На столе перед каждой девушкой лежала памятка, на ней стоял номер комнаты, был написан распорядок дня, обязанности девушек расписаны не были. Девушки вышли из-за стола. Две девушки стали собирать грязную посуду. Одной из них была я.
Я еще не понимала, что это все реальность, а не шутка, или шутка и реальность, что одно и тоже. Я приняла единственной мудрое решение, быть ближе к кухне, готовить, убирать, мыть посуду, молчать и слушать. "Слух даруй всем, а голос лишь немногим", – вспомнила я слова Шекспира.
На первое утро одно место осталось пустым. Я готовила еду на всех, 13 человек.
Алюминиевый прибор остался пустым, одна девушка не пришла на обед, на ужин. Что это была за девушка, я не успела запомнить, теперь я пыталась всех запомнить, кто, где сидит, в какую комнату идет.
Второй день был дождливым, хозяин к столу не вышел, два места для девушек были свободны. Десять девушек ели под дождем. Кое-кто чихал, одежда на всех была та, в которой их сюда привезли.
Нинель шепотом подбивала на бунт, звала посмотреть те комнаты, из которых никто не вышел. Я решила выжить сама, на бунт не соглашалась. В свободное время подметала двор. Нинель нашла себе приятельниц, и они бурно обсуждали ситуацию.
Третий день слепил своими лучами, тепло обволокло девушек с ног до головы. Они думали, где бы помыться.
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
Ко мне подошел хозяин, посмотрел мне в глаза и ушел.
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
Так прошло пять дней. На шестой день за столом не появилась Нинель. Сердце у меня упало. Спрашивать у хозяина было бессмысленно. Все тихо. Он даже не командовал. Еды становилось меньше, она исчезала на глазах. Я решила готовить экономней, с учетом, выбывающих каждый день, девушек. На восьмой вечер в моей комнате послышались шаги.
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
Я притихла, прятаться было негде, рядом с комнатой был совмещенный санузел, но без окон, без ванны. В комнате стояла кровать и больше ничего. Зашел мужчина, тихо подошел ко мне. Скрипа больше не было слышно. Я лежала и смотрела на него…
Его тяжелый взгляд, неожиданно подобрел:
– Мийлора…
– Я слушаю.
– Ты жить хочешь?
– Очень.
– Со мной?
– Да.
– Не боишься?
– Чего я должна бояться?
– Моей ноги.
– Я ее не видела, одну видела, вторую нет.
– Ты не спрашиваешь, где семь девушек?
– Это на вашей совести.
– Моя совесть чиста.
– Они живы?
– Дома у себя.
– Остальные в страхе или знают, что их отпустили?
– Нет, остальные ничего не знают.
– У меня есть выбор?
– Выбор есть всегда, ты можешь уйти домой, можешь остаться со мной.
– Они все семь ушли?
– Хочешь пройти их дорогой?
– Не знаю, через улицу они не проходили.
– И ты на этот двор уже не выйдешь, метла тебе больше не поможет, ты за нее держалась.
– Да, вы правы. Что мне делать?
– Два варианта: полюбить меня или уйти домой.
– Что они выбирали?
– И то и другое.
– Они с вами спали?
– Нет.
– А как?
– Все ушли домой.
– Почему?
– Я их не чувствовал.
– Это как понять?
– Через них ток не шел, ток идет по стене, по проводам, а они были не влюблены в меня, даже под страхом смерти.
– А я?
– Я тебя чувствую.
– А Нинель?
– Думал, что с ней у меня получиться, но, я ее не захотел, она ушла.
– Из жизни, или домой?
– Для меня это одно и то же.
– Они приведут сюда милицию!
– Нет, никто не приведет.
Внезапно комната окунулась в кромешную тьму. До моей руки дошло легкое, трепетное прикосновение. Я непроизвольно подтянулась к этой руке. Вспыхнул свет.
Рядом лежала серая мышка. Мужчины не было. Я оглядела комнату, ни одной двери не обнаружила. Четыре ровных стены. Я хотела закричать, но звук потонул бы в мягкой ткани стен. Кровать резко дернулась, я провалилась в очередную темноту, и резко вскочила на ноги, почувствовала в одной ноге сильную боль и ладонь у локтя.
– Мийлора…
– Это, все еще вы?! – скрипя зубами от боли, проговорила я, гладя в жуткие глаза мужчины.
– Я, негодный.
– Что вы себе позволяете!!?
– Что хочу, то и позволяю.
– Зачем вы издеваетесь над девушками?
– Развлекаюсь.
– Мстите? За, что?
– За боль свою.
– Вас можно вылечить?
– Нет.
– Вы кто?
– Надеюсь, что мужчина.
– У вас были женщины?
– Ни одной.
– Вам лет сорок!
– Я не знаю, что с ними делать, вот собрал гарем, посмотрел на всех и отпустил.
– А, вы – евнух!
– Не знаю.
Мы стояли в подвальной комнате с красными, кирпичными стенами, тусклый свет горел в одном углу. Мужчина сел на черный, кожаный диван. Я, прихрамывая, последовала за ним.
– Они все пытались со мной что-то сделать, но я не понял, я всех выпустил в ту дверь, – и он показал дверь напротив дивана.
– Вы нормальный?
– Я – контуженный, пытаюсь вспомнить, зачем мужчине нужна женщина и не могу.
– Откуда у вас эта красная крепость?
– А, это дача, но не моя. Я здесь сторож.
– Я могу уйти?
– Дверь открыта…
Дома я сразу позвонила Нинель, та быстро взяла трубку.
– Нинель, как ты?
– С возвращением, Мийлора! Забудем приключение, как страшный сон.
– Пережили, проехали, – сказала я и в сердцах бросила трубку.
Глава 6
Я закрылась в своей комнате на даче Киры Андреевны, счастье жить одной в городской квартире меня больше не привлекало. Нинель стала доставать меня по сотовому телефону, она уже рассталась с Самуилом и пыталась вновь подоить тетку, на почве денег. Никого я не хотела видеть.
Тетки с новым именем Кира Андреевна дома не было. Она теперь постоянно уезжала восстанавливать подвижность нижних конечностей, вероятно, здорово замерзла, пока в гробу лежала. Новый отец со старой родословной не особо радовал, не могла я к нему быстро привыкнуть. Куда ни смотри, радость от общения отсутствовала, а поговорить так хотелось! Я даже в руки телефон взяла, но звонить Нинель раздумала.
Сегодня я съездила на могилу, рядом с которой оставили гроб с теткой, но позже захоронили мою мать. Над могилой стояла плита с исправленным именем. Точно, там была похоронена моя мать, в этом я убедилась окончательно. Еще я съездила в свою квартиру, там давно никого не было. Мне очень захотелось вернуться в свою квартиру, но я понимала, что это невозможно. Я стала осознавать, что новая жизнь меня затягивает.
День был воскресный.
В своей комнате в дачном поселке страдал Николай Борин, его съедала тоска от одиночества, друзья не манили, ему было и скучно и грустно. Он посмотрел на фиолетовую мантию, которая осталась от фиолетового божества. В памяти всплыло милое лицо Мийлоры! Вот кого он хотел видеть! А хочет ли она его увидеть?
Я в этот момент повернула невольно голову к окну, в моей памяти возник облик Николая, мне захотелось его увидеть. За дверью послышались крики и редкие выстрелы, я вся сжалась от невольного страха, потом оглянулась вокруг себя с мыслью спрятаться, но услышала приближающиеся шаги, мужские голоса. Кто-то тряс мои двери. Мне показалось, что эти голоса она уже слышала.
Нинель громко сказала:
– Мийлора, дверь открой, все равно выломают.
Я последним взглядом окинула комнату, посмотрела наверх и увидела нечто похожее на люк, раньше я думала, что это обрамление, для светильников, расположенных не по центру потолка.
– Нинель, секунду подожди, халат наброшу! – крикнула я и нажала на выключатель странной лампы.
Мгновенно в потолке открылся люк, из него вывалилась лестница. Я полезла по лестнице на чердак и закрыла за собой люк, уже слыша, что дверь стали ломать. Я оказалась на чердаке, весьма приличном, но меня волновал вопрос личной безопасности. Я вспомнила, где слышала эти голоса, в квартире тетки, но легче от этого мне стало. С чердака надо было уходить, я выглянула на улицу, открыв дверцы с чердака на крышу.
Стоило мне показаться в открытом окне, как я попала в руки сиреневой птицы.
Крепкие, мужские руки подхватили меня и перенесли по чердачному балкону в другую комнату. Я посмотрела на спасателя и узнала Николая Борина.
Он был в моем сиреневом плаще:
– Привет, Мийлора.
– Спасибо, Николай, что спас, но нам надо убежать подальше от этой дачи, за мной гонятся.
– Не волнуйся, прорвемся, держись за меня и верь мне! Мийлора, машина моя недалеко стоит. Я приехал на машине на дачу, а потом решил посмотреть на твои окна с чердачного балкона, да заметил твое испуганное лицо на крыше.
– Отличное решение моего спасения! – проговорила я, подходя к знакомому форду.
– Понимаешь, сиреневый плащ, действуют только по воскресеньям; так, что завтра я тебе бы уже не смог помочь.
– Кому ты это говоришь? У тебя мой плащ! В нем используется непонятная для меня энергия, понимаешь, я пыталась понять, что и как устроено в сиреневом плаще, но он, как кокон закрывается в ночь с воскресенья на понедельник. Вернешь при случае.
– Не объясняй, Мийлора, вероятно, ты владеешь одним из чудес света. А почему нет!
Я повеселела, но тут же нахмурилась:
– Николай, я боюсь несуразицы, которая последнее время со мной происходит. Боюсь возвращаться на дачу к тетке!
– Нормальная реакция, поедем ко мне домой на одиннадцатый чердак.
– До того, как ко мне стали стучаться в комнату, я слышала выстрелы, а до них я думала о тебе.
– Ой, Мийлора, а я о тебе думал. Но, чтобы не попасть в суп к налетчикам, предлагаю тебе пожить у меня. Отец хорошо придумал три комнаты на чердаке, над ним насмехались, а он делал.
– А Семен Семенович сам, что ли делал? Темнишь, Николай, комнаты по кирпичику выложили солдаты, мне Люся говорила.
– Держи сестру отца дома, всех продаст, – пробурчал Николай. – Ладно, так оно и было, мой отец полковник, вот он и использовал солдат в мирных целях, с пользой для себя и для общества.
– А мой отец декан факультета, он перетянул меня в свой университет, и под его крылом учиться легко и приятно. И имя Мийлора тут ни при чем, но оценки у меня выше, чем раньше.
– Если честно, то солдаты нам дачу построили и все пристройки, у нас даже комната для бильярда есть. Хочешь, пойдем в пристройку, посмотришь, как солдаты славно умеют трудиться. И дачка не хуже, чем у твоей тетки, и заборчик каменный.
– Все хорошо и без фантастики. Но как быть с моими преследователями?
– Так, идем в пристройку, – сказал утвердительно.
Они сидели и слушали новости.
– Николай, знаешь, что меня волнует? Вот и ты носишься с сиреневыми крыльями, человек паук с паутиной, очень много летающих героев развелось монстров и спайдерменов, а потом люди из окон прыгают, послушай, что в новостях говорят.
Студенты из окон во время пожара прыгали.
– А я здесь при чем? У меня твой воскресный плащ фиолетовой птицы, Фиолетовая Богиня звучит слишком напыщенно. А с пожара бегут туда, где дыма нет и огня. В этом месте пожарники не договорились с криминальными структурами, я видел старые, многоэтажные дома в них есть лестницы. Обычные металлические лестницы с земли и до чердака. Пожарные лестницы. Но их часто используют не по назначению. А по поводу летающих пауков и птиц, так ведь надо сказку от жизни отличать.
– А ты отличаешь? – спросила я.
– А то нет.
Глава 7
По понедельникам у Нинели был будун. Вечером в воскресенье отпетые красотки пили у нее дома шампанское по бутылке на человека и шли в лучший ресторан округа. Они сидели в ресторане за столиком и медленно пили тягучие крепкие напитки. Дамы мало ели и много танцевали. Это у них был своеобразный тренинг для похудения.
Домой возвращались к семи утра, когда народ просыпался дабы идти на работу.
Самое обидное, что мужчины их не особо интересовали, они веселились сами по себе, этому способствовали современные танцы, абсолютно лишенные половых признаков: толпа топчется на месте, каждый в своем ритме. Две очаровательные блондинки и брюнетка с фигурой типа амфоры были слишком ленивы для интимных отношений. В их кругу платонической любовью не страдали. Любовь за большие деньги с одним партнером им тоже приелась.
Надо сказать по молодости, или точнее юности, они впадали в грех, но то было по наивности и еще живой чувственности. Это некая аномалия общества, где женщины себя сами обеспечивают и не хотят взваливать на себя мужские запросы, ревности и драки. Нинель однажды прожила с одним молодым человеком по имени Самуил почти год, все закончилось постригом, но не в монахи. Она постригла всю его одежду на полоски, так душевно освободившись от нервной напряженности взаимного существования.
Молодая женщина с фигурой амфоры, по имени Нинель обладала властным характером и любила менять парики с длинными волосами. Две блондинки ее просто сопровождали и потакали ее прихотям в дни будуна и отпуска. У Нинели было свойство делать больно всем, кто находился рядом с ней с наибольшей неожиданностью. Для нанесения психологических ударов она изучала психологию. Благодаря знанию этой науки она могла легко и легально извлекать деньги из людей и наносить удары тем, кто не платит ей за свое спокойствие.
В то же время она не предала отца своего раннего ребенка. В ранней юности она была высока и фигуриста, определить возраст по ее внешности было весьма затруднительно. Она и повелась на вспыхнувшие к ней чувства в мужчине старше ее в два раза. Она была несовершеннолетней, неопытной и страстной.
Мужчина предлагал пожениться, она отказалась. Отец Нинель готов был смести с лица земли первопроходца. В результате жизнь смела с лица земли ее отца. Итак, у Нинели была дочь, и не было мужчины, вокруг нее всегда вились женщины стаями, что их привлекало в ней – непонятно. Мужчины для нее существовали где-то за горизонтом общения и понимания.
Амфора фигуры Нинель заключалась в перепаде размеров между талией и бедрами, этот размер был сантиметров сорок, не меньше. Достаточно тонкая верхняя часть тела, узкая талия с мягким переходом на бедра, более женственной фигуры и представить трудно.
Бабушка Нинели по отцу, Брынза, с внучкой не спорила и держала по возможности нейтралитет, она поверила внучке, что отец ребенка мужчина старше ее в два раза.
И вот пробежали года. Выходит Брынза из дома и встречает глаза красивого, высокого молодого человека – Алексашки, она и прошла мимо. Идет назад из магазина и встречает глаза женщины, Зои Зиновьевны. И тут она обомлела: эта женщина сильно походила на ее правнучку! Просто не передать! Брынза поговорила с ней и пошла домой. Зоя Зиновьевна сказала, что об Алексашке она говорить не хочет.
Вечером сон к Брынзе не шел, перед ее глазами стояли эти два человека: мать и сын. Сказать, что Брынза их не знала, значит соврать. Знала она их и очень давно.
Так вон оно как! А, что если Нинель ей соврала?! И правнучка Брынзы является – внучкой этой красивой женщины? Так, так, так… И Брынза уснула.
Утром она проснулась от воспоминаний. Мужа этой женщины и сына Брынзы звали одинаково. Утро в тот далекий день было солнечное, теплое. Брынза вышла на балкон, встала под солнечные лучи, прикрыла глаза от наслаждения, а когда открыла и опустила их вниз, вздрогнула непонятно почему. Под балконом стояли две тезки. Они говорили и махали руками. Потом отец молодого человека сел в свой грузовик и заехал на газон, и на глазах Брынзы выпал из кабины мертвый. Сын Брынзы в это время уже был дома и к окну не подходил. Толпа сбежалась быстро.
Сын Брынзы, то есть отец Нинель вскоре исчез, его нашли в колодце у соседнего подъезда какие-то службы.
Правнучка после этих трагедий родилась через пару месяцев. А, что если тезки раньше Брынзы узнали всю правду об отце еще не родившейся девочки? Это Брынза поверила сказкам Нинели, а ее отец все узнал раньше на свою голову. Что теперь делать ей, когда она узнала правду? Судя по словам и глазам матери молодого человека, то она в курсе событий. Нет, Брынза на эту тему ни с кем не будет говорить, и тем паче делать замечания Нинель по поводу ее будунов по воскресеньям с переходом на понедельник. Правнучка привыкла к тому, что растет без отца, и сказать ей правду себе дороже. Да и правда ли это?
Брынза столкнулась с ситуаций, скорее состоянием здоровья людей пожилого и преклонного возраста. Люди терпят адские боли и почти справедливо считают себя инвалидами. Боль действительно нестерпимая и обезболивающие средства слабо помогают. Организм постепенно сковывается и любое движение ног, рук вызывает пресловутые боли.
Кто в этих болях виноват?! В старые времена было одно квадратное радио, и по радио Гордеев проводил зарядку. В наше информационное время общественные зарядки из-за коммерческой нецелесообразности отменены. И это смертельно плохо. Чтобы не был болей в суставах, нужна элементарная, длительная зарядка! Для лечения рук нужны маленькие гантели. Для лечения ног – нагрузка на ноги. Проще говоря, пожилые люди должны заниматься суставной гимнастикой! Но ее надо вводить в широкие массы подобающей информацией.
Пожилые люди должны и могут восстанавливать мышечную систему, к сожалению, лечение проходит через болезненные этапы, но здоровье стоит того. Больно, никто не услышит, а Брынза никому ничего и не скажет. И с какого будуна она будет раскрывать на правду людям глаза? Так и о своей догадке по поводу отца правнучки она промолчит.
На даче Киры Андреевны спокойствие отсутствовало. Тетка волновалась о исчезновение Мийлоры, ее везде искали, но не смогли найти. Нинель пришла к тетке с единственной просьбой: дать ей денег. Два мужика, сопровождавшие Нинель, постреляв в воздух, исчезли.
– Нинель, зачем ты устроила весь этот шум? Не могла одна приехать? – спросила Кира Андреевна, сидя в кресле за чайным столиком, в холле первого этажа.
– Тетя Капа…
– Кира…
– Хорошо, Кира Андреевна эти два мужика меня достали и мою бабку Брынзу довели до смерти. Бабка умерла. Я осталась одна с дочкой, а эти двое, истратив, деньги с одной твоей книжки, стали просить у меня еще. Они не знали, что ты жива и закрыла свои вклады, думали, что я оставила их без денег. У меня случайно вырвалось, что ты живая и закрыла вклады, – протараторила Нинель, доставая пиво в банке из холодильника.