Но Глеб, добрый и застенчивый искатель приключений, сейчас здесь, рядом... И ее влекло к нему. Анжелика видела, какими восхищенными глазами он смотрит на нее, и понимала, что судьба снова улыбается ей. Выпорхнув из золотой клетки, она тут же встретила человека, о котором мечтала еще в далеком детстве... Таинственного, деликатного, нежного... Она познакомилась с Глебом Герасиным всего каких-то три с небольшим часа назад, но как же много сумел вместить в себя этот крохотный, по отношению к человеческим чувствам, отрезок времени!
Глеб вернулся из кухни, неся серебряный поднос с двумя чашками и маленьким кофейником. Он, как всегда, немного грустно и смущенно улыбался и от этого казался Анжелике еще симпатичнее.
— Знаешь, что это за штука? — кивнул он на поднос. — Один из трофеев, поднятых со дна моря, с затонувшего во время первой мировой войны японского военного крейсера. Его подняли недалеко от Сахалина. Мы принимали участие в подъеме. Предполагалось, что на нем японский император переправлял золото в слитках, но, увы... Клуб потерял на этом деле примерно четыреста тысяч баксов...
Закончив рассказ, Глеб разлил по чашкам густой и ароматный кофе.
— Скажи... — Анжелика почти вплотную придвинулась к сидящему рядом на диване Герасину. — Ты ведь согласился со мной, что существует немало людей, которые готовы на все, чтобы присвоить себе найденные сокровища. Но неужели у тебя самого никогда не появлялось желания в одиночку завладеть тем богатством, местонахождение которого ты обнаружил, работая в каком-либо архиве? Не ставить об этом в известность руководство клуба, а взять и выкопать найденное в одиночку, чтобы все досталось только тебе?
— Конечно, появлялось, — не стал увиливать историк. — Но я уже говорил тебе — главная проблема даже не в том, чтобы найти, а в том, чтобы завладеть.
Как, например, можно одному, без компаньонов и специального снаряжения добраться до перуанских джунглей, а потом долбить метровой толщины стену древнеиндейского храма, чтобы убедиться, что в ней действительно находятся те самые алмазы, о которых написано в одном старинном испанском трактате? Ты бы смогла это осуществить? Самые большие клады, как правило, находятся в таких местах, куда просто так, в одиночку, не попадешь. Взять, к примеру, Спасский монастырь на острове... — увлеченно произнес Герасин, но вдруг осекся на полуслове, и глаза его бегали из стороны в сторону до тех пор, пока не уперлись в одну точку. По лицу Глеба было видно, что он сильно жалеет о том, что, сам того не замечая, проболтался о чем-то не предназначенном для посторонних ушей.
Анжелика заметила, как напряглись его скулы и на некоторое время сбилось дыхание.
— Впрочем, это неважно! — В считанные секунды справившись с эмоциями, Глеб решил перевести все в шутку. — Это мои, так сказать, профессиональные заморочки. Хочешь, я принесу из холодильника «колу»? Говорят, с кофе — в самый раз. Мы совсем про нее забыли. — Он уже хотел подняться, чтобы отправиться за купленным в дискоклубе напитком и тем самым сделать небольшую паузу в разговоре, но Анжелика остановила его.
— Ты проговорился, верно? Насчет монастыря. Я тебя понимаю... — Она нежно погладила Глеба по руке и почувствовала, что он вздрогнул. — Наверное, это и есть тот самый секрет, который ты обнаружил и не захотел сообщить своему шефу в Лондон. — Девушка старалась говорить нарочито спокойно, подбирая соответствующую интонацию, чтобы ее вопросы не были чересчур назойливыми. Видя, что Глеб колеблется, решая, рассказать новой знакомой о своем открытии или нет, возможно, поставив тем самым под удар только начинающие формироваться отношения, журналистка попыталась придать ему дополнительную решимость. В ней зажглось обычное женское любопытство, которое, не будь оно немедленно удовлетворено, грозило в скором времени трансформироваться в навязчивую идею, не дающую покоя ни днем, ни ночью. К тому же не стоит забывать — Анжелика была профессиональной журналисткой, и это тоже накладывало свой отпечаток на ее характер, постоянно жаждущий новой и разнообразной информации. Тем более если она касалась сокровищ, спрятанных в монастыре на территории России!
