– Правда, французским языком вы владеете не в совершенстве, уж извините, я тоже учился во Франции, прожил там несколько лет и могу уловить акцент, тем более что он у вас сильный.
– Я родом из Эльзаса, – мигом нашелся Станислав. – У нас все так говорят.
– Из Эльзаса, значит, из Эльзаса, – легко согласился Муагаб и задумчиво продолжил: – По характеру Дуала Вануну мягок, хотя в финансовых вопросах дока и твердо стоит на своей позиции. Он интеллектуал, умница и никак не интриган. На посту премьер-министра Вануну бы принес немало пользы. Кстати, французские предприятия, работающие на восточных территориях, появились с его подачи. И, насколько я в курсе дела, у него была заинтересованность в привлечении французов к разработке и нефтяных месторождений. Ваша легенда о национальной принадлежности играет против него. Более того, на Вануну ложится тень в причастности к убийству Нганга Миери. Исходя из вышеизложенного, я исключаю, что он является заказчиком убийства. Это не его стиль, и Дуала не сторонник крайних мер. Кроме того… – генерал Муагаб на секунду задумался и с убеждением произнес: – Я бы знал об этом.
Гордеев принял последнюю фразу к сведению, однако виду не показал, что ему это интересно.
– В явные враги Миери можно записать заместителя начальника столичной полиции Нгури Одели, которого Нганга за взятки со скандалом уволил с должности руководителя управления внутренних дел восточных территорий, – продолжил Муагаб. – Но этот тип слишком труслив и жаден, чтобы пойти на подобный шаг, к тому же еще и потратив огромные деньги на профессиональных убийц-иностранцев. Есть в столице пара-тройка фигур, которым Миери также крепко насолил, но и они не способны на столь радикальное устранение проблемы. Остается лишь одна кандидатура…
Генерал поднялся из кресла и прошелся по комнате.
– Нганга Миери заказал президент Магонго, – тоном, не терпящим возражения, выдал решение головоломки Муагаб. – Область Нангва – лакомый кусок. Представители двух американских и одной английской компании уже давно вели переговоры о расширении нефтедобычи и полезных ископаемых именно на восточных территориях, куда не могли проникнуть ввиду твердой позиции Миери. Компании из Штатов интересовала нефть, а бизнесменов из Соединенного королевства – медь и никель. Мне известно, какие суммы премиальных предлагали Магонго за лоббирование их интересов и какое участие в деятельности этих компаний выторговал себе президент. Но я не думал, что он пойдет на столь радикальное решение вопроса. Была надежда, что Магонго попытается договориться с преемником Миери… Собственно и организация покушения указывает, что автором сценария является сам президент. Он любит эффектные сцены. Нового премьер-министра убивают на пороге Дворца заседаний. Неслыханная дерзость, народ в негодовании, страна бушует! И тут на сцене появляется отец нации, миротворец и избавитель. Волевым решением вводится комендантский час, создаются антикризисный комитет и военно-полевые суды, но главное – это введение президентского правления в области Нангва. Далее – срочное заключение договоров с нужными компаниями на разработку месторождений и их допуск под охраной армии на восточные территории.
Генерал качнул головой, словно соглашаясь со своими размышлениями. Станислав внимательно следил за министром и анализировал то, о чем говорил Муагаб. Следовало признать, что генерал легко и четко просчитал заказчика устранения Нганга Миери. А что касается деления медно-нефтяного пирога, так политико-экономический расклад и перетягивание одеял на местном уровне лично Стаса занимал не более, чем погода на Южном полюсе. Нет, конечно, интересно было узнать, кто собирается опустошать недра этой замечательной страны, куда потекут нефтяные реки, однако своя судьба Гордеева волновала куда как больше. А еще у него сложилось стойкое впечатление, что генерал тянет время.
– Кто стоит за покушением и с его подоплекой мы, вроде бы, разобрались. Теперь подумаем, кто и зачем сдал вас, мсье Пэре, позвольте, я буду продолжать называть вас этим именем. Иное я от вас вряд ли услышу, а обращаться к человеку «эй, ты» не привык. Это с одной стороны. С другой же, ваше имя и национальность кое-что проясняют в игре, задуманной президентом Магонго.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пожал плечами Стас. – Какая связь может быть между мной, французом-экологом, и вашими внутренними властными интригами.
Гордеев продолжал гнуть свою линию, что не имеет никакого отношения к покушению на Нганга Миери. Но, стоило отметить, что он действительно пока не улавливал связь между легендой, по которой он работал в этой стране, и собственной ролью в пьесе под названием «Убить премьера», написанной президентом Магонго.
– Если я не ошибаюсь, а со мной такое случается крайне редко, вы, мсье Пэре, были обречены с самого начала, еще не начав действовать. Посылать в нашу страну киллеров с белым цветом кожи – шаг, прямо скажем, смелый, если не сказать – экзотический. Вполне можно было найти черных специалистов с соответствующей квалификацией. Хотя, вероятно, делалась ставка на нестандартность ситуации. Убить премьер-министра Миери должен был именно француз. По моему мнению, по одной-единственной и банальной причине: концессия на разработку меди и никеля на восточных территориях, естественно, в рамках совместных предприятий, отдана французским фирмам.
– С подачи Дуала Вануну, – аккуратно напомнил Муагабу его слова Станислав.
– Да, – рассеянно кивнул генерал в ответ на реплику «француза» и тут же остро глянул на Стаса. – А вы внимательны, мсье Пэре. Более того – сообразительны! Возможно, излишне… Хотя это не меняет сути дела. Так вот, после того, как пикантную подробность о национальности киллера, убившего вождя народа дубу, подадут под соответствующим соусом кочевникам, вряд ли французские фирмы смогут продолжать свою деятельность по добыче полезных ископаемых на восточных территориях. Соответственно, и инициативы по привлечению инвестиционных капиталов из Французской республики Дуала Вануну сойдут на нет. Придут американцы и англичане и станут качать из нашей земли нефть и добывать полезные металлы. Варварски! По своему обыкновению, ничего не давая экономике страны.
– Негодяи! – поддержал генерала Станислав и неожиданно для себя выдал по теме интерпретацию русской поговорки: – Там, где пройдет янки, французу делать нечего.
На всякий случай Гордеев решил поддакнуть грозному руководителю госбезопасности. Он не очень понимал, зачем Муагаб так подробно вводит его в курс внутриполитических и экономических раскладов этой африканской страны. Многое из того, что говорил генерал, Стасу было известно и без его рассуждений. Правда, кое-что интересное он услышал и из уст министра…
– Вы совершенно правы, мсье Пэре, – согласился Муагаб. – Негодяи и воры! И вы должны нам… мне помочь спутать карты и американцам, и лично президенту Магонго.
Станислав напрягся, пытаясь построить уравнение, в котором бы соседствовали интересы добывающих компаний Соединенного королевства и США, экономика африканского государства, его президент господин Магонго, пара значащих министров – генерал Муагаб и финансист Вануну, а также бывший капитан спецподразделения ФСБ Гордеев С. Н., ныне – наемник-киллер по кличке Алан.
То, что уже случилось, в смысле – «обнуление» премьер-министра Миери, как понял Стас, не учитывалось в предстоящем раскладе. Муагаб вел речь о будущем и никак не о прошлом. И, похоже, генерала не особенно интересовал вопрос, кто такой на самом деле «мсье Пэре». Все шло к тому, что всесильный министр безопасности ведет свою игру. Причем играет он явно не на стороне президента Магонго, а совсем наоборот. И в общем-то, не скрывая этого от Станислава-«Пэре». Хорошо это для Гордеева или же плохо? Как расценивать столь откровенное поведение: то, что Стасу терять уже нечего, или у шефа безопасности есть на него серьезные виды.
Гордеев не слишком понимал, зачем он нужен Муагабу. То, что Стас не главный член составляемого генералом уравнения, не «икс» и не «игрек», было совершенно ясно. Однако следовало признаться, и скромная «лямбда», затерявшаяся среди более известных и внушительных собратьев, может усложнить или, наоборот, упростить решение донельзя запутанного политико-экономического уравнения. И поскольку Стас для чего-то необходим Муагабу, значит, у него есть шанс остаться в живых. Но какой ценой? Что потребует от него генерал?
«Что я теряю при уже сложившемся раскладе? По большому счету – ничего! Считай, я уже приговорен к высшей мере. Кстати, какая она, эта самая „вышка“? Каким образом приводят здесь в исполнение смертный приговор? Вешают? Расстреливают? Или, может, на кол сажают по старой местной традиции? – Мысли вихрем закружились в сознании Станислава. – Да типун мне на язык, а точнее – на голову, в которую приходят подобные мысли. Надо цепляться до последнего! Муагаб – единственный шанс выкарабкаться из пропасти. И хватит лицедействовать, все равно моя игра не производит на генерала никакого впечатления. Правда, карты окончательно открывать не будем, придержим козырька, таковой вроде имеется, продолжим блеф… Ну что, начнем?»
– Вы хотите, чтобы я убил президента Магонго? – вежливо поинтересовался Гордеев у генерала. Его взгляд, обращенный на собеседника, был если не ласковым, то уж точно – невинным.
Глава 11 Витязь на распутье
Генерал Муагаб, терпеливо ожидавший реакции пленника на очередное предложение о сотрудничестве, похоже, такого смелого заявления не ожидал. В лице всесильный министр не переменился, оно по-прежнему оставалось бесстрастным, однако его глаза на короткий миг округлились, явив на фоне темных век ослепительные белки, и он едва заметно повел в сторону подбородком. Гордееву сразу припомнились слова из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова о зицпредседателе Фунте, который чуть пошевелился, о чем любой пикейный жилет из кафе «Флорида», хорошо его знающий, подумал бы: «Фунт ужасно разгорячился, он просто вне себя».
Теперь уже Станиславу пришлось некоторое время ожидать реакции Муагаба на столь категоричное предложение. Хотя как сказать, насколько оно явилось неожиданным и шокирующим для генерала…
– Будем считать, что я не слышал того, что вы сказали, – более чем спокойно произнес генерал. – За эти слова вас, мсье Пэре, можно без суда и следствия расстрелять на месте. Наш закон трактует подобные высказывания как призыв к государственному перевороту.
– Мне терять нечего, – безразлично пожал плечами Гордеев. – Расстреляют днем раньше, днем позже… Как вы меня любезно проинформировали, господин министр, я и без вышеуказанных призывов к государственному перевороту почти что труп. Имея перед собой столь радужную перспективу, я могу говорить что угодно и кому угодно.
– В целом, мсье Пэре, вы правы, – поморщился Муагаб. – Можете говорить все, что вам заблагорассудится, однако я бы предпочел, чтобы ваши уста произносили лишь то, что необходимо мне. В противном случае ваша жизнь усложнится, а крепкое здоровье – резко пошатнется.
– А как же приказ президента насчет того, что я должен иметь товарный вид на открытом судебном заседании? Без следов пыток и издевательств…
– Вы неплохо запомнили это указание, жаль только, не в полном объеме, – усмехнулся генерал. – А как насчет возможной угнетенности и затравленного вида? Вам оставят в неприкасаемости оболочку, а внутри вы, мсье Пэре, будете… Точнее – уже не будете. Есть соответствующие методы!
– Я кое-что о подобном слышал, – с задумчивой миной качнул головой Станислав.
– Тем более мне ничего не надо вам объяснять, – холодно произнес Муагаб. – После того, как пройдете через ад, который я вам устрою, вы все-таки сможете ответить на несколько вопросов судьи так, как прикажут. Как я прикажу! Накачают химией, транквилизаторами. Товарный вид подсудимого сохранится, а угнетенность будет выглядеть естественной. Нарезку кадров покажут по телевидению. На этом спектакль закончится.
– Что же от меня требуется? Убийство президента, как я понял, вас пока не интересует. Так зачем я вам нужен, господин министр?
– Можно расценивать ваши слова как желание сотрудничать со мной? – впился глазами в лицо Гордеева генерал Муагаб.
– У меня другого выхода нет, и вы прекрасно это знаете. Но я хотел бы определиться с гарантиями.
– Никаких гарантий! – жестко произнес генерал. – Но если вы выполните мои требования, я постараюсь, подчеркиваю – постараюсь, чтобы вы, мсье Пэре, остались в живых.
– Не слишком впечатляет, – саркастически улыбнулся Станислав.
– У вас есть другие предложения? – вопросительно вскинул брови Муагаб. – Более интересные?
– В том-то и дело, что нет, – вздохнул Гордеев. – Поэтому я согласен сотрудничать с вами, господин министр. Только прошу, не задавайте вопросов, кто я на самом деле. Я простой наемник, работающий за деньги. Пусть для вас и для всех остальных так и останусь Антуаном Пэре.
– Меня это мало интересует, – отмахнулся генерал. – Хотя последнее, я имею в виду фамилию, несколько спорно…
– Этот вопрос обсуждается, – соглашаясь, кивнул Станислав. – Так что от меня требуется? Президента Магонго валить не надо, дворцовый комплекс на воздух поднимать нужды также нет. Ваши условия, точнее – требования, господин генерал?
– Вот это уже другой разговор, – сухо произнес генерал. – Теперь поговорим о деталях. Многого от вас не требуется…
Камеру, в которую поместили Станислава после беседы с Муагабом, можно было бы назвать очень даже комфортной по местным африканским реалиям. Особенно если сравнивать ее с каменным мешком, в котором Гордееву пришлось провести несколько мучительных часов. Конечно, грубо сколоченные нары без матраца, наглухо привинченные к бетонному полу стол и табурет, параша в виде замызганного мятого ведра в углу и крохотное зарешеченное окошко под потолком в помещении размером три на три метра не тянули даже на одну гостиничную звезду. Но особой грязи и, главное, насекомых в камере не наблюдалось, что крайне радовало узника.
Несмотря на сильную жару снаружи, внутри стены этого заведения на ощупь были прохладными, поддерживая в камере приемлемую для существования температуру. Подобная атмосфера и относительный тюремный комфорт располагали к активной мозговой деятельности, тем паче, что ничем другим здесь было не заняться.
В нынешнем положении Гордеева, прямо скажем – отчаянно пиковом, ему следовало бы предаться философским размышлениям на тему о бренности бытия и вечности, вспомнить счастливое детство, далекую родимую сторонку, пение соловья и вечернюю зорьку над озером… Однако мысли Стаса были направлены на совершенно иное. Он мучительно пытался найти ответ на столь же запутанный, сколько и простой вопрос, издревле встававший перед былинными богатырями. «Направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – живу не быть, прямо пойдешь…» Нет, к богатырям, тем более былинным, конечно, он себя не относил, однако уж очень схожая ситуация рисовалась…
Как Гор ни прикидывал, ни переставлял члены уравнения, у него все выходило, что и коня буланого добру молодцу Станиславу свет Николаевичу не видать, и живота он лишится стопроцентно. Куда ни кинь, всюду – клин!
Генерал Муагаб действительно не стал требовать от «мсье Пэре» невозможного. Наоборот, пожелания министра были более чем простыми. Стасу нужно было во время предварительного следствия показать себя пай-мальчиком, послушно исполнив уготованную ему роль в спектакле, задуманном пре-зидентом Магонго. Гордееву следовало поначалу покочевряжиться, изображая невинную жертву, случайно попавшую под раздачу.
Но затем, под гнетом неопровержимых улик, он должен был признаться в убийстве премьер-министра Нганга Миери, согласиться со всеми представленными ему обвинениями и как можно «искренне» раскаяться в случившемся.
А вот на предстоящем открытом суде над убийцей премьера Станислав, по замыслу Муагаба, должен был взорвать бомбу. Конечно, не в прямом, а в переносном смысле. Гордееву следовало категорически отказаться от своих предыдущих показаний и заявить, что они были из него выбиты на допросах. А на деле он вовсе не француз, а канадец, киллер, которого наняли устранить Нганга Миери некие нехорошие дяди, говорившие на английском языке, в котором прослушивались явные американизмы. А что у него обнаружили паспорт гражданина Франции, так данный документ насквозь фальшивый, о чем есть соответствующее заключение консульства этой страны. И снабдили его липовой ксивой именно заказчики гнусного преступления.
Легенда была незамысловатая, придуманная явно на ходу, написанная «на коленке». Кстати, канадское гражданство Гордеев предложил Муагабу сам, припомнив, как не так уж давно неприкаянно шатался по Дрездену, представляясь то австралийцем, то канадцем. Генерал согласился с предложением пленника, которое вполне вписывалось в придуманную им схему.
Стасу, в общем-то, не составило особого труда просчитать, зачем Муагабу понадобилось менять его национальность, придумывать каких-то заказчиков, говорящих на английском. Генерал явно желал сломать версию президента о французском следе в убийстве премьер-министра Миери. А из этого можно было сделать соответствующие выводы.
Особенно если принять его явно прослеживающееся расположение к министру финансов, как бишь его… а, точно – Дуала Вануну. Итак, расклад в целом понятен: президент Магонго лоббирует интересы янки и англичан, а по большому счету – свои, а Муагаб, Вануну и иже с ними разыгрывают французскую карту.
А самое смешное, что Станиславу и та и другая стороны уготовили роль козыря из рукава. Конечно, не самого большого номинала, не шестерки, но и не туза, примерно уровня валета, который может довольно сильно повлиять на игру. И теперь Гордееву следовало сделать выбор между двумя группировками, пытающимися наложить лапы на нефть и никель.
По президентскому сценарию Стасу уготована крайне печальная участь. Даже если его не повесят (расстреляют, утопят, посадят на кол) – он так и не поинтересовался, какой вид казни применяют в этой милой африканской стране, – а, к примеру, отправят в тюрьму на длительный срок или в лагерь на лесоповал джунглей, долго ему все равно не продержаться. Если в скором будущем белый узник не помрет от какой-нибудь болотной лихорадки или тифа, то уж воинственные кочевники дубу убийцу своего вождя-председателя в покое не оставят. И, догадываясь о нравах и обычаях этих парней, Станислав поежился, представив, какую расправу над белым киллером они могут учинить…