– Ну, докладывай же, не молчи!
Марций шмыгнул носом:
– Была такая девушка. Рыжая, звали – Лициния Карникка. Была – да исчезла.
– Что значит – исчезла? – нахмурился Рысь.
– Сгинула, проще говоря, не вернулась из Виндоланды – они туда с обозом наместника ездили, ну, девки из лупанария. Хозяин ругается, гадина, говорит – видать, была должна ему денег.
– А подруг этой Лицинии ты не расспрашивал?
– А как же? Пришлось уж и с ними… – Марций вновь ухмыльнулся. – Едва денег хватило. В общем, девки сказали – в Виндоланде любовник у Лицинии вдруг завелся. Коренастый, с грубым лицом, одет не по-римски, по-местному. Говорят – торговец из Веруламия.
– И что же он делал в Виндоланде, этот торговец? – усмехнулся Рысь.
– Не знаю, они у него не спрашивали. Говорят, уж больно ему понравилась Лициния, вот и поехал с нею, все равно по пути.
– Так, выходит, они вместе ехали?
– Да нет, говорю же, девки из лупанария впереди. А эти – в самом конце обоза. Как подходящая поляна, так… Ну, ясно.
– Не совсем. – Юний покачал головой. – Так куда же они делись, Лициния и торговец этот? Девки что говорят?
Марций махнул рукой:
– Да то же самое, что и хозяин. Дескать, вместо того, чтоб отдать долги, сбежала в Веруламий вместе с любовником. Такое иногда случается.
– Угу, – кивнул Юний. – Стало быть, пропала Лициния – и пес с ней? Так ведь девки считают?
– Так. Многие даже завидуют.
Выслушав парней, Рысь улегся на ложе и, завернувшись в накидку, задумался. Вот, значит, как… Не нравилась ему вся эта история с торговцем, наверняка липовый это был купец, странный – путешествовал налегке, без обоза. Зачем только он убил Лицинию? И – главное – зачем пытал и зачем отрезал голову? Хотя, конечно, всему этому есть и вполне обычное объяснение – убил, потому что в пути поссорились, пытал – из-за врожденных порочных склонностей, а голову отрезал – по обычаю бриттов. Чем не объяснение? Что ж, покуда сгодится… за неимением другого.
А что касается Клавдии, то эта девчонка явно куда-то собралась. И не только в Виндоланду – иначе зачем еще и мазь от клещей? И бриттская обувь – неужели приемный отец не раздобыл бы ей подходящие воинские калиги? Явно что-то задумала девочка… Может, надоела ей размеренная скучная жизнь? Взяла да сбежала к любовнику? Очень может быть… Тогда надо срочно составить список молодых командиров из числа охраняющих вал Адриана когорт и по роду службы бывавших в Эбораке. Да, и постараться осмотреть спальню Клавдии. Ну, с этим, похоже, не будет проблем.
Проблем не возникло – Юний осмотрел помещение во время вечернего доклада наместнику. Мягкое ложе на львиных резных лапах, бронзовые светильники, сундучок и полки с пахучими мазями, румяными и прочим. Обычное девичье гнездо. Интересно, а где книга. Что-то не видать?
– Можно заглянуть в сундучок?
– Пожалуйста! – Наместник развел руками.
Рысь откинул крышку и тщательно переворошил все содержимое сундука. И на самом дне наткнулся-таки на деревянный цилиндр – футляр от книги. Бережно взяв его в руки, Юний вытащил кусок свернутого в свиток папируса… Гай Мальва – «Британниа»…
Глава 6 Май – июнь 229 г. Виндоланда – Адрианов вал Поклажа скромного слуги
Список книги Гая Мальвы оказался оборванным. Желтоватый свиток «Британнии» основательно повествовал обо всех южно-британских племенах – дуротригах, регинах, кантиях, – что же касается иценов, то о них, увы, сведений не осталось. Окончание свитка оказалось аккуратно оторвано.
