— Сообщения о неблагочинии и до крайности подозрительных событиях в окрýге начали поступать в Париж и Авиньон в конце минувшего лета, — неторопливо говорил преподобный, поглядывая вниз — в страшную квадратную яму с гладкими стенами выложенными базальтом, выкопанную в основании Речной башни. — Поначалу от доносов отмахивались, отправляя письма по прямому назначению — в нужник. Не бывает ничего подобного, вот и весь сказ! Пьяные фантазии безграмотных провинциалов — с прокисшего фландрийского пива и не такое привидится. Насторожиться заставила депеша схоластика у базилики Сен-Вааст Бенедикта Отрингенского — все-таки ученый клирик, клюниец, а не грубый торгаш, с трудом выписывающий два слова на пергаменте...
Нечто, обитавшее в ямине, тонко заскулило и сделало очередную попытку вырваться — звякнула цепь.
— В октябре Парижский капитул отправил в Артуа опытного брата-мирянина, — продолжил Михаил. Ознар понимающе кивнул: «братьями-мирянами» именовались агенты инквизиции, не принимавшие пострига и обетов, выдававшие себя за обычных путешественников или купцов. — Проверить, приглядеться, собрать достоверные сведения. После обстоятельного доклада нашего человека священной канцелярии у кардинала Пьера де Бофора кровь к голове так прилила, думали удар хватит. Тут у авиньонских бездельников, извините за вульгарность, случился приапизм усердия — в панике начали искать того, кто поедет на север и искоренит чертовщину.
— Нашли, разумеется, быстро, — проговорил Рауль. — Это были вы.
— Смиренно пытаясь избегать греха гордыни скажу, что я раскрыл дело оборотня из Виварэ, отправил на костер люцифериан в Альби и загнал серебряный гвоздь в сердце Бриансонского кровососа — слышали, наверное?
— Святой Дионисий, — мэтр перекрестился. — Любой, кто интересуется маг... э-э...
— Магией, — мягко подсказал брат Михаил. — Называйте вещи своими именами, вас никто за это не упрекнет и не накажет. Значит слышали, истории громкие, что говорить. Существенный опыт был, а поскольку в конгрегации Римской инквизиции я пользуюсь репутацией пускай и не слишком разборчивого в средствах, но удачливого авантюриста от доминиканского ордена, кардинал Бофор долго не раздумывал. Одно стало ясно сразу: без помощи Нарбоннской школы не обойтись — ни я, ни прочие следователи папского Трибунала талантами к волшебству не обладаем. Надеюсь, я не ошибся в выборе... Итак, мэтр. Что это за безобразие? Ваши соображения?
Преподобный зыркнул на застывших в молчании дюжих монахов, присматривавших за Речной башней. Те поняли высокое начальство без слов и зажгли дополнительные факелы, позволившие Раулю как следует рассмотреть обитателя ямы.
Несомненно, оно когда-то было человеком. Судя по степени разложения плоти умер седмицы полторы назад — вонь над узилищем поднималась жутчайшая. Мужчина, видимо средних лет, тридцать или около того. Свалявшиеся в колтуны соломенные волосы указывают на фландрийское или норманнское происхождение, значит местный житель.
Гозлен из Эрмавиля намедни описал тварь вполне достоверно: натуральнейший живой мертвец. Скорее всего погиб от удара мечом или топором пришедшимся на ключицу и правое плечо — конечность держится только на связках, разрубленные мышцы давно начали гнить.
Левый глаз жемчужно-белесый, как у всякого покойника, вместо правого зияет провал — выбит или выклеван птицами. Отслоившаяся кожа на лице висит отвратительными лохмотьями, обнажая коричневые зубы. Остатки сопревшей одежды принадлежат низшему сословию — крестьянин или небогатый ремесленник, сразу не определишь.
По большому счету, ему самое место в могиле, но проклятущая тварюга уверенно держится на ногах, дергает уцелевшей рукой за тяжелую цепь, которой ее приковали к стене и издает леденящие кровь звуки — булькает, шипит, подлаивает.
Кромешный ужас.
— Как вы его поймали?
— Просто, — пожал плечами инквизитор. — Накинули мешок, стянули ремнями, засунули в клетку. Резвостью он не отличается. Очень неуклюж.
— Никого из братьев не покусал и не поцарапал? — насторожившись спросил Рауль.
— Избавил Господь.
— Экзорцизм?
— Безусловно. Вселение адского духа в мертвые тела описано, но это — другое. Обряд изгнания демонов был проведен со всей тщательностью. Безрезультатно. Святая вода и реликвии так же не помогли, хотя это действенный метод — пользовался неоднократно.
