Перетасовав карты, он разложил их.
Первая комбинация гласила:
ХХХХХ
БЕЖАТ
СЕЧАС
ХХХХХ
ХЖЕХХ
— Вот это да! — воскликнул Болдуин.
— Делай ставку.
ХХТЫХ
ХХЧТО
ХХХХХ
РАСКО
ЛОЛСЯ
— Проедем, — объявил Гилеад и выложил:
ХХНЕТ
ХХНОХ
ХХХХХ
ДАВАЙ
БЕЖИМ
— Слишком уж тебе везет, — досадовал Болдуин. — Слушай — давай-ка удвоим ставки и назначим двойной выигрыш. Надо же мне получить шанс вернуть мои денежки.
Затем он выложил:
ХХХХХ
ТОГДА
ХХТЫХ
ХХХХХ
ХХИМХ
НУЖЕН
ЖИВЫМ
ДЕРЖС
— Не очень-то это тебе прибавило, да? — откомментировал Гилеад и начал собирать карты.
— Есть что-то ужасно забавное в человеке, который все время выигрывает, — проворчал Болдуин. Он пристально разглядывал Гилеада. И вдруг схватил его за запястье. — Так я и знал! — заорал он. — Ах ты дошлый картежник…
Гилеад вырвал руку:
— Ты что, бесстыжая ты жирная скотина!
— Поймал тебя! Поймал! — Котелок схватил то снова, они начали бороться, покатились по полу.
Гилеад обнаружил две вещи: этот неуклюжий нескладный человек был чрезвычайно искусен в любом виде нечестной борьбы и при этом умел убедительно симулировать борьбу, ничуть не вредя своему партнеру. Когда он захватывал нерв, рука его сжимала плоть в дюйме от нервного сплетения; его удары коленом приходились в мышцы бедра, а не в пах.
Болдуин сделал вид, что душит противника. Гилеад дал ему это изобразить. Великан ударил его открытой ладонью в подбородок, а не в адамово яблоко, и продолжал «душить».
В коридоре послышались быстрые шаги.
Гилеад бросил взгляд на охранников, когда они подбежали к двери. Они остановились: ствол «маркхейма» был слишком велик, чтобы пользоваться им сквозь стальные ячейки сетки; пуля не пройдет через отверстие. Очевидно, умиротворяющих бомб при них не было, потому что они колебались. Затем старший быстро отпер дверь, в то время как вооруженный «маркхеймом» отступил назад, чтобы занять позицию прикрытия.
Болдуин игнорировал их и не прекращал потока ругательств и оскорблений по адресу Гилеада. Он дал первому охраннику подойти к ним чуть ли не вплотную и внезапно шепнул Гилеаду на ухо:
— Глаза закрой!
После чего так же неожиданно замолчал. Даже сквозь веки Гилеад ощутил невероятно ослепительную вспышку света. И почти тут же, послышался глухой треск; он открыл глаза и увидел, что первый охранник лежит на полу, а голова его повернута под невероятным углом к телу.
— Человек с «маркхеймом» тряс головой; дуло его пистолета тоже подрагивало. Болдуин, пригнувшись, двинулся к нему. Ослепленный охранник слышал его и выпустил заряд в сторону шума, — тот пролетел над головой у Болдуина.
Великан кинулся на него, оба упали. Снова послышался треск ломаемых костей, и появился еще один труп. Болдуин встал, сжимая «маркхейм», нацелив его в сторону коридора.
— Как твои глаза, парнишка? — спросил он заботливо.
— В порядке.
— Тогда подойди, возьми этот охладитель.
Гилеад подошел, взял «маркхейм». Болдуин побежал к тупиковому концу коридора, где было окно, выходившее в город. Окно не открывалось: за ним не было ступеньки, предназначенной для того, чтобы спуститься в геликоптер. Он помчался назад.
Гилеад в эти секунды перетасовывал в уме открывшиеся возможности. События развернулись по плану Болдуина, не по его. В результате визита, в «комнату для интервью» миссис Кейтли он ориентировался в пространстве. Коридор и поворот налево приведут его к скоростному лифту. Очутившись в подвале, вооруженный «маркхеймом», он, конечно же, сможет пробиться наружу — с Болдуином позади, если тот пойдет за ним. Если же нет — что ж, слишком многое поставлено на карту.
Болдуин уже был в камере.
— Пошли! — прикрикнул на него Гилеад. Из-за поворота коридора выглянула чья-то голова, он кинулся к ней, и владелец головы полетел на пол.
— Уйди с дороги, парнишка! — прокричал ему Болдуин.
Он вытащил тяжелую скамью, на которой они «играли» в карты, и двинулся с ней по коридору прямо к запечатанному окну, набирая скорость с каждым шагом.
Самодельный таран тяжело ударился в окно. Пластик выпятился и лопнул, точно мыльный пузырь. Скамейка прошла насквозь и исчезла из виду, а Болдуин тем временем опустился на четвереньки, под его подбородком было сто футов пустоты.
— Парнишка! — завопил он. — Давай сюда! Живо! Гилеад бросился к нему, по пути выстрелив раза два. Он все еще не понимал, как Болдуин собирается отсюда выйти, но великан уже доказал, что обладал находчивостью и изобретательностью.
Болдуин засвистел сквозь пальцы и помахивал рукой. Грубо нарушая все городские правила уличного движения, какой-то вертолет отделился от вечерней толпы, снизился над переулком и приблизился к окну. Он парил в воздухе на достаточном расстоянии, чтобы не повредить крылья-лопасти. Летчик отворил дверцу, в воздухе зазмеилась веревка, и Котелок поймал ее. С невероятной скоростью он привязал ее к узлу оконного поляризатора, затем схватил «маркхейм».
— Ты первый, — приказал он. — Быстрее!
Гилеад опустился на колени и ухватился за веревку, летчик немедленно увеличил обороты пропеллера и наклонил корпус вертолета: веревка натянулась. Гилеад обрушился на нее всем своим весом и пополз к вертолету. Летчик подал ему руку, другой рукой продолжал управлять машиной, как высококлассный наездник лошадью.
Вертолет дернулся, Гилеад повернул голову и увидел, как к нему подбирается Болдуин, точно жирный паук, движущийся по паутине. Пока он помогал великану, летчик перерезал веревку. Машина снова дернулась — и скользнула прочь.
В разбитом окне уже стояли люди.
— Удирай, Стив! — приказал Болдуин. Летчик дал верхним пропеллером другое направление и еще больше наклонил машину; геликоптер, покачиваясь, помчался прочь. Летчик приноровил скорость к уличному движению и спросил:
— Куда?
— Веди его домой — и другим ребятам скажи, чтоб тоже домой возвращались. Да нет, ты и так занят — я сам им скажу.
Болдуин взгромоздился на второе пилотское сиденье и занялся рацией. Летчик встроил машину в уличный поток, дал задание автопилоту и раскрыл иллюстрированный журнал.
Вскоре Болдуин оставил рацию и вернулся в пассажирское отделение.
— Нужно иметь много вертолетов, чтобы быть уверенным, что поблизости всегда найдется хоть один, когда это тебе потребуется, — сказал он небрежно. — К счастью, у меня их целая куча. Да, кстати, это Стив Хэллидей. Стив, познакомься с Джо — Джо, как твоя фамилия?
— Грин, — ответил Гилеад.
— Здрассьте, — бросил пилот и опять углубился в журнал.
Гилеад обдумывал ситуацию. Он не был убежден, что она для него улучшилась. Котелок, кто бы он ни был, конечно же, больше чем просто знаток вертолетов, и ему известно о пленках. Этот паренек, Стив, выглядит как безобидный юный экстраверт, но ведь и сам Котелок с виду хороший болван. Гилеад подумал, сможет ли он одолеть их обоих, припомнил виртуозность Котелка в борьбе не по правилам и отказался от этой мысли. Может, Котелок и вправду на его стороне, целиком и полностью. До него доходили слухи, что Департамент пользовался более чем одним корпусом оперативников, и у него не имелось никаких доказательств того, что он сам находится на высшем уровне.
— Котелок, — продолжал он, — а ты не мог бы опустить меня на аэродром? Я чертовски спешу.
Болдуин оглядел его с головы до пят.
— Как скажешь. Но я думал, ты захочешь сменить эти шмотки. В них ты заметный, что твой проповедник на вечеринке. А с монетой у тебя как?
Гилеад на ощупь пересчитал ту мелочь, которая лежала в кармане пиджака. Человек без денег выглядит подозрительно.
— Добираться будем долго?
— Может, еще минут десять.
Гилеад подумал об умении Котелка драться и решил, что рыба, плавающая в воде, не может стать более мокрой.
— О'кей.
Он откинулся назад и полностью расслабился. Через некоторое время снова повернулся к Болдуину:
— Кстати, а как ты ухитрился пронести туда эту ослепляющую бомбу?
Котелок хмыкнул:
— Я такой большой, Джо, такое громадное пространство приходится на мне обыскивать. — Он расхохотался. — Тебе будет смешно, если я тебе скажу, где она у меня была спрятана.
Гилеад сменил тему разговора:
Котелок хмыкнул:
— Я такой большой, Джо, такое громадное пространство приходится на мне обыскивать. — Он расхохотался. — Тебе будет смешно, если я тебе скажу, где она у меня была спрятана.
Гилеад сменил тему разговора:
— А вообще-то, как тебя угораздило туда попасть?
Болдуин сделался серьезным:
— Это длинная и сложная история. Вернись сюда как-нибудь, когда не будешь так дико спешить, и я тебе расскажу.
— Я так и сделаю — скоро.
— Отлично. Может быть, тогда я тебе и продам этот подержанный «кертисс».
Прозвучал сигнал автопилота, летчик опустил машину и посадил ее на крышу жилища Болдуина.
Болдуин сдержал слово. Он отвел Гилеада в свою комнату, послал за одеждой — которую доставили крайне быстро — и вручил Гилеаду такую пачку банкнотов, что хватило бы набить подушку.
— Можешь вернуть по почте, — сказал он.
— Верну лично, — пообещал Гилеад.
— Прекрасно. Будь осторожен на улицах. Иные из наших друзей могут там шастать.
— Буду.
Гилеад тронулся в путь небрежной походкой, будто он заходил к Болдуину по делу, но чувствовал себя куда менее уверенно, чем обычно. Болдуин продолжал оставаться для него загадкой, а в своих профессиональных делах Гилеад терпеть не мог загадок.
В вестибюле дома была будка с телефоном. Гилеад вошел, позвонил, потом воспользовался кодом другой станции связи, а не той, с которой хотел связаться сначала. Он дал номер будки и попросил оператора перезвонить ему. Через несколько минут он уже разговаривал со своим начальником в Новом Вашингтоне.
— Джо! Какого черта, где ты был?
— Потом, босс — выслушайте.
Из предосторожности пользуясь устным разговорным кодом, он сообщил начальнику, что пленки в почтовом ящике 1060, в Чикаго, и настаивал, что нужно сейчас же их выручить.
Начальник отошел от экрана, потом вернулся.
— О'кей, уже сделано. Ну так что с тобой случилось?
— Потом, босс, потом, Тут снаружи наготове мои друзья, которым не терпится меня прикончить. Задержите меня чуть-чуть — и я получу дыру в голове.
— О'кей — доставь свою голову сюда. Мне нужен полный рапорт, жду тебя.
— Есть, — он отключился.
Гилеад вышел из будки, на душе у него полегчало, он ощущал удовлетворение, какое наступает после того, как успешно закончишь тяжелую работу. Он даже надеялся на то, что кто-то из его «друзей» покажется: ему хотелось дать пинка тем, кто этого пинка заслужил.
Но они его разочаровали. Он занял место в трансконтинентальной ракете без всяких тревог и проспал весь путь до Нового Вашингтона.
До Федерального бюро службы безопасности Гилеад добрался одним из многих секретных маршрутов и явился в кабинет босса. После беглого осмотра и контрольной проверки голоса его впустили. Бонн поднял голову и нахмурился.
Гилеад игнорировал недовольное выражение его лица: для босса хмуриться было обычным делом.
— Агент Джозеф Бриггз, три-четыре-ноль-девять-семь-два, явился для рапорта после выполнения задания, сэр, — сказал он ровным голосом.
Бонн повернул рычажок у себя на столе на «запись», другой — на «секретно».
— Ах, ты явился, вот как? Идиот ты безмозглый! Да как ты осмелился тут показаться?
— Полегче, босс — в чем дело-то?
Некоторое время спустя Бонн молча курил, потом сказал:
— Бриггз, двенадцать звездных агентов отправились туда — а ящик был пуст. Почтовый ящик номер десять-шестьдесят, Чикаго, ишь ты! Где эти пленки? Это что, камуфляж? Они при тебе?
Гилеад-Бриггз оправился от удивления.
— Нет. Я их отправил из почтового отделения на Главной улице по адресу, который вы только что назвали. — Подумав, он добавил: — Машина могла их отбраковать. Мне пришлось от руки писать машинные символы.
Бонн внезапно подобрел, как будто у него появилась надежда. Он тронул кнопку на столе и сказал:
— Каррутерс! По делу Бриггза: проверьте-ка отбраковку по этому маршруту. — Подумал и добавил: — А потом попробуй еще узнать, возможно, первый символ машина приняла, но он был ошибочным. И точно так же все остальные символы; проверь их одновременно, пройдись по всем агентам и конторам. После этого попробуй комбинации символов, по два одновременно, потом по три, и так далее. — Он отключился.
— Это значит проверить все почтовые адреса континента, — мягко сказал Бриггз. — Это же невозможно.
— Это необходимо сделать! Слушай, есть ли у тебя хоть небольшое представление о том, как важны пленки, которые были в твоем распоряжении?
— Есть. Директор на Лунной Базе мне объяснил, когда я их брал.
— Ты действовал так, как будто тебе это непонятно. Ты потерял самое важное из всего, что может иметь правительство — абсолютное оружие. И все-таки — стоишь тут и моргаешь глазами, как будто просто положил не на место пачку сигарет.
— Оружие? — не согласился Бриггз. — Я бы не стал так называть эффект новой звезды, разве что вы относите самоубийство к разряду оружия. И я вовсе не считаю, что я его потерял. Как агент, действующий в одиночку и получивший задание не допустить, чтобы предмет попал в чужие руки, я употребил все средства, какие мне были доступны в условиях крайней спешки, чтобы его сохранить. Все, что только было мне подвластно. Меня выследили какие-то негодяи…
— Ты не должен был допустить, чтобы тебя выследили!
— Согласен. Но это случилось. Я был без прикрытия и так оценивал ситуацию, что не видел возможности, остаться в живых. А потому мне пришлось защитить мой груз способом, который не был связан с тем, останусь ли я живым.
— Но ты остался жив — ты же тут стоишь!
— Не своими силами — и не вашими, уверяю вас. Следовало бы меня прикрыть. Если припомните, это был ваш приказ, чтобы я действовал в одиночку.
Бонн стал мрачным.
— Так было необходимо.
— Ах вот как? В любом случае, не понимаю, почему такая суматоха. Или пленки найдутся, или они потеряны — и будут уничтожены, как невостребованная почта. Тогда я отправлюсь на Луну и получу там другие отпечатки.
Бонн закусил губу:
— Этого ты сделать не можешь.
— Почему же нет?
Бонн долгое время колебался.
— Было всего два комплекта. Ты получил оригиналы, и их надлежало поместить в сейф архива, а второй экземпляр следовало уничтожить сейчас же после того, как станет известно, что первый невредим.
— Ну? И в чем же просчет?
— Ты не понимаешь важности всей процедуры. Каждая бумажка, каждый рабочий черновик, каждая звукозапись были уничтожены, когда изготовили эти пленки. Каждого техника и ассистента загипнотизировали. Целью было не только скрыть результаты исследований, но стереть все упоминания о самом факте такого «исследования». Во всей системе не найдется и десятка людей, которые вообще слыхали о существовании звездного эффекта.
У Бриггза было иное мнение по этому поводу, основанное на недавнем опыте, но он о нем помалкивал.
Бонн продолжал:
— Секретарь не оставлял меня в покое и требовал сообщить ему, когда оригиналы будут упрятаны. Он так настаивал, так сердился! Когда ты позвонил, я сказал ему, что фильмы в порядке и что он мог бы их получить через несколько минут.
— Ну, так что?
— Ты что, не понимаешь, дурень, — он же моментально отдал приказ уничтожить копии.
Бриггз присвистнул:
— Так он до времени спустил курок, да?
— Он-то это совсем не так сформулирует. Не забудь, что на него все время нажимал президент. Он скажет, что это я спустил курок раньше времени.
— А вы так и сделали.
— Нет, это ты спустил курок. Ты сказал мне, что пленки в том ящике.
— Вот уж нет. Я сказал, что я их туда отправил.
— Нет, ты сказал не так.
— Возьмите ту запись и прокрутите ее опять.
— Да нет никакой записи — по приказу президента нельзя вести никаких записей, касающихся этой операции.
— Вот как? Почему же вы записываете сейчас?
— Потому, — резко ответил Бонн, — что кто-то будет за это расплачиваться, и я не хочу быть этим человеком.
— Вы хотите сказать, — медленно произнес Бриггз, — что это буду я?
— Я этого не говорил. Может, это будет секретарь.
— Если покатится его голова, то и ваша тоже. Нет, вы оба воображаете, что подставите меня. Но прежде чем это планировать, вам следовало бы выслушать мой рапорт. Он может воздействовать на ваши планы. У меня для вас новости, босс.
Бонн забарабанил по столу.
— Валяй. Лучше бы они были хорошими.
Бесстрастным монотонным голосом Бриггз пересказал все события, как они отпечатались в его цепкой памяти, от получения фильмов на Луне до настоящего момента. Бонн слушал нетерпеливо.
Закончив, Бриггз ждал. Бонн поднялся и заходил взад-вперед по комнате. Наконец он остановился и сказал: