Покладистый Крот поднял с пола палку, выстроил пленников в линейку, скомандовал: «Шагом марш!» — и повел свою команду на второй этаж. Через некоторое время он вернулся назад и, улыбаясь, сообщил, что каждому приготовлена спальня, чистенькая, как новая.
— Я не стал задавать им трепку, хватит уж им на сегодня. Ласки тоже со мной согласились и просили меня не утруждать себя. Они очень раскаивались и просили прощения за все, что они наделали. Они сказали, что во всем виноват Главный Ласка и горностаи. И что они очень хотели бы услужить нам в возмещение ущерба, и что нам стоит только намекнуть, и они тут же прибегут. Я им дал по французской булке каждому и выпустил через черный ход. Они побежали прочь изо всех сил!
Сказав это, Крот придвинул стул к столу и набросился на холодный язык. А Тоуд, поскольку он был джентльменом, преодолел свою зависть к нему и сказал по-доброму:
— Спасибо тебе, милый Крот, за все твои усилия и прости за беспокойства, которые выпали сегодня на твою долю. И особенно тебе спасибо за ум и находчивость, которые ты проявил сегодня утром.
Барсук очень обрадовался этому и воскликнул:
— Слушайте! Слушайте! Говорит наш доблестный Тоуд!
Так, разговаривая, они завершили ужин, радостные и довольные, и вскоре пошли отдохнуть на постелях с чистыми простынями в родовом доме мистера Тоуд а, отвоеванном у врагов благодаря беспримерному мужеству и доблести, совершенной стратегии и правильному обращению с палками.
Следующим утром Тоуд, который, как всегда, проспал, спустился к завтраку в позорно поздний час и обнаружил на столе некоторое количество яичных скорлупок, кусочки остывших, похожих на резину тостов, кофейник, на три четверти пустой, и, право, больше почти ничего. Это плохо подействовало на его настроение, тем более что это был, как ни крути, его дом.
Через окно комнаты для завтраков он видел Крота и дядюшку Рэта, сидевших на свежем воздухе на лужайке в плетеных креслицах. Они, по-видимому, рассказывали друг другу забавные истории, потому что оба покатывались с хохоту, дрыгая в воздухе своими коротенькими ножками.
Барсук, который сидел в кресле, углубившись в утреннюю газету, только поднял глаза и молча кивнул, когда Тоуд вошел в комнату. Но Тоуд держал себя в руках, поэтому он сообразил себе завтрак, какой сумел, только подумав про себя, что он с ними еще посчитается. Когда он доедал, Барсук оторвался от газеты и коротко заметил:
— Сожалею, Тоуд, но должен заметить, что у тебя наутро много дел. Мы должны немедленно устроить банкет, чтобы отпраздновать победу. Я думаю, от тебя этого ждут. Я хочу сказать, что так принято.
— О, конечно, — с готовностью согласился мистер Тоуд, — я готов на все, чтобы доставить тебе удовольствие. Только зачем понадобился банкет с раннего утра, я ума не приложу. Но ты же знаешь, милый мой Барсук, я живу не для себя, а только для того, чтобы угадывать желания моих друзей и пытаться их исполнить.
— Не притворяйся глупее, чем ты есть на самом деле! — сердито отозвался Барсук. — Не хмыкай и не фыркай в кофе. Что за дурные манеры! Банкет должен, разумеется, состояться вечером, но приглашения надо написать и разослать немедленно, и писать их придется тебе. Садись к столу, тут лежит целая пачка почтовой бумаги, на которой синим и золотым напечатано «Тоуд-Холл», садись и напиши приглашения всем друзьям, и если ты будешь заниматься этим прилежно, то мы их разошлем еще до обеда. А пока ты трудишься, я тебе тоже помогу и взвалю на себя некоторые заботы — я закажу банкет.
— Как?! — воскликнул мистер Тоуд в отчаянии. — Мне торчать дома и писать эти паршивые письма в такую прекрасную погоду, когда мне хочется обойти всю мою усадьбу, и все привести в порядок, и покрасоваться, и порадоваться! Конечно, я не буду… Впрочем… Да, конечно, дорогой Барсук! Чего стоят мои желания и удобства по сравнению с желаниями других! Ты хочешь, чтобы я написал приглашения, я их напишу. Иди, Барсук, заказывай банкет, выбери, что ты сам захочешь. А после там, на воздухе, присоединяйся к беседе наших друзей, забывших обо мне и моих трудах и заботах. Я приношу это прекрасное утро в жертву долгу и дружбе!
Барсук поглядел на него с большим подозрением, но открытое и искреннее выражение лица мистера Тоуда не давало повода подозревать какие-либо недостойные мотивы в такой резкой перемене. Барсук оставил комнату и направился в сторону кухни. Как только дверь за ним закрылась, мистер Тоуд поспешил к письменному столу. Пока он разговаривал с Барсуком, его осенила роскошная идея. Хорошо, он напишет эти приглашения. Но он уж постарается, чтобы в них было сказано о его ведущей роли в битве и как он одним махом уложил Главного Ласку, и он намекнет на свои приключения и на то, какие победы ему удалось одержать. И еще на вкладыше он напишет что-то вроде программы, которая примерно так складывалась у него в голове:
РЕЧЬ………… Мистер Тоуд.
ОБРАЩЕНИЕ……..Мистер Тоуд.
Краткое содержание:
Наша тюремная система. — Водные пути старой Англии. — Торговля лошадьми и как следует ею заниматься. — Собственность. Права и обязанности. — Возвращение к земле. — Типичный английский землевладелец.
ПЕСНЯ……… поет Мистер Тоуд.
Песня сочинена им самим.
ДРУГИЕ СОЧИНЕНИЯ
будут исполнены в течение вечера.
Автор и композитор. Мистер Тоуд.
Идея чрезвычайно ему понравилась, и он усердно трудился. К полудню все письма были написаны. В это время ему доложили, что маленькая и довольно ободранная ласка робко справляется, не могла бы и она чем-нибудь быть полезной джентльменам. Тоуд величественно выплыл из комнаты и увидал, что это один из вчерашних пленников выражает свое уважение и готовность быть полезным. Тоуд потрепал его по голове, сунул ему в лапу всю пачку с приглашениями и велел бежать и скоренько разнести их по адресам, а потом, если хочет, прийти обратно, где, может быть, его будет ожидать шиллинг. Несчастная ласка казалась действительно очень благодарной и с рвением поспешила выполнять возложенное на нее поручение.
Когда приятели, проведя все утро на реке, свежие и оживленные, вернулись домой к обеду, Крот, который чувствовал легкие уколы совести, выжидательно поглядел на мистера Тоуда, думая, что он дуется на него. Но оказалось, что вовсе наоборот — тот был весел и так доволен собой, что Крот начал что-то подозревать, а дядюшка Рэт и дядюшка Барсук обменялись многозначительными взглядами.
Как только они вместе пообедали, Тоуд глубоко засунул лапы в карманы своих брюк и бросил невзначай:
— Побудьте без меня, друзья мои! Требуйте все, чего захотите! — и важно направился к двери, ведущей в сад, чтобы обдумать там свои речи на предстоящем вечере, но дядюшка Рэт схватил его за локоть.
Тоуд примерно догадывался, в чем было дело, и попытался вырваться. Но когда Барсук схватил его за второй локоть, он начал ясно понимать, что происходит.
Оба зверя, зажав его с двух сторон, препроводили беднягу в маленькую курительную комнату, которая выходит прямо в прихожую, заперли дверь и усадили на стул. Потом они оба встали прямо перед ним, а тот глядел на них с подозрением и злостью.
— Послушай внимательно, Тоуд, — сказал дядюшка Рэт. — Мы должны поговорить о банкете, и я очень сожалею, что этот разговор возникает. Но мы хотим, чтобы ты ясно понял раз и навсегда, что не будет никаких речей и песен. Постарайся осознать, что на этот раз мы не просим тебя, а обязываем.
Тоуд понял, что он в ловушке. Они все наперед разгадали, они видят его насквозь. Его мечта разбилась вдребезги.
— А может, я спою всего лишь одну маленькую песенку? — попросил он жалобно.
— Ни одной, — ответил дядюшка Рэт твердо, хотя сердце у него защемило, когда он увидел, как у бедняги дрожит нижняя губа. — Ни к чему это, Тоуди. Ты и сам знаешь, что все твои песни — это сплошное зазнайство, бахвальство и тщеславие. А все твои речи — это сплошное самовосхваление и… и… и страшные преувеличения… и…
— И спесь, — добавил Барсук, который любил называть вещи своими именами.
— Все для твоей же пользы, Тоуди, — продолжал Рэт. — Ты ведь сам понимаешь, что рано или поздно тебе придется начать новую жизнь, и сейчас для этого самое подходящее время. Что-то вроде поворотного момента в твоей жизни. И пожалуйста, не думай, что тебе труднее все это выслушать, чем мне произнести.
Тоуд молчал, погруженный в свои мысли. Наконец он поднял голову, и по его лицу можно было сказать, что он пережил глубокое потрясение.
— Вы победили, друзья, — сказал он срывающимся голосом. — Не о многом я вас просил — просто покрасоваться еще один вечерок, ловить ухом аплодисменты, которые всегда, как мне казалось, пробуждают во мне мои лучшие качества. Однако я знаю, что правы — вы, а не прав — я. С этого времени я буду совершенно другим. Друзья мои, вам никогда больше не придется за меня краснеть. Я даю вам слово. Но боже мой, боже мой, как мне трудно его давать!
— Вы победили, друзья, — сказал он срывающимся голосом. — Не о многом я вас просил — просто покрасоваться еще один вечерок, ловить ухом аплодисменты, которые всегда, как мне казалось, пробуждают во мне мои лучшие качества. Однако я знаю, что правы — вы, а не прав — я. С этого времени я буду совершенно другим. Друзья мои, вам никогда больше не придется за меня краснеть. Я даю вам слово. Но боже мой, боже мой, как мне трудно его давать!
И, прижав платок к глазам, он, шатаясь, вышел из комнаты.
— Барсук, — сказал дядюшка Рэт, — я чувствую себя негодяем. Интересно, а ты?
— Понимаю, понимаю, — сказал дядюшка Барсук мрачно. — Но это надо было сделать. Ему еще жить и жить здесь, и надо, чтобы его уважали. Ты что, хочешь, чтобы он был всеобщим посмешищем, чтобы его дразнили и над ним глумились всякие горностаи и ласки?
— Нет, конечно, — ответил дядюшка Рэт. — И, кстати, о ласках. Какое счастье, что нам удалось перехватить ласку, когда она только что отправилась разносить эти его приглашения. Как только ты мне рассказал про утреннее, у меня закралось подозрение, поэтому я взял и поглядел на эти приглашения. Пришлось конфисковать все. Они просто позорные. Бедный добрый Крот сидит сейчас в синей спальне и заполняет обыкновенные пригласительные билеты.
* * *Время банкета приближалось. Мистер Тоуд все еще сидел в своей спальне, погруженный в задумчивость и меланхолию. Положив голову на лапы, он долго и глубоко размышлял. Постепенно лицо его прояснилось, и он начал улыбаться — медленные и растянутые улыбки сменяли одна другую. Потом он начал хихикать смущенно и самодовольно. Потом он запер дверь, задернул шторы, составил все имевшиеся стулья полукругом, встал перед ними в позу, заметно раздувшись и увеличившись в размерах. Потом он поклонился, два раза кашлянул и запел громким голосом перед потрясенной аудиторией, которую он так ясно видел в своем воображении:
ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ МИСТЕРА ТОУДА!
Он пел все это очень громко с большим пылом и, когда допел до конца, начал все сначала. После этого он издал глубокий вздох. Долгий, долгий, долгий вздох.
Потом он обмакнул головную щетку в кувшин с водой, причесался на прямой пробор, прилизал волосы, отпер дверь и спокойно спустился вниз, чтобы приветствовать гостей, которые к этому времени должны уже были начать собираться в гостиной.
Все звери закричали «Ура!», когда он вошел, и столпились вокруг него, поздравляя его и восхваляя его ум и боевые качества, но мистер Тоуд только легонько улыбался и бормотал: «Да нет, что вы!» или иногда для разнообразия: «Совсем напротив!»
Дядюшка Выдра, который, когда он вошел, ораторствовал, стоя на каминном коврике в кругу восхищенных слушателей, и рассказывал, как бы он поступил, если бы присутствовал при битве, кинулся к нему с распростертыми объятиями и хотел сделать с ним по комнате круг почета. Но Тоуд легонько отстранился, заметив:
— Нет, Барсук был мозговым центром. Крот и Рэт приняли на себя основной удар, а я просто был рядовым.
Звери были явно ошеломлены таким неожиданным оборотом дела, и Тоуд почувствовал, переходя от группы к группе гостей, что он был предметом острого интереса.
Барсук заказал роскошный и обильный ужин, и банкет необыкновенно удался. Было много разговоров, и смеха, и остроумия. Тоуд, конечно, сидел во главе стола, говоря приятные вещи гостям направо и налево. В промежутках он бросал взгляды на своих друзей и видел, как дядюшка Рэт и дядюшка Барсук глядят друг на друга с открытым от удивления ртом. И это доставляло ему огромное удовлетворение.
Некоторые из гостей, которые были помоложе и полегкомысленнее, стали спустя какое-то время перешептываться, что, мол, раньше тут бывало веселее, кое-кто стучал кулаком по столу, кричал:
— Тоуд! Спич! Тоуд! Произнеси речь! Песню!
Но Тоуд только легонько качал головой, поднимал лапу, мягко протестуя, и настойчиво угощал гостей деликатесами, беседуя с каждым, задавал вопросы об их детишках, которые еще не доросли до банкетов, и в конце концов у всех создалось впечатление, что банкет прошел по всем правилам.
Он теперь и на самом деле совсем другой, мистер Тоуд!
* * *После этого события все четверо друзей продолжали жить своей жизнью, так грубо нарушенной «гражданской войной». Они жили в полном веселье и радости, и никакие нашествия их в дальнейшем не тревожили.
Мистер Тоуд, посоветовавшись с друзьями, выбрал золотую цепочку и медальон, отделанный жемчугом, и отправил дочке тюремщика с письмом, которое даже дядюшка Барсук нашел скромным, благородным и изящным. Машинист тоже получил благодарность и компенсацию за все его старания и доставленные ему неприятности. Под сильным нажимом Барсука даже тетка с баржи была разыскана, и ей была вручена стоимость ее лошади. Хотя Тоуд страшно этому сопротивлялся, заявив, что он был просто посланцем судьбы, призванным наказывать жирных теток с мускулистыми руками, которые не умеют узнавать настоящего джентльмена с первого взгляда.
Домашняя экспертиза признала сделку с цыганом приблизительно справедливой.
Время от времени в долгие летние вечера друзья совершали прогулки по Дремучему Лесу, который после усмирения и укрощения был для них теперь не страшен. И было приятно видеть, как почтительно с ними здоровались его обитатели и как матери — ласки — выводили своих малышей на порог норы и говорили, показывая:
— Смотри, детка, вон идет великий мистер Тоуд! А это доблестный мистер Рэт, могучий воин, который идет рядом с ним. А вон тот — знаменитый мистер Крот, о котором папа тебе столько рассказывал.
Когда детишки капризничали и не слушались, то им говорили, что, если они не успокоятся, страшный серый Барсук придет, посадит их в мешок и утащит. Это была низкая клевета на Барсука, который по-прежнему, хоть и сторонился общества, от души любил маленьких детишек. Но эти угрозы всегда действовали безотказно.
Литературно-художественное издание
КЕННЕТ ГРЭМ
ВЕТЕР В ИВАХ
Пер. с англ. И.Токмаковой
Ответственная за выпуск Наталия Соколовская
Редактор Людмила Лебедева
Художественный редактор Илья Кучма
Технический редактор Татьяна Тихомирова
Корректоры Елена Сокольская