— Должен вас огорчить, — развел руками Рауль. — Магии я не чувствую. Ни единого следа некромантии и чернокнижия. Наверное, мне помогли бы кое-какие редкие периапты, но...
— Составьте список. Вам доставят всё необходимое.
— Даже так?
— Вы трудитесь с инквизицией, мэтр, — улыбнулся брат Михаил. — А у нас очень широкие возможности. Насмотрелись? Вернемся в обитель. Слышите, звонят? Время вечерней трапезы, а после я постараюсь ввести вас в курс дела. Дело, замечу, сложнейшее — аналогов не упомню... Ну так что, я вас купил?
— Купили, ваше преподобие, — признал Рауль. — Я с вами.
Глава вторая
В которой происходит чудесное исцеление от женского бесплодия, у Рауля появляется запретная книга, а домовой по имени Инурри пьет бургундское вино
Аррас, графство Артуа.
15-25 февраля 1348 года.
Ночевка в монастыре отдохновения не принесла — дормитории не отапливались, в келье холодно, тонкое одеяло от сквозняков не спасает. Да и как заснешь после эдаких невероятных новостей?..
Дважды в ночи слышался стенающий вой, приглушенный толстыми стенами Речной башни и общежития братьев-доминиканцев — устрашающее нечто выказывало недовольство заточением. Безвестная тварь, заместившая душу умершего человека и захватившая его тленное тело, ныла и причитала, словно требуя освободить ее от оков плоти.
Михаил Овернский на обратном пути из башни в обитель рассказал, что вчера опыта ради пальнул в мертвеца из самострела, тяжелый стальной болт прошел навылет, не причинив страшилищу самомалейшего вреда. Похоже, избавиться от ожившего кошмара можно будет единственным способом: сжечь. Но сначала все-таки необходимо выяснить, что же оно такое и откуда взялось...
— Это невыносимо, — продрогший мэтр Ознар отбросил серую фланель и поднялся с жесткого ложа. При свете чахлой свечки нашарил сапоги, валявшиеся на заиндевевшем каменном полу. Только что колокол собора отбил час Бдения, следовательно полночь давно миновала. — Достаточно один раз остановиться в монастыре, чтобы навсегда почувствовать отвращение к постригу, как способу спасти душу...
Согреться можно было только в поварне, а это соседнее здание. Хочешь не хочешь, а придется вылезать на мороз.
Страдания в неудобной келье были щедро вознаграждены — огромная кухня озарялась пламенем сразу пяти очагов. Завтрак подают в трапезную после Утрени, сейчас два десятка служек крошили репу, листья салата, редиску и морковь, чистили рыбу, старшие повара из числа монахов возились с битой птицей и свиными окороками: наступал скоромный день, разрешено вкушать мясо.
— Да вы синий весь, сударь, — констатировал очевидное начальствующий над поварней брат Чезаре из Шатийона. — Садитесь к огню... Эй, Люка! Горячего вина с медом господину! Шевелись, бестолочь!
Седой Люка принес кружку — классический типаж монастырского слуги, явно из холопов, всю жизнь прожил при обители, угождая благочестивой братии. Обычные крестьяне принадлежащие ордену могли ему только завидовать: всегда сыт, одет, крыша над головой.
— Скверная ночка, — гудел дородный брат Чезаре, одновременно потроша утку. — Звонарь приходил перекусить остатками вчерашней трапезы, сказал, что с колокольни видел сполохи молний на севере — дурной знак, гроза зимой...
— На каждом шагу дурные знаки, — просипел Рауль, сжимая в ладонях кружку. Озноб прекратился, по жилам разливался приятный жар, переданный вскипяченным сладким бургундским, куда щедро добавили не только мед, но и цедру с драгоценной корицей. Изобильно живут последователи святого Доминика. — Еще вой этот жуткий...
— О Речной башне братьям говорить запрещено, — понизил голос повар. — Лучше вот отведайте пирога с яблоками и мочеными ягодами, еще теплый...
Запрещено? Все правильно, Михаил предупреждал, что пустословство и болтовщина касательно хода расследования будут пресекаться самыми строгими мерами — сведения о деле не должны утечь за стены коллегиаты! Людям и так страшно.
Рауль лишь кивнул и замолчал. Было о чем поразмыслить.
* * *
...Итак, Тьерри де Го, он же брат Михаил, принявший сан и инвеституру в Сен-Дье д’Овернь четырнадцать лет тому. Кто же он на самом деле?
Известно, что учрежденный папой Иннокентием III в 1215 году Inquisitio Haereticae Pravitatis Sanctum Officium — «Святой Отдел расследований еретической греховности», — изначально предназначался для защиты Матери Церкви и паствы от злостных и сознательных отступлений от догматов веры.
Рауль лишь кивнул и замолчал. Было о чем поразмыслить.
* * *
...Итак, Тьерри де Го, он же брат Михаил, принявший сан и инвеституру в Сен-Дье д’Овернь четырнадцать лет тому. Кто же он на самом деле?
Известно, что учрежденный папой Иннокентием III в 1215 году Inquisitio Haereticae Pravitatis Sanctum Officium — «Святой Отдел расследований еретической греховности», — изначально предназначался для защиты Матери Церкви и паствы от злостных и сознательных отступлений от догматов веры.
В те времена процветало альбигойство охватившее весь юг Франции и проникшее в Италию, процветали манихеи, донатисты, богомилы и еще десятки лжеучений — распространявшееся зловоние ереси дóлжно было искоренить любыми методами! Меньше чем за столетие инквизиция остановила казавшуюся всесокрушающей волну умственной проказы, разгромив катаров Лангедока, «апостольских братьев» ересиарха Дольчино и многие другие культы. Но оставалась иная опасность, ничуть не менее, а скорее и более зримая и вещественная.
Священный Трибунал занимался не только диспутами с отступниками, возвращением паршивых овец в стадо и борьбой с греховным вольномыслием — в этой области трудились интеллектуалы-богословы, способные переспорить и переубедить хоть самого дьявола. Кроме «гниения разума» существовала вполне материальная угроза — вредоносное колдовство, реликты казалось бы давно исчезнувшего язычества, выражавшиеся в уцелевших с незапамятных времен кровавых культах, и, разумеется, чудовища — обладающие плотью и кровью создания, о которых к ночи лучше не упоминать.
Существует множество версий о происхождении Monstrum — воплощенные демоны преисподней, так называемые «серые ангелы», низвергнутые Господом с небес в сотворенный мир за то, что они не вступили в битву с восставшим Люцифером, предпочитая дождаться победы одной из сторон, заблудившиеся во времени осколки сгинувших языческих миров? Точно не знал никто.
Тем не менее чудовища существовали — обитатель Речной башни тому яркое доказательство, — однако к ним вряд ли относились сравнительно безобидные артотроги вроде домовых (строптивых малышей Нарбоннская школа считала кем-то вроде полуразумных животных), бесплотные духи-фамилиары (эти как раз более всего подходили под определение «серых ангелов», лишенных райской благодати) или далеко не всегда доброжелательно настроенные по отношению к человеку «хранители» девственных лесов, озер или топей. Последних Рауль несколько раз встречал вживую — существа тяжелые в общении и обладающие скверным характером, но знающему магу защититься от них не трудно...
«Настоящими» чудовищами были твари наподобие упомянутого братом Михаилом оборотня из Виварэ — в Маржеридских горах на юге Франции издавна ходила страшненькая легенда об охотящемся на людей гигантском волкоподобном звере размером чуть не с корову. Появлялся оборотень редко — раз в пятьдесят или семьдесят лет, — несколько месяцев разбойничал в Жеводане, Виварэ и окрестностях Сен-Лиона, после чего снова исчезал на десятилетия...
И надо же, именно Михаилу Овернскому удалось четыре года назад загнать монстра в ловушку!
Охота продолжалась с мая по ноябрь, наводящий ужас на всю провинцию ликантроп пал, а его голову отвезли в Париж — показать королю Филиппу VI. Останки зверя тайно уничтожили: инквизиция не допустила, чтобы кости, шерсть и внутренние органы растащили на амулеты и ингредиенты для магических декоктов, и была права: в Нарбонне эту историю бурно обсуждали все посвященные, желая заполучить хоть один волосок со шкуры волшебного существа! А в том, что зверь из Виварэ был именно волшебным, никто не сомневался.
Вывод: его преподобие трудится в Sanctum Officium на поприще абсолютно практическом: venator monstris, охотник за чудовищами. Что сразу объясняет «странности» папского инквизитора — недопустимое уставом доминиканцев переоблачение в мирской костюм, заметное пренебрежение делами сугубо духовными в пользу грубого утилитаризма, вольности в оценках граничащие с порицаемым свободомыслием и просто-таки невероятная терпимость к потенциальному подозреваемому — да, алхимия есть наука почтенная и как выразился брат Михаил «ненаказуемая», но магия?..
Он знает об авиньонской афере с библиотекой кардинала — другой сразу бы отправил Рауля Ознара в подвал на следствие, — а этот лишь отозвался о его высокопреосвященстве Перуджийском с ясно выраженными презрением и неприязнью.
Михаилу Овернскому многое позволено. Почему? Да потому, что таких как он — единицы. Знатоков опасного ремесла ценят: вряд ли ожиревшие от праздности куриальные прелаты выйдут один на один против оборотня из Виварэ.
Преподобный вышел.
Результат общеизвестен.
* * *
— Вот вы где, — Михаил потрепал задремавшего Рауля по плечу. — Я так и думал, монашеская аскеза изнеженному дворянину по нраву не придется. Светает, метель утихла. Кажется, день будет солнечным, впервые с окончания адвента.
— Это не аскеза, а безосновательное мучительство, — пробормотал мэтр, протирая глаза кулаком. — Неужели так трудно поставить жаровни, чтобы потом не лечить братьев от страданий пневмы?
— В моей келье поставлена, — невозмутимо пожал плечами преподобный. — Я южанин, семья де Го происходит из Гаскони. Остальные привычны, большинство монахов родились во Фландрии, Артуа или Пикардии — холод здесь естественен, а презрение к страданиям плоти есть высшая иноческая добродетель, верно?.. Хотите заглянем в монастырскую лечебницу и убедимся? Она пустует. Исключение — плотник, четвертого дня свалившийся с крыши маслобойни, где менял прохудившиеся доски. Отделался сломанными ребрами, скоро встанет на ноги... Предлагаю подняться в мой кабинет и обсудить остающиеся вопросы, мэтр. Просыпайтесь и утрите лицо снегом в конце концов!
Для праведных трудов Михаил Овернский занял комнату над библиотекой, вынудив потесниться скрипторов — аббат, повздыхав, дозволил: перечить главе прибывшего из Авиньона Трибунала во-первых будет невежливо, а во-вторых ссориться с папским инквизитором и отказывать ему в столь ничтожных просьбах не рекомендуется даже отцу-настоятелю.
С суровой кельей не идет ни в какое сравнение — деревянные панели по стенам, резные кресла черненого дуба, два окна забранные цветным витражом. Разлапистые бронзовые подсвечники. Строго, но уютно.
— Видите клеймо? — Михаил постучал ногтем указательного пальца по квадратному основанию одного из светильников на дюжину свечей. — Два рыцаря на одной лошади? Осколки роскоши Аррасского командорства тамплиеров — когда рыцарей Храма взяли в тысяча триста седьмом году и затем осудили, часть имущества отошла доминиканцам. Редкая вещь по нынешним временам... Итак, мессир Ознар, вот некоторые документы, включая подробную эпистолу Бенедикта Отрингенского, из-за которой и поднялся весь сыр-бор.
Преподобный свинтил крышку с тубуса, в каких хранятся пергаменты, извлек свитки и выложил на стол.
— У меня нет оснований не верить уважаемому пожилому священнику, — дополнил инквизитор. — Зачем ему врать и фантазировать, сочиняя небылицы?
— Беседовали с ним?
— Разумеется. Старик не производит впечатления выжившего из ума. Можете сами навестить, сошлетесь на меня.
— Ну, знаете ли... — Рауль, внимательно изучив мелко исписанный пергамент, отодвинул его в сторону. — Миф о так называемой «Дикой охоте» широко распространен. В Британии призраков возглавляет или сам король Артур ли, к примеру, Элдрик Дикарь — о нем есть упоминания в хрониках Иоанна Вустерского и «Книге Страшного суда» — поземельной переписи составленной нормандскими завоевателями Англии для короля Вильгельма Бастарда...
— Не отвлекайтесь мэтр. Я читал.
— Конечно. Англия, Франция, Дания, Ирландия, Лотарингия — легенда ходит по всей Европе... Наследие старогерманского язычества, вотанизма: скачущие по облакам Вотан или норвежский Один с валькириями, собирающие души погибших в бою воинов.
— Для доброго католика вы неплохо осведомлены о сказках эпохи многобожия, — прохладно заметил брат Михаил. — Но это — не Дикая охота в привычном нам понимании. Попытайтесь заглянуть глубже, отметить несоответствия.
— Тут кругом несоответствия, — Рауль покосился на странное письмо схоластика. — Чертовщина, как вы вчера и говорили...
— Противодействие дьяволу на грешной земле входит в мои непосредственные обязанности, — сказал преподобный. — Пока что я справлялся неплохо, однако столь хитро запутанный узел противоречий ставит меня в тупик. Признаюсь, я нахожусь в графстве Артуа без малого два месяца, а следствие не продвинулось. В то время как в послании из Авиньона мне намекнули, что кардинал Пьер де Бофор хотел бы ознакомится как минимум с предварительными заключениями. Пройдет еще немного времени и намеки станут гораздо прозрачнее, а требования — настойчивее. Не хотелось бы вызвать огорчение и неудовольствие у его святейшества Папы, никакие предыдущие заслуги не спасут...