– Тебя точно не ждал! Караваева, все?
– В туалет можно? – Таня решила довести рейд до конца.
– Пожалуйста!
Распахнув двери санузла и быстро обозрев пустое помещение, она прочирикала:
– Чего-то расхотелось!
– Все?
– Да. Но если косметичку найдешь, то позвони!
– Непременно, Караваева! Я ее теперь искать буду.
Уходя, Татьяна наткнулась на веселого мужичка с четырьмя бутылками пива в руках.
– О, вы к Роме? – понимающе улыбнулась она, протискиваясь мимо очередного гостя.
– Да-да, Тань, ко мне. А тебе что?
– Замуж хочу, – усмехнулась Татьяна. – Поэтому меня интересуют все мужики без пары! – И хищно лязгнув зубами, захлопнула за собой дверь.
Миссию она выполнила. Настало время заняться своими проблемами.
– Дим, ты ночью опять будешь в шахматы играть? – старательно изображая незаинтересованность в данном вопросе, спросила Юлька. Она суетилась у плиты, жаря оладьи. Логика подсказывала, что если накормить мужа тяжелой, жирной пищей, то он ни на что претендовать не станет.
– А чего? – игриво спросил Митя, который еще не знал, что его планируют откормить до состояния крайней степени сытости и благодушия.
– Да просто спросила. У меня сегодня голова болит. Давление, видимо, меняется. Ты тоже долго не сиди, а то мало ли…
– Чего? – изумился Дима, обычно сидевший за своими шахматами до трех часов ночи.
– Побереги себя. Тебе диссертацию писать.
– Ты какая-то странная сегодня!
– Да говорю же, с головой что-то, – испугалась Юлька.
– Ну, иди, ложись. Значит, интим отменяется?
– Ага, – рассеянно кивнула она.
– Я тогда в турнире поиграю, – потер руки Дима.
Юлька воодушевилась. Игра в турнире означала одно: Митя выпадет из реальности на несколько часов, играя партию за партией и не отходя даже в туалет. Отлично! Напевая, Юлька хлопотала с оладушками и поглядывала в окно.
Ночь обещала быть нескучной. И у нее было не десять минут, а минимум час!
Плюхин неуверенно топтался у своей «девятки» и тревожно морщил лоб:
– А ты уверена, что это уместно?
Татьяна, предложившая кавалеру заглянуть на чашечку чая, чувствовала себя полной идиоткой. Получалось, что это не он ее соблазняет, а она. При этом кавалер боится и ломается, а Татьяна наседает, как пьяный поручик на красну девицу.
– Вполне. – Она пыталась ласково улыбаться, но в успех затеи верила уже слабо.
– А удобно?
– Андрей, я живу одна! Почему неудобно? Я тебя просто приглашаю попить чаю. Что в этом такого?
– Так как же? – засуетился кавалер. – Ты одинокая, незамужняя девушка. Я могу скомпрометировать тебя перед соседями.
– Пусть это тебя не волнует!
– Я с пустыми руками…
– Андрей, если ты боишься меня объесть, то не налегай на продукты. – Она потянула Плюхина за локоть. – А воды и заварки мне не жаль.
– Ну, если ты настаиваешь, – промямлил Андрей и нехотя отцепился от дверцы своего драндулета.
Резко выпустив добычу, Таня нахмурилась. Формулировка «настаиваешь» ей категорически не понравилась. Чего она настаивает? Ничего себе заявочки!
– Я боюсь, что ты потом пожалеешь, – торопливо начал оправдываться кавалер.
– Ты сделай так, чтобы я не пожалела, – с угрозой в голосе предложила Татьяна. Фраза получилась неприлично двусмысленной, поэтому она тоже смягчила формулировку: – Ты же интеллигентный человек и не воспользуешься моей слабостью.
Получилось еще хуже, поскольку интеллигентный человек пошел пятнами и снова вцепился в дверцу машины. Наверное, заподозрил, что слабая девушка сама может им воспользоваться.
«Надоел мне этот паноптикум», – обозлилась Татьяна, решительно застегнув третью сверху пуговку на блузке. Заметив маячившую в окне бабу Шуру, она застегнула и вторую.
Странно, но уменьшение зоны декольте подействовало на Андрея отрезвляюще. Он решительно шагнул к Тане и, дыхнув на нее мятным освежителем, прошептал:
– Ты не пожалеешь.
– Валька, и чего мне так не везет? – ныла на следующее утро Татьяна, дозвонившись до Фуфаевой.
– Всем не везет, – философски отозвалась подруга. – Кому-то больше, кому-то меньше, а кто-то привык стоически это невезение переносить. Вот я, например, вышла замуж за любимого мужчину, а он постоянно налево косит. И это косоглазие ничем не лечится. Даже граблями по хребту – не поможет. А еще у него есть мама. Когда соберешься замуж, первым делом устрой смотрины будущей свекрови. Потому что это самый главный минус любого мужика. Или плюс. Но мне не повезло. У меня Мальвина Игоревна, чтобы ей пусто было. И, главное, она уже в таком маразме, что ничего не боится.
– Это она там орет так? – с благоговейным трепетом в голосе поинтересовалась Татьяна.
Ее проблемы меркли на фоне закадрового визга Валюшкиной родственницы. А еще Татьяна подумала, что совет про свекровь очень правильный. Необходимо проверять мам будущих кавалеров.
– Она, – флегматично подтвердила Валя.
– А что случилось?
– Не знаю. Она все время орет. Если вслушиваться, то с ума сойдешь. Я как на аэродроме живу: к шуму привыкла и даже умудряюсь его не слышать. Вот ты сейчас напомнила, я сразу услышала, а так даже не реагирую.
– Валь, там что-то серьезное случилось, – заволновалась Таня. – Не может человек так орать на ровном месте.
– Ща, развлеку тебя, – вздохнула Валя и затихла. Визг стал слышен отчетливее.
– Ее придавило, наверное, или змея ужалила, – пробормотала Татьяна.
– Ха. У нас с участка все змеи сбежали, Мальвина сама кого хочешь ужалит. Короче, не переживай за старушку. Это я вчера редиску плохо прополола. Она там сорняки нашла. Сейчас, видимо, пытается уничтожить две травинки ультразвуком. Ну, и ты все еще считаешь, что тебе не повезло сильнее, чем мне?
– Ой, Валь, у меня из другой оперы, – вздохнула Караваева. – Слушай, вот ты, если бы была возможность, вышла бы замуж за другого, не за Романа? В смысле, ты своим браком довольна?
– Ты застукала его? – напряглась Валентина. – Так я и знала!
– Не-не-не, – испугалась Таня. – Ничего такого.
– А чего звонишь тогда?
– Елки-палки! Валя! Вот других бед в стране, кроме твоего Ромы, нет! Твой муж пьет пиво с каким-то мужиком. Мужик приличный, но не красавец.
– Ну и ладно. Но ты бди!
– Конечно! Так ты мне не ответила. Ты бы хотела мужа поменять?
– Зачем?
– Ну, чтобы жить спокойно. Вот он у тебя красивый, молодой, всем завидно…
– Ты это к чему? На моего мужа претендуешь? – насторожилась Валентина.
– Тьфу на тебя, Фуфаева! Лечиться тебе надо. Я к тебе, как к человеку, посоветоваться, а ты все про мужика своего! У меня горе, а ты – эгоистка!
– Ладно, не ори. Не эгоистка я. У меня жизнь тяжелая. Нервы сплошные. Лучше бы я там с мужем сидела, чем тут – с его мамой. Совершенно неравноценные варианты. Давай, выкладывай свое горе.
– Валь, вот если бы ты переспала с некрасивым мужиком…
– Зачем?
– Помолчи, а?! Так вот. Переспала бы с некрасивым. Фигуры нет. Прически почти нет. Возраст пограничный…
– Пограничный? Это как?
– Когда за сорок, но сохранился плохо! – крикнула Татьяна. – Не в этом проблема! Дальше дослушай!
– Все-все, молчу!
– Так вот: ни кожи ни рожи, как говорится. Но перспективный. В смысле, домашний, с деньгами. Спокойный, но вредный. И скуповатый. И, самое главное, когда ты понимаешь утром, что лучше бы ничего у вас не было! Что бы ты сделала: попробовала опять или искала другого? При этом не факт, что другой найдется!
– Таня, – осторожно поинтересовалась Валентина, – а зачем опять пробовать, если тебя уже от него тошнит?
– Не тошнит меня. Просто я ждала большего. Должны же у человека быть скрытые плюсы. Я думала, что он хотя бы в этом выше среднего. А тут сплошные разочарования.
– Пошли его в сад, – легкомысленно предложила Валя.
– Не могу. Это мой начальник.
– Ты идиотка! Зачем с начальством спишь?! Тебе что, больше не с кем?
– Не с кем! Валь, ну что, бросать его, да? Или, может, попробовать?
– А он сам как?
Сформулировать, как оценил эту ночь Андрей, было сложно. Да и ночи-то никакой не было.
Сначала они долго пили чай. Татьяна старалась пить меньше, чтобы в ответственный момент в животе не начало булькать, а Плюхин, вероятно, в надежде отодвинуть момент близости, высосал почти весь чайник. Они вели какие-то невнятные разговоры о погоде и политике, во время которых Таня пыталась подъехать к шефу поближе. Он не возражал, но и не поощрял. Через час барышня заскучала и стала соображать, как бы спровадить кавалера домой. Романтического вечера не получилось. Тем более что Плюхин начал разглагольствовать о новой рекламной кампании, а это совершенно не вписывалось в Татьянины планы.
Перебив заливавшегося соловьем директора, она шумно вздохнула и хлопнула в ладоши:
– Ну что ж, чай выпит…
Далее хозяйка собиралась сказать, что, мол, пора и по домам. Но не успела.
Андрей встал, деловито одернув пиджак, сгреб ее в охапку и смачно поцеловал в губы. Обалдев от неожиданного поворота, Таня даже не успела правильно отреагировать, так как, запечатлев на ее устах брежневский поцелуй, Плюхин отстранился и спросил:
– А где кровать?
Татьяна хотела страстей, эмоций и ярких впечатлений. По ее мнению, мужчина должен был хотя бы разволноваться. Плюхин же сделал все сосредоточенно и быстро. Так быстро и четко опытный столяр забивает гвоздь. Бум-бум – и ваш табурет в порядке, получите-распишитесь, деньги в кассу…
Закончив нехитрое действо, кавалер похлопал Татьяну по плечу и отправился в душ. Пока он там булькал и фыркал, в Татьяниной душе рождались вопросы. Они, как амебы, бурно делились и разрастались, норовя выплеснуться волной девичьего негодования. Чтобы не начать скандалить, Татьяна сжала губы и лишь вопросительно уставилась на вернувшегося кавалера. Она так требовательно сверлила его глазами, что Плюхин глубокомысленно сморщил лоб, но никаких комплиментов или банальных заверений в том, что такого у него никогда не было, не последовало.
– Андрей, я тебе нравлюсь? – шумно втянула воздух Таня, опасаясь, что сейчас разревется.
Все получилось как-то унизительно и неожиданно. И в душе было пусто и неуютно, как после посещения гинеколога, когда в кабинете вместо привычной Нинванны или Эммы Карловны обнаруживается бородатый дядька с ручищами мясника.
– Ты приятная девушка, – произнес Андрей. То ли он ее утешал, то ли сочувствовал ей.
– И? – потребовала ясности Таня.
– А что еще? Ты не расстраивайся. Если тебя чем-то обделила природа в одном, то в другом она непременно это компенсировала. У тебя отличная деловая хватка. И не в сексе счастье. – Плюхин ловко стянул со стула вещи и выскользнул из комнаты. Через пару минут он крикнул из коридора: – Танюша, закрой, пожалуйста, за мной дверь! До завтра!
– Что это было? – очумело спросила себя Татьяна. – Это кто кого разочаровал в результате? И кого обделила природа?
Она долго крутилась перед зеркалом, нашла множество внешних дефектов, заподозрила наличие еще большего количества внутренних и совершенно упала духом.
И как это все объяснить Валентине, если она сама не разобралась в том, что думал об этом инциденте Андрей?
Страдальчески засопев, Татьяна призналась:
– Наверное, он тоже не в восторге. А вдруг я себя переоцениваю? Ведь не просто так от меня мужики сбегают!
– Ну, тогда попробуй снова, – великодушно предложила Валя. – Чтобы он сначала проникся, а потом пожалел, когда ты его бросишь. Если у вас с самого начала такая ерунда, то дальше будет только хуже.
– Меня плющит от одной только мысли повторить это все, – сообщила Татьяна.
– Вот видишь! – обрадовалась Фуфаева. – Все прояснилось.
– Бери деньги, как психоаналитик, – грустно посоветовала ей Татьяна. – Значит, я опять без мужика?
– Ну, не мужик и был.
– Если перебрать все неудачи последних лет, то у меня каждый раз именно что-то похожее и получалось по результату – «не мужик и был»! Это же сколько лет воздержания! Ладно, спасибо за помощь.
– Не забудь, ты за Ромой бдишь!
– А что мне остается делать? Буду за чужим бдить, пока своего не найду.
Ветер тихонько шевелил кроны деревьев и легко скользил по траве. Юлька с Вадимом лежали посреди огромного луга и смотрели в небо.
– Я чувствую себя абсолютно счастливой, – сдвинув брови, сообщила Юлька. – Если представить, что счастье – это жидкость, то я чаша, полная до краев. И меня нельзя шевелить, иначе все расплещется.
– Ого! – Вадик приподнялся на локте и насмешливо прищурился. – Совсем-совсем нельзя шевелить?
Она кокетливо прикрыла глаза:
– Даже не знаю.
– Ну ладно, шевелить больше не буду, чашка ты моя! – Он сорвал ромашку и осторожно вставил Юльке в волосы. – Красиво излагаешь. Книжки писать не пробовала?
– Пробовала. Я вообще-то стихи пишу, но хочу – книгу.
– Да ну! – Вадим сел. – Это я сейчас тут с будущей литературной звездой покос мну?
– Ага. Гордись.
– И как? Издают?
Вспомнив несколько стихотворений, изданных «за спасибо» в паре журналов и одной газетке, Юлька солидно кивнула. Отчаянно хотелось похвастаться. Чтобы Вадик не думал, что она простая, скучающая домохозяйка, от нечего делать рифмующая стишата. Нет, она самодостаточный человек, публикующийся автор. И вообще, однажды ее книгу издадут!
– А как же, – нескромно отозвалась будущая звезда. – Конечно. Иначе – зачем писать?
– Да, – уважительно протянул Вадим. – А я думал, ты просто…
– Что? – насторожилась Юлька.
– Ну, девчонка, студентка, – улыбнулся он. – А тут вон оно что!
– Да ну тебя. Давай забудем, – великодушно спустилась с Олимпа Юлька. – Считай, что я просто студентка.
– Надо бы ягод купить на станции, студентка, – лениво потянулся Вадим и пощекотал Юльку травинкой.
Она блаженно улыбнулась и перевернулась на живот, из-под полуприкрытых век разглядывая его рельефное тело.
– Да, – согласилась Юлька.
Конечно, если ты ушла на полдня за ягодами, то нужно принести хоть чуть-чуть. Правда, был шанс, что увлеченный диссертацией и шахматами Дима даже не спросит, где добыча, но рисковать не хотелось. Наличие в доме Мити вообще отравляло Юльке жизнь. Было стыдно, неловко, неудобно и тягостно. Обманывать наивно улыбающегося мужа, переживавшего за ее пошатнувшееся здоровье, было подло. Юлька чувствовала себя последней предательницей и мучилась. А от этого она просто ненавидела мужа. Митя раздражал ее всем: заботой, сутулой спиной на фоне монитора, манерой читать в туалете и петь во время бритья.
– Пошли? – Вадим легко встал и протянул Юльке руку. Он стоял на фоне голубого неба, такой огромный, такой красивый, что она едва не заплакала от счастья.
– Юленция! – Митя вылетел ей навстречу, едва не кувырнувшись с крыльца. – У меня идея!
– Идея? – рассеянно пробормотала она, помахав у него перед носом корзинкой, на дне которой перекатывалась земляника. – А у меня ягоды. Только их мало.
– Зая, ты, наверное, совсем тут замучилась от скуки. Но ты стоически молчишь и не жалуешься. А я, черствый, эгоистичный книжный червь, совершенно забросил свою терпеливую, юную и прекрасную жену. Желаю исправиться!
– Как? – опасливо попятилась от него Юлька, мучительно прикидывая, на что намекает муж: опять на супружеский долг или он что-то заподозрил?
– Поехали в город! Я приглашаю тебя в ресторан!
– Мне и тут хорошо, – испугалась Юлька и торопливо добавила: – С тобой хорошо. Не надо мне никаких ресторанов.
– И где я добыл такое золото? – улыбнулся Дима, подхватив жену на руки. – Никому не скажу, а то отобьют!
– Есть хочешь? – выпуталась из его объятий Юлька.
– Хочу. Я суп сварил, – гордо сообщил муж, выпятив пузо. – Сейчас буду тебя угощать! Без тебя не начинал.
– Ух ты, – вежливо обрадовалась супруга.
Было стыдно, словно она обманывала доверчивого ребенка.
Когда довольный Дмитрий снова приклеился к компьютеру, неверная жена бросилась звонить Татьяне.
– Мне плохо, – прошептала она.
– Мне тоже, – произнесла Караваева.
– Мне хуже!
– Юль, ты залетела от своего мачо?
– При чем тут это? – Юлька даже обиделась. – Мне морально плохо. Тут такое!
– Какое? – с готовностью отозвалась любопытная Татьяна. – Давай, рассказывай! Потому что у меня опять все никакое. Я снова одна-одинешенька. Сплошное разочарование. В общем, готова советовать, переживать и делиться опытом.
– Караваева, у тебя нет такого опыта!
– Теперь будет, – обнадежила подруга. – Стану учиться на твоих ошибках, как и обещала. Пока что я отправила в отставку своего плешивого шефа и мечтаю о красивом и загорелом мачо. Мне бы Бандераса какого-нибудь, как у тебя.
– Вадик лучше! – воскликнула Юлька. – Он крупнее и не такой слащавый.
– Тебе виднее. А плохо тогда почему? Если бы со мной рядом находился кто-то лучше и крупнее Бандераса, у меня бы язык не повернулся врать, что мне плохо!
– Танька, я не могу так больше. Ситуация двойственная, и она опасно затягивается. Когда я вижу Митю, мне хочется самой себе дать в морду. Это предательство. Я тут подумала: а если бы Димка так подло поступил со мной? Я его люблю, планы на будущее строю, а у него какая-нибудь соседка по даче, к которой он бегает по ночам или с которой якобы ходит за земляникой. Это какая-то «Санта-Барбара». Дикость и гадость. Но это я так думаю, когда представляю на своем месте Митю. Но когда я смотрю со своей точки зрения, все иначе получается. Любовь достойна любых жертв. И это не предательство по сути своей. Просто я встретила человека, с которым хочу быть вместе. А тут Митя! Чтобы не быть последней дрянью, надо прийти к нему и честно сказать, что так, мол, и так, разлюбила, потому что у меня теперь есть Вадим. Он выше, сильнее, красивее, отличный любовник, и ты ему в подметки не годишься. Только потом я опять начинаю представлять, что я – это он. И вот, прикинь, приходит он ко мне и заявляет: Юля, прощай, я полюбил другую – у нее ноги длиннее, грудь больше, стонет она в постели громче и зарабатывает больше! И кто он после этого?