— В конце концов, ты волен сам решать, что тебе делать. Не забывай, что сокровища находятся на нашей территории. При чем здесь англичане?.. — произнесла Анжелика почти безразличным тоном, без какого бы то ни было давления на колеблющегося Глеба. — Впрочем, если это действительно такая тайна, что ты не можешь поделиться ею со мной, я не обижусь. Знаешь, в моей сумасшедшей работе тоже порой столько узнаешь, что голова идет кругом. Хотя, если честно, — с жаром прошептала девушка прямо в ухо Глебу, — меня просто съедает любопытство узнать, что именно ты раскопал про этот монастырь!
— Ну хорошо, — наконец решительно пробормотал Герасин. — Только прошу тебя, — он строго и вместе с тем умоляюще посмотрел на улыбающуюся и ерзающую от нетерпения на диване Анжелику, — не надо пересказывать то, что я тебе сообщу, ни своим любимым подружкам, ни даже маме, «которая все равно никому ничего не скажет», договорились? Просто... это не только моя тайна. О ней знает еще один человек, который тоже участвовал в длительной и кропотливой работе, приведшей нас к разгадке тайны сокровищ последнего настоятеля Спасского монастыря. Да, мы оба работаем на Лондонский клуб, он — из Москвы, я — из Питера, но это первый случай в нашей совместной практике, когда обнаружились столь точные упоминания о ценностях, находящихся не где-нибудь на краю света, а у нас в стране. Можно даже сказать, почти рядом. И мы поклялись, что не станем сообщать о находке в Лондон, поскольку в таком случае часть национального достояния может достаться иностранцам, а наши продажные чиновники, боюсь, вообще могут сплавить за границу уникальнейшие предметы, не имеющие цены!
— Так вы уже нашли сами сокровища?! — изумленно воскликнула Анжелика.
— Нет, не совсем, — покачал головой Глеб. — Пока только письмо настоятеля к своему двоюродному брату, русскому священнику из Афин, в котором указывается точное местонахождение их на территории монастыря. Но прежде чем я тебе все расскажу, ты должна обещать...
— Я обещаю! — вскрикнула журналистка, от нетерпения сжав пальцы обеих рук в кулачки. — Разумеется, я обещаю, что никто и никогда не узнает, о чем ты мне сейчас расскажешь!
— Я верю тебе, — с улыбкой произнес наконец-то немного расслабившийся Глеб. — Тогда слушай внимательно и не перебивай.
И, отхлебнув из фарфоровой чашки уже остывший кофе, Глеб Герасин поведал Анжелике историю, слушая которую девушка только время от времени качала головой и повторяла одно и то же слово: «Невероятно!»
Глава 27
— Все началось в октябре семнадцатого года, когда власть в России захватили большевики, — начал Глеб рассказ. -Для церкви и духовенства настали, пожалуй, самые трудные за всю историю русского христианства времена. Большевики нуждались в огромных деньгах для упрочения своей власти, а поэтому искали их везде, где возможно. Именно тогда началась поголовная экспроприация собственности у мало-мальски обеспеченных граждан. Что же касалось религии, то ее, как тебе известно, объявили «опиумом для народа» и принялись крушить церкви, не забывая предварительно вынести из них все более-менее ценное. То же самое относилось и к многочисленным православным монастырям, в которых бережливые и трудолюбивые монахи за несколько веков скопили огромное количество драгоценных предметов культа. Некоторые из монашеских обителей были расположены вдали от крупных городов, в глухих лесах, поэтому настоятели порой узнавали о случившейся беде только тогда, когда в ворота уже ломились одетые в черные кожанки чекисты. Однако отца Амвросия, настоятеля Спасского мужского монастыря на острове Каменный, что в Вологодской губернии, видимо, успели заранее предупредить о зверствах, учиняемых новой властью по отношению к церкви. И тогда умный настоятель принял решение: все находящиеся в монастыре ценности — золотые предметы культа, старинную серебряную посуду, особенно дорогие иконы в окладах из благородного металла с драгоценными камнями, которые явно должны были заинтересовать большевиков, — спрятать до лучших времен прямо здесь, на острове, со всех сторон окруженном водой и глухим, дремучим лесом. А чтобы в случае чего не унести эту тайну с собой в могилу, отправил с гонцом письмо своему двоюродному брату, тоже священнику, который служил в одном из греческих православных храмов в Афинах, где в точности описал, где он сокрыл те самые монастырские реликвии. Вскоре, как и должно было случиться, в монастырь пожаловали вооруженные гости, приехавшие из Вологды сразу на десяти подводах.
Видимо, чекисты надеялись найти на Каменном так много добра, что, по их мнению, справиться с грузом могло только такое количество телег, ничуть не меньше.
Видимо, чекисты надеялись найти на Каменном так много добра, что, по их мнению, справиться с грузом могло только такое количество телег, ничуть не меньше.
Начальник, возглавлявший экспроприацию, был чрезвычайно удивлен тем, что в отличие от других настоятелей отец Амвросий ничуть не удивился привезенному им документу, подписанному «самим товарищем Дзержинским», а почти радушно принял экспроприаторов у себя и даже предложил разделить с «братьями» скромную монастырскую трапезу. Чекист, заподозрив неладное, вскоре понял, что скрывалось за внешним дружелюбием старого священника. Его подчиненные прочесали монастырь вдоль и поперек, но в результате смогли предъявить своему командиру лишь с десяток икон в серебряных окладах, большой позолоченный крест да серебряное кадило. И все! Рассердился тогда большевистский начальник и приказал настоятелю под страхом смерти признаться, где тот спрятал ценные предметы из золота, без которых не обходился ни один ограбленный им ранее монастырь. Но старик упорно стоял на своем: ничего, мол, не знаю, мы люди бедные и никакими богатствами не обременены. Да и зачем монаху золото, ведь его не заберешь с собой в иной мир, когда придет срок отдать душу Господу? Тогда начальник совсем озверел, достал наган и лично застрелил упрямого седого старика, после чего приказал бойцам еще раз обыскать монастырь, а заодно допросить с пристрастием всех остальных монахов. В течение суток остров снова прочесывали, несколько красноармейцев даже ныряли в ледяную воду озера, проверяя дно, но так ничего и не было найдено. Золото исчезло. Не смогли помочь в поисках и остальные монахи. Все они наперебой твердили, что никогда в их монастыре не было ничего ценного. В общем, пришлось экспроприаторам уехать назад в Вологду не солоно хлебавши. Спустя некоторое время они вернулись и на сей раз уже привезли другую бумагу, подписанную тем же самым Железным Феликсом, где черным по белому было написано, что отныне мужской монастырь на острове Каменный ликвидируется, а на его месте организуется тюрьма строгого режима для особо опасных преступников. Под особо опасными преступниками товарищ Дзержинский подразумевал политических заключенных, изолированных от общества, дабы те не баламутили своими «антинародными» идеями вкалывающих с утра до вечера почти за бесплатно голодных и оборванных пролетариев. В течение нескольких десятков лет монастырь был сначала тюрьмой для политических, нечто вроде знаменитых Соловков, а потом, после смерти Сталина, действительно для уголовников. И вот около двух лет назад тюрьма строгого режима была переоборудована под содержание пожизненно осужденных. Тех монстров, которых суд сначала приговорил к высшей мере наказания — расстрелу, а добренькие дяденьки из комиссии при президенте помиловали и заключили в стены старого монастыря, где этим нелюдям суждено находиться до самой смерти, без шанса когда-либо обрести свободу...
— А что случилось с гонцом, которого отправил в Афины погибший настоятель? — словно очнувшись ото сна, спросила Анжелика. — Он передал письмо греческому священнику? Или его... того...
— Или, — кивнул Глеб. — Но, слава Богу, не на территории России, а где-то в Польше. Письмо попало в руки местной полиции, и они, посадив монаха в тюрьму, переправили его в Варшаву, так как никто из них не умел читать по церковнославянски. А именно на этом языке и было написано письмо. В то время все европейцы пребывали в страхе перед свершившимся в России большевистским переворотом, поскольку новая власть уже успела продемонстрировать всему миру свою кровавую сущность. И человек из этой страны, спешащий с письмом куда-то в Грецию, естественно, вызывал определенные подозрения. В Варшаве тоже не смогли разобрать письмо: специалист по церковнославянскому языку установил, что оно написано каким-то очень интересным кодированным слогом и понять его содержание, кажущееся полной абракадаброй, он не может. Единственное, он разобрал, что речь в нем идет о каких-то спрятанных сокровищах. Этот факт подхлестнул энтузиазм чиновников, и они во что бы то ни стало решили докопаться до истины. Каким образом они планировали после расшифровки добыть спрятанные где-то в чужой враждебной стране ценности — не так важно. Для начала нужно было хотя бы с точностью установить, где они находятся...
— Как я понимаю, у них ничего не получилось, — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала журналистка.