Рысь не стал задерживаться в Эбораке: все, что нужно, он уже выяснил. Интриганы – соперники легата, Кальвизий Руф и Кресцент Фульвиан, похоже, были ни при чем, а близких друзей-подруг, с кем можно поделиться самыми сокровенными мечтами, у пропавшей дочки наместника не имелось. Ясно, собиралась в путь одна и сильно интересовалась иценами. Неужели и она увлеклась поисками запрятанных королевой Боудиккой сокровищ, которые есть ли, нет – кто знает? Зачем они избалованной девчонке из знатной и богатой семьи? Или – семья легата Клавдия Апеллина не столь уж и богата? А в самом деле? По словам многих, наместник был порядочным человеком, одним из немногих честных чиновников, а потому и не мог быть слишком богат. Юний опасался интересоваться финансовыми делами Клавдия в Эбораке, предвидя законное возмущение легата – не за тем вызывал! – и оставил этот вопрос до возвращения домой, в Виндоланду. О наместнике следовало осторожненько выспросить кого-нибудь из более-менее осведомленных людей, хоть того же Домицию Верулу. Уж этот-то прикидывающийся простачком пройдоха наверняка в курсе! Вообще-то и в Виндоланде следовало работать, не привлекая к себе особого внимания – в целях обеспечения обещанной легату секретности.
Вернувшись домой, Юний быстро развил бурную деятельность: с помощью Геты – других помощников у него здесь не было, молодые легионеры свою задачу выполнили – опросил всех служек таверны, которую под видом парня посещала Клавдия, самолично поговорил со штабными и Фракийцем.
Хорошо осведомленным о финансовом положении легата неожиданно оказался вовсе не Домиций, а Лупиан из хозяйственной части. Наместника он знал давно и подтвердил, что тот был честным человеком, вследствие чего временами испытывал денежные затруднения, как вот, например, сейчас.
– Сказать по правде, – приглашенный Юнием в таверну Лупиан покачал лысоватой башкой, – у легата вряд ли есть деньги и на приданое для дочери!
– Даже так?! – изумился Рысь. – А ведь он вовсе не кажется бедняком.
Хозяйственник расхохотался:
– Это нам с тобой не кажется. А по сравнению с другими легатами…
Лупиан устало махнул рукой.
Юний подозвал служку и попросил еще вина с жаренной на вертеле дичью – жаворонками, малиновками, перепелами и прочими птицами, приправленными острым соусом из рыбьих кишок. Хозяйственника он заманил в таверну под предлогом выпросить новую палатку для своих людей – старая, дескать, вся изорвалась, а дожидаться официальной замены было бы слишком долго. Завязавшуюся после второго бокала беседу Рысь быстро перевел в нужное ему русло и теперь еле скрывал свою радость – Лупиан, оказывается, был осведомлен не только о легате.
– Порученец? Такой темноволосый, смазливый? Как же, видал! – Хозяйственник лихо опрокинул в себя уже пятый бокал. – Все вертелся вокруг ветеранов, выспрашивал что-то.
– Да что такие могут выспрашивать? – делано засмеялся Рысь. – Разве что о падших девках либо, наоборот, о мужиках.
– Да нет. – Лупиан шумно вздохнул и пристально посмотрел на собеседника: – Ну, еще кувшинчик – и будет тебе палатка! Крепкая, просторная – чистый шатер.
– Вот спасибо! Мы отблагодарим, клянусь Минервой, вот попадется что-нибудь из добычи…
– Да, дождешься от вас! – захохотал смотритель складов. – Только обещать мастера. Давай, давай, не жмись, закажи кувшинчик фалерна, пока его тут не выпили некоторые! – Он скосил глаза на веселящуюся в углу компанию во главе с Домицем Фракийцем, который, ничтоже сумняшеся, полагал, что Юний сейчас выполняет его задание – наводит мосты для перевода в штаб. Со стороны все именно так и выглядело.
