— Одну среднюю колу дайте, пожалуйста, — сухо произнес Сергей.
Продавец выбил ему чек, но не осмелился произнести сумму.
— У вас сегодня кола бесплатно? — уже с раздражением спросил Сергей.
— 48 рублей, — тихо и неуверенно произнес продавец.
Сергей расплатился и пошел прямиком к Андрею Сергеевичу. По дороге он позвонил ему и впервые за все время знакомства попросил принять его ночью. Андрей Сергеевич уже спал. Он проснулся, оделся и встретил Сергея. Сергей рассказал ему о произошедшем.
— Почему так вышло, Андрей Сергеевич? Я же избавился от этого.
— Что ты наделал Сережа? Тебе нужно идти в милицию. Тогда я смогу доказать, что ты не можешь контролировать свои эмоции.
— Но я могу! — вскрикнул Сергей.
— Сережа, сейчас это неважно. Тебя обвинят в нападении и заведут уголовное дело.
— Вы хотите сказать, что я душевнобольной?
— Нет, Сережа, ты здоров. Ты абсолютно здоров. Это я совершил ошибку. Не нужно было прибегать к тому методу. Это уже в прошлом. Нужно думать, что делать сейчас.
— Почему я должен выдавать себя за больного, если я здоров? И как вы считаете, должен ли я был уступать очередь этому невоспитанному молодому человеку?
— Сережа, это законы, по которым мы живем. Не все люди разумные и адекватные. Мы должны играть по их правилам, Сергей. Будь выше всего этого… — произнося это, Андрей Сергеевич параллельно понял, что данная фраза очень неуместна сейчас. Тут же он поймал взгляд Сергея. Он понял: сейчас может случиться неприятность.
— Очень смешно, Андрей Сергеевич, не ожидал от вас.
Сергей начал вставать с кресла, на котором сидел. В его глазах читалась явная угроза. Андрей Сергеевич вскочил и побежал в комнату, в которой был замок изнутри. Забежав в комнату, Андрей Сергеевич стал подпирать дверь первыми попавшимися предметами. Сергей рванул за ним.
— Андрей Сергеевич, откройте дверь! Или я ее сейчас выбью!
— Сережа, ты меня не правильно понял! Проанализируй происходящее! Я же тебе друг! Я не хотел обидеть тебя!
Сергей не слышал этих слов. Точнее, он слышал их ушами, но не разумом.
— Не ожидал от вас такого, Андрей Сергеевич, не ожидал! Значит, не хотите мне открыть?! Я все равно это не оставлю так! Никто не смеет смеяться надо мной, тем более какие‑то переростки!
После этих слов Сергей стал безумно колотить по двери ногами и руками. Он был настолько зол, что не чувствовал боли от ударов. И удары были настолько мощные, будто не человек, а какой‑нибудь бык пытается взломать препятствие. Андрей Сергеевич понял, что, вероятно, дверной замок и устроенные им баррикады не выдержат такого натиска и через несколько минут может случиться что‑то страшное. Тогда он взял листок бумаги и стал писать: "Я, Андрей Сергеевич Савеев, снимаю всяческую ответственность за происходящее с Сергея Алексеевича Виниаминова. Сергей болен и не отдает отчет своим действиям. Я, как его лечащий психотерапевт, признаю его невиновным, что бы со мной ни произошло. Даже если он нанесет непоправимый вред моему здоровью". Андрей написал все это четким крупным почерком. Поставил дату и подпись. Затем засунул записку себе в карман и стал смотреть на дверь, которая сотрясалась от мощных ударов Сергея.
— Открывайте дверь, Андрей Сергеевич! Я сказал, открывайте! — Сергей завопил. Удары стали еще мощнее, чем были.
— Сергей, успокойся! Ты не контролируешь себя! В последний раз выполни мою просьбу, если спустя десять минут ты останешься при своем мнении обо мне, я добровольно открою тебе дверь!
Стуки прекратились. Сергей подал молчаливый знак. Андрей продолжил:
— Сережа, сядь в свое кресло и просто сиди. Сиди и смотри на окружающую обстановку. Через десять минут я открою дверь. Обещаю.
— Андрей Сергеевич засек время. Каждая пройденная минута способствовала новому выбросу адреналина в кровоток. Наконец прошли все десять минут. Андрей Сергеевич еще раз проверил записку в своем кармане и аккуратно открыл дверь. Сережа сидел в кресле. На лице его отражался стресс. Настоящий стресс.
— Вылечите меня, как угодно, — произнес Сергей.
Спустя несколько часов Андрей Сергеевич вместе с Сергеем пошли в милицию и все рассказали. Сергей сразу же попал в психиатрическую клинику благодаря связям его психотерапевта. Сергей находился там под чутким наблюдением Андрея Сергеевича.
