Вначале все обрадовались, что дела пошли лучше. Затем обозлились, потому что нужно было работать быстрее и эффективнее в разы. Потом все дружно возненавидели мужа, поскольку он никому не давал возможности «спокойно работать». Все это время бывший понимал — вопрос о финансовом состоянии компании вскоре встанет ребром и на него нужно будет дать вразумительный ответ. Интересы всех участников событий совпали. Пока мы были заняты делом, бывший вместе с моим отцом готовили коварный план.
Для злодея, все люди злодеи! Для вора — все воры, которые всего лишь умеют хорошо скрываться и пока еще не попались. Родители, обольстившись словами бывшего, решили — мой муж приехал в Москву, чтобы захватить компанию и ограбить всех нас. Но никто из них не знал, что о компании он узнал уже в Москве, в анкете я указала, что работаю рядовым менеджером.
Сбившись в стаю, все — мой отец, бывший и подавляющее большинство сотрудников компании, набросились на нас и закричали — ату их, ату! Заручившись поддержкой отца, бывший получил контрольный пакет акций и произвел силовой захват компании. Вначале он обнулил счета, затем обанкротил компанию и открыл новую, где акционерами были уже только они с отцом.
Российские законы смешны, несуразны и аморальны! Если вы стащите в супермаркете чипсы, вас засадят в тюрьму года на три, но если вы грабите компании, занимаетесь недружественными поглощениями или силовым захватом предприятий, привлечь к ответственности вас будет крайне сложно.
Название компании бывшие компаньоны оставили прежним, бренд был хорошо раскручен. Вину за банкротство возложили на меня и подали в арбитражный суд, адрес для корреспонденции указали свой. Суд признал меня виновной, поскольку о суде я даже не знала. Зато узнала о вынесенном им решении, вступившем в законную силу — в этом удовольствии мои компаньоны отказать себе не сумели. Все мои акции пошли на покрытие недополученной прибыли, издержек и неустоек. Оборудование, машины, технику и мебель компании коммерсанты перепродали самим себе за безценок; перевели клиентскую базу; на работу в новую компанию сотрудники перешли полным составом. Поставили вооруженную охрану на производственное здание; не отдали наши личные вещи и не вернули итальянскую мебель, которую муж привез из Киева для своего рабочего кабинета. Под угрозой немедленного увольнения сотрудникам запретили с нами общаться.
Затем бывший подал на меня в суд за невыплату зарплаты работникам компании, заявления написали одиннадцать человек. Потом обвинил мужа в хищении месячного фонда заработной платы производства, хотя мы и свою не получали последние два месяца. После, подал в суд на раздел моей квартиры, доставшейся мне нечеловеческими усилиями. В наше отсутствие часто забирался к нам в дом, ключи забирать у него мне было неловко — не хотела травмировать, и не побрезговал забрать вещи, которые посчитал своими. Исподтишка испортил дорогой телевизор, всю аппаратуру, компьютеры, принтер, стиральную машину и холодильник. Угрожал мужу физической расправой, и вообще, наделал нам очень и очень много всяких мерзостей.
На нас вылили тонну помоев — меня представили перед всем миром женщиной свободного поведения, которая каждые семь лет должна сменить мужчину. В суде меня называли буфетчицей, пытаясь доказать, что деньги на квартиру я заработать самостоятельно не могла, что я просидела всю свою жизнь в теплом кресле и проработала статисткой, и все в таком духе. А мужа представили как альфонса, сожителя, растлителя малолетних и человека самого низкого пошиба. И мои родители не только полностью во всем поддерживали бывшего, но и приняли самое активное участие в этой охоте на собственную дочь и ее мужа.
С несовершеннолетней дочерью на руках мы остались без всего: не было средств не только на адвокатов, но даже на продукты питания. Самое ужасное было в том, что я не могла понять отца. Если с бывшим все было понятно — он оказался отъявленным негодяем и мы были для него чужими людьми. Но почему мой родной отец сделал такой ужасный выбор и предал не только меня, но и внучку, которую невообразимо любил? Прежде я даже предположить не могла, что подобное вообще может произойти.
Первый раз в своей жизни мы оказалась в ситуации, когда в магазин было идти незачем. Не было возможности приобрести дочери элементарные вещи для школы. Втроем мы прошли через жуткий голод, невыносимые унижения, безконечные слезы и горечь от предательства когда-то близких людей.
