Оформление комментариев в виде ответа на ранее сказанное
Самое важное действие, которое вам необходимо выполнить, включаясь в аудиторную дискуссию, – связать то, что вы собираетесь сказать, с чем-то сказанным ранее.
• Мне действительно очень понравилась мысль Аарона о том, что две точки зрения ближе, чем кажется на первый взгляд. Я бы еще добавил, что и тот и другой взгляд кажется достаточно трезвым.
• Надя, я понимаю, что вы думаете о ____. Однако…
• Хотя Шейла и Райан как будто расходятся во мнениях по поводу ____, на самом деле они, возможно, не столь уж далеки друг от друга.
Оформляя свои комментарии подобным образом, как правило, лучше обозначить и идею, на которую вы отвечаете, и человека, которому адресован ответ. Если вы просто называете человека («Я согласен с Аароном, так как ____»), слушатели могут не понять, к чему из сказанного Аароном вы обращаетесь. И наоборот, если вы лишь суммируете сказанное Аароном, не называя его имени, то, возможно, ваши собеседники не догадаются, на чей комментарий вы откликаетесь.
Но не покажутся ли ваши слова неестественными и излишними, если вы будете пытаться вновь повторить то, что было только что произнесено? Ведь в случае первого из приведенных выше шаблонов все присутствующие слышали мнение Аарона о двух точках зрения, которые ближе, чем кажутся на первый взгляд. Зачем же снова повторять то же самое?
Действительно, в обычном устном общении повтор только что произнесенных кем-то слов может показаться бессмысленным. Будет очень странно, если на просьбу передать соль за обедом человек ответит: «Если я вас правильно понял, вы попросили меня передать вам соль. Конечно, я могу это сделать – вот она». Однако в ходе дискуссии на сложные темы, предполагающие множество трактовок, нам обычно требуется заново обобщить сказанное другими, чтобы быть уверенными, что все правильно поняли, о чем идет речь. Поскольку Аарон мог говорить о нескольких вещах, а за ним, возможно, выступили еще и другие комментаторы, то аудитория, вероятно, нуждается в том, чтобы вы обозначили, о какой именно идее хотите высказаться. И даже если Аарон говорил лишь о чем-то одном, повторить его мысль все равно будет полезно. Это не только напомнит присутствующим, о чем шла речь (кто-то мог прослушать или забыть об этом), но и позволяет убедиться, что вы, сам Аарон и все остальные интерпретируют его мнение одинаково.
Меняя тему, ясно объявите об этом
Изменять направление разговора время от времени необходимо. Здесь есть всего одна хитрость: вы должны ясно оповестить слушателей, что собираетесь сделать именно это. Например:
• До сих пор мы говорили о героях фильма. Но не кажется ли вам, что основная проблема здесь – в работе оператора?
• Мне хотелось бы поговорить о том, о чем еще не было сказано.
Вы можете попытаться изменить предмет разговора, не объявляя об этом. Но в этом случае вы рискуете, что остальные сочтут ваш комментарий не продуманным вкладом в беседу, который продвигает ее на новый рубеж, а замечанием, не имеющим отношения к делу.
Старайтесь в устной речи выражать свои мысли еще более ясно, чем на письме
Поскольку в устной дискуссии слушатели не могут вернуться назад и «перечитать» сказанное ранее, им может быть труднее воспринимать информацию, чем при чтении печатного текста. Поэтому в аудиторной дискуссии стоит предпринять дополнительные усилия для того, чтобы помочь участникам следить за вашей мыслью:
1. Делая замечание, стоит ограничиться одной мыслью, хотя ее можно развернуть и дополнить примерами и доказательствами. Если вам кажется, что вы должны высказать две мысли, либо объедините их в рамках какой-то более общей идеи, либо ограничьтесь одной, а вторую приберегите на потом. Если вы попытаетесь собрать две или более мыслей в одном замечании, то может случиться так, что ни одна из них не привлечет того внимания аудитории, которого заслуживает.
2. Используйте метакомментарии для выделения основной мысли, чтобы слушатели могли легко ее усвоить.
• Иными словами, я хочу донести до вас ____.
• Я говорю вот о чем: ____.
• Я, однако, не имею в виду ____, а лишь хочу сказать, что ____.
• Это различие очень важно, потому что ____.
Глава 12 «Чего хотел добиться автор?»
Чтение с целью погружения в дискуссию
«Что хочет доказать автор? Что он пытается до нас донести?» С этих вопросов мы на протяжении многих лет начинаем обсуждать со студентами тексты, данные им для прочтения. Дискуссия, которая завязывается после этого, поначалу часто идет с заминками, пока наши студенты пытаются разобраться в аргументах, однако в конце концов, после нескольких неловких моментов тишины, аудитории удается сформулировать то, что можно назвать точным обобщением основной идеи автора. Но даже после этого обсуждение нередко кажется вымученным и то и дело застревает, когда мы пытаемся одолеть следующий естественным образом возникающий вопрос: теперь, когда мы поняли идею автора, что мы сами можем сказать по этому поводу?
Долгое время мы не слишком волновались о том, что наши дискуссии проходят именно так, объясняя это сложностью тех текстов, которые мы задаем студентам. Однако несколько лет назад, приступив к созданию этой книги, мы задумались о написании текстов как об искусстве вступать в разговор, – и нас посетила идея начинать обсуждение с других вопросов: «На какие аргументы отвечает автор своим текстом?», «Выражает ли автор согласие или несогласие с чем-то и что из этого следует?», «Что является основой авторских аргументов?», «Сталкивались ли вы в своей учебе или где-то еще с другими идеями, имеющими к этому отношение?». Результат часто оказывался поразительным. Дискуссия, которая разворачивалась после этих вопросов, была гораздо более живой, и в ней участвовало куда больше студентов. Мы продолжали просить их выделить главный аргумент, но теперь они рассматривали его как ответ, спровоцированный чьими-то еще идеями, которые и вызвали его к жизни, и это помогало нам всем увидеть, почему идеи автора должны волновать нас.
Мы поняли, что произошло: сменив открывающий дискуссию вопрос, мы изменили подход наших студентов к анализу прочитанного и, возможно, к осмыслению академических текстов в целом. Вместо того чтобы воспринимать аргументацию, приведенную в тексте, как нечто изолированное, они стали думать о ней как о чем-то, что порождено чьими-то другими аргументами и что в свою очередь порождает новые. А поскольку теперь они имели дело не с одним набором аргументов, а как минимум с двумя (авторским и тем, на который отвечал автор), они могли рассматривать предмет обсуждения с разных точек зрения. Это позволяло им не просто пытаться понять позицию автора, а подойти к ней с грамотными вопросами и принять участие в том типе обсуждений, который характерен для людей с высшим образованием. Самые оживленные дебаты на наших занятиях зачастую начинались между теми студентами, которые считали авторские аргументы убедительными, и теми, кому больше импонировали идеи, поставленные автором под сомнение. В самом лучшем случае к дискуссии подключались и другие студенты – те, кому оба варианта казались слишком простыми, те, кто был в чем-то согласен с обеими позициями, или те, кто считал возможной какую-либо третью точку зрения. Порой находились и такие, кто заявлял, что ни один из участников дискуссии не понял мысль автора до конца, и предлагал вернуться к тексту, чтобы изучить его более пристально.
Со временем мы поняли, что, сменив цель чтения и переключив сознание студентов с простого понимания авторских аргументов на их изучение во взаимодействии с другими аргументами, мы помогли им уйти от пассивного восприятия знаний и стать более активными и критичными читателями. В каком-то смысле чтение ради погружения в дискуссию требует более напряженных усилий, чем чтение ради понимания отдельно взятой точки зрения автора. Вы должны не только определить точку зрения автора, но и соотнести ее с другими точками зрения и, в конечном итоге, с тем, что думаете вы сами. Однако если взглянуть на ситуацию с другой стороны, то чтение в таком контексте оказывается гораздо легче и понятнее, чем чтение исключительно ради понимания идей автора, ибо оно возвращает текст в рамки знакомого, повседневного процесса общения с реальными людьми на реальные темы.
Расшифровка дискуссии
Итак, мы предлагаем вам начинать знакомство с текстом, представив себе, что автор находится в людном кафе в окружении обсуждающих что-то людей, а не сидит в одиночестве в пустой комнате, склонившись над столом или глядя в экран. Иными словами, думайте об авторе как об участнике продолжающегося многостороннего разговора, в котором каждый старается убедить остальных согласиться с ним или хотя бы серьезно рассмотреть его позицию.
Хитрость процесса чтения ради погружения в дискуссию состоит в том, чтобы понять, с какими идеями полемизирует автор и какие собственные аргументы в ответ на них он приводит, – или, если формулировать в терминах этой книги, определить, что «они говорят» и как реагирует на это автор. Одна из трудностей, связанных с чтением в контексте «они говорят – я говорю», – правильно определить, что есть что, поскольку может быть не сразу очевидно, где автор обобщает чужие взгляды, а где высказывает собственные мысли. Читатель должен всегда внимательно следить за изменениями авторской интонации, так как автор может не применять обороты, дающие однозначные указания (типа «хотя многие могут счесть»), а просто обобщить взгляды, которые хочет рассмотреть, и лишь тонко намекнуть на то, что они не являются его собственными.
Давайте еще раз вернемся к начальному отрывку из статьи Дэвида Зинченко «Не стреляйте в едока»:
Если бы кто-нибудь придумывал тему специально для монолога Джея Лено, она была бы именно такой. На этой неделе дети предъявили претензии McDonald’s, обвинив компанию в том, что из-за нее они толстеют. Вам не кажется, что с тем же успехом граждане средних лет могли бы упрекать Porsche в том, что получают штрафы за превышение скорости? Куда делась личная ответственность?
Впрочем, эти пухлые любители фастфуда, пожалуй, вызывают у меня симпатию – наверное, потому, что когда-то я был одним из них.
Подробнее о скептицизме см. главу 6
Всякий раз, когда мы даем студентам этот отрывок, кто-то из них обязательно решает, что Зинченко разделяет мнение, изложенное в первом абзаце: судиться с McDonald’s – это смешно. Когда сокурсники ставят под сомнение их трактовку, они показывают на текст и говорят: «Смотрите! Вот же здесь так и написано! Это же слова самого Зинченко». Эти студенты полагают, что, если что-то напечатано на бумаге, значит, автор сам так и думает. Однако на самом деле мы постоянно излагаем взгляды, которых не придерживаемся и с которыми даже категорически не согласны. На тот факт, что Зинченко не согласен с идеей, изложенной в первом абзаце, указывает текст второго абзаца, где он наконец начинает говорить от первого лица и использует контрастный переход «впрочем», тем самым снимая все вопросы о том, какой позиции придерживается он сам.
Если «они говорят» отсутствует
Еще одна возможная проблема – определить, что «они говорят», в тексте, где это не обозначено четко. Зинченко предлагает нам ясное обобщение взглядов, на которые он отвечает, но другие авторы зачастую считают, что их читатели настолько хорошо знакомы с этими взглядами, что нет нужды как-то обозначать или обобщать их. В таких случаях вы, читатель, должны путем логических умозаключений самостоятельно реконструировать неявное «они говорят», побудившее автора написать текст.
Посмотрим, к примеру, сможете ли вы реконструировать взгляды, с которыми полемизирует Тамара Драут в начальном абзаце своей статьи «Растущая образовательная пропасть».
«Первая в семье, окончившая колледж». Как часто мы слышим такую или подобную фразу, которая описывает человека скромного происхождения, добившегося определенного успеха? В сегодняшних Соединенных Штатах диплом колледжа стал неофициальным допуском к гарантиям, доступным представителям среднего класса. Но если у ваших родителей нет достаточных средств или они сами не получили высшего образования, путь в колледж – и далее по жизни – становится для вас все более трудным. Несмотря на растущий процент выпускников старшей школы, продолжающих свое образование, социально-экономический статус до сих пор в значительной степени влияет на поступление и успешное обучение в колледже; фактически, разница в числе студентов из разных общественных слоев и расовых групп, снижавшаяся в 1960–1970-е годы, сейчас вновь выросла, став такой же, какой была тридцать лет назад, и продолжает увеличиваться, притом что высшее образование становится все более важным для достижения успеха в жизни.
Вам может показаться, что «они говорят» здесь встроено в третье предложение: они говорят (или все мы думаем), что высшее образование – это «неофициальный допуск к гарантиям, доступным представителям среднего класса», и вы можете подумать, что далее Драут будет выражать свое несогласие с этим.
Однако, прочитав отрывок таким образом, вы допустите ошибку. Драут сомневается не в том, что образование служит «допуском к гарантиям, доступным представителям среднего класса», а в том, что образование с финансовой точки зрения доступно большинству американских семей, то есть большинство американцев могут получить этот допуск. Возможно, вас смущает «но», которое следует за утверждением о том, что высшее образование становится обязательным условием причисления к среднему классу. Однако, в отличие от «впрочем» в тексте Зинченко, это «но» – не признак того, что далее Драут будет выражать несогласие с мнением, которое только что нам представила и которое на самом деле воспринимает как нечто само собой разумеющееся. Драут не согласна с тем, что этот допуск к определенному положению в обществе до сих пор могут получить все желающие представители среднего и рабочего класса.
Если представить себе Драут как участника дискуссии с другими людьми, имеющими твердую точку зрения по данному вопросу, то в этой картине она должна спорить не с теми, кто видит в колледже билет к финансовому благополучию (с этим она согласна и принимает как самоочевидное), а с теми, кто считает двери колледжей открытыми для любого желающего войти. Итак, Драут не обобщает в начале своего текста мнение, с которым полемизирует. С ее точки зрения, это мнение настолько знакомо читателям, что вновь формулировать его нет смысла.
На примере Драут мы можем сделать вывод, что в текстах, где отсутствует четко выраженное центральное «они говорят», вы должны сами построить его на основании подсказок, которые можно найти в тексте. Для начала вам следует уяснить себе позицию автора, а затем представить какие-то аргументы, которые могут быть выдвинуты против нее. Как может выглядеть противоположное мнение? В тексте Драут установить это достаточно легко: оно представляет собой хорошо известную веру в американскую мечту о равных возможностях для поступления в колледж. Определив этот не прописанный явно контраргумент, вы не только поймете, что побудило ее написать этот текст, но и сможете сами занять активную, критическую позицию. Это поможет вам также увидеть, как Драут бросает вызов вашим собственным взглядам, ставя под сомнение вещи, которые вы, возможно, принимали как данность.
Когда «они говорят» подразумевает то, о чем «никто никогда не говорил»
Еще одна сложность, которая может возникнуть при чтении с целью включиться в диалог, состоит в том, что иногда аргументы авторов являются ответом на дискуссию, которой на самом деле нет. Такие авторы не оспаривают те или иные четкие идеи (такие, как американская мечта или наша личная ответственность за свой вес), а указывают на то, что было упущено другими. Как отмечают специалисты по академическим текстам Джон Свейлс и Кристин Фик, один из эффективных способов «создать пространство для исследования» и «занять новую нишу» в научном мире – это «обнаружить нечто, пропущенное… другими исследователями». Достаточно много работ в естествознании и общественных науках имеют вид «Никто еще не говорил об Х».
В таких случаях автор может, к примеру, ответить ученым, которые не обратили внимания на скромное растение, дающее ключ к пониманию проблемы глобального потепления, или критикам, которые так увлеклись обсуждением главного действующего лица пьесы, что упустили что-то важное в характерах второстепенных героев.
Чтение особенно сложных текстов
Иногда идентифицировать взгляды, с которыми полемизирует автор, оказывается сложно не потому, что он никак их не обозначает, а потому, что его язык и те идеи, которыми он оперирует, чрезвычайно сложны для восприятия. Рассмотрим, к примеру, первые два предложения из книги «Проблемы полов: феминизм и нарушение самосознания» философа-феминистки Джудит Батлер, тексты которой многие считают очень сложными:
Современные феминистские дебаты о смысле пола снова и снова порождают опасения в том, что кульминацией неопределимости гендерных ролей может стать крах феминизма. Последствия этого не обязательно должны нести отрицательную валентность.
Читатель может запнуться на этом относительно коротком отрывке не в последнюю очередь потому, что Батлер не обозначает явно, где заканчиваются взгляды, с которыми она полемизирует, и начинается ее собственное мнение. В отличие от Зинченко Батлер не использует местоимение первого лица «я» или обороты вроде «на мой взгляд», чтобы показать, что второе предложение отражает ее собственную точку зрения. В начале второго предложения она не показывает с помощью таких слов, как «но» или «однако» (как это делает Зинченко при помощи перехода «впрочем»), что теперь она подвергает сомнению изложенное в первом предложении. И наконец, как многие академические авторы, Батлер использует абстрактные, незнакомые слова, значения которых читатель может вообще не знать (кульминация, неопределимость, гендерные роли, отрицательная валентность). В итоге легко предположить, что многие читатели почувствуют себя запуганными и смущенными, не добравшись и до третьего предложения в книге Батлер.