– Эвон сидят, пьяницы, – кивнув, сокрушенно вздохнул Рысь. – Веселятся. Девок сейчас позовут, а кое-кто – и мужчин, как тот, о котором ты мне сейчас рассказывал.
– А, тот смазливый парень, порученец, – вспомнил Лупиан. – Кстати, он не очень-то интересовался ни девками, ни мужиками. Больше выспрашивал про реку, да про вал, да про дороги. Сильно ему у нас понравилось – и реку хвалил, и лес. Да, заброшенное святилище просил показать.
– Святилище? – Юний покусал губы. – А зачем оно ему?
– Не знаю, – пожал плечами смотритель складов. – Мало ли чудаков на свете? Может, хотел задобрить местных богов. Эй, служки! Да принесете вы, наконец, вино?!
Святилище! Юний примерно знал, в какой стороне оно расположено, но сам там никогда не был. Кажется, милях в пяти вниз по реке, считая от поляны древних камней. Ладно, отыщем… Гета! Он же местный и должен хорошо знать дорогу.
– Ну, наконец-то! – увидев пред собой кувшин фалернского, обрадованно вскричал Лупиан. – Жаль тебя – ты не присутствовал на лемуриях, веселый оказался праздник!
– Да, я отмечал его в пути.
– Тогда наполняй же скорей бокал! Выпьем за духов умерших родичей! Чтобы они никогда не тревожили живых!
Нельзя сказать, чтобы желание Юния осмотреть заброшенное святилище бригантов вызвало прилив энтузиазма у его слуги. Гета как-то нахохлился, сразу потеряв обычно свойственную ему веселость, и вполголоса пробормотал что-то вроде того, что незачем зря тревожить обиталище древних божеств.
– Наши боги очень мстительны, господин, и, боюсь, им не очень-то понравится, если кто-то нарушит их покой!
– Наши боги очень мстительны, господин, и, боюсь, им не очень-то понравится, если кто-то нарушит их покой!
– А мы не просто нарушим, – вдруг хохотнул Рысь. – Мы им принесем жертву! Купим на торжище белого петуха или курицу…
– Лучше петуха, – согласился слуга. – Только… все равно, лучше бы туда лишний раз не таскаться.
Как ни упирался Гета, а все же пришлось пойти – куда ему деваться? Петуха, правда, купили, не поскупились – мальчик лично нес его в перекинутой через плечо суме. Шли пешком – по должности Юнию лошадь не полагалась, а выпрашивать на конюшне не хотелось – последовали бы вопросы: куда да зачем?
День выдался жаркий, почти что летний, да и до лета оставалось уже всего ничего – каких-то три дня. Яркое солнце жарко светило в небе среди маленьких куцых облаков, пели-заливались какие-то птицы, разноцветные бабочки перелетали с цветка на цветок, где-то рядом, едва не касаясь уха молодого воина, басовито жужжал шмель. Узкая дорога шла вдоль реки, мимо кустов жимолости и дрока, у самой воды росли ивы, а чуть подальше – орешник, березы, липы, кое-где попадались и дубравы, и бук. Близ города тянулись засеянные пшеницей и рожью поля, кое-где виднелись круглые, крытые соломой хижины, иногда перемежавшиеся высокими, почти что римскими домами из бревен и тесаного белого камня. Рядом с такими постройками обычно располагались ухоженные сады с кустами смородины и крыжовника, с яблонями и даже с завезенной римлянами вишней. Все это бурно цвело и пахло так, что Юний сглотнул слюну. Кое-где на деревьях уже образовались завязи, сулящие богатый урожай и хмельной сидр.
Поля постепенно сменились лугами, желтыми от одуванчиков, затем пошел лес – осины, елки, сосны. Деревья становились все гуще, царапали корнями дорожку, сузившуюся до размеров звериной тропы. Между стволами густо разросся папоротник, а солнечные лучи, теряясь в еловых лапах, все реже попадали на землю.
– Кажется, сюда. – Гета остановился на развилке у большого серого камня, покрытого какими-то знаками. Картинки – словно рисунки детей: запряженная парой коней колесница, воины…
– Так, кажется или сюда? – поправив висевший на перевязи через левое плечо меч – обычный короткий гладиус, скептически осведомился Юний.
– Сюда…
Небольшую поляну со всех сторон обступали сумрачные мохнатые ели, посередине же торчал замшелый камень с вырезанным на нем изображением трех женщин в глухих, с капюшонами, накидках. Маха, Ба, Морриган… Рысь знал уже, что этих трех богинь почитают не только в Британии, но и в соседней Гибернии, Галлии, Испании и много где еще.
Благоговейно поклонившись камню, Юний и Гета вытащили из сумы приготовленного на заклание петуха. Белый, с большим красным гребнем и острыми шпорами, он оказался задиристым и, едва опомнившись, больно клюнул Гету в плечо.
– Вот, гад! – рассердился мальчик, но, посмотрев на богинь, тут же прикусил язык.
– Это он не про вас, – поспешно пояснил божествам Юний, как и все римляне, не склонный обижать могущественных чужеземных богов. Иное дело – расправиться с их жрецами-друидами, как поступил почти двести лет назад наместник Светоний Паулин – тот самый, что воевал с Боудиккой, которую римляне называли чуть переиначенным именем – Боадицея. По мнению Рыси, Боудикка звучало гораздо лучше.
– На! – еще раз поклонившись камню, Юний протянул Гете кинжал. – Это твои богини, тебе и приносить жертву.
– Спасибо, мой господин! – искренне поблагодарил слуга и, взяв левой рукой кинжал, ловко отхватил петуху голову, словно всю жизнь служил мясником в какой-нибудь таверне или на постоялом дворе.
Красная петушиная кровь вытекала толчками, обезглавленную птицу свели судороги, но Гета крепко держал дергающую тушу и, лишь когда петух застыл, бережно положил его перед камнем.
– О, Морриган, о, Маха, о, Ба! – с какой-то внутренней страстью произнес мальчик. – Прошу вас, примите жертву и знайте, это не простой петух, не из дешевых, мы купили его задорого у Мальдиния-птичника, а Мальдиний никогда не продает плохих птиц, правда, берет дорого, но мы все же…
– Хватит, – исподлобья взглянув на богинь, шепнул Рысь. – Какое дело божествам до птичника?
– Божествам до всего есть дело! – скосив глаза, важно отозвался Гета.
Юний пожал плечами – похоже, в данном вопросе парень был прав.
– Попроси у них помощи во всех наших делах, – дождавшись, когда слуга закончит перечисление всех встретившихся ему на жизненном пути трудностей, напомнил Рысь.
– Да, чуть не забыл. – Мальчишка опомнился. – О, великие богини! Вам подвластны все судьбы людей, от рождения до смерти. Соблаговолите же хоть немного помочь нам… А мы за это обязательно принесем вам хорошие жертвы: петухов, барана и, может быть, даже белую кобылицу.
Услыхав про кобылицу, Рысь тут же отвесил парню подзатыльник и зло прошептал:
– Ты чего, совсем уже ничего не соображаешь? Откуда мы им возьмем кобылицу? Хорошо хоть человеческих жертв не обещал!
– Такие жертвы я не могу приносить, – покачал головой Гета. – Я не друид… хотя мог бы быть уже и помощником нашего друида Фримальда…
– А, так друидов еще не всех извели?! – усмехнулся Рысь, и мальчик тут же зашипел на него:
– Тсс!!!
Узенький солнечный лучик, проникший сквозь мохнатую зелень еловых лап, упал на священный камень, разом озарив всех трех богинь.
– Ого! – обрадованно воскликнул Юний. – Гляди-ка, они улыбаются!
Гета присмотрелся.
– Точно, улыбаются! – Губы мальчика тоже тронула улыбка. – Значит, приняли нашу жертву. Теперь можно и приступить к делу. – Он обернулся. – Что ты хотел здесь увидеть, мой господин?
– Сам не знаю, – ухмыльнувшись, признался Рысь. – Что-нибудь… Давай-ка пройдемся посмотрим.
Не обращая особого внимания на священный камень – а чего? жертву-то уже принесли! – они обошли всю поляну, едва не спотыкаясь о древнее изломанное оружие – мечи, проржавевшие шлемы, копья: видно, все это наряду с большими бронзовыми котлами и какими-то тележными колесами тоже приносили в жертву. Интересно, какой толк богиням от старого тележного колеса? Впрочем, кто их знает, может, тележные колеса или старый дырявый котел – это как раз то, что им позарез нужно?
Внимание Рыси неожиданно привлекли какие-то сизые дурно пахнущие комки со следами зубов лисы или собаки. Не побрезговав, он нагнулся, поднял, принюхался.
– Кишки! – посмотрев, с ходу определил Гета. – Человеческие кишки!
– С чего ты взял, что человеческие? – недоверчиво переспросил Юний. – Может, лошадиный или бычьи?
– Лошадиные и бычьи – толще, – тихо пояснил слуга. – Вот на свиные – да, похожи. Но они ведь валялись где-то на земле, и валялись не зря! Нет, свиные кишки никто не будет выбрасывать, к тому ж это святотатство – приносить кабана в жертву!
– Ты сказал – кишки валялись не зря, – напомнил Рысь.
– Да, – Гета согласно кивнул. – Здесь явно кто-то гадал. И не так уж давно.
– Гадал? Ах, да…
Юний сразу же вспомнил о «милом» обычае друидов гадать по дымящимся внутренностям жертв. И в самом деле – кто-то гадал. Может, стоило поискать труп? Не Клавдия ли это? Или – та, другая… Айна? Рысь старательно затопал ногами, прогоняя прочь нехорошие мысли.
– Поищем! – согласился Гета. – Судя по кишкам, его не сожгли. Наверное, торопились. Скорее всего, бросили где-то рядом.
Труп обнаружил Юний. Обнаженное, местами до костей обглоданное хищными зверями тело явно принадлежало подростку мужского пола, чрезвычайно худому, на вид чуть помладше Геты. Живот несчастного был разрезан наискось, голова отсутствовала.
– Что за дурацкий обычай – отрезать головы! – возмущенно сплюнул Рысь.
– Э, не скажи, господин! – с сокрушенным видом возразил Гета. – Голову врага можно приколотить над притолокой и с гордостью показывать гостям. Чем больше голов – тем больше чести.
– Ого! – Юний покривил губы. – Ну и кровожаден же ты, как я посмотрю!
– Нет, господин, ты меня неправильно понял! – горячо возразил слуга. – Этот обычай был в давние времена, еще до Светония Паулина. А с тех пор… С тех пор мы долго жили вместе с римлянами, и многие обычаи забылись. Как, к примеру, вот этот. – Мальчик кивнул на обезображенный труп и передернул плечами. – Брр! Какое варварство! Теперь так поступают лишь дикие северные племена, всякие там каледоны и прочие притены.
– А вотандины? – быстро поинтересовался Рысь.
Гета задумчиво почмокал губами:
– Н-не знаю. Не думаю. Они все же союзники римлян. Хотя… к северу от Адрианова вала ведь нет легионов?
– Нет, – согласился Юний. – И никто не мешает вотандинам жить так, как они хотят. Знаешь, я все вспоминаю того «разрисованного», Мада Магройда…
– Да, здорово ты тогда его уделал! – Гета весело засмеялся. – Сто лет помнить будет.
– Вот я и думаю, не он ли здесь побывал?
Юный слуга задумался, старательно наморщив лоб: