– Но ведь многие ученые убеждены, что идея о торсионных полях ничего не стоит, что это фальшивка!
– Наш опыт подсказывает, что к таким научным дискуссиям следует относиться с особым вниманием. Подобные споры будят научную мысль. Любая новая идея, выглядящая сначала абсолютной абракадаброй, позднее, возбудив любопытство ученых, приобретает вид гипотезы и стимулирует новые формы научного поиска. Джордано Бруно сожгли на костре, а он всего-навсего говорил, что земля круглая и не является центром Вселенной. Кроме того, мы допускаем, что теория торсионных полей вообще антинаучна. Скажу больше: мы не совсем уверены, что в лаборатории академика Страхова в данный момент изучают именно торсионные поля. Возможно, им нужно, чтобы все думали, будто институт занимается какой-то малозначительной чепухой, а в действительности они ведут разработки чего-то совсем другого. Это нужно знать наверняка.
Альвенслебен снова раскрыл портфель и протянул мне еще одну папку, попросив передать ее Рафи. Когда тот прочтет документы, я должен рассказать ему историю Тайной службы Хранителей и описать свои чувства и выводы.
Прощаясь, я не мог не задать вопроса, мучавшего меня последние дни:
– Так кто вы, герр Альвенслебен?
Старик, казалось, не удивился моим словам.
– Потерпите, мой друг, совсем немного, и скоро все узнаете. Сейчас важно другое: для нас настало время последней надежды. Иначе всем туго придется. Думаю, вы понимаете.
Я молча согласился с ним.
Позвонив Рафи, я попросил его о срочной встрече.
Глава 18
Тель-Авив. Бульвар Ротшильда, 26 5 декабря 2002 года, 22:00
В Тель-Авиве, как просил Альвенслебен, я передал Рафи документы и стал терпеливо ждать. Он читал молча, я тоже старался не нарушать тишины. Прошло чуть больше часа. Видимо, Рафи был удовлетворен тем, что узнал. Не знаю, чем именно пытался удивить его старик, но лицо босса не выдавало никаких эмоций. Теперь я должен был рассказать Рафи о Тайной службе Хранителей.
Я подробно описал Рафи события последних десяти дней. Рафи сидел по обыкновению не двигаясь, не задавая никаких вопросов, ничего не уточняя . Если бы я не знал его столько лет, то наверняка решил бы, что он меня не слышит или не слушает – настолько отсутствующим казалось его выражение лица и незаинтересованной – поза. Но он, конечно, слушал, периодически слегка кивая мне, словно поощряя к дальнейшему рассказу. Закончил я – по просьбе Альвенслебена – описанием моих собственных чувств и оценок происходящего. Рафи приглушенно хмыкнул в ответ, но продолжал молчать. Через несколько минут он абсолютно ничего не выражающим голосом вяло проговорил, что очень устал и просит продолжить беседу позже.
– Встретимся послезавтра. Разговор будет серьезным, – сказал он официальным, довольно непривычным для меня тоном.
– Конечно!
На этом и расстались.
* * *Я вышел на улицу, сел в машину и принялся кружить по городу, проверяя, нет ли за мной слежки. Слежка была, причем умелая. Я несколько раз попытался оторваться, так, чтобы мой «хвост» не потерял меня окончательно. И это ему удалось. Кто на этот раз ходит за мной? Если кто-то от старика, понятно – меня проверяют, я бы поступил так же. Если же «хвоста» послал Рафи – это хуже. Значит, разговор не удался. А если же это люди Кея или, что еще хуже, русские, то мои дела совсем плохи. Но самый неприятный вариант – «Гальба». Если это они, значит, им известно, что именно мне поручено предотвратить передачу технологии в посторонние руки. Следовательно, они знают про Хранителей.
Я продолжал ехать к промышленному району Тель-Авива. Проехал улицу Ракефет. «Хвост» не отставал. Странно, но вокруг него не регистрировалось никаких дополнительных радиоволн, иначе мой аппарат оповестил бы меня зуммером. Значит, преследователь был один. Непонятно. Я направился в сторону знаменитого тель-авивского Тель-Баруха – песчаных дюн, где встречаются работающие на улице девушки и их клиенты, которым для удовлетворения потребности и машины достаточно. «Хвост» двигался, не отставая, в полукилометре от моей «Мазды», и я был обязан узнать, кто следит за мной. Преследование продолжалось около получаса. Наконец я решил действовать.
Мне было нужно вытащить преследователя из машины. Для допроса достаточно нескольких минут, не больше – или я узнаю все сразу, или начнется жизнь, где под каждым кустом будет мерещиться агент какой-нибудь спецслужбы. Сбросив скорость, включил систему отрыва, не позволяющую следить за машиной, самолетом или другим средством передвижения, и на первом же повороте резко свернул направо. Увидеть меня с включенной системой «хвост» не мог. Я видел на экране аппарата, что он притормозил, но продолжал медленно двигаться вперед. Не расслабляясь и не сбавляя скорости, на первой же улице я снова свернул направо, осмотрелся: ни впереди, ни сзади никого не было. Нажал чуть заметную кнопку у руля и услышал характерный хлопок: номера моей машины тут же поменялись, как и передние фары.
Теперь только опытный взгляд мог узнать в моей машине ту, в которой я ехал всего несколько минут назад. Еще один поворот направо – и я увидел преследователя. Его автомобиль продолжал медленно продвигаться вперед, но за несколько метров до поворота остановился на обочине, а сам он внимательно вглядывался вперед, видимо решая, что делать дальше. И пульс, и давление на экране моего аппарата чуть повысились; видимо, потеряв объект, он занервничал. Никаких электромагнитных волн, доказывающих наличие рации или телефона, вокруг него по-прежнему не обнаруживалось. Я выехал на улицу, поставил машину на стоянке метрах в двадцати от него и вышел через правую дверь. В этот поздний час людей на улице практически не было. Перед выходом из машины я намазал руки специальным кремом, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Быстро приблизившись к машине, приставил к замочной скважине дверцы специальный аппарат. Замок тут же поддался, и я резким движением открыл дверь, сел рядом с ним, приставив дуло пистолета с глушителем к его правому боку, прямо к печени, а левой рукой включил сканер. Теперь нашу беседу слышать не могли.
– Ну и откуда ты такой взялся?
Я говорил абсолютно спокойно, слегка кивнув своему преследователю.
Он искоса смотрел на меня. В его глазах читалась паника, вены на шее надулись. Очень хорошо, значит, не такой уж и сильный у него покровитель. Не давая ему опомниться, я резко воткнул ему в шею заранее приготовленный шприц с пентоталом, не ослабляя нажима руки с пистолетом. «Хвост» слегка охнул.
– Ну! – повысил я голос.
– Я частный детектив Дов Мильшон, – чуть не плача, ответил он. – Мое удостоверение в левом кармане.
Я вытащил удостоверение. Да, действительно, частный детектив.
– Кто тебя нанял?
Он аккуратно достал визитку из кармана рубашки.
– Арье Вайс, директор цветочного магазина с улицы Дизенгоф. Он думает, что ты встречаешься с его женой. Велел мне сфотографировать вас вместе, хочет развестись. – Он медленно достал из кармана рубашки фотографию.
От неожиданности я чуть не вздрогнул – с фотографии мне улыбалась Марина. Это уже хуже. Похоже, меня предупреждали, и тот, кто делал это, видимо, знал обо мне все. Я вколол «хвосту» еще одну порцию лекарства. Он проснется только часа через четыре, а мне за это время нужно будет поразмыслить.
Я вышел из машины, осмотрелся. Вокруг вроде бы чисто. Подошел к своей «Мазде», сел за руль и поехал куда глаза глядят. Самое неприятное в моей ситуации то, что я не знаю, откуда ждать удара. Я перестал понимать, кто с кем и против кого действует, не улавливал связи между Рафи и Альвенслебеном. Взаимоотношения Рафи с Кеем тоже стали непонятными, словно кто-то одним движением рассыпал пазл, собранный из моих размышлений и представлений о жизни, и теперь мне осталось только созерцать пеструю и бессмысленную картинку, составленную из обломков моей судьбы.
Так проездив по городу больше часа, не обнаружив никаких признаков дополнительной слежки и убедившись наконец, что никто за мной не увязался, я поехал к себе. Настроение паршивое – хуже некуда: за себя я не боялся, а вот Марина… На наше недолгое счастье опять посягали. Да еще неизвестно кто, хотя кое-какие догадки и были. В любом случае, друзья это или враги, она должна исчезнуть, уехать, раствориться… В нашей профессии дружба или вражда – лишь вопрос времени.
Конечно, я был готов к такому повороту событий. Несмотря на странную историю с Хранителями, я все равно остаюсь нелегалом, то есть веду ненормальную жизнь. Моя самая большая ошибка состоит в том, что я пытаюсь наладить ее – эту жизнь – как человек, а мне нужно оставаться автоматом, бессердечным, безжалостным и одиноким роботом. Но этого я точно не хочу. Если прошедшие годы, полные постоянной опасности и приключений, не выдавили из меня элементарных человеческих чувств, то теперь, будучи посвященным в тайну Хранителей, я больше всего хотел ощущать себя именно человеком.
Так проездив по городу больше часа, не обнаружив никаких признаков дополнительной слежки и убедившись наконец, что никто за мной не увязался, я поехал к себе. Настроение паршивое – хуже некуда: за себя я не боялся, а вот Марина… На наше недолгое счастье опять посягали. Да еще неизвестно кто, хотя кое-какие догадки и были. В любом случае, друзья это или враги, она должна исчезнуть, уехать, раствориться… В нашей профессии дружба или вражда – лишь вопрос времени.
Конечно, я был готов к такому повороту событий. Несмотря на странную историю с Хранителями, я все равно остаюсь нелегалом, то есть веду ненормальную жизнь. Моя самая большая ошибка состоит в том, что я пытаюсь наладить ее – эту жизнь – как человек, а мне нужно оставаться автоматом, бессердечным, безжалостным и одиноким роботом. Но этого я точно не хочу. Если прошедшие годы, полные постоянной опасности и приключений, не выдавили из меня элементарных человеческих чувств, то теперь, будучи посвященным в тайну Хранителей, я больше всего хотел ощущать себя именно человеком.
Бедная Марина! Рядом со мной ей постоянно будет грозить смертельная опасность. Как мне укрыть ее? Пожалуй, ей имеет смысл изменить внешность. Как она это воспримет? Я, мужчина, и то пережил пластическую операцию очень тяжело, несколько месяцев прожил в депрессии, даже таблетки принимал. А она – женщина… Что станется с нашими отношениями? Я люблю именно это милое лицо, эти серо-зеленые глаза, чуть курносый нос, родные губы… И больше не увижу ее! Передо мной окажется другая, незнакомая, скорее всего красивая, но чужая женщина… Смогу ли я любить ее так же, как люблю сегодня? Но выхода-то нет! Если нас нашли сейчас, найдут и потом. Рисковать Мариной я не имею права. Моя любимая, как я скажу тебе, что из-за меня твоя жизнь в опасности, и чтобы ее избежать, тебе придется спасаться, менять внешность?.. Я должен что-то придумать… Должен…
* * *Через день мы снова встретились с Рафи. Он выглядел вполне спокойным, но чувствовалось, что спокойствие это мнимое. Похоже, ему было непросто начать разговор.
Я рассказал про слежку. Похоже, Рафи ничего о ней не знал. Те м лучше – значит, не Моссад, хотя мне вообще-то и не важно, кто затеял со мной игры. Они посягнули на Марину, а этого я терпеть не стану. От размышлений о слежке меня отвлек голос Рафи:
– Леонид, ты знаешь меня много лет…
– Да.
– И понимаешь, что если бы не мое к тебе отношение, как профессиональное, так и человеческое, наша беседа не состоялась бы.
– Да, – я не очень-то понимал, к чему он клонит, но слушал внимательно.
– Мне нужна твоя помощь, но это не обычное задание. – продолжил Рафи тихим, монотонным голосом.
– Всегда готов! – я ответил заученной фразой, понимая, что на сей раз мне предстоит нечто особенно неприятное.
– И это касается тебя лично.
Чуть приподняв голову, я посмотрел Рафи в глаза.
– Вернее, Марины.
«Нет, к этому я не готов. Марина со мной: нужно умереть – умру, но ее не отдам».
– Точнее, ее отца.
«Это уже легче, но ненамного».
– Дело в том, что Давид Зусман, из-за которого тебя послали в Израиль, и отец Марины – один и тот же человек…
И тут страшная догадка прострелила мозг – конечно же я все сразу понял. Готовя меня к поездке, мои начальники выдали мне только часть информации, семейные связи Кузнецова разрабатывал другой следователь. Значит, московские начальники, зная о моей связи с Мариной, специально мне ничего не говорили?
Видимо, у меня отвисла челюсть, так как Рафи замолчал. Отец Марины – уголовник? Вор в законе, уничтоживший десятки человек во время побега из лагеря? Что-то не так. Этот седеющий, элегантный, симпатичный мужчина, с которым мы ужинали в Париже, – вор в законе? Нет, не похож, таких обаятельных аристократичных рецидивистов не бывает…
Рафи продолжал:
– Чтобы у тебя не оставалось сомнений, вот документы. Можешь сам убедиться, что я не лгу. Я бы не стал тебе ничего говорить и портить семейные отношения, но у нас с ним серьезные проблемы. С тех пор как он взял на себя «заботу» по переводу денег для Хезболлы в Ливан из Южной Америки, финансирование этого рассадника террора увеличилось в несколько раз. Наш «друг» Насралла больше не испытывает проблем с финансами. Закупки оружия резко возросли. Потихоньку Хезболла становится регулярной армией, не подчиняющейся правительству Ливана, закупает ракеты среднего и дальнего радиуса действия. И это – на нашей северной границе. Она становится стратегической угрозой.
Ты – единственный, кто может близко подойти к Зусману. Вот тебе отчеты бельгийской разведки о деятельности Хезболлы в Западной и Центральной Африке и Латинской Америке. Почитай. Такие вещи знать полезно. В Западной Африке еще с конца ХIХ века живут выходцы из Ливана, сейчас их там около сотни тысяч. Среди них было немало успешных торговцев алмазами, есть такие и по сей день. Почти все они продолжают поддерживать связи с родственниками с Ближнего Востока.
Один из самых знаменитых торговцев – ливанский шиит Имад Бакри. Это только одно из его имен. Он также известен, как Имад Кабир и Имад Бакир. Как видишь, имя свое он не меняет, только фамилию. В основном он за четверть цены покупал контрабандные алмазы в Анголе у движения «Унита», а на деньги, которые повстанцы выручали за продажу камушков, он же поставлял им оружие.
По мнению бельгийцев, если бы не эти поставки, гражданская война в Анголе давно бы закончилась. У Бакри своя фирма «Афростарс», сотрудничающая с зарубежными, в том числе русскими агентами по торговле бриллиантами. И вот какое совпадение: в кругу его российских знакомых объявился человек по имени Алексей Гонзалес, он же Зусман, он же Кузнецов. В 2000 году, после того как во время покушения в Конго убили президента, неизвестные расстреляли сразу одиннадцать арабов-шиитов, известных торговцев алмазами. Их обвинили в организации покушения. Одним из них был родной брат Бакри, Юсеф. Хезболла потребовала вернуть тела убитых, и их с почестями отправили в Ливан на захоронение. Тогда, почувствовав опасность, Бакри исчез. Через год он появился. И с кем? Молодец, догадался – с твоим новым родственником. Гонзалес в то время уже занимался латиноамериканскими делами Хезболлы.
Если ты думаешь, что все члены ливанской общины добровольно жертвуют деньги для Хезболлы, ты ошибаешься. Просто их навещают посланники с исторической родины и называют сумму, которую они обязаны заплатить. Если же кто-нибудь пытается отказаться, ему обещают навестить близких в Ливане, как ты сам понимаешь, не с благородными намерениями. Поскольку многие арабы-шииты занимаются контрабандной различных товаров, в том числе алмазов (а это и есть их главный бизнес), они не спешат обращаться в полицию. ЦРУ считает, что объем денежных средств, переводимых Хезболле из Африки, составляет сотни миллионов долларов в год.
А теперь расскажу, чем именно твой родственничек с его шиитскими партнерами занимается в Латинской Америке. На этом континенте проживает от трех до шести миллионов мусульман. Шииты из Ливана – лишь небольшая часть из них. Как и у их африканских братьев, большая часть бизнеса незаконная. Это и наркотики, и похищения людей, и контрабанда драгоценных камней. Практически каждого из них также навещали эмиссары с исторической родины. После нескольких «пышных» похорон и здесь все наладилось. Особенно это касается района трех границ Аргентины, Бразилии и Парагвая. Здесь, в этих джунглях, где влияние центральной власти невелико, обстряпываются самые грязные дела. Уже тридцать лет там нет ни права, ни закона, царит необычайно высокий уровень преступности, полно банд и террористических организаций. Этот район – настоящее убежище для всевозможных криминальных структур и преступников, от простых контрабандистов до особо опасных преступников, которых разыскивает Интерпол. Кого там только нет: авторитеты из России, Японии и Китая, представители Сирии… И вот в этой зоне свободной преступности эмиссары Хезболлы собирают огромные деньги. Считается, что треть бюджета Хезболла получает именно из Латинской Америки. Наиболее известные эмиссары района – Али Халиль Мехри и его друг Сабри Фаяд, он же Ибрагим Хушба.
Ходят слухи, что Хушба скоро закончит свои дела в районе трех границ и возвратится в Цидон. Та м его ожидает пост старшего командира Хезболлы. Мы знаем, чем он занят в Латинской Америке, и такой сосед нам точно не нужен. Оба они знакомы с Бакри. А он свел их с Кузнецовым-Гонзалесом. Эти посланцы террора собирают деньги, и, естественно, берут себе проценты наличными. Перевезти их в Ливан на счета Хезболлы довольно трудно, несмотря на наличие банков в городе. Ведь Хезболла в большинстве западных стран считается террористической организацией. Твой родственник как раз и занимается переводом денег. Он великолепно выполняет свою работу. С тех пор как он в деле, количество денежных переводов утроилось. Наша задача – перекрыть этот канал. Как это сделать? В течение нескольких недель мы полностью отработаем план операции. Твоя роль и задача в ней будет весьма важной.