Далее речь зашла об арабском государстве Такар. Местным жителям, судя по всему, сильно надоел тамошний диктатор Аль-Самоди, который правил страной уже больше сорока лет.
— Первые стихийные акции протеста были жестоко подавлены полицией, — сообщила голова. — Только за последнюю неделю в Такаре было убито не менее 150 человек. Но решить проблему таким образом официальным властям, похоже, не удастся. Волнения постепенно перерастают в восстание.
«М-да, в мире вот-вот станет на еще одну горячую точку больше, — подумал Глеб. — Хотя таких, как Фред, эта новость обрадует. Кому война, а кому мать родна, как говорится…»
— Тем временем смог над Москвой продолжает сгущаться, — перешел диктор к теме, которая здесь и сейчас казалась куда более актуальной. — Сегодня большинство детских садов столицы закрыли, а в аэропортах отменили многие рейсы. Количество москвичей, вынужденных обратиться за медицинской помощью, за последние сутки увеличилось на 20 процентов. Как бороться с этим стихийным бедствием? Ученые пока лишь разводят руками. А вот у экстрасенсов ответ уже готов. Тему продолжит Сергей Иволгин.
Глеб отвернулся от экрана и принялся изучать узоры на занавеске. Но спустя пару секунд его взгляд снова, словно магнитом, притянуло к телевизору. Так уж всегда получается — если «окно в мир» открыто, оторваться от него невозможно.
Оператор выделил крупным планом карту Москвы. Над ней водил руками пухлый человек с гусарскими усиками. Сиверов принял его за свадебного тамаду из не самого дорогого агентства развлечений. Но, как объявил автор сюжета, на самом деле этот мужчина владеет тайными знаниями о мироздании. И, более того, умеет применять их на практике.
— Как-то меня попросили заштопать озоновую дыру, — сказал мужчина с усиками. — Конечно, я понимаю, что для человечества это большая проблема. Но моего энергетического потенциала вполне достаточно для такой работы. Я перекрыл потоки с Альфа-Центавра, уменьшил плотность энергетического поля и магнетически перенастроил конвергентность некоторых созвездий. Результат не заставил себя ждать. Уже через неделю озоновая дыра сократилась более чем вдвое. А ведь упусти я момент, наша планета могла бы погибнуть.
Глеб весело улыбнулся — в первый раз за весь этот день, а то и за всю неделю. Ему редко приходилось слышать такой изумительный бред. И он очень удивился тому, что дамы, сидевшие за соседним столиком, приняли слова экстрасенса за чистую монету.
— Это Иван Правдин! — с восхищением воскликнула одна из них. — Великий человек, пришедший к нам из Космоса. Он не только озоновую дыру заштопал, он еще и остановил цунами на Черном море. Если б не сила его поля, Крым давно бы накрыло волнами. А у меня же там дача…
— Слушай, Илона, а со смогом он не сможет справиться? — с надеждой поинтересовалась подруга. — А то уже надоело… Мне вчера пришлось отказаться от конного выезда.
— Да ему это раз плюнуть, ты что! Смог — это же даже не цунами!
Слепой слегка повернул голову, чтобы глянуть на этих дамочек. Судя по всему, обе они принадлежали к той категории, которую принято называть «бизнес-леди». Об этом свидетельствовали их строгие деловые костюмы, купленные явно в бутиках, дорогие часики, качество макияжа на лице…
«Вроде серьезные люди, а верят во всякую чепуху», — удивился Глеб.
Тем временем Правдин уже объяснял, откуда на Москву обрушилась такая напасть:
— Смог не зря имеет один корень со словом «мочь». Это значит, что они смогли. Смогли устроить нам эту ловушку. Многие говорят о том, что причина дыма — лесные пожары. Но это неправда. Пожары только добавляют дыма в огонь. Я говорю про огонь той ненависти к великой расе руссов, которую питают враги рода человеческого из племени черных хазар. Это их негативная энергия смогла материализоваться и отравить наш воздух.
Сиверова не удивило появление в эфире такого сюжета. Когда власти бессильны, когда они не могут решить проблему, остается одно — дурить народу голову.
«Но не до такой же степени! — про себя возмутился он. — По этому парню психушка плачет, а его по телеку на всю страну показывают».
Дамы смотрели в экран телевизора не отрываясь. Они даже позабыли про свое капуччино. А Правдин продолжал вещать:
— Я давно говорил о том, что ментальное поле Москвы требует серьезной очистки. Ведь именно здесь находится биоэнергетический центр Вселенной, примитивно описанный как библейский Рай. И неудивительно, что враги пытаются ударить именно сюда, в самое сердце. Но они просчитались! В поединок с ними вступит такой непобедимый противник, как я. И если уж силой мысли мне удалось остановить немецкие танки в 1941 году, то этот дым… Как поется в народной песне, я тучи разведу руками.
Интервью перемежевывалось какими-то невнятными «лайфами». Правдин то ходил по улице, то водил руками по карте Москвы, то делал некие странные движения головой, стоя на Красной площади…
— Так что пусть не беспокоятся жители нашей любимой Москвы, — продолжил Правдин. — Я уже накапливаю в этом направлении космическую энергию, и когда ее соберется достаточное количество, смог развеется сам собой.
— И когда же это случится? — тут же спросил журналист.
— Враг рассчитывал, что дым продержится над городом не меньше года…
Слепой услышал, как охнула одна из дамочек за соседним столиком.
— И тогда столица мира просто опустеет — жизнь в ней и в самом деле была бы невозможной, — продолжал Правдин. — Но, как говорится, не тут-то было! Где-то в двадцатых числах августа жители Москвы проснутся и увидят, что смога уже нет. Моих энергетических способностей для этого достаточно. Постараюсь даже и раньше справиться, но что-то конкретное обещать пока не могу.
Сюжет продолжался, но Глеб больше диктора не слушал. Зачем засорять голову всяческой ерундой? Мозг — это ведь не помойка. Человеку он нужен для другого.
Слепой попросил официанта уменьшить звук в телевизоре, заказал кофе, закурил уже не первую за этот день сигарету и пустился в раздумья.
Он снова и снова возвращался к недавней операции, «прокручивая» позавчерашние события как бы в замедленном воспроизведении. Глебу очень хотелось понять, на какой стадии случился прокол.
Успеха эта затея не принесла, хотя он перебрал все мыслимые и немыслимые варианты.
Было очевидно, что Фред улизнул из форта за считанные минуты до начала его штурма. Узнать об операции он мог только из переговоров Сиверова с Москвой. Но для перехвата шифрованных сообщений требовались серьезные технические средства. И, разумеется, нужен был ключ от шифра.
Слепой понимал, что сомалийские пираты — это уже не те дикари, какими они были еще каких-то лет десять назад. Но он сомневался в том, что в их ряды затесались контрразведчики высшего пилотажа.
Когда думать о грустном Глебу надоело, он расплатился с официантом и без особого желания вышел на улицу. Как ему показалось, смог немного развеялся. Но дышать все равно было тяжело.
Путь к стоянке шел мимо станции метро. Небольшая площадка перед ней была наполовину перегорожена строительным забором. На бетоне то и дело попадались афиши с чьим-то портретом. Невольно приглядевшись, Глеб сделал зарубку в памяти, что где-то уже видел этого мужика с гусарскими усиками.
Отгороженный забором пятачок полностью заполняла людская масса. Слепой насилу из нее выбрался, пройдя насквозь. Настроение от этого испытания, конечно же, не улучшилось. А тут и очередной Правдин — на сей раз прямо на столбе, где афиши клеить запрещено.
— Молодой человек, что-то вы неважно выглядите!
— Ч-что-что? — переспросил Слепой, вздрогнув от неожиданности.
Перед ним, откуда ни возьмись, возникла пожилая женщина в старомодном платьице из ситца.
— Судя по вашему взгляду, вам необходима срочная очистка биополя, — сообщила она. — А то оно у вас совсем загрязнилось.
— Биополе… Ах, да… — рассеянно промолвил Сиверов. — Приду домой — и сразу возьмусь за щетку.
Грубить этой интеллигентного вида сумасшедшей совесть ему не позволяла.
— Ничего, думаю, ускоренный курс вам поможет, — бодро продолжала дамочка. — Иван Правдин исправит положение. Приходите во вторник, чтобы записаться. Вот адрес.
В руке Сиверова оказался листочек мелованной бумаги с уже знакомым ему портретом.
— А если вам нужна еще и корректировка кармы, тоже милости просим, — добавила женщина. — Но это уже по средам, в семь вечера. А то я сразу заметила, что ваша сущность под угрозой. И пора избавляться вам от этих внутренних могикан. А то…
— Простите, но никаких могикан у меня не водится, — прервал ее Глеб. — Есть только ацтеки и майя. А также поляне, готы и южноафриканские пигмеи.
Слепой сразу же понял, что шутка была неудачной. Потому что тетушка не поняла, что это шутка.
Слепой сразу же понял, что шутка была неудачной. Потому что тетушка не поняла, что это шутка.
— А вы знаете, что в пещерах майя были обнаружены надписи на древнерусском языке? — зарядила она. — Еще тринадцать тысяч лет назад, до первой ядерной войны, руссы владели миром…
— Простите, я очень спешу, — Глеб попытался вырваться.
Но не тут-то было. Схватив его за рукав рубашки и глядя прямо в глаза, женщина продолжала:
— Руссы — посланцы великих планет — основали цивилизацию на земле. Это они построили пирамиды, от них пошла китайская культура и Древняя Греция. Но черный Тартар захватил над нею власть. И длилась она больше двух тысяч лет, пока не произошла великая реинкарнация и очеловеченный бог русских Радомир (Христос, кстати, тоже одна из его инкарнаций) снова не воплотился на нашей земле.
— На этой торжественной ноте я хотел бы откланяться, — Слепой все еще держал себя в руках. Хотя уже и с трудом. — Спешу!
— И теперь мы вернем себе нашу законную власть над Вселенной. Ведь у нас есть Великий Учитель — Иван Викторович Правдин. И пусть враги трепещут…
Договорить она не успела. Глеб осторожно оттеснил даму в сторонку и юркнул в узкую лазейку, образовавшуюся в плотной толпе.
— А Сталин был наследником великого Чингисхана… — неслось ему вслед.
Тетушка попыталась было догнать беглеца, но не тут-то было. Людская масса сомкнула ряды. По случаю прибытия очередной электрички метро на пятачке стало многолюдно до невыносимости.
«Хрен знает что! — думал Сиверов, бодро шагая к своей машине и ежеминутно вытирая пот. — Радомир, инкарнация, биополе… Какая-то дикая смесь бульдога с носорогом. Коктейль из простокваши с виски».
Он твердо решил больше об этом не думать. И сейчас же отправиться домой. Плотно закрыть все окна, включить кондиционер, хорошенько выспаться, принять ванну… И ни в коем случае не прикасаться даже к пульту от телевизора.
— В конце концов, я заслужил сегодняшний выходной, — оправдывал он свое поведение. — Не даром ведь говорят: как отдохнешь, так и поработаешь…
В салоне автомобиля температура уже была критической. Но кондиционер, к счастью, отлично справлялся со своими обязанностями. В отличие от дохлого потапчуковского.
Когда машина выезжала из подворотни, навстречу ей вдруг откуда ни возьмись выскочил немолодой мужчина в белой бейсболке. Глеб резко ударил по тормозам, и пешеход отделался легким испугом.
— Наверное, иностранец, — подумал Слепой. И, между прочим, не ошибся.
* * *Джон Кистофф продолжил движение в направлении Тверской. Смог давал о себе знать, и для того чтобы не зайтись в кашле, приходилось прикрывать лицо платком.
Американец очень жалел, что ему пришлось покинуть уютное кафе «Мой лондонский дедушка». Там было тихо, спокойно, работал кондиционер.
— Да, тридцать лет назад в Москве таких кафешек не было, — отметил он, ускоряя шаг, чтобы не опоздать на встречу.
Действительно, за последние тридцать лет жизнь Белокаменной сильно изменилась. Прямо и не узнать! И несмотря на докучливую суету, да еще и на этот смог, город произвел на Джона самое лучшее впечатление. Не то что в прошлый раз.
В прошлый раз Москва ему, мягко говоря, не глянулась. Именно поэтому Кистофф долго не хотел сюда возвращаться. И если бы не дела, которые требовали его личного участия, никогда бы не отважился на эту поездку. Слишком уж неприятные воспоминания были связаны у него с этим городом.
Двадцатисемилетний Джон приехал в Москву на Олимпиаду. В его кармане было удостоверение спортивного комментатора небольшой газеты из Аризоны, симпатизировавшей социалистическим идеям.
Это было его первое серьезное задание. В силу своей молодости он надеялся одним глотком выпить море и одним махом свернуть гору или, по меньшей мере, перехватить коды шифрования для советского атомохода «Акула».
В первый же день своего пребывания в Москве Джон сделал вид, что переусердствовал во время банкета и заперся в своем интуристовском номере, отказавшись от посещения Большого театра.
Когда другие представители иностранного пресс-корпуса отправились слушать оперу, из номера Джона вышел усатый морщинистый господин в сером плаще и с большим дипломатом — типичный советский инженер. Он спустился на первый этаж, прокрался через холл и выбрался на улицу. Сел в трамвай, проехал пару остановок, переместился в метро. Затем едва втиснулся в переполненный троллейбус и вскоре вывалился из перекошенных дверей на остановке под названием «Второй Пролетарский переулок».
Именно этот переулок ему и был нужен. Здесь, в неказистом двухэтажном домишке под номером 9, жил некто Сергей Павлович Викин. С восьми утра до шести вечера он прилежно трудился в пожарном депо, а вот время с шести до восьми уделял своему хобби — сбору всяческой полезной информации о новинках советского военпрома.
У Викина была целая сеть агентов, были и свои методы. Многие тайны государственной важности удавалось узнать, проставив нужному человеку пару рюмок коньяку.
Джон вошел в грязный подъезд дома № 9, кивнул бабушке, тащившей в свою квартиру мешок картошки, и бодро поднялся по лестнице. Позвонил в дверь.
Ему открыл немолодой мужичонка в халате. Джон негромко произнес пароль, назубок выученный еще в самолете:
— Валентин просил передать, что меховую шапку ему купить не удалось, а старую съела моль.
Джон даже не старался скрыть акцента. Он считал, что это было ни к чему. Мужичок посмотрел на него странным взглядом, пригласил на кухню, угостил чаем. И тут же вышел, чтобы куда-то позвонить.
Кистофф прекрасно запомнил лицо советского агента, который ворвался в квартиру и свалил его на пол ловким броском. Такой совсем еще молодой, чернявенький… знать бы только, как его зовут, чтобы сейчас можно было свести счеты. Если он, конечно, еще жив.
О причине прокола Джон узнал позже. Уже после того как он, проведя месяц на Лубянке, был с позором депортирован из страны победившего социализма. Ребята из аналитического отдела ЦРУ все же рассказали ему по секрету, почему так случилось.
Оказывается, ровно за месяц до приезда Джона Второй Пролетарский переулок был переименован в Третий, а Третий — во Второй. В чью умную голову пришла такая идея, оставалось только догадываться. Как и о целях такого переименования. Но в итоге советской контрразведке удалось поймать на одного шпиона больше.
Сегодня, шагая по Тверской, Кистофф вспоминал эту историю как анекдот. Тогда же ему было совсем не до смеха.
Молодого агента, который начал свою карьеру с такого глупого прокола, вышвырнули из конторы как плешивого кота. В зубах у него был волчий билет, и трудоустроиться по специальности не оставалось ни единого шанса.
Тогда Джон впал в глубокую депрессию. Полгода пил, полгода лечился от алкоголизма… Но потом все же смог взять себя в руки.
И сегодня он об этих перипетиях уже не жалел. Тем более, ему удалось найти неплохую возможность использовать навыки и знания, полученные в разведшколе.
Глава 3
Немного не доходя до Белорусского вокзала, Кистофф свернул на небольшую улочку, сплошь заставленную машинами. Между неровных рядов внедорожников медленно прокладывала себе путь видавшая виды «Лада».
Когда машина поравнялась с ним, ее водитель приспустил боковое стекло.
— Простите, не подскажете, где улица Ярослава Гашека? — спросил этот усатый гражданин в застиранной майке.
— Вам повезло, мне как раз туда, — медленно произнес Джон, с трудом подбирая русские слова.
Все-таки за эти десятилетия язык он успел подзабыть. С русскими приходилось работать крайне редко — во всяком случае, до последнего времени.
— Может, вас подвезти? — добродушно предложил водила. — Заодно и дорогу покажете.
— Почему бы и нет! — воскликнул Кистофф. — С удовольствием.
Машина медленно набрала скорость. До улицы Гашека от этого места было рукой подать, однако «Лада» проскочила ее насквозь и продолжила путь в сторону Садового кольца, где вскоре наглухо застряла в одной из московских пробок.
Джон высоко оценил сноровку организаторов этой встречи. Более конспиративного места, чем машина с закрытыми окнами, битый час торчащая посреди шумной пробки, было не найти. Главное, что никто ничего не заподозрит. Да и если бы за ними двигалась машина слежения, она отклеилась бы на первом же светофоре.
Единственное что… в машине было очень жарко. Просто невыносимо! А кондиционер в советских моделях не предусмотрен. Но ее водителя такие неудобства, похоже, совсем не беспокоили. Вот что значит настоящий профессионализм!
* * *Ситцевое платьице промокло уже до основания. Ивановна попыталась было включить ментальный экран, способный защитить и от смога, и от палящего солнца, но потерпела неудачу.