И все-таки Екатерина! Да, да! Именно она. Именно она как никогда подходящая сейчас кандидатура! Мне надо срочно встретиться с ней, потому что она способна понять меня, в конце концов, способна встретиться со мною в подходящих для меня теперь условиях, появиться на уровне естественном для меня, а не в трансе все больше беспамятливой, заторможенной сонливости!
Да здравствует Екатерина Васильевна!
Итак, я решил во что бы то ни стало, срочно, разыскать подругу Зои Карловны, подругу библиотекарши когда-то моего кинотеатра…
Все было бы легко и хорошо, если бы не имелось у меня одной, немало мешающей мне трудности: из Астрала мне было не всегда так уж и легко попадать в настоящее время земли — случалось искать возврата, ибо настоящее время в Астрале вмещало в себя все время земли и астральные действия происходили вокруг меня по мере определенного, сиюминутного, я бы сказал, своеобразного развертывания моего воображения. Вот еще почему старался я меньше уходить в другое время и даже пространство, а больше удерживался в развертке настоящего времени земли так, чтобы оно параллелило мое воображение со своими текущими действиями, чтобы все метаморфозы физического плана, абсолютно без каких-либо различий, совпадали бы в обоих планах, начиная отсчет с моего засыпания, и в текущем с такой скоростью времени, как если бы я и вовсе не засыпал.
Иными словами, я старался продолжать жить и здесь, в Астрале, и в том же физическом времени, в котором находилось в летаргическом сне мое земное тело, спящее на диване за ширмой у меня дома.
Я так боялся или, сказать помягче, побаивался потерять это гармоничное для меня время обоих планов, и все более, терпеливее находился я в этом времени, и даже в своей астральной библиотеке установил огромные часы, которые показывали не только секунды, минуты и часы, но и дни, месяцы, годы, эпохи!
Неожиданно легко мне удалось очутиться в астральном образе помещения книгохранилища библиотеки того самого кинотеатра, где я провел время своего таинственного директорства. Сам не понимаю, почему все же раньше я не пытался даже приблизиться к этому злополучному месту? Логика, словно реверансы, выводила завитушки, уродливые завитушки ответов на вопрос «Почему?» — но мое сознание, огорченное астральным томлением, отказывалось воспринимать логические штампы страха! Видимо, я должен был, хотя бы разок, но рискнуть: «Лучше поздно, чем никогда!»
Прежде чем сказать о том, что же я увидел здесь, в библиотеке кинотеатра, я думаю, существенно будет объяснить одну интересную особенность, я бы сказал даже — неуютность Астрала для меня: весь физический мир, мир плотных форм полностью по желанию моего мыслительного воображения конструировался, отражался в астральном мире мгновенно и без искажения, но это отражение абсолютно, практически не замечало меня, не реагировало, существовало как бы само по себе!
Нет, я конечно же мог позволить себе усесться в астральный образ, скажем, какого-то стула, находящегося в данный момент там, на земле, но вот заговорить с астральным образом человека я нисколько не мог!
Нет, воздействовать на астральный этот образ, образ человека, я, естественно, косвенно, но умел, и это было мне легко доступно. А вот заговорить, чтобы там, на земле все это восприняли как естественное и доступно понятное, привычное… Подобное не являлось возможным! Для того необходимо мне было либо сгущаться, о чем уже упоминал, до астрального сгустка, призрака, чтобы меня заметили на физическом плане, либо общаться непосредственно с людьми, когда они покинут земное тело во сне или в медитации и их сознание окажется лишь в астральном теле.
Нет, скажем, подойти, приблизиться к чьему-то астральному телу здесь, в Астрале, и, предположим, отвесить поцелуй я, без сомнения, мог, но человек там, на земле, астральное тело которого я поцеловал, всего лишь может быть ни с того ни с сего улыбнется от какой-то неожиданной приятности и даже, возможно, отыщет у себя ту или иную мысль, которая вызвала эту приятность, и вовсе не догадается о моем поцелуе; либо наоборот — осерчает, особенно горячо, если мой поцелуй пришелся ему невпопад, некстати, не под настроение!
Итак, я довольно легко очутился в складском помещении библиотеки бывшего моего кинотеатра, и неожиданный успех обрадовал мое воображение!
Мне повезло! В момент моего появления Екатерина Васильевна оказалась будто выжидательно и покорно сидящей за столом. Она словно предчувствовала мое появление или же, действительно, и в самом деле ожидала таковое.
Короче, стоило мне обнаружить самого себя в библиотеке, Екатерина тут же как бы слегка встрепенулась, будто вспомнила что-то важное. И хотя она продолжала перелистывать один за другим разноцветные «Крокодилы», но я-то чувствовал, сознавал, что смотрит в эти журналы ведьма так, словно для приличия спрятала глаза, дабы не глядеть, к примеру, на голого мужчину, случайно вошедшего к ней сейчас в комнату.
Теперь, когда я немного освоился, зависнув неподалеку от Екатерины, я мало уже сомневался, что так называемым «голым мужчиной» оказываюсь непосредственно я. Ведьма знала толк в Астрале и не заметить мое появление — не могла! Но пока Екатерина Васильевна не выказывала каких-либо действий и даже чувственных намерений по отношению ко мне, а только лишь нечто едва уловимое в ее состоянии выдавало ее знание.
Я, будто предупреждая себя, знал, что вот-вот произойдет.
Так, по своим особым приметам опытные люди в яркий солнечный день предсказывают близкую непогоду или наоборот.
— Сергей Александрович, — тихо, как-то определенно вдумчиво и не поднимая головы в мою сторону, произнесла Екатерина.
Я тут же радостно отреагировал на это вполне астральное обращение к моей измученной одиночеством персоне. Чувства переливами прошлого взоволновали мое сознание, отчего я даже промолчал невпопад!
— Не затаивайтесь! — воскликнула ведьма. Она продолжала все так же сидеть за библиотечным столом книгохранилища и будто вслепую перелистывать журнал. — Ну, так, как, — не унималась Екатерина, — будем продолжать молчать?
— Я не привык разговаривать таким способом, — наконец освободившись от картин прошлого, сказал я.
Ведьма говорила там, на физическом плане, обычно, словно сама с собою, словами, выраженными голосом, но здесь, в Астрале, я не мог слышать и в таком же, естественном земном смысле ее разговора, а я как бы осознавал через свои, разлитые в пространстве моего воображения, чувства, осознавал доподлинность ее слов, и они звучали в моем сознании, я всего лишь видел, как у астрального образа ведьмы шевелится рот и обнажаются в сочном блеске белые зубы соответственно своему земному рисунку. Таким же свойством обладала и моя астральная речь.
— Каким же способом вы, Сергей Александрович, не привыкли разговаривать? — уточнила ведьма.
— Вы абсолютно ни разу даже не посмотрели в мою сторону! — укорил, но не настойчиво, я Екатерину.
Екатерина подняла голову и посмотрела на меня в упор.
— А я что я могу сказать? — донеслись мои робкие и печальные чувства до астрального воображения ведьмы, и она тут же признательно уловила их.
— Я невольная соучастница в вашей судьбе, Сергей Александрович, поверьте, иначе поступить я не могла.
— А я вас не осуждаю, Екатерина Васильевна. В моем теперешнем положении виновата моя поспешность обладать предметом своего желания. Я выходил в плавание в жалком суденышке своего духовного равновесия в необозримо непредсказуемый океан Астрала. За что я и поплатился нынешним заточением.
— Не преувеличивайте, Сергей Александрович, всем нам когда-нибудь предстоит пройти это святилище! Вы приобретаете бесценный опыт!
— Не сомневаюсь, что бесценный, но я же еще весьма многое не отработал на земле, взять хотя бы ту же мою невыдержанность! Разве не так?!
— Кажется, если вы явитесь понастойчивее и попредприимчивее, то обязательно отработаете, и скоро!
— Екатерина, давай не будем красноречить! А?
— Короче, что вас интересует, Сергей Александрович?
— Мне важно получить ответы на три вопроса. Первый — за что я оказался запертым здесь, в Астрале? Второй — как отсюда выбраться? Третий — я могу надеяться на вашу помощь или хотя бы молчание?!
— Не думаю, Сергей Александрович, не думаю! — воскликнула озадаченно ведьма, от чего я, слегка, но уже пожалел о своей такой наивной и простодушной болтовне и даже о появлении здесь. — Не настораживайтесь, Сергей Александрович, молчать я умею, но помочь вам, — Екатерина призадумалась, приумолкла, ее впечатляющие глаза юлили по сторонам, а я напряг все свои чувства до предела, будто ожидая приговора, — но помочь вам, — повторила Екатерина, — я смогу, наверное, но только в том и тем, чем могу! — хладнокровно, но покровительственно заключила она.
И некоторое облегчение освежило мое растрепанное настроение, и теперь я почувствовал, что — чаши весов «да» и «нет», по крайней мере, уровновешены.
— Ну, хотя бы теперь, — продолжая разговор, пока еще теплилось дружелюбие, заговорил я, — я могу узнать, Екатерина Васильевна, как вы попали в свое положение, стали ведьмой? — вопрос о том, как выбраться мне из Астрала, я решил немного отложить, и предварительно, из вытекающих отсюда тактических соображений и чтобы еще более расположить к себе Екатерину, спросил ее о близком именно ей. — Это, видимо, весьма удивительное занятие, быть ведьмой?! — с некоторой поспешностью добавил я и тут же осекся. «Переиграл…» — подумалось.
Екатерина сразу же уловила мой тон и мою тщательно скрываемую интересом к ней степень озабоченности.
— Только не стоит впадать в такую выразительно подчеркнутую речь, будто мои обязанности ведьмы и впрямь волнуют вас так непосредственно! сказал она.
— Извините, я не предполагал вас…
Но Екатерина оборвала меня:
— Мои обязанности ведьмы не так уж и сильно отличаются от какой-либо другой работы! Не удивляются же настолько профессии водолаза, Сергей Александрович?!
— Извините, — снова пробормотал я, — я не предполагал вас… Но вы, словно опомнился я, — вы сказали — «обязанности»! Не стоит ли это понимать, что вы подневольный человек?!
— Да, именно так мое дело и обстоит, — сожалеюще, даже с печальным оттенком проговорила ведьма.
— Расскажи, Екатерина! — взмолился я, и на сей раз это не просто получилось, а вырвалось у меня естественно.
На ходу, краешком сознания я уловил, что перешел на твердое «ты». «Это во мне просиял прежний любовник Екатерины», — подумал я, но тут же уточнил:
— Расскажи, как же все это с тобой произошло?!
— А зачем тебе это, Сергей Александрович, Сережа?… — будто с мечтательной горестью отозвалась Екатерина. — Твое положение от моего рассказа не изменится, — колеблясь в точности своего измышления, определила она и настойчиво присмотрелась к немного вибрирующим, разноцветным оттенкам моего астрального тела.
— И все же! — не успокаивался я, просительно заставляя ведьму заговорить.
— Ладно, — как-то равнодушно, врастяжку, но впечатляюще произнесла ведьма, — слушай… Вначале я жила обычным человеком, слегка верующим, слегка не верующим в Бога, чуть-чуть суеверным, а по большей части невежественным, да что там «по большей», — абсолютно невжественным человеком в отношении моих, сегодняшних, все-таки еще далеко не таких искусных, знаний. Ты помнишь, Сережа, Людочку? — неожиданно прервав свой рассказ, обратилась ко мне с вопросом Екатерина.
— Еще бы не помнить! — немного всполошился я. — Это из-за нее я сейчас торчу здесь, в Астрале!
— Да, тебе не стоило ее спасать! — попутно заметила Екатерина.
— Знаю. Но теперь что об этом говорить впустую: что сделано, то сделано! Поздно: остался один вывод!
— Вывод, — улыбнулась ведьма, — это уже хорошо! Ну да не об этом сейчас речь. Я тебе напомнила о Людочке не случайно, потому что именно так же все это начиналось и со мною. — Екатерина призадумалась, но не мечтательно или тяжело осунувшись, а призадумалась так, будто подыскивала подходящие слова, и наконец снова продолжила свой рассказ. — Вначале, как и с Людочкой, они, ты знаешь, о ком идет речь, — сказал ведьма, и я понимающе подкивнул ей, — так вот, они тоже воровали силком, все больше по ночам, мое астральное тело. Это начало случаться где-то через год после того как я поступила работать в кинотеатр.
— Так ты тоже здесь раньше работала?! — удивился я.
— Да, методистом, но потом вынуждена была, под их же опять влиянием, перейти работать в другое место, нужное, как мне потом объяснили, для их деятельности.
— Для их деятельности? — переспросил я.
— Да. Но, позже об этом! — отрезала Екатерина, и я не стал настаивать, хотя это-то меня больше всего и беспокоило, ибо эта разгадка означала путь моего освобождения, но я трудолюбиво усмирил свою настойчивость к свободе и возвратил, подчинил свое внимание последовательности рассказа Екатерины.
Итак, ведьма словно мимоходом отговорилась от моего вопроса, отослав его на «потом», будто невзначай оглянулась назад на пути своего повествования и снова продолжала:
— Тело они воровали мастерски, — сладко проговорила она, будто ей даже это и нравилось, — воровали так, что я и не подозревала о приближающейся кабале! Ах! Какие мальчики ласкали меня тогда в моих снах! — выдала свою нестерпимую усладу воспоминаний ведьма. — Мне думалось, что у меня прорезались своеобразные, настойчивые, даже навязчивые, но приятные сны, и я от них и не очень-то мыслила отказываться! Муж у меня был неважный «труженик», не передовик по женской части, — и она прихихикнула. — В своих снах я все больше пребывала среди одной и той же компании, правда, в различных азартных ситуациях. А в компании была добрая половина знакомых лиц, которые чуть ли не каждый день находились возле меня и днем, — это сослуживцы по кинотеатру! Тогда, вначале, я еще даже и рассказывала, по наивности своей, этим сослуживцам, приходя на работу, некоторые свои сны, — все рассказывать стеснялась! — юльнула глазами ведьма. — О, я помню, как мы все вместе хохотали, как я теперь понимаю: я над происшествиями снов, а они — над моей впечатлительной доверчивостью!
Но, мало-помалу, я начала замечать, что мои так называемые выдумки сна стали переходить, входить в мою повседневную жизнь, они начали даже незаметно вмешиваться и руководить течением моего дня! Настоящего дня, течением моего бодрствования! Сны стали сбываться! И дошло до того, что то, что я проделывала в своих сновидениях, определилось исподволь, вначале ненароком, под видом совпадений, а потом и реально, полностью своими отчетливыми воплощениями! «Реализациями» — как говорят они. И наконец, я почувствовала в себе силы осознавать себя во сне, осознавать так, как если бы я не спала! Как и во время бодрствования! Короче, я начала самостоятельно жить во сне, управлять его течением и в конце концов престала удивляться продолжению своей жизни земной, но во сне… Но уже тогда мне что-то приходилось делать с моими сослуживцами, проделывать разные штучки, и мне это, не скрываю, нравилось!
Потом и я и они уже и в реальности начали ссылаться на сны, как на то, что мы в действительности, скажем, вчера сделали или пережили вместе. Будто все это было не во сне, а на самом деле! Так грань между сном и так называемым реальным, дневным миром — стерлась окончательно, и я вошла в бесконечную жизнь! Я теперь никогда не спала, а вскоре от меня потребовали полного молчания обо всем… Потом совершенно уже для меня не выглядело пугающе, а даже привлекательно мое новое состояние! Они научили меня выходить в низший Астрал, тогда я уже знала, как это называется, научили выходить не только во время сна, но и в любое по собственному желанию, моему желанию, время. И тут-то, освоив этот навык, я впервые поняла, что обратной дороги — нет! Что теперь я оказалась — ведьмой! Все мое существо протестовало, мне очень хотелось вернуться к обычной человеческой жизни, с естественным чередованием дня и ночи, но теперь мои «учителя» насильно стали мне давать различные поручения, от которых отказаться я была уже не в силах!
И какие только гадости они не заставляли делать, и потихонечку я приходила в ужас от понимания того, в какую компанию я попала! Не раз я пыталась порвать, я еще надеялась расстаться с вершителями моей судьбы, но тщетно… Как только я делала очередную попытку подобного разрыва, как только я спохватывалась и стремилась к отъединению, они начинали меня преследовать, одолевать астрально: у меня начинало печь ни с того ни с сего все тело, прямо-таки — горела душа, все внутренности пылали… Короче, я заболевала неизвестно чем; неделями находилась на больничном, направлялась во всевозможные клиники, даже предлагали в психиатрическую! И все врачи только лишь разводили озадаченно руками и твердили: «Видимо, вегетативная система!» Но только я знала, что это были не нервы…
Вот и пришлось мне волей-неволей, но вернуться к ним, попросить пощады и покровительства, короче, остаться ведьмой. И обратной дороги, мне, видимо, нет никогда!.. Так-то, Сергей Александрович, так-то, Сережа…
Ведьма замолчала, я тоже ничего не говорил. Рассказ Екатерины еще больше обременил беспросветной тяжестью мое воображение. Но то, что я, вроде бы по-настоящему, обретал союзника, первого союзника, там, на физическом плане, союзника, понимающего меня как мало кто другой, зарождало во мне теперь хотя и настороженную, но радость…
Я так сосредоточенно расположился в кругу астрального общения с ведьмой, что и не приметил, как в библиотеке, там, в основном помещении, возник сердечно знакомый для меня голос.