И как только что показала пущенная стрела, волшебные чары не скроют ее от лерров.
Так зачем тогда себе голову морочить? Что сам чародей получил от своей магии? Он явился сюда, чтобы похитить женщин. Какой же одинокой и несчастной была его жизнь, коль он пошел на такую жестокость!
И с этой мыслью все искушение украсть магию чародея испарилось. А заодно и желание покинуть деревню. Стоит только подумать, насколько одинока и пуста жизнь тех людей, которые не могут разговаривать с любым камнем или деревом!
— Благодарю вас, духи моего дома, за помощь и ответы, — произнесла жрица, снимая тетиву с лука.
И, вздохнув, направилась к ячменному полю, чтобы разобраться с останками.
Меч медленно выпрямился. От холода затекла спина.
— Видел? — спросила младшая жрица. — Нам нужен Лорд-Чародей для борьбы с такими вот людьми! Обман, насилие, убийство — и проделал это один чародей.
— Эта Тала вполне успешно разобралась с ним и сама, — заметил Меч, неторопливо вставая на ноги. Уточнять, что тот древний чародей не смог никого изнасиловать или убить, он не стал. — По-моему, если люди сами организуются как следует, нам не потребуется ничья помощь против чародеев.
— Но ты подумай, насколько умен был тот чародей, отослав мужчин прочь! Если бы Тала не оказалась столь сообразительной и не догадалась солгать…
— Но она догадалась, — перебил Меч.
— А если бы нет? Пока существуют чародеи, нам всегда будет нужен Лорд-Чародей. А пока есть Лорд-Чародей, нужны и Избранные. Нам нужен ты.
— Возможно. — Он пожал плечами. — Уже поздно, и я замерз. Доброй ночи, жрица. И спасибо за то, что дала мне ощутить этот маленький кусочек прошлого. У меня теперь есть пища для размышлений.
Младшая жрица некоторое время смотрела на него, затем сдалась.
— Ну тогда спокойной ночи, Меч.
Шагая к дому матери, Меч размышлял о только что пережитом, однако заботила его вовсе не опасность бесконтрольной магии. Вместо этого он поймал себя на том, что вспоминает, каково это — быть женщиной, когда тело движется совсем иначе и когда чувствуешь себя уязвимым. И каково это — быть жрицей, связанной с духами места, вечно в окружении нечеловеческих голосов лерров.
Он провел месяцы вместе с Говоруньей, более известной как Болтунья, слышавшей всех лерров, а не только тех, что общаются с местными жрецами. Теперь он имел некоторое представление, с чем ей приходилось постоянно жить — с валом голосов и требований.
Но он испытал также и близость Талы с ее домом, и теперь ощущал странную изолированность от окружающих. Даже до того, как он принял роль Избранного Воина, у него порой возникало чувство, что ему не место в Безумном Дубе.
А теперь он знал, насколько человек может принадлежать этому месту. Тала во многом была его противоположностью. Она была частью поселения, а он нет. Но при этом она была заперта здесь, хотя и имела полную поддержку.
У всего есть своя цена, свои плюсы и минусы — так устроен мир. И единственное, что может человек, — это найти нужное равновесие.
Существование Лорда-Чародея и Избранных — часть системы, поддерживающей Барокан на протяжении веков, и нравится ему или нет, такая система есть. И с этим придется смириться.
Ну, по крайней мере до тех пор, пока существуют чародеи. Если в один прекрасный день они вымрут, все изменится.
А сейчас во всем Барокане осталось всего восемнадцать или девятнадцать чародеев. Они таки вымирают, хоть и медленно.
Может быть, когда-нибудь чародеям, чародейству и Лордам-Чародеям придет конец. И тогда отпадет необходимость в Избранных.
Когда-нибудь.
Но не сегодня. Еще нет.
Глава 1
Меч остановился на тропинке возле павильона, буквально в нескольких ярдах от дома Пивовара, совсем рядом с центром селения, с пустым кувшином в руке. И прислушался, чуть подавшись вперед.
Сперва ему показалось, что кто-то приглушенно разговаривает в павильоне — строении с коньковой крышей, служившим местом сбора и общим хранилищем, но голоса доносились с другой стороны. За все те годы, что Меч прожил тут, и те многие разы, что проходил этой дорогой, он ни разу ничего похожего не замечал.
Должно быть, померещилось, или это голоса не людей, а духов. Но нет, он явно слышал что-то вдалеке, левее, среди деревьев. Не в павильоне и вообще не на территории деревни, а среди деревьев, за границей поселения. И это точно не гомон птиц и не стрекотание белок. Оттуда доносились голоса, вполне реальные, человеческие, а также треск и шум.
