— Ну и рожа у тебя, Чалов, — проворчал Игорь, вылетая в левый ряд и обгоняя неторопливую фуру, — хорош свидетель. До среды заживет, надеюсь? Ты ж мне всех гостей и Ларису напугаешь.
— Тональником замажет, — успокоил с заднего сиденья Роман, — и рожа как новенькая будет. Или хочешь — я свидетелем пойду, а его за руль посадим, повезет он тебя с Лариской в свадебное путешествие…
И развалился с довольным видом, глядя, как Игорь крестится украдкой, а Егор, насупившись, смотрит в окно. Издевается, язва, знает, что конкурентов за рулем у него нет и быть не может — даром, что ли, в армии полтора года танк водил, а потом, уже в мирной жизни, всех местных шишек на их шикарных авто с ветерком катал, пока не надоело. Потом просто от скуки таксовал, потом отдохнуть решил и подрабатывал в автосервисе у старого отцовского друга и на жизнь не жаловался. А Егор… Ну, что теперь поделаешь, так получилось, что две машины подряд — и обе в дрова, как сам жив остался — загадка. Кошки черные в тот год мигрировали, как тараканы, стаями дорогу перебегали — нет другой причины, чтобы эту странность объяснить.
— Смешно, — выдавил из себя Егор, глянул на Романа в зеркало. Показалось или нет, но вроде мелькнула у того на лице жалость, снисходительная такая, мимолетная, и превосходство, что ли. В который раз уже за последние месяцы, и если сначала Роман эту свою усмешку прятал, то сейчас уже и скрывать почти перестал. Или все же показалось? Егор посмотрел на дорогу, потом снова в зеркало, заметил, что улыбка с лица Романа исчезает. И сразу стало легче, обида ушла, не успев толком угнездиться в душе, Игорь включил магнитолу и уверенно выжал педаль газа. Егор высунулся из окна и сидел, зажмурившись, подставив лицо горячему душному ветру, пока «Тойота» не взяла резко вправо и не запрыгала по старой, прилегающей к основной трассе бетонке. Скорость мгновенно упала, Игорь старательно объезжал выбоины и бормотал, пристально глядя на дорогу:
— Ничего, мужики, немного осталось. Там баня, река, водка, шашлык…
— Комары, — поддержал Роман, — удобства во дворе.
— Ничего, через год-другой я эти удобства в дом заведу, — поклялся Игорь, аккуратно переваливаясь через вздыбившиеся на стыках плиты. Роман дождался окончания маневра, осмотрел препятствие в окно и сказал:
— Сомневаюсь я. Через год-полтора у тебя будет трое детей и досрочная лысина, а не удобства в доме. Трудом праведным, знаешь ли, не наживешь палат каменных, к канализации это тоже относится.
Игорь заметно загрустил, даже чуточку сник, прикидывая, по всему видно, свой баланс из одних расходов, а доход любой таковым и назвать бы постеснялся в силу его незначительной, исчезающе малой величины. Но в местной психиатричке, она же районная психиатрическая больница номер пять, на большее рассчитывать заместитель начальника отделения эндогенных психозов, куда свозили самых буйных и неадекватных «клиентов», не мог, и податься с этой жутковатой и редкой работы Игорю было некуда. Вот и терпел, кое-как сводил концы с концами, о палатах каменных и не помышляя, но ухитрялся аргументированно отбиваться, трепетно приглаживая редеющую растительность на макушке.
Егор к разговору не прислушивался, лениво смотрел по сторонам, на заборы, на старые дома, на маленькие окошки, на кур и коз, что бродили у дороги. Ему тут нравилось, даже больше чем на собственной даче, что почти полтора десятка лет строил отец и закончил за год до своей смерти. Теперь там жила мать, освободив сыну квартиру и предоставив возможность устроить свою личную жизнь. А та устраиваться никак не желала, хоть и времени после армии прошло достаточно, впрочем, последние полгода наметился коренной перелом, и Егор всерьез подозревал, что скоро сам окажется виновником торжества, именно такого же мальчишника. Но это пока бабушка надвое сказала, хотя, может, и не врет старушка…
«Тойота» свернула в последний раз, впереди показались знакомые ворота, дорога брала чуть правее и метров через сто упиралась в мост, но такой, что только на велосипеде проехать. Другими словами, впереди был тупик, цель их трудного и долгого пути, дача Игоря, деревенский дом его деда. Машина остановилась, Игорь вышел, одновременно доставая ключи, открыл здоровенный навесной замок. Егор с Романом протащили по траве тяжелые деревянные створки, «Тойота» въехала во двор, прокатила по заросшим бороздам бескрайнего огорода и остановилась под окном.
— Ох, Игорек, чует мое сердце, через год будешь ты тут вкалывать, как негр на плантации, — пророчествовал Роман, пока таскали в дом сумки и пакеты с едой и выпивкой. — Теща у тебя женщина хозяйственная, как увидит, что столько земли зря простаивает, мигом тебя припашет. Тут соток десять будет?
— Двенадцать, — сказал Игорь, достал из ящика стола нож и принялся ловко резать колбасу. — Или больше, я не помню. Давай, не стой, открывай уже, чего мы сюда, по-твоему, приехали.
Роман достал из сумки виски, покрутил в руках, прочел с умным видом этикетку и свернул бутылке «голову». Разлил в моментально оказавшиеся под рукой стаканы, что было вопиющим нарушением этикета, ибо виски полагалось пить из широких низких бокалов с толстым дном, но присутствующим было наплевать. Всем, кроме Егора.
— Погодите, — отказался он, — я попозже. Вы как хотите, а я сначала окунусь.
Он стащил через голову футболку, бросил ее на стул и пошел к реке.
Все получилось, как хотел, из воды он не мог выгнать себя час или около того. Роман посмотрел на Егора со стороны и, подумав, присоединился; последним, глядя на приятелей, в воду плюхнулся Игорь. Совместно перепугали, как и планировалось, всю рыбу и всех стрекоз, а заодно и двух вполне себе достойных внимания барышень, что сунулись было искупаться со старых мостков, но, узрев в реке трех мужиков, ретировались куда подальше, не откликнувшись на приглашение присоединиться. Наплавались до того, что уж и руками-ногами шевелить не было никакой возможности, а уж о том, чтобы ими грести, и речь не шла, просто болтались в воде, еле двигаясь, как сонные караси, и выбрались наконец на берег.
— Чтоб я так жил, — бормотал Роман, видевший природу в основном из окна машины, — давайте быстрее. Я есть хочу, я пить хочу и все прочее зачем я сюда приехал…
— Сейчас все будет, — вспомнил об обязанностях гостеприимного хозяина и теме мероприятия Игорь и с деловитым видом потопал к дому.
Дальше мероприятие проходило традиционно и ничем от всех предыдущих, организованных по разным поводам и без, не отличалось. Первая пустая литровая емкость вскоре оказалась под окном, примкнула к батарее пыльных собратьев, Игорь задумчиво оглядел череду порожних бутылок и немедленно открыл вторую. Когда и ее ополовинили, Роман товарищей покинул, вышел, прихватив с собой топорик, и через четверть часа в дом через открытые настежь двери и окна потянуло поджаренным мясом. Егор втянул в себя одуряюще вкусный запах, зажмурился и откинулся на диване со стаканом в руке, но пить не торопился, поставил его на ладонь и следил, как плещется внутри темная густая жидкость. Чувствовал, что для жаркого дня принял он уже достаточно, помнил, что завтра еще день и половина послезавтра, и можно никуда не торопиться, а растянуть удовольствие и хорошенько подготовиться к приему основного блюда, что в эту минуту жарилось на углях.
Вернувшийся Роман тоже решил пропустить ход, устроился в кресле напротив Егора и поставил свой стакан на подлокотник. Посидел так, глядя через распахнутую дверь, принюхиваясь и прислушиваясь к дивному скворчанию и потрескиванию с мангала, и лениво рассуждал о будущем Игоря.
— Да трое у тебя будет, трое, точно тебе говорю. Два пацана и девчонка.
— Может, две девчонки? — переспросил Игорь, но Роман категорично помотал головой:
— Сказано тебе — одна, значит, одна. И так нормально, — отмахнулся Роман и принялся пророчествовать дальше. Но Игоря перспектива появления сразу двух наследников почему-то не устраивала, он торопливо отхлебнул из своего стакана, закашлялся и не успевал за мыслью друга. Но дельных аргументов в пользу двух девчонок привести не мог, только тоскливо смотрел на Егора, а тот в свою очередь разводил руками: что ж поделать, дорогой, сам в этот хомут добровольно голову запихнул, куда ж теперь деваться. Но выглядел Игорь до того жалко и почему-то расстроенно, что Егор решил вмешаться:
— Да нормально все будет. Вырастут, школу зокончат, в армию пойдут, послужат. Им только на пользу… — И осекся, видя по выражению лица Игоря, что невольно подлил масла в огонь. Сам-то, как положено, два года в дивизии, и не простой, а гвардейской, что дислоцировалась в предгорьях Кавказского хребта, прослужил. Лично «поучаствовать», правда, не довелось, но готовили их так, точно завтра ожидалась Третья мировая. И офицеры, и старослужащие молодняк дрессировали в режиме нон-стоп и автомат в руки дали не только на присяге, и не только автомат, а о физо вообще лучше не вспоминать, недаром полоса препятствий еще года полтора после дембеля снилась. Как и рукопашка, как и марш-броски со зверем-сержантом, подгонявшим молодых, как и ночные стрельбы. И как все это пригодилось уже на гражданке, когда с полоборота прошел отбор в охрану крупной конторы, куда приняли если не с распростертыми объятиями, но охотно и без лишних проволочек. Кросс, пара снарядов в зале, тир, та же рукопашка — «собеседование» уложилось в один день, и сразу в зале предложили подписать трудовой договор. Егор подмахнул его не раздумывая и уже третий год сутки через трое катается в Москву на работу. А вот Игорек от почетной обязанности ловко уклонился, так как учился в медицинском, умудрился получить пусть незначительную, но все же ученую степень, автоматически освободившую его от службы в армии. Роман все это прекрасно знал, хмыкнул ехидно и отпил из своего стакана, чуть поморщившись, — была у него такая привычка. Егор тоже пригубил немного, улыбнулся своим мыслям и воспоминаниям, посмотрел на взгрустнувшего Игоря.
— Армия, да, — проговорил тот, — кто не был, тот будет, кто был — не забудет. У меня двое сейчас наблюдаются, один по направлению от военкомата, второй по показаниям, но, думаю, оба наши клиенты, долго с ними не расстанемся. Один, прикиньте, весь в татуировках с головы до ног…
— Да ладно, — недоверчиво протянул Роман, — вот так с головы до ног… Сам видел?
— Видел, — подтвердил Игорь, — на экспертизе. Коллегиально решали, является ли эта бодимодификация следствием ментального расстройства, препятствующего службе в войсках…
— Ты по-человечески изъясняйся, — оборвал приятеля Егор, — что ему будет?
— Да ничего. Полежит еще недельку, потом домой отпустим с соответствующим диагнозом. Это тихий экземпляр, неопасный, на людей не кидается, диагноз легкий, но права не получит и в ментовку служить его не возьмут. Да он и не стремится, как мне кажется. Не то что второй. Тоже от армии косил, и кто ему только нашептал этот способ… Убил бы. В общем, прознал он где-то, что с перфорацией барабанной перепонки отсрочка до года полагается. А лет ему уже двадцать шесть, вот и решил годик скоротать. В общем, друг или кто там это был, врезал ему по башке, да так, что и перепонку в клочья порвал, и сотрясением наградил. Сотряс дураку вылечили, на одно ухо он оглох, а потом началось: глюки, видения, голоса в голове зазвучали, приступы немотивированной агрессии пошли и прочий компот. Наш клиент по всем показателям: глухой и буйный, на персонал кидается. Я его в «надзорку» перевел, недельку под присмотром полежит, а дальше поглядим… Родители признались, что это не первая попытка у него, два года назад он вены резал и под психа косил, как повестка пришла, уж больно он неуставных отношений боялся.
— Баран, — высказался Роман, — полный и окончательный. Это ж надо: так настырно справлять малую нужду в трансформатор. Недетски одаренный юноша, и своего, заметьте, добился. Мои аплодисменты.
Издевательски похлопал в ладони, нехотя поднялся с кресла и пошел во двор, проверить, как там себя чувствует мясо. С ним все было превосходно, поднос, приспособленный под блюдо, вскоре оказался посреди стола, быстро прикончили и свинтили голову третьей бутылке, и Егор понял, что из-за стола он выйдет нескоро. Да и не он один.
— Вот и Егор у нас скоро женится, — подмигнул приятелю Игорь, не забывая выпивать и закусывать. Солнце, до этого светившее ему в спину через открытую дверь, уходило за дальний лес, через комнату протянулись длинные тени, стало прохладнее, с реки потянуло свежестью.
— Или передумал? — театрально удивился Игорь, видя, что Егор не торопится с ответом. А тот дожевывал остывший кусок мяса и смотрел то в тарелку, то на стену за спиной Романа. Ничего там примечательного не было, честно говоря, да и не на стену он смотрел, а на лицо приятеля, на насмешливо-жалостливую ухмылку, мелькнувшую и пропавшую, чтобы тут же вернуться обратно.
— Не передумал, — буркнул Егор, чувствуя, что ничего хорошего из разговора не выйдет, но крепко поддавший Игорь ничего такого не замечал и наседал на приятеля, требуя подробностей. А чего тут рассказывать, они оба и так все прекрасно знают. Рита, Ритка Алтынова, Марго, на три года его младше, красотка с длинными ногами и густой темной гривой до лопаток, зеленоглазая русалка, что из череды его подружек быстро стала единственной и необходимой как воздух. И матери она понравилась, та даже прослезилась на радостях, что наконец-то, дожила старушка до светлого дня, нашел сынок свою половинку. И с квартиры последние свои вещички забрала, чтобы счастью его не мешать, и всячески намекала, что пора бы отношения-то узаконить, да и Егор уж сам об этом подумывал. Но с предложением пока тянул, а Ритка и не торопила, будто чувствовала, что попался карась на крючок и никуда уже не денется. А он и не собирался, и все бы было ничего, если бы не эта ухмылка, от которой по хребту бежит нехороший холодок.
— Напрасно, — сказал, наконец, Роман. — Ой, напрасно. Потом пожалеешь.
Долго они этого момента ждали, все намеками изъяснялись да недомолвками, а вот сейчас, видно, время пришло по-крупному поговорить и все для себя, для обоих разъяснить окончательно. Егор допил виски, поставил стакан на стол, стараясь сделать это аккуратно, но грохнул-таки донцем громче, чем собирался и выпрямился в кресле.
— С чего бы? — произнести это Егор постарался как можно непринужденнее и даже зевнул, демонстрируя свою полную незаинтересованность ответом.
— Да есть причина, — как всегда уклончиво сказал Роман, но улыбнулся уже в открытую, стакан свой он держал в руках, накрыв ладонями дно и горлышко.
— Что за причина? — как мог равнодушно спросил Егор, чувствуя, что надолго его не хватит. Или сейчас он все выяснит для себя, или за дальнейшее просто не отвечает. Ну в самом деле, сколько можно терпеть, сколько эта бодяга длится — полгода, наверное. Ну, да, точно, считай, с того дня, как Ритка к нему жить переехала, Романа точно подменили. Или он ее терпеть не может по одной ему известной причине, или… Или просто на нее глаз положил и таким вот манером на свои права намекает, или одно из двух. Мало ему других девок, что ли, да и Ритка не в его вкусе, сам сколько раз говорил, когда Егор приятеля на разговор вызвать пытался. Врал, получается… Сейчас узнаем.
— Я тебе говорил, могу повторить. Твоя Ритка…
— Шлюха? — уточнил Егор и сдвинул перед собой тарелку. И не рассчитал, та грохнулась на пол, но не разбилась, покатилась под стол, но поднимать ее никто не торопился, Игорь и Роман смотрели то на Егора, то друг на друга, при этом Игорь неподдельно изумился, глазел вовсе уж бестолково, а Роман кивал едва заметно. Да, говорил, но не в открытую, а все намеками, что видел ее якобы, когда таксовал, в разных интересных местах города, и не одну, разумеется. Егор слал его куда подальше, неделю или две они не разговаривали, потом находились общие темы, и все возвращалось в исходное. А Ритка — да куда она пойдет, дома сидит, считай, безвылазно, работы в городе нет, целыми днями сериалы смотрит и Егора с работы ждет. В магазин если только выйдет или к подружкам. Правда, Роман говорил, что видел ее еще до того, как у них с Егором все началось, но тут уж сам черт не разберет, где правда, а где зависть. И смотрел он на Ритку всегда, как мужики смотрят, оценивающе, вроде как даже что-то там себе прикидывая, но молчал при этом, говорил необходимые вежливые фразы, и не более. Но пялиться не переставал.
— Слушайте, — неуверенно начал Игорь, ухватившись за цепь на шее, — я вам рассказать забыл. К нам вчера нового клиента привезли. С виду тихий, богу молится, свечку при нем нашли и образок, а как говорить начал — туши свет. И в Венецию он на трамвае ездил, и с папой римским чай пил, и тараканы с ним человеческим голосом говорят…
— По-твоему, Ритка — шлюха. Обоснуй, — потребовал Егор и продолжил, чувствуя, как захлестывает его ярость, от нее даже язык плохо слушался, как после наркоза. Прорвалось, наконец, вылилось, что копилось между ними полгода, и сейчас накроет с головой, уже накрыло, как волной, из-под которой ни черта не видно, только контуры да очертания предметов, и голосов почти не слышно.
— Где ты ее видел, когда, с кем? Или сам ей платил, как девкам с Ярославки? Я помню, ты рассказывал, как попользовался. Да тебе ни одна нормальная не даст, ты же…
— Что — я? — перебил Роман и поднялся с кресла, — что? Ну, давай, что-то не слышу…
И угрожающе наклонился через стол, чуть согнул руки в локтях, сощурился, не сводя с Егора глаз. Тот неспешно поднялся, бросил на тарелку вилку, дернул плечом и уже прикидывал, как бы тут все оформить, чтобы лишних разрушений не наделать. От бешенства казалось, что воздух звенит, свет заходящего солнца, и без того уже тусклый, и вовсе померк, в комнате стало темно, и он почти ничего не видит, только чувствует напротив дыхание соперника, и он очень близко, только руку протяни…
— Тихо, тихо, мужики, вы чего. Какие девки, какая Ярославка, сдурели что ли. Погоди, мы тебе, Романыч, хорошую жену найдем. И вообще давайте еще выпьем. — Игорь ловко ввинтился между ними, сунул каждому в руку по стакану, разлил не глядя по «булькам» и потянулся чокнуться. Егор выпил свою залпом, Роман сделал глоток и поставил стакан на стол, сел медленно, не сводя с Егора глаз. Тот тоже вернулся в кресло, Игорь остался один, покрутил стакан в руках и выпил, не чокнувшись и без тоста, как на поминках. Плюхнулся на свой стул, оглядел приятелей и продолжил:
— Так вот, провожу я обход, а этот, с тараканами, меня и спрашивает: что общего у ботинка и карандаша? Ну, кто скажет?
В ответ ему была тишина, дальний гудок поезда на проклятом переезде и тонкий писк осмелевшего, первого за этот вечер комара. Игорь неловко хлопнул себя по шее, расплескал виски и закончил:
— Вот, и я не знал. Оказывается, и ботинок, и карандаш оставляют след. Каков креатив, а?