Полдень XXI век 2009 № 05 - Житинский Александр Николаевич 7 стр.


Вернувшись домой, я сказался больным. Запер дверь на ключ и запустил излучатели.

Разработчики Russian Sunsets не стали обновлять базовую графику. Когда картинка прояснилась, я различил вокруг знакомые бетонные коробки домов, тротуары с потрескавшимся асфальтом и опрокинутые урны — все как в 90-х, понял я. Поблизости оказался авторынок. Между железных ангаров в два ряда были расставлены автомобили, вокруг бродили продавцы-статисты в мешковатых спортивных штанах, с золотыми цепочками на шеях. Это было стартовое меню: мне предлагалось выбрать транспорт.

Я мысленно подсчитал деньги. New Russian style обходился недешево. Поколебавшись, я уселся в неказистый, но крепкий с виду пятидверный хэтчбэк (всплывающие надписи поясняли, что я приобрел «культовую вишневую девятку»). Пальцы сомкнулись на руле, и я даже ощутил мягкий противный скользкий пластик, в тысячный раз подивившись правдоподобию контактной графики. Как обычно, вскоре я перестал об этом задумываться. Мотор зажужжал, и я машинально двинул рычаг вперед и влево и понажимал педали. Картинка сместилась: я въехал на второй уровень.

Фонари на Тверской горели непривычно тускло. Непривычного вида рекламные щиты заслоняли небо. Что-то светилось и в воздухе: среди незнакомых названий я узнал только Samsung и Sony, да и те были нарочно прорисованы неправильно. Из окон проезжавших мимо автомобилей слышались полузабытые песни (почему-то я вспомнил оздоровительный лагерь, в котором кое-как прожил восемь или девять дней, а потом сбежал до мой).

Восемь или девять девушек выстроились на тротуаре, как на линейке в лагере герлскаутов. Культовая вишневая девятка сама собой притормозила и остановилась под фонарем. В свете фар приплясывали фигуры в коротких юбочках. Стекло опустилось.

— Девушки работают, — услышал я женский голос. — Вы просто так здесь не стойте.

Фигура пригнулась ниже.

— Ой, так ты пацан совсем. Скидочку дадим, а? По комсомольскому билету? — тетка весело засмеялась.

Последние слова я понял не вполне.

— Я ищу одного человека, — сказал я.

— Да хоть троих, если справишься.

— У нее никнэйм Katenok. Не видели?

— Сколько лет-то? — уточнила тетка.

— Семнадцать. Или шестнадцать.

— Нету здесь. Ищи на третьем. Или еще где.

— А Тимур? Который YETY?

Фигура отшатнулась.

— Ты откуда такой взялся, пацан? — тихо спросила тетка. — Тимура он ищет. Ты его не ищи. А то ведь найдешь на свою жопу.

Кто-то в стороне проговорил: «Тише, тише». Я покрутил пластиковую ручку, и стекло поползло вверх.

— На третий уровень, — прошептал я.

На стоянке было тесно от сверкающих черных галош — «мерседесов» («шестисотых», подсказали титры) и от широких американских джипов, на которых, подумал я, чрезвычайно удобно вывозить в лес трупы. Равнодушные водители сидели в джипах и курили. Над всем этим плясала, и скакала, и искрилась тысячей лампочек реклама казино со странным названием: «Мороз&Ко. Girls Non-Stop». Мне это даже понравилось. Девяностые были веселыми годами.

Охранник в темном костюме стоял в дверях, поигрывая металлоискателем.

— Нет, — процедил он, глядя на меня сверху вниз.

— Почему нет?

— У вас есть клубная карта?

— А что, нужна клубная карта?

Человек в костюме приблизил лицо к моему:

— Послушай, товарищ. Я вижу, ты пока не в теме. Так вот: вернись на первый уровень. Возьми тачилу попристойнее, бэху там или что, если денег хватит. Вот и будет у тебя клубная карта. Смекаешь?

— Я ищу Тимура, — сказал я наудачу.

— А, так ты по работе, — протянул охранник. — Тогда другое дело. Но тут тоже все непросто. Я слыхал, он сейчас четвертый уровень тестирует, на Ленинских горах. Только тебя туда все равно не пустят, по указанным выше причинам. Так что…

Я кивнул. Самый дешевый БМВ стоил вдвое больше, чем было у меня на счету.

Вернувшись в машину, я захлопнул дверцу и некоторое время размышлял. Понажимал кнопки допотопной магнитолы с ярко-синим дисплеем. Нет, никаких подсказок не появилось, включилась только музыка, одинаковая сразу на двух или трех радиоволнах, какая-то разухабистая, разбойничья. Я живо представил себе зимнюю заснеженную дорогу, длинный белый лимузин и друзей жениха, стреляющих из автоматов по звездам.

Кажется, теперь я знал, что делать.

Набережная на Воробьевых горах осталась такой же, как и в наше время, только поперек для чего-то были положены бетонные блоки, да еще дорожные знаки «кирпич» развешены были повсюду, закрывая гостям доступ на неоплаченный уровень игры.

Я загнал «девятку» в кусты. Вышел, осмотрелся. Над Москвой-рекой висела луна, как никогда похожая на половинку сыра «Эмменталь». Откуда-то издалека слышалась музыка и хлопки петард.

Напоследок я кинул взгляд на машину. Габариты горели: я забыл их выключить. Мне вдруг стало ужасно жалко оставлять здесь эту тачку, пусть даже вишневую и культовую. В реале у меня не будет никакой.

И сюда я тоже не вернусь, понял я.

Я перелез через бетонные блоки и, неудачно спрыгнув, подвернул ногу. Лунный свет растекался по мокрому асфальту, синие фонари мерцали в тумане. Широкая выщербленная каменная лестница вела наверх по склону и дальше, к пафосному небоскребу Университета. Слегка прихрамывая, я двинулся вверх, на четвертый уровень.

* * *

Белый лимузин скучал на площади. Где-то в темноте, среди деревьев, играл настоящий духовой оркестр. Музыкантов не было видно, только медные трубы блестели.

Как обычно, на периферии зрения загорелись титры: «Level 4. Бизнес-уровень». Здесь пользователь мог почувствовать себя «реально крутым бизнесменом из 90-х». Можно было даже выбрать род занятий: из длинного списка я запомнил только сбор металлолома, загадочные «ножки Буша» и вовсе непонятный «МММ». Разработчики явно хотели пошутить, но их юмора я не понимал.

Прокрутив титры дальше, я все же оценил колорит 90-х. На четвертом уровне за свои деньги «крутому бизнесмену» полагалось выбрать «достойную спутницу жизни» (да, написано было именно так). Оплата спутниц была почасовой. Здесь также был приведен прайс-лист, в общем похожий на контекстное меню всех подобных игр. За одним исключением: отчего-то все девушки были одеты в белые платья для новобрачных.

Ссылки не активизировались. На этом уровне я был незваным гостем.

Медленно, с опаской наступая на больную ногу, я пересек пустынный проспект Вернадского. Светофоры мигали желтым. Дорожная разметка светилась под фонарями, как след от трассирующих пуль.

Когда из-за деревьев как-то сразу и одновременно появилось четверо людей в темных костюмах, я даже не удивился. Мне оставалось только стоять, слегка сутулясь под прицелом сразу четырех стволов.

— Ты думаешь, ты крутой? — насмешливо произнес знакомый голос сзади.

— Да пошел ты, — отозвался я, не оборачиваясь.

— А может, ты и вправду крутой, — проговорил YETY. — Ведь как-то добрался сюда.

Впереди, возле здания Универа, в воздух с шипением взлетела ракета, потом еще одна, и еще. Какие-то люди толпились там, вокруг белого лимузина, кричали и размахивали руками. Кажется, кто-то грохнул об асфальт бутылку шампанского.

— Вот и салют в честь тебя, — усмехнулся YETY. — Я ведь так и знал, что ты придешь.

— Что ты с ней сделал? — спросил я.

Мне не нужно было объяснять, о ком идет речь. Он понял.

— Ничего особенного, — сказал он. — Скопировал ее сознание в сеть, только и всего. Ну, перенос пока что не проходит без потерь. Чем-то приходится жертвовать.

— Жертвовать? — переспросил я тупо.

— Да она об этом только и мечтала. На хрен ей этот реал. А тут сладкая жизнь, принц на белом лимузине, и так каждый день… кстати, в Древнем Риме ей бы не понравилось — там лимузинов нет.

— Ты гонишь, — я медленно обернулся. Кажется, я откуда-то научился говорить на сленге 90-х. — Ты накачал ее синхроном. Бросил в ванной умирать. Я все видел, ты, сволочь.

Его рожа была чисто выбритой, лощеной, успешной. И он опять криво улыбался.

— Ты видел? — пожалуй, он все же скривился больше, чем следовало. — Ну, это ничего не меняет.

Он был старше. Он был здесь хозяином. Его бандиты стояли в пяти шагах. Но я не опустил глаз.

— Отдай ее мне, — сказал я просто.

— Много на себя берешь, — рассмеялся он. — Видишь ли, Димон, это бизнес. Пусть девушка сначала отработает по договору. Да и не пойдет она с тобой никуда. Ты лучше подожди немного. Глядишь, через полгодика и встретишь ее на первом уровне, на Тверской… А там спасай, сколько хочешь. Если захочешь.

— С-сука, — прошептал я. — Гребаный сутенер.

Он перестал улыбаться.

— А ну-ка, пошли, — сказал он.

Дверца лимузина отворилась со скрипом. Внутри оказалось неожиданно скучно, как в экскурсионном автобусе, и вовсе не шикарно. Запрятанные где-то лампочки светили себе под нос, и в этом полумраке я видел только белое легкое прозрачное платье, и ее бледное лицо, и розовый букет, завернутый в полиэтилен, и бокал шампанского в ее руке.

— С-сука, — прошептал я. — Гребаный сутенер.

Он перестал улыбаться.

— А ну-ка, пошли, — сказал он.

Дверца лимузина отворилась со скрипом. Внутри оказалось неожиданно скучно, как в экскурсионном автобусе, и вовсе не шикарно. Запрятанные где-то лампочки светили себе под нос, и в этом полумраке я видел только белое легкое прозрачное платье, и ее бледное лицо, и розовый букет, завернутый в полиэтилен, и бокал шампанского в ее руке.

— Мой сладкий, — сказала она. — Хочешь шампанского?

— Кать, — позвал я. — Что с тобой?

— Я тебя жду-у, — она вытянула губки трубочкой. — Ну поцелуй меня уже. Любимый.

Меня колотил озноб. Сколько раз мне доводилось слышать те же слова от блудливых служанок в Roman Empire, или от смуглых тоненьких дикарок в Tahiti, или от маленьких гейш в кое-как адаптированной игре Hentai! Почему же сейчас мне было так хреново? Что стало со мной за эти девять дней?

— Давай, садись, — скомандовал этот Тимур. — Садись, герой. Ты ведь этого хотел.

Я вспомнил кадры из рекламного ролика. Все, что угодно, только не это.

Но Тимур, больше известный как YETY, уже сидел на диване напротив нас, а два его друга (в малиновых пиджаках с золотыми пуговицами) разместились на откидных сиденьях, и кто-то еще уселся рядом с водителем — и только тут я понял, что я сам сижу на мягком диване рядом с Катей, и ее рука — в моей руке, и кто-то услужливый подливает мне в бокал соломенножелтую весело искрящуюся пузырящуюся жидкость из длинной зеленой бутылки.

Телевизор, подвешенный к потолку, показывал что-то невообразимое. В окне мелькнули деревья, площадь, осколок луны.

— Level five, — вдруг произнес YETY. — Не волнуйся. Сегодня я — спонсор.

* * *

Шампанское отдавало кислятиной и неприятно пузырилось во рту. Я поставил бокал на ореховый столик. Присел на краешек кровати, под пыльным балдахином.

Это был «Level 5. Президентский номер». Сквозь пуленепробиваемые стекла виднелись кремлевские звезды и почему-то колокольня Ивана Великого. Плоская телевизионная панель в углу транслировала CNN без звука. В баре поблескивали бутылки, как снаряды в ящике. Видимо, именно так разработчики Russian Sunsets представляли себе последний уровень роскоши 90-х.

Я вздохнул. Повертел запонку на белоснежной манжете рубашки. На ней был вензель: буква «D», сложенная из крошечных бриллиантов.

Тимур не пожалел денег на понты. Выбрал все самое дорогое по прайс-листу, кроме разве что «учениц теннисной школы». Он рассказывал что-то про Ельцина и какого-то Березовского, я не слушал.

Позади хлопнула дверь ванной.

— Ми-илый, — раздался тоненький голосок за моей спиной. — Я уже иду.

Я вскочил. Нет, это было невыносимо.

— Перестань, — сказал я ей. — Прошу тебя, не называй меня так.

— А как?

— Меня зовут Demon. Ты больше ничего не помнишь?

Катя опустила синие глазки.

— Я не знаю. Не помню. Но ты мне нравишься. Ты такой милый.

Она стояла совсем близко в шелковом, белом с золотом, неощутимом кимоно. YETY все же вставил в эту графику свой любимый Hentai, подумал я вдруг. И в эту секунду опомнился.

— Катя, — сказал я. — Katenok. Прости, что я не смог приехать раньше. Я не успел.

Ее ресницы дрогнули.

— Не успел, — прошептала она. — И не успеешь. Теперь слишком поздно, Дима.

— Почему?

— Не знаю. Здесь так красиво. Я лучше останусь здесь. В реале у меня все равно ничего не было.

— А я?

Она тихонько плакала. Я обнимал ее за плечи, зная, что ее не существует. Это всего лишь образ, думал я. Да, кончики моих пальцев чувствуют шелк ее кимоно, и ее волосы кажутся такими мягкими на ощупь, и это входит в набор шаблонов, привычных ощущений, ожидаемых реакций. Это разновидность гипноза. Фантомная графика.

Но ведь этот фантом помнит меня?

— Скоро забудет, — прокаркал голос YETY из угла. — А ты чего тянешь, Димон? Давай, лови момент. Поторопись, сказка кончается.

Я даже не оглянулся на телевизор. Бл. дская игра, думал я. Сколько раз я обнимал эти фантомы и никогда не задумывался, чье сознание в них живет. Никогда, до этого дня.

— Девять дней, — сказал YETY. — Девять дней они еще что-то помнят. Все меньше и меньше. А потом им это уже и не нужно. Сознание очищается, стираются ненужные синапсы… никаких привязанностей, никакой рефлексии. Сплошное совершенство. Хотя должен сказать, что общаться с ними уже не так интересно…

Девять дней, думал я. Если, конечно, он не врёт. Еще немного, и я стану никем для нее. Пустыми ячейками в ее памяти. Каким всю жизнь был для всех. Никем.

— Дур-рак, — криво усмехался человек с экрана. — Не, ну правда, дурак. Трахнул бы девушку, пока она тебя узнаёт… что тормозишь-то, девственник?



Катя подняла на меня глаза. А я опять не знал, что ответить.

— Это потому, что нашему Димону по жизни никто не даёт, — кажется, YETY обращался уже к ней. — Могу поспорить, что никто. Так и будет дрочить за копейки в своей Римской Империи. Вслепую, ха-ха…

Я отступил на шаг.

— Да, кстати, — продолжал YETY. — Я тут вот что понял, ребята. Вы оба в реале никому не нужны. Вы — неудачники. Это хорошо, что у вас не будет детей, потому что они стали бы такими же уродами.

Я ударил ногой в телевизионную панель, и она на миг выгнулась, перекосилась и наконец лопнула, рассыпавшись искрами. А потом все исчезло.

* * *

Я очнулся в своей постылой комнате, под утро. Вижн-дивайс еще работал, и в сумерках я видел опрокинутые стулья, сдвинутый стол и подушки, разбросанные по полу. Излучатели остывали.

Дверь по-прежнему была заперта изнутри. Может быть, родители стучались, а может, и нет.

Утром девятого дня я снова отправился в больницу. «Динамика отрицательная», — хмуро сообщил доктор. На его языке это означало, что дело обстоит очень и очень плохо. Я и сам знал, что надеяться больше не на что. Сказка кончалась.

— Прости, Katenok, — сказал я тихонько. — Я не успел.

Ее ресницы даже не дрогнули.

Я брел по широким окраинным проспектам, пряча слезы под темными очками. Стимулятор сетчатки не выносил влажности, и пару раз я чуть не попал под машину. Подвернутая нога все еще болела.

Рядом тормознула знакомая ржавая тачка. «Эй, парэнь, — окликнул меня бородатый водитель. — Садись, по пути».

Я не сразу сообразил, куда он меня везет. При свете дня местность вокруг выглядела совершенно незнакомой. Только когда где-то за высотными домами засвистел тепловоз, я понял, что именно сюда мне и было нужно.

Сидя в траве возле железнодорожной насыпи, я то впадал в сонное оцепенение, то просыпался от грохота проезжавших поездов. Кажется, моросил дождь; мне было все равно. Мы оба не нужны никому, думал я. Бедная девчонка из провинции и девственник-визионер, увлеченный порно-графикой. Вдобавок почти слепой.

Мой доктор был неправ. Мы не могли быть счастливыми. Никто не бывает счастлив вместе. Никто не может помочь друг другу. И наши игры написаны именно для того, чтобы мы это поняли.

Солнце садилось (Russian Sunsets, — пробормотал я с горькой усмешкой). Вижн-дивайс переключился на ночной режим. Картинка прояснилась: в высотных домах одно за другим загорались окна.

«Встань, Demon, — сказал я сам себе. — Пусть это будет твой последний закат. Ну и черт с ним».

Ты видишь, chekhov, насколько хреново мне было.

Замерзший и мокрый, я вошел в подъезд. На этот раз там даже не горели лампочки, но стимулятор зрения позволял мне по-кошачьи видеть в темноте; лифт вознес меня на пятый этаж. Дверь на площадку так никто и не починил. Тем лучше, думал я. Тем лучше.

Звонок прозвенел в глубине квартиры. Я стоял и ждал, держась за стену.

— Итак, ты здесь, — сказал Тимур холодно. — Наш мстительный Demon. Ну, заходи, заходи.

Он был в несуразном махровом халате, как после ванны. Это наполнило мое сердце неотчетливой тоской. В его комнате были включены излучатели — это я понял по еле слышному гудению, доносившемуся оттуда. Впрочем, в комнату он меня не пригласил. Включив на кухне свет, он усадил меня на стул и сам уселся напротив.

— А теперь скажи мне, Demon, как получилось так, что мною интересуется следователь?

Он уперся локтями в стол. Кухонный нож лежал в стороне. Почему-то я остановил на нем взгляд, Тимур заметил.

— Не знаю, — ответил я.

— То есть, это не ты застучал?

Жаргон девяностых прочно въелся в его сознание, решил я.

— Нет. Я бы сделал иначе. Если бы смог.

Как обычно, он криво усмехнулся:

— Не сомневаюсь. Только ты не сможешь. Ты просто маленький неудачник, о чем я тебе уже говорил.

Не глядя на меня, он повернулся к холодильнику. И достал оттуда (я удивился) бутылку настоящего французского шампанского.

— Давай-ка мы с тобой выпьем, — сказал он. — За конец моего бизнеса. Дело в том, что ты серьезно подставил меня, партнер. Ты и твоя неуместная спасательная операция.

Назад Дальше