Меч нахмурился, прикидывая, что бы это могло быть. В том направлении нет ни домов, ни полей. Граница Безумного Дуба отмечена святилищем в нескольких ярдах отсюда, а голоса доносятся откуда-то дальше, из глуши.
Голоса человеческие, мужские. Но что там могут делать люди? Где-то в том направлении пролегал старый путь на Ивовый Берег, только им уже давным-давно никто не пользовался с тех пор, как проводник удалился от дел. И даже когда проводник на Ивовый берег еще работал, никто не ломился по дороге с таким грохотом. Местные лерры, духи этой части леса, вряд ли отнеслись бы снисходительно к подобным вещам. Лерры, заключившие сделку с людьми, смотрели на такое сквозь пальцы, и люди, как правило, могли бродить вокруг поселка, не опасаясь разозлить лерра каждой задетой ими ветки или каждой примятой травинки, но там, за оговоренной границей, лерры были куда менее снисходительны. Каждый, кто осмелился бы разгуливать там, нарушая приличия, рисковал обнаружить, что колючие растения оплетают ноги, ветки норовят выколоть глаза, да и вообще вся природа пытается убить наглеца.
Так кто же там так шумит?
Он поглядел на пустой кувшин и на пустой ремень. Будь у него с собой меч, он бы сходил проверить, но он всего лишь собирался зайти на склад к Пивовару под павильоном и взять галлон пива. И таскать с собой оружие был незачем. Конечно, серебряный талисман находился, как всегда, при нем, в кармане. Но ни меча, ни перьев арра, чтобы отразить враждебную магию, он не захватил. Нет, он, конечно, переживет небольшую драчку в чащобе, но это может оказаться неприятным.
— Что происходит? — спросил кто-то у него за спиной. — Меч, ты не знаешь?
— Нет, — ответил он. — В любом случае меня это вряд ли касается.
Обернувшись, он увидел с полдесятка односельчан, так же как и он услышавших непонятный шум и вышедших из домов посмотреть, что же происходит в чаще за границей селения.
— Они приближаются, — заметила Кудряшка.
— Угу, приближаются, — кивнул Меч, и тут сообразил, что все остальные выжидательно смотрят на него. Он вздохнул, поняв, что все почему-то считают, будто именно он должен выяснить, что происходит.
То, что он один из Избранных, восьмерки защитников Барокана, вовсе не подразумевало, что он обязан проверять каждую странность в окрестностях, но убедить в этом своих земляков явно не представлялось возможным. Казалось, все они пребывали в твердой уверенности, что коль уж герой живет среди них, они имеют право видеть его героизм.
— Пойду схожу за мечом, — буркнул он, с трудом подавив желание сказать что-нибудь насчет пива. В конце концов это он всегда успеет.
Развернувшись, он побежал к дому, где жил с матерью и младшими сестрами. Поставил пустой кувшин на кухонный стол и снял меч с крюка возле двери. Повесил оружие на пояс, проверив, легко ли выходит клинок из ножен, и поспешил назад — через площадь и дальше по дорожке за павильоном.
У пограничного камня собралась уже приличная толпа, и все смотрели на лес, хотя никто не рискнул выйти за околицу. А доносящиеся из чащи голоса, треск и шум стали еще громче. Кто бы там ни шумел, он подобрался ближе.
Когда Меч подошел к толпе, один из его друзей детства, здоровенный бугай по имени Кривонос, сказал:
— Они нас окликали, но мы не ответили. Тебя ждали.
— Спасибо, — кисло ответил Меч. Искренности в его голосе не было. Он припомнил, почему они с Кривоносом уже совсем не часто вместе проводили время, и вгляделся в лес. Меч был уверен, что заметил какое-то движение, но не мог точно сказать, что именно. — Кто-нибудь сообщил жрецу или жрицам?
— Младшая жрица призывает старшую с северных полей, — сообщил Флейта. — А жрец все еще болен.
На самом деле старый жрец умирал, и все обитатели Безумного Дуба это знали, но никто не хотел признавать.
— Понятно, что болен, — ответил Меч. — Но все равно ему надо сказать.
— А разве лерры ему не сообщат? — поинтересовалась Кудряшка.
— Возможно, — кивнул Меч.
— Эй, деревня! — послышался крик. — Слышите нас?
Несколько человек выжидательно повернулись к Мечу.
Тот сложил руки рупором и крикнул:
— Слышим! Кто вы такие?
Послышалось что-то похожее на радостные восклицания, а затем тот же голос ответил:
— Объясним, когда дойдем!
Такой ответ вызвал приглушенный ропот, и Меч снова вздохнул.
— Ты уверен, что надо позволить им подойти? — спросила Кудряшка.
— Сам схожу посмотрю, кто такие. — И, положив руку на рукоять меча, он двинулся вниз по склону.
Приостановившись на границе, быстро преклонил колено у святилища со словами:
— Благодарю вас, духи моего дома, и молю, чтобы я смог спокойно вернуться под вашу защиту.
Затем поднялся и зашагал в лес.
И мгновенно ощутил черту, где заканчивалось влияние знакомых, гостеприимных лерров поселения и начинались владения диких лерров. Воздух внезапно из теплого и приятного сделался жарким и враждебным, приятный ветерок стал резким, а трава начала цепляться за штаны.
Большинство обитателей Безумного Дуба ни за что не рискнули бы и шаг сделать за святилище без проводника или перьев арра, но Меч как один из Избранных обладал защитой почти от любой магии. Дикие лерры могли досаждать ему, но причинить серьезный вред — едва ли. Кроме самого кровожадного Безумного Дуба, возвышающегося на вершине хребта к юго-западу, вряд ли что бы то ни было в окрестностях поселения представляло для Меча опасность, но даже это жуткое старое дерево не смогло подманить его в тот единственный раз, когда Мечу довелось оказаться рядом. Достаточно было коснуться рукояти меча, чтобы защищавший его лерр насторожился и развеял чары Дуба.
Так что Меч, на всякий случай не снимая ладони с рукояти, смело шагал по березняку.
Далеко идти не пришлось. Едва он миновал подлесок, как тут же увидел среди берез, буквально ярдах в пятидесяти, чужаков. Не меньше дюжины крупных, одинаково одетых мужчин. В шлемах с перьями арра на макушках, в толстых, несмотря на жару, куртках и штанах, плотно расшитых перьями арра. Куртки и штаны — сильно потертые, с множеством затяжек и дырочек, с пятнами грязи и травы, все в колючках и шипах. Перья во многих местах поломаны и оборваны.
Эти люди явно не церемонились с дикими леррами, не пытались их задобрить, как проводник, а попросту ломились вперед, положившись на необычную одежду для защиты от хлещущих веток, цепляющихся колючек, а также когтей и клыков мелких зверьков. Руки в прочных кожаных перчатках сжимали мачете, лопаты и колья. Чужаки буквально прорубали и прокапывали себе дорогу через подлесок. Ущерб, нанесенный их одежде, ясно показывал, что подлесок и его лерры без борьбы не сдавались.
Меч никогда еще не видел ничего подобного, да и не слыхал о таком. Жители Барокана всегда уважали лерров, всегда старались договориться с духами земли, неба и леса. Каждый город, каждая деревня заключали договор со своими леррами, обычно с помощью жрецов, а территории между поселениями оставались предоставленными самим себе.
Так было до сегодняшнего дня. Но эти люди явно не собирались оставить чащу в покое.
Меч, не сводя глаз с чужаков, двинулся дальше в глубь березняка. Ни одного знакомого лица. Ни одного выходца из Безумного Дуба. Нет среди них и знакомых проводников.
Вся сцена казалась на редкость странной. Группы людей не бродят по чащобам просто так, и обычно никто не крушил все так грубо и нагло, наплевав на лерров. По уму надо было бы постараться тихонько проскользнуть, не потревожив лерров, или ублажить их как можно лучше, но эти люди, казалось, нарочно злили духов чащи.
— Кто вы такие? — спросил Меч, как только чужаки заметили его появление.
Рубка, резка и копание немедленно прекратились, и вся группа уставилась на него.
— Дорожная бригада Лорда-Чародея, — ответил один из чужаков. — А ты кто такой, что так смело пришел сюда без оберегов?
— Меня зовут Меч. И что это еще за «дорожная бригада»?
— Меч? Сам Воин? Правда?! — заговорили несколько человек сразу, и вся команда дружно уставилась на него.
— Да, Воин, он самый. — Он извлек меч из ножен. — Ну а теперь объясните толком, кто вы такие и что тут делаете.
— Он же тебе сказал — мы дорожная бригада, — отозвался один из пришельцев и снял шлем, открыв взмокшие волосы и длинную почти зажившую царапину на лбу, указывавшую на то, что по крайней мере один лерр оказал сопротивление. — Мы прорубаем дорогу от Ивового Берега до Безумного Дуба.
Меч, моргнув, опустил оружие.
— Прорубаете дорогу?
— Точно. Проводника по этому пути у вас теперь нет, так что мы прорубаем дорогу, и если за ней хорошо следить, то проводник вам больше и не понадобится.
Некоторое время Меч пытался осмыслить услышанное.
Он знал, что в Среднеземье поселения частенько расположены настолько близко, что их соединяют большие дороги, такие широкие, что могут разъехаться две телеги, и не нужны проводники для защиты от диких лерров. Он был там и видел все это своими глазами. Но это же Среднеземье, где от поселения до поселения редко больше мили, и территория между ними, как правило, не лесистая, а степная. В Долгой же Долине открытых дорог не было, Ивовый Берег от Безумного Дуба отделяет добрый десяток миль непролазной чащи и болот, а соединяет узенькая тропинка, для безопасного прохода по которой необходим опытный проводник.
Точнее, соединяла узкая опасная тропка. До нынешнего дня. Глядя за спину этой самопровозглашенной «дорожной бригады», Меч видел, что они и впрямь прорубили широкий ровный проход через лес: полоса голой земли простиралась насколько хватал глаз, а по бокам ее лежали кучи вырубленной зелени. Он чуял запах сырой земли — аромат, связанный с полями, а отнюдь не с лесом.
Листва колыхалась вовсе не от ветерка, дувшего среди берез, блики света мелькали там, куда солнце никак не могло проникнуть. Все признаки того, что местные лерры по-прежнему активны и сражаются, пытаясь нанести ответный удар за нарушенный покой.
Однако сама дорога выглядела ровной и мирной.
— И она вот такая до самого Ивового Берега? — спросил Меч.
— Угу, — гордо оглянувшись назад, ответил ему тот же человек, который первым сообщил, что они дорожная бригада. — Нет, она, конечно, не везде такая прямая, как тут — нам пришлось огибать болота, — но это хорошая дорога. А до того мы прорубили дорогу от Каменного Моста до Ивового Берега, и от Большого Пруда до Каменного Моста.
— Правда?
— Правда. А если другие бригады выполнили свою работу, то вы теперь сможете спокойно дойти отсюда до Зимовья, если не будете сходить с дороги да нацепите пару перышек.
Это было куда больше, чем можно переварить за один присест.
— До Зимовья?
— До Зимовья. В конце концов, ведь именно там живет Лорд-Чародей.
— Ну конечно, — кивнул Меч.
Он слышал, что нынешний Лорд-Чародей избрал местом своего проживания Зимовье. И втайне недоумевал, поскольку точно знал, что Лорд-Чародей был уроженцем других мест. Впрочем, не его это дело — Лорд-Чародей может жить в любом месте Барокана, где ему заблагорассудится. И если нынешнему заблагорассудилось поселиться у подножия Восточных Утесов, в городе, где зимуют обитатели Верхнеземья, то Меча это не касается.
Но до Зимовья отсюда добрых сто миль. Неужто и впрямь теперь есть широкая дорога через глушь до самого города? Он устремил взгляд на просеку.
На некоторое время повисло неловкое молчание, затем тот, кто вроде бы был у них старшим, повернулся к своим и сказал:
— Ну ладно, нам еще работа предстоит! Мы хотим прорубить дорогу до Безумного Дуба засветло. И если повезет, нынче вечером потанцуем с девушками в павильоне.
Раздались одобрительные возгласы. Рабочие взялись за инструменты и возобновили расчистку, прорубая путь через березняк.
Меч переводил взгляд с исчезающей вдали дороги на вздымающиеся руки с инструментами и обратно. Потом молча повернулся и зашагал в селение.
Услышанное и увиденное было новым и необычным, и он понятия не имел, как на это реагировать, но вроде бы в драку лезть повода не было. Дорожная бригада, насколько ему было известно, не нарушала никаких законов. Конечно, тревожить диких лерров — занятие нетрадиционное, но никаких формальных запретов нет. И если эти люди остановятся у пограничного святилища и не сделают ничего, что может огорчить поселковых лерров, нет никакой причины встревать.
К тому же у Меча не было власти в Безумном Дубе — он ведь не жрец, он может только рассказать о том, что видел, и пусть остальные решают, что делать.
Подойдя к околице, он увидел толпу односельчан, поджидавших его сразу за святилищем. Теперь к ожидавшим присоединились и жрицы, Младшая и Старшая, и вид у них был нерадостный. Знаки у них на лбу как бы пульсировали и светились красным, а не обычным ровным золотистым светом. Меч помахал, показывая что все в порядке, хотя сам вовсе не был так уж в этом уверен.
— Что происходит? — окликнула его Младшая жрица. — Лерры расстроены.
— Они прокладывают дорогу, — отозвался Меч. — Дорогу до… до самого Зимовья.