Никаких седативных препаратов Сергей не принимал. Его лечение заключалось только в психической реабилитации от произошедшего. Затем Сергея стали отпускать на праздники домой, затем на выходные, а затем он находился в этом учреждении добровольно. Спустя год он начал жить дома, как и прежде. Он заказал себе майки, на которых было написано: "Опасен для тех, кто меня выше" и рядом нарисована кувалда. Все высокие люди, видевшие это, отводили глаза от Сергея. Не хотели связываться. Они боялись.
Доброе утро
Чжуан Цзы
О чем думать? О чем думать…?" — проносились вопросы в голове умирающего Григория Сергеевича. Находясь в больнице, понимая, что вот он — этот самый последний момент, о котором столько много рассуждают. Как это бывает? Что чувствует человек в первую секунду смерти? Каково это — умирать? Понимая, что скоро, с минуты на минуту, настанет то самое мгновение, когда случится переход в иной мир или же не случится ничего, Григорий Сергеевич пытался не терять концентрации внимания и до последней секунды понимать все ясным умом. Ему становилось делать это все сложнее и сложнее, состояние было очень похоже на одурманенное, будто в сильно пьяном виде ему нужно сделать что‑то серьезное и требуется неимоверная концентрация, чтобы не оплошать. Тело так и просилось отдохнуть, словно молило: "Хватит, Гриша, я так устало, пора мне на покой".
Григорий явно проигрывал борьбу, его мысли постоянно отключались от происходящего, хоть он и заставлял себя считать до десяти и обратно, а также смотреть по сторонам и анализировать все, что ему видится. Он все‑таки отвлекался в своих мыслях, уходил от реальности в какие‑то уже хаотично несущиеся потоки. Будто встраивался в первый попавшийся диалог, который длится уже несколько часов, говоря что‑то себе, сам не понимая что.
Наконец, больше не находя в себе сил на очевидно бессмысленное сопротивление, Григорий сдался. "На том свете надумаюсь… и отосплюсь", — с иронией сказал он сам себе и отдался на волю природе. Спустя несколько минут он снова плыл в потоке мыслей. И в этот раз поток унес его так далеко, что вернуться не получилось. Григорий Сергеевич умер.
Теперь Григорию ничего не мешало думать. Его мысли были чистые, чувствовал он себя отдохнувшим и полным сил. Ему хотелось сделать столько всего и сразу, что некоторое время он находился в замешательстве. Наконец он решил начать со своей жизни, будто бы посетить экскурсию по самым впечатляющим и важным фрагментам его уже прошлой жизни. И вот ему вспоминается первое съеденное мороженое, первая драка во втором классе, первый поцелуй, первый секс, первая любовь, первая работа, первый перелом… смерть близкого друга, свадьба, финансовый кризис в его семье и прочие приятные и неприятные моменты. Те моменты, которые оставили отпечаток в каком‑то фрагменте его души. Те события, которые пропечатались в его совести, в его сожалении, в его гордости… Закончив вспоминать, Григорий понял, что не жалеет ни о чем, кроме одного.
Когда ему было сорок лет, его жена попала под автомобиль. Она буквально шагнула под ехавшую мимо машину, прямо на его глазах. Он знал: это не было самоубийством, это не было временным психическим помешательством, она просто о чем‑то думала. Так погрузилась в свои мысли, что не заметила машины. С тех пор Григорий страдал. Он любил свою жену, ему казалось, будто он чего‑то не знал, чего‑то не досмотрел или недопонял. А ведь мог бы избавить свою супругу от лишних мыслей, тогда бы она была жива. Григорий чувствовал, что как минимум половина вины в ее смерти лежит на нем. Это было не поддельное, а самое искреннее чувство вины, от которого он не смог избавиться за всю свою достаточно долгую жизнь.
Ну, а сейчас все кончено, остается только надеяться, что загробный мир существует и он снова сможет увидеть свою жену. Григорий тут же поймал себя на мысли: "Собственно, если сейчас я думаю о том, о чем думаю, значит, я все еще жив, стало быть, и мир загробный есть". И тут же вспомнил известное высказывание философа Рене Декарта: "Я мыслю, следовательно, я существую". Пусть это не загробный мир, назвать можно как угодно, суть в том, что я все еще есть, значит — есть и другие умершие. Главное, жизнь продолжается! Эта мысль отвлекла Григория. "Ничего себе! — продолжал думать он. — Я умер и вспоминаю, черт знает что. Прежде всего, нужно понять, что вокруг, и вообще, где я, кто я и что я теперь?"
Григорий понял, что, в сущности, ничего не поменялось. Он по‑прежнему оставался собой, просто у него не было тела. Все остальное нисколько не изменилось: та же память, те же воспоминания, та же реакция, все так же, как и было при жизни. Вокруг него темнота, как будто бескрайняя. Желания двигаться нет, хотя он и может. Интуиция подсказывает, что это не "тот свет", это что‑то другое, пока, во всяком случае.
— Интуиция тебя не подводит, Григорий! — вдруг раздался голос, определить местоположение которого было невозможно. Голос будто доносился из самого пространства. — Все‑таки ты на "том свете", но еще не вошел сюда окончательно.
Конечно же, первый вопрос, который задал Григорий, был: "Кто ты?" Он почти что, так и спросил:
— Кто ты? Кто это говорит? Ангел?.. Сам Бог?
— Нет, — ответил голос. — Ангелов не существует, а до Бога ты и на этом свете не доберешься. Впрочем, и не нужно, в этом нет никакой необходимости. Я… как бы тебе объяснить, в какой‑то степени я — это ты. Только я живу отдельно от тебя, ты породил меня. Я тот, кого люди называют ангелом‑хранителем, только вкладывают в это слово совершенно иной смысл… Ты, наверное, хочешь подробного объяснения, да?
Григорий не просто хотел, он жаждал объяснения, потому как происходящее не пугало, но напротив, завораживало.
— Конечно, объясни подробнее.
— Ну, так вот, слушай. Всякий человек использует малый процент своих знаний или информации, живя на Земле. Между тем, потребляет и изучает с течением жизни значительно больше. В тысячи раз больше. Почему не использует все? Потому что пока еще примитивен. Тем не менее, постоянно читая, изучая, размышляя и т. д., всякий человек приходит к каким‑то выводам, к каким‑то идеям, и все это копится в его личном пространстве. Он создает своего рода базу данных, настолько огромную, что забывает о ее содержимом. Да и попросту не знает о том, что имеет. И пользуется всякий человек лишь малым, тем, что первое подходит ему по обстановке. К примеру, сказал человек однажды "пожалуйста", получил желаемое, и все, дальше всю жизнь будет говорить "пожалуйста", не понимая, что не с каждым этот метод действенен. Тем не менее, подумав один раз, что надо было ему не "пожалуйста" сказать, а взять за шиворот и потребовать, закладывает этот вариант в свою базу данных. Кстати, потому человек может сорок лет вести правильный образ жизни, а затем взять и убить кого‑то изощренно. Все глазам не верят. Как так? Наверное, он с ума сошел? Всю жизнь был такой паинька… Да нет, он просто не знал, что так можно, а в какой‑то момент просто воспользовался своим личным имением нечаянно, или обстоятельства заставили его заглянуть в свою базу данных, и сделал то, что сделал… Так вот, эта самая неиспользуемая информация и порождает некий разум. В частности, я — это твоя информация. У каждого — своя. И место, где ты сейчас находишься, это тоже твоя информация. Соответственно, чем беднее база данных, тем примитивнее место, где человек находится после смерти и такой же его ангел‑хранитель. Я доступно объяснил?
— Вполне, — ответил Григорий и все‑таки задал уточняющий вопрос: — То есть ты был рожден моими неиспользуемыми знаниями?
— Скорее, я твои неиспользуемые идеи, твоя неиспользуемая философия, твое несбыточное стремление, и состою я из неиспользуемой и познанной тобой же информации.
Чем больше Григорий слышал, тем больше у него возникало вопросов:
— Ну… что дальше? Когда я окажусь там, где должен, и, собственно, зачем ты тут?..
— Я тут, как раз для того, чтобы ты попал дальше. В место, которое принято называть Раем, а то, где ты сейчас, это вроде как Ад.
— Ад? Я полагал, что в Аду мучаются… — утверждающе спросил Григорий.
— Все верно. Посмотри вокруг, ты не создал ничего толкового за жизнь, ты ничего особо не познавал. Тут пусто и темно, тут никого нет. Представь, что ты не пойдешь дальше и останешься на год или два или на тысячу лет. Разве ты не будешь тут мучиться? У тебя ведь пока только тела нет, а ощущения все Земные. Это там, в Раю, нет времени и восприятие всего иное. А тут все так же. Так что с каждым днем все мучительнее будет оставаться здесь. Тут одиночество и ощущаемое время.
В этот раз после услышанного Григорий немного напрягся. Было бы у него тело, точно побежали бы мурашки по спине. Он немного заволновался:
— Ну, а как попасть в Рай?.. Или как это называется. Что я должен делать?
— Рай, это место, где нет ни капли негатива. Туда невозможно попасть, если у тебя есть хоть что‑то мрачное. А именно речь идет о сожалении, раскаянии, нечистой совести, переживании и т. д. Все это чернота. Вот почему убийцы, воры и прочие нелюди не попадают туда. Они понимают, что делают плохо, они полны негатива тут, после смерти. Ведь "хорошо" и "плохо" заложено в людях природой, а природу нельзя обмануть. Всякий вор понимает, что он вор. Плохой человек, понимает, что он плохой человек.
— А что я такого сделал? — нервно и возмущенно спросил Григорий.
— Ты сожалеешь о смерти жены. Ты скорбишь о ней и считаешь, что это твоя вина. Ты умер, но вина не покинула тебя. Ты должен избавиться от этого чувства.
Григорий не стал спорить. Все было именно так.
— Но как? — спросил он.
— Я подскажу тебе. К слову, если бы ты не создал меня таким, возможно, я бы не подсказал тебе. Ты пожинаешь плоды своего образа жизни. А вот посмотри туда.
Григорий почему‑то понял, куда просит повернуться его голос. Он повернулся, и в темном пространстве возникла будто стеклянная перегородка, за ней он увидел другого человека, который метался и кричал разные слова и фразы, а эхо произносило полные противоположности. "Огонь!" — кричал он. "Холод", — отражалось эхом. "Я хочу пить!" — снова кричал он. "Я хочу есть", — отражалось эхом.
— Этот человек был малообразованным, нелюбознательным, жил, как большинство, как животное. Думал лишь о еде и деньгах. Теперь он уже несколько лет пытается решить загадку, а его ангел‑хранитель не может подсказать ему, думает вместе с ним, таким он его создал. А все так просто: при жизни этот человек все делал наоборот, шел против природы, не помогал никому, смеялся над злыми шутками, обижал слабых, поступал несправедливо и т. д. Теперь ему просто нужно согласиться с эхом, ведь эхо — это голос природы, призывающий его к противоположным действием. Ему просто нужно сказать: "Да, вода, а не огонь". Или: "Да, я хочу есть, а не пить".
Григорий снова посмотрел на того человека. "Я не знаю, что ты хочешь!!!" — кричал человек. "Я знаю, что ты хочешь", — повторяло эхо.
Григорий снова повернулся в другую сторону и стекло с тем человеком исчезло.
— Так что я должен делать? — спросил он.
— Исправить все, — ответил голос. — Ты попадешь во временную струю, если хочешь, в параллельный мир, такой же, только где ты еще жив. Ты сможешь явиться себе же во сне, это будет единственная возможность связи с самим собой. Ну, а дальше уже импровизируй.
Неизвестно почему, но Григорий не был удивлен предложению. То ли после смерти все кажется не таким фантастичным, то ли ему так хотелось в Рай.
— А если не получится исправить? Я же не знаю как?
— Импровизируй, — ответил ангел‑хранитель. — Готов?
— Да, — подтвердил Григорий и его тут же начало будто втягивать в темноту. Через несколько минут появилось чувство раздвоения. Григорий находился все там же и одновременно мог видеть каждый секундный фрагмент своей жизни совершенно четко и подробно. Вся его жизнь была как заученное стихотворение. Он четко знал, что и в какой момент происходило. Он четко знал, в какой день, какого числа и в какое время он выпил чашку воды. И если хотел, мог попадать в этот фрагмент жизни. Однако он был растерян. Что менять, как менять? Вот он увидел Татьяну, свою жену. Она лежит вместе с ним на кровати и не спит. Уже три часа ночи, она поворачивает голову, смотрит на него спящего и о чем‑то думает.
— Это за две недели до смерти! — воскликнул Григорий. — Что делать?
— Я не знаю, — ответил голос. — Я повторяю, я не Бог. Я созданное тобой. Ты не создал меня настолько умным и находчивым.
Григорий будто проигнорировал ответ своего ангела.
— Все просто! Нужно прийти к себе за день до ее смерти и предупредить.
В эту секунду Григорий оказался у себя же во сне. Только во сне у того, еще живого Григория. Наутро его двойник из параллельного мира проснулся рано и вспоминал свой сон: "Тань, мне сон дурацкий приснился. Будто я сам к себе пришел и предупредил себя же, что сегодня ты попадешь под машину. Настолько реалистичный сон был. Давай, ты не пойдешь сегодня никуда?"
Татьяна не пошла никуда в этот день, и машина ее не сбила.
— Все, — радостно обратился Григорий к голосу, — я спас ее!
— Увы, нет. Ты ее спас от смерти, но через два месяца у нее началось сильное депрессивное расстройство. Она, не посоветовавшись с врачом, стала принимать антидепрессанты, изменилось ее сознание в худшую сторону. Она умерла за пять лет до тебя. Ты изменил жизнь, но, видимо, не убрал причину ее грусти.