Пока мы продавали вещи из дому, мои бывшие компаньоны вольготно радовались жизни, пользуясь тем, что мы с мужем успели сделать: умопомрачительно высоко взвинченные объемы продаж, новые продукты, блестящие перспективы. У нас были непередаваемые лишения, а у них — безконечные заграничные вояжи, покупки новых недвижимостей, автомобилей, и новая развлекательная программа: разбирательства в судах с дорогими адвокатами и тотальное высмеивание бывшей жены и ее сожителя.
Вспоминать те дни трудно и больно, сердце по-прежнему сжимается от пережитого предательства, но тогда мне казалось, что это конец — жизнь остановилась навсегда. Пытаясь понять выбор родителей, вычеркнувших из своей жизни дочь и внучку, я просто не могла поверить в случившееся. В те дни я много передумала и многое проявилось в другом свете. То, что я всегда пыталась отодвинуть от себя и старалась не брать во внимание — поступки родителей, их слова и безконечные требования. Ежедневно я обязана была справляться об их здоровье и относиться к ним крайне почтительно, как к людям, подарившим мне жизнь и многое, многое другое. Вспомнились слова бабушки, вспомнилось строгое детство, постоянный прессинг, полное отсутствие ласки и любви. Строгость, почитание и безпрекословное подчинение — девиз моих родителей. Твой номер восемь — когда надо, тогда спросим… это любимые слова моего отца в мой адрес.
Когда мне исполнилось тридцать три года, я неожиданно узнала, что у меня есть сводная сестра. В юности от отца забеременела девушка, после долгих сомнений он женился, родилась дочь, а потом он ушел — продолжил ухаживать за моей матерью. Именно за это дедушка Алексей отца невзлюбил, однако после долгих уговоров смирился, и дал согласие на брак, но относился к нему всегда холодно. Алименты отец платил, но с дочерью не виделся. Встретился, когда ей исполнилось 18 лет. После встречи сказал: — я понял, что мы разные люди, нам не о чем было говорить. Все, больше он ей никогда не интересовался … Но я недоумевала, почему от меня скрывали это? Родители так и не дали мне возможности познакомиться с моей сестрой, хотя я очень их просила. Тогда я не понимала, а сейчас… сейчас я увидела родителей уже с другой, неприглядной стороны, которую так долго не хотела замечать.
Пытаясь отвоевать хоть что-то, мы с мужем писали многочисленные заявления и письма в милицию, прокуратуру и всевозможные правоохранительные инстанции, которых у нас — пруд пруди. Часто нам даже не отвечали, бывший научился покупать всех и каждого. В конце концов мы плюнули на все и решили подать на раздел производственного здания, купленного в браке — оно принадлежало мне по закону безоговорочно.
В отличие от бывшего, муж не поменял гражданство и работу мог найти только неквалифицированную. От последней моей записи в трудовой — гендиректор, работодатели шарахались, как от полной неудачницы. В конце концов, мы были готовы работать кем угодно, лишь бы выжить. Какое-то время я работала нянечкой, какое-то время муж продавал батарейки в палатке, потом работал кладовщиком.
Не было денег на адвоката, нередко — даже на поездку в суд. Очень долго я надеялась, что родители опомнятся и помогут разделить здание честно, я надеялась на их человечность и справедливость, но и здесь меня ожидало разочарование. Три человека — мой отец, моя мать и бывший, сцепившись в одну связку, отчаянно и вероломно бились, чтобы нам с мужем ничего не досталось. В ход шли ложные обвинения, состряпанные наспех документы, оплаченные свидетели и ангажированные судьи.
Против нас наняли целое адвокатское бюро из нескольких хорошо оплачиваемых адвокатов. Одновременно пытались разделить мою квартиру. Родителей не остановил даже факт, что они пытаются отсудить ее у собственной дочери в пользу бывшего зятя. Все что угодно, любой ценой, но чтобы никогда и ничего не досталось моему мужу. Никто даже не потрудился узнать, что ему как раз это и не нужно, он до сих пор даже не прописался у меня. Да и как он может что-то сделать, если квартира куплена не в браке? Ополоумев, родители не знали самого важного — бывший просто мечтал прописать в моей квартире свою дочь и донимал меня с тех пор, как я ее купила и до тех пор, пока мы не развелись. Слава Господу Богу, но отсудить квартиру они не смогли.
Тяжба за здание длилась долгих четыре года. В конце концов судья вынес решение разделить здание, каждому по равной доле. Но в здание мы до сих пор попасть не можем — компания продолжает выпускать продукцию, на каждом входе стоит по охраннику. Теперь следует выделить долю в натуре, это новый суд, время и деньги… Все еще хуже, чем раньше — ко всему прочему, нам теперь нужно платить налог. Налог за здание, которое принадлежит нам только теоретически.
Против нас наняли целое адвокатское бюро из нескольких хорошо оплачиваемых адвокатов. Одновременно пытались разделить мою квартиру. Родителей не остановил даже факт, что они пытаются отсудить ее у собственной дочери в пользу бывшего зятя. Все что угодно, любой ценой, но чтобы никогда и ничего не досталось моему мужу. Никто даже не потрудился узнать, что ему как раз это и не нужно, он до сих пор даже не прописался у меня. Да и как он может что-то сделать, если квартира куплена не в браке? Ополоумев, родители не знали самого важного — бывший просто мечтал прописать в моей квартире свою дочь и донимал меня с тех пор, как я ее купила и до тех пор, пока мы не развелись. Слава Господу Богу, но отсудить квартиру они не смогли.
Тяжба за здание длилась долгих четыре года. В конце концов судья вынес решение разделить здание, каждому по равной доле. Но в здание мы до сих пор попасть не можем — компания продолжает выпускать продукцию, на каждом входе стоит по охраннику. Теперь следует выделить долю в натуре, это новый суд, время и деньги… Все еще хуже, чем раньше — ко всему прочему, нам теперь нужно платить налог. Налог за здание, которое принадлежит нам только теоретически.
Мы начали читать Богородичное правило, я думала о том, как нам поступить со зданием. Через какое-то время я очень ясно услышала голос Пресвятой Богородицы:
— Забудь о нем
Затем, спустя еще какое-то время, услышала:
— вы особенные, — и в воздухе, в некотором отдалении от себя, я увидела огромный великолепный замок из золота, излучающий ослепительный свет.
— Пресвятая Богородица, это Твой замок? — осмелилась я спросить. Царица Небесная ответила:
— … ваш.
В жутком смятении чувств, я пролепетала:
— А как же … на него заработать?
— Трудитесь … потом …
На следующий день я попросила Пречистую Богородицу показать мне что-нибудь из мира Раи, что будет позволено увидеть. И в первый раз я увидела тропинку между холмами, на которой оказалась по-настоящему.
В Раи было раннее утро, пронизывающее все вокруг своей свежестью. По тропинке я прошла вперед и через несколько минут оказалась на берегу океана, окаймленного горами необыкновенной красоты. Широкое побережье океана было устлано чистейшим белым золотистым песком. Прозрачнейшая вода, с живописными белыми барашками, была ярко насыщенного синего цвета. К сожалению, все это я только видела, но не ощущала и не чувствовала ни ветра, ни каких-либо запахов.
На следующий вечер, когда мы встали на молитву; я мысленно обратилась к Владычице нашей Пресвятой Богородице со словами:
— Се, я раба Твоя, моя Госпоже, и у меня одно желание — исполнить Твою волю, — со вчерашнего дня именно с такими словами я стала обращаться к Царице Небесной в начале каждой нашей молитвы.
И я оказалась на тропинке, ведущей к океану, по которой пошла на побережье. Там, вполоборота ко мне, стояла девушка неописуемой красоты двадцати лет — она стояла и смотрела на океан. На лице ее было чувство блаженства, от ее облика веяло упокоением. Одета девушка была в длинное белое платье-тунику из легчайшего материала, развевавшегося на ветру. Сплетенные в толстую косу длинные пышные русые волосы покоились на правом плече и были покрыты платком из того же материала, что и платье. Края одежды были оторочены золотом. Какое-то время я не могла понять, кто это и просто рассматривала девушку. Чтобы рассмотреть получше, я подошла к ней ближе и поняла, что это… я!!! Этой волшебной девушкой оказалась я сама!
Простыми словами мои чувства передать и описать крайне трудно. Одновременно я испытала и нежность, и умиление, и восторг, и радость, и счастье, и восхищение. Это была сказка! Это была самая настоящая сказка из детства! Когда я овладела чувствами, пришла мысль, что я должна войти в свое тело и почувствовать все, что можно ощутить — запах океана, прикосновения одежды, дуновения ветра, тепло солнца. Довольно долго, очень долго я пробовала войти в свое новое тело — мне мешала непривычность этого действия; неверие и страх перед неизвестностью; я боялась самой невозможности совершить это по нашим земным меркам. Это все равно, что вместо платья в примерочную принесли скафандр космонавта и его нужно надеть без посторонней помощи.
Вначале удалось войти в тело на какие-то секунды, но я тут же выскочила обратно. Потом я смогла задержаться в нем все дольше и дольше, пока в конце концов не почувствовала себя в нем достаточно уверенно. Забегая вперед, я замечу, что овладеть новым телом на все сто мне не удавалось довольно долгое время. На протяжении многих заданий при сильных ощущениях я непроизвольно оказывалась рядом и входить в него приходилось заново.
Как только я освоилась, я начала ощущать все: настоящий запах океана, ласковые дуновения ветра, кристально чистый свежий воздух, легкие прикосновения одежды и необычайную, непередаваемую, неземную легкость тела. Это было состояние частичной невесомости: поднимая руку, я почти не чувствовала ее веса. Шагнув в сторону, я посмотрела под ноги — на песке остались следы и это было удивительно, поскольку я почти не чувствовала свой вес. Обратив внимание на ноги, я увидела, что они обуты в легчайшие кожаные сандалики непередаваемого красивого золотистого цвета, в тон оторочки одежды. Тончайшие лучики из нежнейшей кожи охватывали мои невообразимо изящные и узенькие стопы небольшого размера. С ног я перевела взгляд на океан и подумала:
— Интересно, а какая же вода в океане?
В ту же секунду к мне плавно подкатилась сине-прозрачная волна с легкими белыми барашками. Задержавшись в сантиметре от пальцев моих ног на мгновение, она также плавно откатилась обратно. Очарованная зрелищем, я подошла к воде, присела и опустила руку — вода была необычайно, нежно теплой и ласкающей. Каким-то образом я почувствовала прибрежную глубину, около половины метра.
Осматриваясь, я наслаждалась необыкновенным пейзажем океанского побережья, величественностью гор, чистотой окружающей природы, всеобщим спокойствием и разлитым в воздухе чувством абсолютной безмятежности, безконечного блаженства. Опустив глаза, я увидела, что у моих ног, сантиметрах в тридцати от земли, покоится небольшое белое воздушное облачко и услышала голос Пресвятой Богородицы:
— Встань на него.
Ступив на облачко, я почувствовала, что оно напоминает невесомую перину. У меня отсутствовал даже малейших страх, что я могу упасть, я стояла на нем уверенно. Очень плавно облачко тронулось и медленно, не поднимаясь наверх, поплыло над океаном. Вскоре видение закончилось.
На следующий день, уже в своем новом теле, я оказалась в старинном городе, где была Татьяна. Город был огромным, но по-прежнему немноголюдным. Бабушка сидела на приступочке одного из домов, я присела рядом, но видеть она меня не могла. Выглядела Татьяна очень хорошо, лицо ее было безмятежным, она с любопытством и удивленно осматривалась. Посидев с ней немного, я решила пройтись по городу.
Во время прогулки я ощущала под ногами мелкие камушки. Воздух, которым я дышала, был похож на земной, можно даже сказать, он был идентичен земному. Вокруг были слышны звуки поселения, живущего своей жизнью; я чувствовала спокойствие и уверенность, что со мной ничего плохого не произойдет. Растительность в городе отсутствовала — не было ни деревьев, ни кустиков, ни травы и ни одного цветочка.
На следующий день я оказалась на берегу океана, перед самой водой, и увидела, что платье на мне стало темно-красного цвета с золотой оторочкой, вышивкой по всему краю. Внутренний голос сказал:
— Иди.
Но я не могла даже представить себе, что смогу это сделать. Всеми силами ума я пыталась отбросить свои понятия о физике и ее законах, которые вбили в меня в школе, но ничего не могла с собой поделать. Высоко вверху, очень высоко, на высоте полета самолета, на таком плоском и очень длинном облаке, я увидела Господа нашего Иисуса Христа со всем воинством. Господь опустил посох верхним концом к океану к тому месту, на котором я стояла — вода расступилась, и я увидела полосу песка длиной метров двадцать и шириной около метра. Как я поняла, Господь показал — законов физики нет, это твердь, по которой можно ходить, как по суше. Секунд через десять вода сомкнулась.
От страха и величайшего благоговения, я опустила глаза и сжалась от волнения, но ступить на воду заставить себя так и не смогла. И услышала голос Господа:
— Иди.
И тут я увидела, что стою уже на воде, метрах в трех от берега и что на мне платье не красного, а синего цвета, но заставить себя двинуться с места я все равно не смогла. Справа от себя боковым зрением я заметила необыкновенное сияние. Повернув голову, я увидела приближающуюся Величественную и Прекраснейшую — Пресвятую и Преблагословенную Владычицу нашу Богородицу в красном одеянии, источающую восхитительнейшее сияние. Приблизившись ко мне, величественным и плавным жестом, Царица Небесная подала Свою руку мне, чтобы взявшись за Нее, я сделала то, что от меня требовалось. Но я не смела даже взор поднять на Царицу Небесную!