Не нагнетаю страхи, а рисую возможную перспективу. Наше чудовищное начхательство к своей судьбе может чудовищно и закончиться.
Мне, как многим другим из моего поколения, «поздно пить боржоми». Обращения мои в первую очередь к молодым…
Тем, кто хочет жить в России и понимать ее, понимать причины наших невзгод, будет небесполезно прочесть книгу «Власть в тротиловом эквиваленте…»
2013
Дополнения историков-публицистов ко второму изданию книги «Власть в тротиловом эквиваленте…»
Александр Шевякин. По пути «большой загогулины»
Книга М. Н. Полторанина «Власть в тротиловом эквиваленте» лично для меня — громадное радостное событие. Но еще больше — это тот гигантский задел, который за ней виден и на котором можно ждать новых исследований по «перестройке» и 90-м. Книга М. Н. Полторанина открывает новый период в нашем обществознании и публицистике. Опытнейший журналист М. Н. Полторанин начал говорить с читателем на том богатом русском языке, который тот действительно может принять. Прежний порядком замусорили наши обществоведы, и читатель утратил с ними всякую связь. Вот уже четвертый год книга держит звание «Политический текст № 1». Никак не появится автор, который бы превзошел это произведение. Итак, книга М. Н. Полторанина — это его высокий профессионализм.
Но еще больше в таком тексте содержится мужества. Наверное, М. Н. Полторанину было нелегко подвести черту под прошлым и признать поражение. (Формально команда, к которой он принадлежал, победила и угробила материнскую систему.) Признать, что работать и быть соратником такого деятеля, как Б. Ельцин, было не всегда по душе. Второе мужество явное — стать вместе с заговорщиком Л. Рохлиным. Тайно выступить против вчерашнего руководителя. Подсказывать заговорщикам, которых уже денно и нощно «пасла» «наружка». Быть под прицелом. Третье мужество — это настоящая книга. Автору удалось захватить все пять 5 трудностей при написании правды.
Все по Б. Брехту: Тот, кто ныне хочет бороться с невежеством и писать правду, должен обладать мужеством, чтобы писать правду, хотя ее повсюду подавляют; умом, чтобы распознать ее, хотя ее повсюду скрывают; умением пользоваться ее как оружием; способностью выбирать тех, в чьих руках она будет действенной; хитростью, чтобы распространять ее среди других. И здесь — «большая разница» с современными политическими текстами, где крикливое «гражданское мужество», на самом-то деле, тайный сговор с А. Коржаковым, который всегда может сказать свое «против» В. В. Путину и всей кремлевской камарилье.
О крахе, и довольно скором, говорят и А. А. Паршев, и даже А. Ципко и т. д. Но, может быть, хоть эта книга «проймет» людей? Или еще как-то удастся «достучаться до небес»?
В общем, надо эту книгу широко распространять, как можно шире пропагандировать и просить уважаемого автора написать еще. И не одну…
Черное и белое
Книга показала, насколько непростое явление политика, а уж перестройка…
Мы долго, практически все время, смотрели на Ельцина глазами его политических противников. И казалось, что мы были только правы в своих оценках. Наши представления о нем были примерно такими, как их озвучил автор следующего: «Возьмем, к примеру, Ельцина. Он по глупости надиктовал мемуары «Исповедь на заданную тему». Из этих откровений следует, что Ельцин и в юности был туп (десятилетку сумел окончить за 12 лет, к 20 годам), подл (не стеснялся доносов), злобен (на мальчишеской разборке бросил гранату в сверстников, убив двоих, самому ему осколком оторвало пальцы). Тем не менее, благодаря влиятельному отцу и игре в волейбол, он получил диплом строительного института, но знаний из него не вынес ни на копейку. Строительные чертежи не способен был прочесть — то у него в строящемся им доме двери не в ту сторону открываются, то на чертежах строящегося цеха не увидел подземного перехода. Работая в строительстве, за год умудрялся получать до двух десятков выговоров (выгнать с работы могли за три). В конце концов, благодаря знакомствам отца, переходит на работу в партаппарат. И начинается бешеная карьера тупого и ленивого кретина!» [1. С.487–488].
А нас поправили, еще раз приблизили к трудной правде о перестройке. Пришел «момент истины», когда нам дали информацию, исходящую от наблюдателя: «…Ельцин ввалился в Москву, как контролер в подсобку универмага, где торгаши рассовывают дефицитный товар по сумкам друзей.
В городе с устоями «рука руку моет» поднялся переполох. Секретарь сам ходил по магазинам и рабочим столовым, а из Свердловска пригласил группу надежных ребят, и те под видом просителей-москвичей провоцировали чиновников на взятки. Потом их брали с поличным. Но впечатляло не столько это, сколько откровенность публичных высказываний Ельцина.
В это же время на экранах ЦТ постоянно мелькал Горбачев: его округлые, как окатыши, фразы, с неизменным «углубить» и «осмыслить» не доходили до сердца. Люди истосковались по честным словам. А Ельцин откровенно говорил о произволе бюрократии и о том, что дальше так жить невозможно.
На его встречу с московской интеллигенцией в доме политпросвещения я пришел из любопытства. Но в ответах секретаря на вопросы собравшихся в зале звучала такая крамола, что впору наряд КГБ вызывать. Он возлагал вину на КПСС за многие промахи, а от самоуверенности центральных властей не оставил камня на камне. Много еще политического кипятка вылил на наши головы Ельцин.
В «Правде» мы напечатали несколько выступлений Бориса Николаевича. Цензура тряслась от бессилия: фрондерствовал не какой-то бумагомарака, а кандидат в члены Политбюро. Для него у них руки коротки. (…)
Мне приходилось многократно бывать на заседаниях бюро ЦК союзных республик, крайкомов, обкомов, и я признавался себе, что такую цепкость, такую «убийственность» вопросов и такое знание деталей обсуждаемых проблем видел редко» [2. С.22, 27].
Истину выбираем сами.
Книга начинается с метафоры: читатель прикасается к оголенным проводам и получает импульс, который заряжает его на ответные действия. И от этого прикосновения убеждаешься: да, прав был не запомнившийся мне автор сентенции о том, что, слава богу, есть еще СМИ, которые нам беспрестанно врут: действительность настолько страшна на сейчас, и особенно на потом, что напиши полную правду, и у нас вся страна сойдет с ума: ужас реальной матрицы, в которой мы живем, мозг не вынесет.
А народ-то что? — спросит сурово Гражданин. Отвечу: есть население, оно как дети: глазки своими ручонками прикрыли и думают, что угроза перестала существовать. А народ — это когда имеется вождь, который его ведет к свету. Про нынешних вождей лучше помолчим, чтобы не расстраиваться…
Точка перегиба — 1: «в Москву, Москву, Москву»
Представим себе, что все события протекли и без Б. Н. Ельцина. Что тогда бы было?
По местному телевидению показали б, как Первый секретарь обкома / Губернатор (не суть важно) Борис Николаевич сдает власть и говорит преемнику: «Владимир Владимирович, берегите Свердловскую область!» Да, любопытно.
В книгах четко описывается: это Лубянке потребовалось перебросить Б. Н. Ельцина в Москву.
Не кто иной, как именно, Ю. В. Андропов, отсылает секретаря ЦК по кадрам Е. К. Лигачева в командировку «посмотреть на Ельцина». Поездка как поездка, и первый секретарь такой же, как и другие. Но, как описывал сам Б. Н. Ельцин в книге «Исповедь на заданную тему», случайно к ним двоим протискивается какая-то женщина и говорит, обращаясь к гостю: «До нас доходят слухи, что вы хотите забирать Бориса Николаевича в Москву? Так вот у нас к вам просьба оставить его здесь. Потому что он нам сильно нравится» [2. С.10].
Я спрашиваю себя: просто так к секретарю ЦК не подойдешь со своим делом: охрана, этикет и проч. А не агентесса ли это?
Е. К. Лигачева, как человека стопроцентно воспитанного в духе того, что глас народа все равно, что глас Божий (тем более что для атеиста и Бога-то нет!), это глубоко тронуло. И под рукой этого «полезного идиота» (такое выражение не оскорбление, а из терминологии спецслужб, когда удается «втемную», т. е. не раскрывая себя, добиться от противника нанести ущерб самому себе) Борис Николаевич отправился покорять столицу.
Москва — сложная система
Что такое нынешняя Москва, никому объяснять не надо. И все-то в ней не так, как в остальной России. Да и в мире, наверное, тоже. Про политику же и говорить нечего.
Но и позднесоветское время — это уже было что-то. Лучше всего или, по крайней мере, без иллюзий о ней рассказал А. А. Зиновьев: «К Москве относятся рационально — ее предпочитают. Предпочитают не в том смысле, что имеют свободу выбора. Такой свободы выбора советский человек не имеет. А те немногие, кто имеют, выбирают Москву не в силу эмоций, а в силу иных обстоятельств. Здесь много возможностей пристроиться к лучшей жизни и сделать карьеру. Каналы карьеры здесь неисчислимы. Здесь с продовольствием лучше, чем во многих других местах. Здесь есть виды деятельности, каких нет нигде. (…) В Москве есть обширное поле деятельности для спекулянтов и всякого рода проходимцев. Короче говоря, Москва для огромной массы населения страны кажется почти Западом. Можете себе после этого представить, как же живут люди в этой стране, прокладывающей путь человечеству к счастливому будущему!
Москва не всем и не всегда представляется в том свете, как я описал выше. Москва — это многие миллионы людей. А сколько среди них процветающих партийных и государственных чиновников, сколько министров и футболистов, сколько генералов и академиков, заведующих, директоров, спекулянтов, артистов, художников, писателей и прочего служилого и прожигающего жизнь люда! Сколько людей ежегодно вливается в Москву, несмотря ни на какие запреты, — за взятки, по блату, на законных основаниях! И очень многие добиваются успеха. Посмотрите на государственных деятелей, генералитет, партийных чиновников, видных писателей, художников, артистов и спортсменов!.. Много ли среди них коренных москвичей? В Москве убогие магазины. Но посмотрите, как одеты многие москвичи! Продовольственные магазины пусты. Но походите в гости к мало-мальски преуспевающим чиновникам! В Москве есть все, что захотите. Но — через закрытые распределители, на черном рынке, по блату, незаконно, в силу привилегий. Любые вина. Любая еда. Любые женщины. В Москве есть все. Наркотики, сифилис, шпионы, иностранцы, валютчики, проститутки, буддисты, гении, проходимцы, гомосексуалисты, богоискатели, парапсихологи… Здесь можно посмотреть любой заграничный фильм, прослушать любую западную музыку, прочитать любую книжку. Здесь тысячи людей ведут нескончаемые беседы на высочайшем интеллектуальном уровне. Короче говоря, Москва — великий город. Пульс мира сейчас бьется в Москве: она является базисом, источником, центром, острием, душой и сердцем роковой тенденции человечества — коммунистической атаки на весь мир. И что бы по сему поводу ни говорили критики советского режима (антисоветчики и конкуренты), еврокоммунисты, китайцы и все прочие явления коммунизма вторичны и производны по отношению к Москве. Из Москвы исходит инициатива. Москва — игрок, а все остальное — лишь факторы в игре. Москва навязывает свою игру всему миру с тупой настойчивостью и педантичностью привычно работающей системы, уже не подвластной самим ее носителям. Но…
Вот это «но» возвращает нас к тому, с чего я начал эту заметку. Кому достаются упомянутые выше блага и как они используются? Чтобы пробиться к этим благам и принять участие в великой игре, которую ведет Москва, нужно сформироваться так и вести такой образ жизни, что вся кажущаяся яркость, динамичность и интересность жизни оказываются иллюзорными и постепенно пропадают, уступая место серости, пошлости, скуке, бездарности… Важно не только то, что ты что-то имеешь. Важно то, какую цену ты за это платишь. Цена, которую платит Москва, слишком велика. Как говорится, овчинка выделки не стоит. Человеческий материал, наслаждающийся жизнью в Москве, отбирается и воспитывается по законам коммунистического образа жизни так, что о наслаждении жизнью тут приходится говорить исключительно в примитивном и в сатирическом смысле. Московское наслаждение жизнью в большинстве случаев и в целом достигается ценой полного морального крушения и приобщения к мафиозному и уголовному образу жизни. Даже в тех случаях, когда блага жизни приобретаются на законных основаниях (в силу системы привилегий), они потребляются с сознанием и чувством украденных. Любыми путями вырваться из житейского убожества и урвать какие-то преимущества перед прочими — таков стержень социальной психологии активных москвичей. А убожество жизни подавляющего большинства населения Москвы, для которого доступ к упомянутым благам закрыт, не поддается описанию. Говорят, что на Западе жизнь для низших слоев населения тоже не очень-то хороша. Не хочу сравнивать. Я хочу сказать лишь одно: нелепо надеяться на то, что Москва принесет миру свет и избавление от несчастий. Москва с маниакальной последовательностью и настойчивостью, не считаясь с нуждами своего народа (он вытерпит все), роет могилу Западу. Зачем? Вопрос бессмыслен. Просто по законам раковой опухоли она стремится сделать весь мир подобным себе. Именно в тот момент, когда Москва выбилась на роль инициатора и ведущего игрока мировой истории, она с полной очевидностью проявила свою темную и подлую натуру» [4. С. 100]. (Вся эта книга А. А. Зиновьева весьма любопытна и не переиздана.)
Если говорить в нашей прежней лексике, то г. Москва представляла собой уже тогда чистый капитализм: госчиновники «пилили» бюджет, была эксплуатация, но расплачивались «новые русские» буржуины не «своими»(?) деньгами (откуда им взяться — при социализме можно и не работать, а иметь), а благами из государственного кармана, который — благодаря формированию бюджета в сверхцентрализованной и бескризисной системе — казался бездонным. Свои дела стояли куда выше государственных, но всякий раз прикрываясь именно наивысшим народным благом… Не кажется ли вам, что это — картинка из уже сегодняшнего дня?
И вот в такое болото, мягко говоря, из свердловской глубинки десантируется новичок. С провинциальной простодырностью. Но спотыкается…
Фактическое занятие той или иной позиции зачастую ни как не соответствует табличке на двери кабинета. В сложной системе это особенно ярко проявляется. Это только И. В. Сталин мог угрожать лично либо через своих доверенных и уполномоченных людей. И так, и только так что-то двигалось…
Маршалу артиллерии Н. Яковлеву Иосиф Виссарионович поручил как-то какое-то дело. В конце сказал: если что-то не будет получаться, то обращайтесь за помощью к Лаврентию Павловичу — он сделает! Н. Яковлев кинулся исполнять порученное. Вроде, дело наладилось, но одно какое-то министерство проигнорировало заявку. Срок идет, пора закругляться, все всё исполнили, нет только поставки от этого министерства. Н. Яковлев вспоминает слова И. В. Сталина и идет к Л. П. Берии. Тот принял, выслушал, поднял трубку прямой связи: «…Жопошник! К тебе такой-то обращался?.. Ну и какого… ты ждешь? Магаданский песок хочешь кушать?» Трубку положил: «Иди, все будет сделано!» С этой бандой только так и можно. Тюрьма или стенка. А иначе — ну ни как! Но Б. Н. Ельцин ограничен в своей власти, не то что Л. П. Берия в условиях чрезвычайности.
Блат, как известно, выше наркома! И первого секретаря! — добавим от себя. Как-то я прочел интервью последнего министра торговли СССР К. Тереха, так он рассказывал удивительные — с точки зрения здравого смысла — вещи: некоторые его коллеги — министры — писали просьбы на имя генсека М. С. Горбачева или премьера Н. И. Рыжкова, чтобы им выделили один телевизор (!), который им нужен для подарка, хотя какой-нибудь директор профильного магазина, мог их иметь хоть вагон. Знали бы, обратились к нашему начальнику снабжения. На нашем заводе какая-то умная голова сделала так: в номенклатуру одного изделия «втиснули» очень популярный переносной цветной телевизор «Шилярис» и его отпускали по разнарядке, потом его изымали, вставляли свой черно-белый «Рассвет» и отправляли в войска, а цветные разошлись по начальству и на подкуп нашим поставщикам. Вот она и есть жизнь номенклатуры во всей красе. Но это — цветной и сочный быт. А наше дело: серая и скушная политика.
Расскажу один случай, полученный из надежных незаинтересованных источников. Кто такой Арвид Янович Пельше, сегодня надо объяснить: этот латыш под конец стал членом Политбюро и Председателем Комиссии Партийного Контроля. Партийной Инквизиции. Его боялись как огня. Без криков (прибалт все же!) и скандалов он вершил: быть или не быть кому-то в партии. У Пельше был сын, который поступал в обычный технический вуз. Сдал все на «5», но его в списках на зачисление нет. «В чем дело?» Ответ: «А пусть нам папа позвонит». Абитуриент — к отцу, тот звонить не стал, и через некоторое время Пельше-младший поступил, потом стал доктором и профессором. Но все же! Пельше-старший не кто-нибудь, а Председатель Комитета Партийного Контроля!!! А тут какой-то ректор московского вуза, коих как собак нерезаных… Пусть, он и не ударил в лоб, он и не сказал ничего против, но предложил свою игру, хотел, чтобы играли по его правилам.
Более полная картина Москвы как своеобразной политической подсистемы внутри (а точнее, наверху) всего СССР есть тема отдельная.
Кое-кто из москвичей незаметно образовали второй эшелон власти. Из них была соткана сетевая, малозаметная как для исследователя, так и не для каждого практика подсистема. «В сфере управления всегда существовали официальная и теневая власти, причем от последней зависело принятие ключевых решений. Вспоминается молодой человек, представитель крупного объединения в Ленинграде (…), часто наезжавший в Москву. Он весьма успешно пробивал дела объединения в министерствах и ведомствах, используя тайный список лиц для каждого ведомства, которые реально принимали решения. Согласовывать заявки и проблемы нужно было только с ними. И этот список отнюдь не совпадал с номенклатурными должностями. Успех деятельности молодого человека объяснялся тем, что он имел дело с реальной теневой властью, существовавшей уже на среднем уровне. (…) Высшую власть, как правило осуществляет сетевая структура, которая обычно носит скрытый характер. В СССР недееспособность генсеков Л. Брежнева и К. Черненко, формально обладавших огромной властью, практически не отражалась на повседневных делах. Реальное управление осуществляла неформальная сетевая структура, в состав которой входила относительно небольшая группа людей. Ее взаимосвязи и взаимозависимости оставались в тени» [5. С.323–324]; «В советские времена самыми уважаемыми чиновниками были те, что «сидели на фондах». Мелкие клерки в истертых сатиновых нарукавниках и дряхлых очечках, с соплей на кончике носа, а заискивали перед ними сильнее, чем перед генералами, — они распоряжались раздачей государственных фондов на поставки сырья, оборудования, материалов» [2. С.288]. Вы думаете ничего страшного? — Нет-с, отнюдь. Просто официальная, вертикальная государственная структура управления уже была заменена на неофициальную строго личную сеть. А там и до развала всего недалеко.