— Совершенно верно, — согласился Глеб. — В конце концов письмо положили в архив, откуда оно было похищено во время второй мировой войны, когда гитлеровцы оккупировали Польшу. И вот, спустя много десятков лет, оно, целое и невредимое, обнаружилось в государственном архиве Германии, в Берлине! — Глаза Глеба азартно заблестели. — И я, уже будучи немного в курсе истории о пропавших монастырских сокровищах, вдруг вижу его собственными глазами! Представляешь себе, что я почувствовал?!
— Невероятно... — прошептала Анжелика. — И что, оно, это письмо... у тебя?
— Нет. Никто не позволил бы мне вынести документ из здания архива. Но мне удалось договориться с работником секции, и он снял с него ксерокопию, за что пришлось заплатить пять сотен баксов!
— Все, что ты мне сейчас рассказываешь, больше похоже на сюжет приключенческого романа, чем на правду, — заставила себя улыбнуться девушка. — А как ты сам-то определил, что перед тобой именно письмо настоятеля Спасского монастыря, а не что-то другое?
— Ну, как-никак я был лучшим студентом на своем факультете! — с ироничной напыщенностью ответил Глеб и почесал начинающий обрастать щетиной синеватый подбородок. — И умею довольно бегло читать по-церковнославянски.
Главное, однако, состояло в том, чтобы расшифровать письмо, и вот на последний, весьма существенный, штрих, которого так недоставало для полноты картины, у меня ушло больше года. Лишь относительно недавно я поставил жирную точку в этом деле и сейчас с полной ответственностью могу сказать, что знаю, в каком именно месте на территории монастыря, ныне превращенного в тюрьму для пожизненно заключенных, находятся спрятанные покойным настоятелем предметы церковного культа стоимостью, как я думаю, несколько миллионов долларов! — не без гордости подвел черту историк. — Осталось только поехать и взять их!
— Легко сказать, — усмехнулась журналистка. — Попади сначала в эту тюрьму да объясни все какому-нибудь полковнику в красных погонах. А после этого гляди в оба, чтобы он не «кинул» и не «пришил» тебя, как ненужного свидетеля и компаньона, и не забрал все, как ты выражаешься, народное достояние в личное пользование!
— Такой исход вполне возможен, — согласился с доводами Анжелики Глеб и нахмурился. — Надо будет скрупулезно продумать весь механизм реализации плана по извлечению клада настоятеля из этой тюряги... Согласно закону все найденное должно отойти православной церкви, но поскольку территория тюрьмы находится в ведении государства, то на найденные ценности распространяется закон о премиальных в размере двадцати пяти процентов нашедшему лицу. А это будет более чем внушительная сумма, уверяю тебя!
Глеб почти ликовал, и это чувство передалось и Анжелике. Она действительно была бы рада, если бы у него все в конце концов получилось.
— Я не мог заявлять о находке в государственные органы до тех пор, пока не расшифровал письмо и точно не убедился в своей правоте. Но для того чтобы нас с коллегой, как ты выразилась, не «кинули» и не «пришили», надо все делать с умом. Впрочем, это уже детали...
Неожиданно Глеб обнял девушку за плечи, притянул к себе и поцеловал.
Анжелика ответила ему мягким движением губ и языка, но чувствовалось, что она все еще находится под действием услышанной от него невероятной истории и ее мысли занимает другое.
— Представляешь, скоро я буду обладателем целого состояния!.. — прошептал Глеб, с обожанием глядя в глаза девушки. — Поможешь мне грамотно им распорядиться?
— Для начала приготовься к тому, что тебя выгонят с твоей замечательной работы в Клубе искателей сокровищ! — уклонилась от прямого ответа Анжелика. — Неужели ты думаешь, что эти господа равнодушно отнесутся к тому, что один из их сотрудников не сообщил им о найденном кладе?
— Ничего, я это как-нибудь переживу, — усмехнулся историк. — И скорее всего в финансовом отношении ничего не потеряю, а даже наоборот. Так ты не ответила на мой вопрос... Поможешь потратить честно заработанные деньги?
— Глеб, мы еще так мало друг друга знаем! — с мягким укором сказала девушка, театрально надув губки.
— Так никто не мешает нам узнать друг друга поближе, — прошептал Глеб, снова целуя ее.
Его руки медленно двинулись вдоль изгиба ее узкой талии, плавно поднимаясь вверх и уже касаясь кончиками пальцев обтянутой эластичной тканью упругой груди, но в следующую секунду Анжелика отстранилась, некоторое время молча смотрела в горящие возбуждением карие глаза Глеба, а потом спросила: