли уступавшего хищникам мезозоя. Громовой рык сотряс стены старой крепости, а сжимавший богатыря круг раздался, будто от взрыва. Ну, ребятушки, теперь держитесь!..
Вот это оказался форсаж – его враги точно остановились… во всяком случае, сбросили обороты в разы… и совершенно растеряли силу. Такого Светлан еще не испытывал. Изнутри словно бы рвалась в здешний мир дикая первозданность, круша вокруг все, до чего доставали клинки. И направлять их больше не требовалось – лишь бы не выпустить. Один из мечей, увязший в костистой и жесткой плоти, все ж вырвало из его руки – тотчас богатырь выхватил из-за спины кладенец, почти с восторгом ощутив знакомую рукоять, и продолжил молотить, едва замечая сопротивление убийц, нежданно превратившихся в жертвы. Ну да, все в сравнении!..
Когда эта бойня наконец кончилась, а из-за стены беснующихся всадников показался Светлан, живой и вроде не особенно побитый, изумились, наверно, многие – большинство скорее всего полагало, что все последние минуты обозленные Пропащие попросту втаптывали его останки в грунт, размазывая по плитам двора. Гневно раздувая ноздри, богатырь огляделся, еще готовый драться и убивать. Но навстречу больше никто не спешил, и не потому, что кончился энтузиазм. В живых не остался никто из чужаков, даже рогачи легли до одного… впрочем, вряд ли бы они поддались укрощению.
Как всегда при эксцессах, боли Светлан не чувствовал, хотя со стороны, наверно, гляделся жутко: эльфские доспехи, густо забрызганные вонючей слизью, из золотых сделались темными, – и не понять, сильно ли их помяли. Вдобавок он никак не мог загнать своего зверя в прежние пределы – тот требовал крови, свежего мяса, новых смертей, прорываясь наружу утробным рычанием и крупной дрожью. Да угомонись же!..
С верхнего балкона, на остатках ночной умелости, к богатырю спланировала Мишка, не убоявшись ни рыков, ни окровавленных клинков в напружиненных руках. Глубоко вздохнув, он оцепенел в столб, страшась шевельнуться, пылающими скулами чувствуя ее прохладные ладошки.