«Русише швайне!» — и железная рука, намертво ухватив его за шиворот, выдернула его наружу, как пробку из шампанского. На краткий миг Коля увидел необычную, горбатую, тоже черную машину у обочины, а потом страшный удар в живот вышиб из него весь воздух, и гражданин Столов провалился в счастливое небытие…
«Внимание операторам фан-объемов! Базовые режимы объектов отработаны. Объект НС-1942 — первичная стресс-реакция нормализована на уровне инстинкта самосохранения. Объект АЧ-1255 — первичная стресс-реакция неадекватно завышена по социальному и этическому векторам, возможен эмоциональный выброс! Запустить индивидуальные ситуационные драйверы!
Индексация пошаговая…»
Очнулся он в сыром тесном помещении, прямо на полу. Половину камеры занимала низкая лежанка из неструганых досок. «Нары» — припомнилось зловещее неуютное слово. Под потолком на голом проводе болталась крохотная тусклая лампочка, освещавшая лишь кусок самого потолка, но почти не позволявшая разглядеть остальное помещение.
Пол в камере был сырым и очень холодным. Коля напрягся, подтянулся и заполз на лежанку. Резкая боль в животе окончательно вернула его к мрачной действительности и напомнила, что все это — не сон.
Он с ужасом обвел глазами свое узилище.
«Влип!.. Невероятно! Дико! Так же не бывает?! — Взгляд уперся в ржавую бугристую поверхность двери. — Кошмар!.. А может быть, я все-таки сплю? Конечно! — крошечные обрывки рассудка попытались уцепиться за эту призрачную идею. — Сплю!.. Но ведь во сне не бывает такой боли, я сейчас проснусь! Человек не может так страдать во сне, он сразу просыпается. Ну же!..»
С лязгом и скрежетом распахнулась дверь.
— Ауфштеен! — Перед Колей возвышался тот самый эсэсовец, который поймал его у выхода на набережную.
К Столову вернулась вдруг отчаянная решимость.
«Гады! Фрицы проклятые! Яйки-млеко! Шнапсы недоделанные! Ну, я вам сейчас покажу, что значит русский патриот! А-а, сволочи!..»
— Не встану! Плевать я хотел…
— Мольчать! — И мощная оглушительная оплеуха буквально смела Колю на мокрый каменный пол, заткнув рот, будто ватой. — Русише швайне! Встать!
«Внимание! Индекс сопротивления внушению объекта НС-1942 по шкале Алберта — 0,5. Соответствует психо-социальному архетипу „Чиновник“… Индекс сопротивления внушению объекта АЧ-1255 по шкале Алберта — 0,9. Соответствует психо-социальному архетипу „Мыслитель“… Оператору фан-объема АЧ-1255 усилить сенсорный вектор внушения до уровня прямого физического контакта с объектом!..»
Патриот Столов еще попытался отвернуться, но перепуганный насмерть обыватель оперся руками на нары и через секунду уже стоял навытяжку перед этим страшным черным человеком, вмиг ставшим его господином и повелителем.
— Виходи! Шнеллер!
Коля и глазом моргнуть не успел, как оказался в узком коридоре с множеством таких же дверей — ржавых, клепаных, жутких… Он хотел оглянуться, но получил сильный тычок дулом автомата между лопаток и едва снова не полетел на ненавистный пол.
— Форвертс!
В Коле вновь проснулся спасительный звериный инстинкт — и принялся лихорадочно искать выход из той иррациональной ситуации, в которой оказался его хозяин. Мысли колотились в голове, словно мухи в банке.
«Что делать? Надо выкручиваться! Они же не знают, кто я?.. Ну, от патруля побежал — испугался, темно было, не разобрал…
Документов, слава Богу, никаких опасных с собой нет: паспорт российский — так я и есть россиянин, диплом экономиста — ну и что ж, специальность такая… Хорошо еще, что партбилет вовремя выбросил, а то полные кранты были бы!.. Так что, может быть, и договоримся по-хорошему. Я ведь, в принципе, не против — коммунизм, фашизм, либерализм… Экономисты везде нужны…»
«Внимание! Индекс адаптации объекта НС-1942 к индивидуальному ситуационному драйверу — 0,5. Соответствует адаптационному уровню „Обыватель“… Индекс адаптации объекта АЧ-1255 к индивидуальному ситуационному драйверу — 0,1. Соответствует адаптационному уровню „Еретик“… Оператору фан-объема АЧ-1255 немедленно активировать первый защитный контур Системы Тестирования Личности. Зафиксировано превышение порога пассионарности объекта на 25 %…»
Колю втолкнули в ярко освещенную просторную комнату. Прямо напротив двери стоял громадный дубовый стол. За ним, на стуле с высокой готической спинкой и нацистским орлом наверху, сидел тощий нескладный немец в пенсне и эсэсовской форме. Перед ним на столе лежали вещи из карманов Столова: документы, сигареты, зажигалка, ключи, деньги. И первая же вещь, которую Николай Иванович, обладавший прекрасным зрением, разглядел с порога, вогнала его в оторопь.
«Билет! Партийный!.. Мой?!.. Откуда?! Я же его выбросил!.. — Ноги стали деревянными, а ботинки будто отлили из свинца. — А если все-таки мой?.. Ну, всё, пропал! Ни за грош пропал! С коммунистами здесь не договариваются. Прощай, товарищ Столов, вечная тебе память!
— Коля поежился. — Нет!.. За что?.. Не хочу!..»
Тощий эсэсовец тем временем вышел из-за стола, махнул рукой стоявшему сзади охраннику, потом показал бывшему «функционеру» на стул посреди комнаты и произнес на чистом русском языке:
— Ну, здравствуй, Николай Столов! Садись!
Коля сел. В опустевшей голове теперь застряла только одна мысль:
жить!.. И, словно угадав ее, немец спросил:
— Жить хочешь?
— Х-хочу… — хрипло выдавил из себя Николай Иванович.
— Гут! Хорошо. Тогда рассказывай!
— А-а… что рассказывать? — Коля судорожно сглотнул: язык прилип к небу. — Я… я ничего не знаю! Здесь какая-то ошибка!
Это… это не мой билет! Поверьте, честное слово!..
— Неужели? — картинно всплеснул руками эсэсовец, повернулся к столу и взял раскрытый партбилет. — Почитаем… «Столов Николай Иванович, одна тысяча девятьсот шестого года рождения… дата выдачи билета — двадцать девятого апреля одна тысяча девятьсот тридцатого года…»
— Вот видите! — с облегчением воскликнул воспрявший духом бывший коммунист и инструктор обкома комсомола, позабыв, где находится. — Это не мой билет! Я здесь случайно, я родился…
Страшная боль и звездоворот в глазах прервали его излияния.
Столов очутился на полу. На этот раз он не потерял сознания и сквозь хоровод цветных пятен разглядел, как эсэсовец достал белый кружевной платок и, морщась, вытер с руки кровь.
Кровь?!
Что-то теплое побежало по щеке на пол. Коля со страхом и удивлением смотрел на алую лужицу, быстро растекавшуюся по паркету рядом с его лицом.
«Это же моя кровь! — вспыхнуло в гудящей голове. — Это же меня бьют! За что?!»
— Встать! — послышалась негромкая команда, и… Николай Иванович поспешно вскочил и сам вытянул руки по швам. — Н-ну, вспомнил, что нужно говорить? Или еще помочь?
Эсэсовец был ниже Коли на полголовы, но бывшему инструктору показалось, что он возвышается над ним черной, жуткой горой.
— Не надо! — Слезы боли, обиды и страха, безмерного и всеобъемлющего, ручьем хлынули из глаз по пухлым щекам, перемешались с кровью из разбитых губ и закапали на пол. Столов даже не подумал вытереть их. — Я… все скажу! Только не бейте!
«Внимание! Индекс сопротивления внушению объекта НС-1942 по шкале Алберта — 0,0. Соответствует психо-социальному архетипу „Исполнитель“… Индекс сопротивления внушению объекта АЧ-1255 по шкале Алберта — 1,0. Соответствует психо-социальному архетипу „Демиург“… Оператору фан-объема АЧ-1255 срочно ввести в Систему Тестирования Личности психофизический корректор „Удав“… Фиксируемое превышение порога пассионарности объекта 50 %. Реальная угроза перегрузки Системы…»
И он действительно рассказал. Благо, память у Коли была отличная, как и зрение. И занятия в краеведческом музее, еще в школьные годы очень нравившиеся ему, представлявшему себя то отважным партизаном, то неуловимым разведчиком в тылу врага, то руководителем подполья, теперь пришлись весьма кстати. Он очень подробно и связно рассказал о сопротивлении, действовавшем во время оккупации в его родном городе, точно припомнив имена всех руководителей, где они жили, чем занимались. Особенно красочно Столов расписал, в чем заключалась деятельность подпольщиков, какие наиболее опасные для оккупантов акции должны были быть проведены в первую очередь. Потом, без остановки, Николай Иванович перешел к сослуживцам и современникам…
Он назвал всех, кого знал, и даже тех, о ком только слышал. Он боялся одного — остановиться, забыть кого-нибудь, чтобы этот страшный человек за столом не подумал, что Коля что-то скрывает!..
Довольный эсэсовец быстро писал и подбадривал Столова: гут! гут!
И когда наконец тот иссяк, заискивающе и с подобострастием пожирая глазами своего повелителя, немец вышел из-за стола, достал серебряный портсигар, не спеша прикурил сам и предложил сигарету Коле. Бывший коммунист осторожно взял сигарету, однако закурить так и не решился.
И когда наконец тот иссяк, заискивающе и с подобострастием пожирая глазами своего повелителя, немец вышел из-за стола, достал серебряный портсигар, не спеша прикурил сам и предложил сигарету Коле. Бывший коммунист осторожно взял сигарету, однако закурить так и не решился.
Эсэсовец ободряюще похлопал его по плечу, вернулся за стол и сказал:
— Молодец, Николай Столов! Далеко пойдешь! А теперь подпиши вот эту бумагу и иди. — Он ткнул пальцем в плотный серый лист с распластанным орлом вверху.
— Что это? — осипшим голосом рискнул спросить Коля, не смея поверить в свое спасение.
— Твое обязательство и впредь регулярно снабжать нас подобной информацией. Теперь ты — наш агент. Подписывай!
И Коля подписал. Он получил назад свои вещи, в том числе и партийный билет, и беспрепятственно покинул приземистое здание на перекрестке, в котором, как он вспомнил, во время войны размещалась городская военная комендатура. Позже его снесли по многочисленным просьбам жителей.
Коля с минуту постоял на тротуаре, приходя в себя и пытаясь унять дрожь в коленках, потом опомнился и бросился бежать в ту сторону, где должен был быть его дом…
«Внимание! Индекс адаптации объекта НС-1942 к индивидуальному ситуационному драйверу — 1,0. Соответствует адаптационному уровню „Зомби“… Индекс адаптации объекта АЧ-1255 к индивидуальному ситуационному драйверу — 0,0. Соответствует адаптационному уровню „Лидер“… Пассионарность объекта превысила предел защитных контуров Системы. Психофизический корректор „Удав“ нейтрализован волей объекта… Личность оператора фан-объема АЧ-1255 уничтожена… Внимание! Угроза дезинтеграции Системы! Требуется немедленный аварийный сброс всех тестируемых фан-объемов. Повторяю…»
Захлопнув за собой дверь, Николай Иванович привалился к косяку, закрыл глаза и принялся восстанавливать дыхание: медленный глубокий вдох…
«Спокоен. Я абсолютно спокоен. Это был сон, наваждение, следствие переутомления. Я спокоен…»
Теперь резкий выдох до отказа — уфф! Хорошо, повторим…
Он попытался вдохнуть носом и не смог: пронзила боль. Зашел в ванную комнату, глянул в зеркало: нос превратился в сизую бульбочку, а губы стали похожи на оладьи. На мгновение вернулся ледяной страх: значит, не сон?!..
Столов присел на край ванны и машинально пустил воду.
«Так, Николай Иванович, давай разберемся. Был ты в комендатуре или нет?.. Был… Рассказывал ты там… кое-что?.. Рассказывал… Ну и что? Ведь это было в прошлом, больше полувека назад, никто теперь ничего не знает!.. А ты?.. Но ведь человек же не железный, в конце концов! Любого сломать можно. Ведь от того, что я там сказал, никто не пострадал! Я же воспользовался историческими знаниями, и только!.. Значит, договорились, Николай Иванович?.. Договорились, товарищ Столов!..»
Потом Коля снял и тщательно вычистил свой лучший костюм, принял ванну с тонизирующим травяным экстрактом, наложил немного грима на помятую физиономию, не спеша пообедал в знакомом кафе напротив дома и пошел на собеседование к указанному на коричневой пластиковой карточке времени.
Но возле особняка, в котором располагалась Школа, его ждал сюрприз. У подъезда почему-то была припаркована машина «скорой помощи», а на самом крыльце перед раскрытыми дверями топтались в недоумении несколько парней и девушек. Вход же загораживал давешний, но теперь хмурый и озабоченный «секьюрити». Коля, спиной чуя недоброе, поднялся на крыльцо.
— Можете вы все-таки объяснить, в чем дело? — раздраженно спрашивал охранника энергичный рыжий парень в светлом летнем костюме и сандалиях на босу ногу, размахивая рукой с зажатой в ней синей карточкой-приглашением. — У меня… у нас у всех, — он мотнул головой на сотоварищей, — назначено собеседование. А вы говорите…
— Собеседование перенесено на другой день, — глухо бубнил «секьюрити», глядя поверх головы рыжего, — сейчас к вам выйдет представитель администрации и даст необходимые пояснения. Школа закрыта по техническим причинам…
Кто-то тронул Колю за плечо, он нервно обернулся и обмер. Перед ним стоял Андрей Черных в какой-то нелепой черной рубахе с разорванным воротом. В глазах его пульсировал странный свет. Но особенно Столова поразил свежий темно-красный рубец, стянувший правую щеку бывшего десантника от виска до подбородка.
— Что с тобой? — с трудом выдавил из себя Коля, холодея от догадки.
— Уже ничего, — хриплым и одновременно каким-то гулким голосом произнес Андрей. — Пойдем отсюда, здесь нам больше делать нечего.
— Но собеседование… — растерянно кивнул Столов на здание, зачем-то протягивая другу свою карточку. — Нам же назначено…
— Выброси.
— Но почему?!
— Человеку она просто не нужна, а животному и так хорошо. — Бывший капитан Черных развернулся и медленно, но уверенно двинулся прочь.
Коля некоторое время всматривался в широкую спину друга, потом хмыкнул, аккуратно спрятал коричневую карточку во внутренний карман пиджака и обернулся к раскрытым дверям Школы…
В полутемной комнате за изящно изогнутым пультом сидели трое.
Полная, безраздельная тишина царила вокруг. Ни один звук не возникал в пространстве этого помещения, и ни один не проникал снаружи.
Крупный седой мужчина в строгом темно-сером костюме расположился в центральном кресле и, слегка прикрыв глубокие, в тон костюма, проницательные глаза, внимательно следил за сложной игрой огней на панели, изредка протягивая тяжелую руку и касаясь подсвеченных клавиш пульта. Слева и справа от мужчины сидели две девушки-ассистентки — белокурая и жгучая брюнетка. Обе держали ладони на небольших прозрачных полусферах, выступавших из основной панели. В полусферах клубился жемчужный туман, в котором временами вспыхивали и гасли разноцветные звезды, и тогда на главном плоском экране над пультом появлялись короткие зеленоватые строчки сообщений.
Наконец игра огней стала замедляться, пока не замерла совсем, а вместе с ней погасли последние звезды в полусферах: у блондинки — зеленая, а у брюнетки — алая. И следом на центральном экране зафиксировалось короткое резюме:
«Система Тестирования Личности полностью восстановлена.
Структура фан-объемов сканируется. Выход на рабочий режим через 72 часа. Данные по последним испытуемым…
Кандидат НС-1942. Фан-объем реализован на 50 %. Индекс достоверности 0,8. Индивидуальный ситуационный драйвер: допрос в военной комендатуре. Индекс адаптации к драйверу — 1,0.
Индекс сопротивления внушению по шкале Алберта — 0,0.
Психо-социальный архетип „Исполнитель“. Рекомендация: принять на полный курс обучения без дополнительной коррекции…
Кандидат АЧ-1255. Фан-объем реализован на 100 %. Индекс достоверности 1,0. Индивидуальный ситуационный драйвер: суд святой инквизиции. Индекс адаптации к драйверу — 0,0. Индекс сопротивления внушению по шкале Алберта — 1,0.
Психо-социальный архетип „Демиург“. Рекомендация: отказать в приеме без права повторного поступления…»