Дальше, дальше!
Дальше? Когда я понял, что в моей помощи не нуждаются (водитель положил вас на заднее сиденье), то пошел к автобусной остановке. И тут наткнулся на сумку. Вашу сумку...
У Гриновского перехватило дыхание.
- Да не волнуйтесь вы так, Алексей Аполлинарьевич, - проговорил Синюкаев. - Сумка ваша в порядке. Все на месте: документы, вещи, ключи...
- Где она? - сорвался на крик Гриновский.
- Вас ведь выписывают на будущей неделе? Вот я вам и позвоню домой. Чтобы, значит, встретиться... Но только чтоб все было по-честному! Понимаете?
Гриновскому удалось наконец поймать взгляд Синюкаева. Ему показалось, что это был взгляд человека, который всегда добивается своего.
...Когда в тот вечер на даче Гриновский, положив в сумку коробку с пенальчиками, собирался уходить, сторож сначала не хотел его отпускать, а потом попросил взять с собой. "Будь прокляты все деньги, - твердил он. Здоровье и покой дороже!"
Гриновский, как мог, успокоил его, пообещав вернуться на дачу чуть ли не первой же утренней электричкой.
Он быстро шел в темноте, прислушиваясь к собственным шагам. Так он чувствовал себя увереннее: что ни говори, а вокруг этой дачи в самом деле происходит что-то неладное. Уже подходя к шоссе, где можно было успеть к последнему рейсовому автобусу, Гриновский вдруг услышал чьи-то шаги за своей спиной. Ему показалось, что кто-то преследует его. И он... побежал. Тот, сзади, тоже прибавил ходу. И когда лунный свет все же пробился сквозь плотную пелену облаков, Гриновский решил посмотреть, кто же за ним гонится. Присмотревшись, Гриновский с ужасом понял, что тот как две капли воды походил... на самого Гриновского. Но вот глаза! Они были огромны, безжизненны и красны, как схваченная морозцем рябина. И эти глаза невидяще уставились на Гриновского. Тот оцепенел и беспомощно замер, не в силах отвести взгляда от пугающих красных зрачков. Незнакомец качнулся и слегка шевельнул рукой. Гриновский опомнился. Отчаянно взвизгнув, ничего уже не видя вокруг, он кинулся прочь и через минуту, задыхаясь, вылетел на шоссе. И тут страшный удар бросил его на асфальт.
Все оставшиеся до выписки дни Алексей Аполлинарьевич не находил себе места. Он был близок к тому, чтобы позвонить в милицию и сообщить о Синюкаеве, потом хотелось обратиться к Витюше, своему единственному другу. Но что-то останавливало его.
Через неделю за ним в больницу заехал Витюша и в машине сообщил нечто несуразное:
- Петров за это дело посадил своего аспиранта, а я - своего. Ребята они толковые: вот и выдвинули идею, что это программа ввода-вывода данных. Идея не бог весть какая, но мы все же пытаемся кое-чем ее подкрепить. Отлаживаем программу-переводчик, возимся с кодировкой твоих "табличек". И получили ЧП. Когда вчера работали, программа-переводчик аварийно завершилась, да так, что сложилось впечатление - шурует какая-то закодированная программа и забирает при этом девяносто восемь процентов процессорного ресурса... Одним словом - ничего не понятно!
Гриновский пожал плечами. Витюша посмотрел на него в зеркало заднего обзора:
- Вот-вот! Ты плечами пожимаешь, а нам-то каково!
Только они вошли в квартиру, как раздался телефонный звонок.
- Это я, Синюкаев, - услышал Гриновский знакомый голос. - С выздоровлением, значит, вас...
- Ты, часом, не подвинулся рассудком, дружок? - спросил Витюша, когда через полчаса они остановили машину в условленном месте. - Или у тебя смещение фаз? С чего ты, дурень, будешь отдавать? А потом - что мне сказать жене по поводу "мебельных" денег?
- Потом. Все потом... Вот он, вот он идет, - Гриновский открыл дверцу машины и сделал несколько шагов навстречу Синюкаеву, который вынырнул из-за табачного киоска.
- Проверьте, все ли на месте. Ведь все должно быть по-честному, не так ли? - произнес Синюкаев, протягивая Гриновскому сумку.
Тут что-то заставило Гриновского оторвать взгляд от сумки. Как из-под земли появилась еще одна фигура. В ней не было ничего особенного - одна из тысяч и тысяч! - но вот лицо. Лицо! Подбородок" часть носа мужчины закрывал широкий мохеровый шарф, а глаза скрывались под непроницаемыми черными очками. Словно раздвигая серый декабрьский вечер, он медленно приближался к Гриновскому, и что-то неясно знакомое почудилось ему в этом человеке...
- А-а-а! Так ты с ними заодно! - Алексей Аполлинарьевич одной рукой потянулся к сумке, а второй занес палку над головой Синюкаева.
9
Стемнело. Костер догорал, и к смолистому аромату дыма стал примешиваться густой запах диметилфталата. Здесь, в тундре, геологи применяли его в чистом виде: ничто другое не действовало на местный свирепый гнус.
- А вы обратили внимание, братцы, - заметил один из парней, уютно устроившийся с подветренной стороны костра, - что местных ни комары, ни даже мошка не трогают?
- А как же Голый? - не согласился с ним коллектор Лугов. - Он-то, по всему видать, не из местных. Который день бегает по тундре да и спит, наверное, под открытым небом... И хоть бы что - не кусают!
- Кстати, о Голом, - вспомнил начальник партии. - Был я вчера в Кызиме и говорил о нашем приятеле в милиции. Так вот, капитан Баранов обещал непременно быть сегодня к вечеру, но вот что-то задерживается. Похоже, серьезное наворачивается дело...
Все замолчали. Вдруг в тишине послышались шаги, доносившиеся со стороны дороги, и вскоре у костра появился крепко сбитый мужчина в милицейской форме.
- Капитан Баранов, - представился он и, пожав всем по очереди руки, сообщил: - Мы разыскиваем...
Не успел он закончить фразу, как словно из-под земли в круге света возник Голый. На нем действительно не было даже намека на одежду, и комары, похоже, в самом деле не обращали на него никакого внимания.
Капитан милиции с профессиональной наблюдательностью отметил немалый свыше двух метров - рост неизвестного, его рельефную мускулатуру, твердый взгляд голубых глаз и... длинные пальцы с четырьмя фалангами.
- Есть хочу! - протянул неизвестный жалобно, совсем как ребенок.
- Скорее, что там у вас есть на предмет ужина, - заторопил геологов Баранов. - И еще... - Он замялся: - Принесите ему одежду, хоть какую-нибудь.
В тесной и короткой для него спецовке неизвестный выглядел несколько комично, хотя и старался держаться с достоинством. Ему принесли хлеба, тушенки и холодной картошки, оставшейся от ужина. И когда он ел, Баранов увидел, что пищу Голый поглощал довольно странным образом: почти не разжевывая.
Отведя в сторону начальника партии, Баранов начал расспросы, но ничего существенного для себя так и не выяснил. Немногое дал и разговор с гостем. Имя он, подумав, назвал Вася, а что касается фамилии, то в ответ пожал плечами, будто никогда не слышал такого слова. Вопрос о годе рождения поверг его в полнейшее недоумение. И вообще: он всегда жил в тундре, сколько лет - не помнит, а продукты брал, потому что хотел есть. Где раньше добывал, до геологов? А раньше есть не хотелось. Когда у него спросили, почему всегда приходил только в полночь, простодушно объяснил, что это было "время наибольшего благоприятствования". Никто не стал уточнять, что, собственно, это означает, потому что такой ответ вполне вписывался в общую абсурдную картину... Короче, капитан Баранов решил забрать Васю с собой.
Шагая к шоссе, Вася вдруг начал задавать капитану вопросы, например, не видел ли Баранов других, таких же, как он. Потом спросил, сколько людей на планете.
Под единственным фонарем у поворота дороги - в месте весьма приметном машины не оказалось. Баранов заподозрил неладное и потянулся за пистолетом. Он старался сделать это так, чтобы Вася не заметил, но тут сзади раздалось насмешливое:
- Не лапай пушку, мент!
Баранов резко обернулся и, крикнув Васе: "Ложись!", падая, выхватил пистолет. Но его опередили: встречный выстрел грохнул чуть раньше, а вслед за ним - еще один, откуда-то сбоку. Пули не задели капитана, но Вася вдруг тяжело осел на траву...
И дальше случилось то, что и сам Баранов не смог бы толком объяснить, хотя все происходило на его глазах. Когда в свете фонаря показались двое в телогрейках с пистолетами в руках, Вася вдруг привстал и взмахнул руками, словно дирижер перед оркестром. И будто повинуясь его команде, эти двое выронили оружие и рухнули на землю, молча и даже как-то торжественно.
Когда Баранов подошел к Васе, тот сидел на корточках и, расстегнув перепачканную кровью спецовку, деловито выдавливал пулю из грудной мышцы.
- Кто это? - кивнув на недвижно лежавших людей, спросил вконец растерявшийся капитан.
- Мои друзья, - безмятежно сообщил Вася.
- А сам-то ты кто?!
- Еще точно не знаю, - виновато ответил он. - Уверен только, что на этой планете я всего лишь гость...
Однако капитану Баранову было не до шуток...
10
Все человечество Артем Пересадов делил на две части: он сам, Артем Пересадов, и те, кого облапошивают. Конечно, можно было подумать, что этот молодой человек был слишком уж высокого мнения о собственной персоне, но среди малых, средних и крупных торговцев антиквариатом он слыл если не богом, то, во всяком случае, человеком более чем удачливым. И так было до того злополучного дня, когда...
В тот день Пересадов ехал в полупустом трамвае, и его внимание привлек один парень в лыжной шапочке. Но, если быть точным, Артем заинтересовался не столько парнем, сколько неким предметом, который тот держал в своих руках. Предмет был цилиндрической формы, чуть меньше ладони, из темно-серого, с отливом в синеву, металла с мелкой тщательной огранкой. Мало ли какие предметы могут везти в трамвае парни в лыжных шапочках, но Пересадов не был бы Артемом Пересадовым, если бы не почувствовал, что здесь определенно что-то есть! Он тут же пересел на свободное кресло позади парня, еще раз взглянул на предмет и спросил:
- Не дашь посмотреть?
Парень обернулся, и Артем увидел, что его глаза были скрыты непроницаемыми черными очками, подбородок укутан в мохеровый шарф, а шапочка закрывала лоб по самые брови. Какой-то жутью повеяло на Артема от одного вида этого парня. Однако тот с готовностью вложил предмет в протянутую ладонь Пересадова.
Рассмотрев цилиндрик, Пересадов сразу же понял, что он точно такой же, как и три других, с которыми его приятель Кунин провернул свое самое выгодное дельце за последние два года. Единственное отличие этого цилиндрика состояло в том, что на нем не было выдавлено никаких знаков.
- Хорошая вещь... - одобрил Пересадов и поднял глаза. На миг ему вдруг показалось, что он встретился со своим собственным отражением, но только на мгновение: в следующий момент пред ним предстала все та же жуткая физиономия. - Может, продашь? - проникновенно спросил Пересадов.
- Как это? - удивился парень.
- Да очень просто, - ласково ответил он. - За десять рублей...
- Как это? - недоуменно повторил парень, и Пересадов понял, что тут церемониться нечего. Он положил цилиндрик в карман своего плаща и протянул парню смятую десятирублевку, на которую тот уставился с явным любопытством...
Кунину он позвонил из первого же таксофона. Небрежно сказав, что у него появилась уникальная книга по шаманизму, вроде тех трех, что были ранее у Кунина, Артем замолк, с нетерпением ожидая, как откликнется его коллега на высказанное эзоповским языком сообщение. К удивлению Пересадова, тот только вяло бросил: "Приезжай!"
...Когда открылась дверь, Артем не сдержал возгласа удивления: перед ним стоял седой измызганный старикашка, лишь отдаленно напоминавший Кунина - средних лет человека, который всегда с особой тщательностью следил за своей внешностью.
- Это ты, Леха... это вы, Алексей...
- Чего тебе? - перебил его старикашка. - Говори сразу, что надо? повторил он, едва Артем переступил порог.
- Сразу? Пожалуйста! - не растерялся Пересадов. - Есть у меня тут одна штучка... Похоже, из тех, что ты мне показывал. Помнишь, спираль, жучок, стрелки! Цилиндрик такой... Только без рисунка...
Артем осекся: Кунин смотрел на него с нескрываемым ужасом.
- Где? - со свистящим шепотом выдавил он из себя: - Где он?
- В одном... месте лежит... спокойненько себе... - неуверенно промямлил Артем.
Кунин облегченно вздохнул и вдруг истошно завопил:
- Убирайся! Убирайся сейчас же!
- Ты что, Леха, ты что? - не понял Пересадов своего коллегу по антиквариату. - Какая муха... - Не успел закончить он свой вопрос, как Кунин сгреб его в охапку, вытащил на лестничную клетку и...
"Совсем с ума Леха сошел от денег! - злобно подумал Артем, очутившись на улице. - Надо же такому быть - спустить с лестницы старого приятеля... Вот что значит - шальные тысячи!" У Артема появилось предчувствие чего-то неприятного, даже опасного. А своим предчувствиям он привык доверять.
Таксисту он велел остановиться неподалеку от дома: следовало сначала изучить обстановку. На первый взгляд все было тихо. Никаких примет того, что за ним приехали "оттуда", не наблюдалось.
Если бы в его любимом кресле оказался майор из ОБХСС, что совсем недавно вызывал Артема для беседы, было бы еще ничего. Но он увидел, что в кресле возлежал, положив ноги на журнальный столик, весьма похожий на майора блондин. Блондин этот был абсолютно наг. От изумления Артем остолбенел. И виной тому было не отсутствие одеяния у незнакомца, а его улыбка. Улыбка была словно приклеена, глаза не смеялись.
И тут Артем Пересадов, выйдя из оцепенения, попытался что-то сделать. Он двинулся было к блондину - и вдруг завис в воздухе, не доставая ногами до пола.
11
До ближайшего светофора ехали молча. Потом Дебора не выдержала:
- Куда мы едем?
- Не знаю, - безмятежно ответил Вайлди.
- Тогда - стоп! - распорядился Тони. - За руль сяду я.
- А вы знаете, куда ехать? - осведомилась Дебора.
- Есть идея... - пробурчал Тони.
- Слишком туманно, - тон Деборы не предвещал ничего хорошего.
- А все, что было у вас на ранчо, не туманно? Кто были эти люди? Чего они хотели? - огрызнулся Тони.
- Это достаточно скучная история. - Дебора, казалось, давно ждала этого вопроса и потому говорила гладко, словно провела множество репетиций. Те, что нас увезли, люди Олссона, а значит - люди наркомафии. Папочка одно время имел какие-то дела с Олссоном, а потом решил выйти из игры. И для того, чтобы его оставили в покое, припрятал кое-что против своего бывшего дружка. И вот старый пес все время мечтает вернуть это "кое-что". Похищение "Наски", видимо, совершенно в целях шантажа. Так же, как и мое. Вот так. А теперь - ваша очередь. Откуда вы знаете Вайлди?
- Ну, это еще более скучная история. Однажды, с полгода назад, я случайно увидел Вайлди в доме своего приятеля. И тогда он был в точно таком же виде, что и сегодня: в этих леопардовых плавках.
- Вы это серьезно?
- Он это серьезно, - подтвердил Вайлди.
- Отличная парочка! - рассмеялась Дебора. - Парни, а вы мне нравитесь!
Имя Тедди Грина, сотрудника одной из калифорнийских газет, еще не было известно Америке, однако редкое чутье на сенсации давало ему основания полагать, что это произойдет в самом ближайшем будущем. Вот почему Грин искренне порадовался внезапному появлению в своем доме школьного приятеля в компании с дочкой Риггса, а также Вайлди и картиной "Наска" в придачу.
- В общем так, Тони... - выслушав маловразумительное повествование одноклассника, подытожил он. - Надо браться за работу. Быть может, времени у нас совсем мало, поскольку не исключено, что придется иметь дело как минимум с ребятами Олссона, со службой безопасности Риггса и с полицией штата. А в такой ситуации быть на виду - всего выгоднее. Хватит вхолостую языком молоть: поработай с моей видеокамерой, пока я порасспрашиваю этого чудака.
И пошла съемка довольно странного диалога:
"Представьтесь, пожалуйста, нашим зрителям". - "Вайлди". - "Простите, а фамилия?" - "Грин". - Что, действительно - Грин?" - "Нет. Просто я подумал, что вам это будет приятно". - "Да, конечно... Скажите, откуда вы попали к нам?" - "Вот этого я, к сожалению, еще не знаю". - "Очень интересно. Но ведь вы являетесь представителем..." - "Нет, я вообще не являюсь..." - "Что вы этим хотите сказать?" - "Пока не знаю". - "Ну, хорошо. А зачем вам картина "Наска"? Вы взяли ее по собственной инициативе или?.." - "Пока не знаю..."
- Все это напоминает разговор врача с больным, который еще не полностью оправился после шока, - прокомментировал съемку Тони.
Тэдди полностью согласился с ним и даже высказал сомнение:
- Может, он и вправду сбежал из психушки, а вовсе никакой не пришелец или мутант? - Потом посмотрел на абсолютно безучастного к их разговору Вайлди: - Вот что: без науки тут не обойтись. Надо позвонить Джону.
- Знаете, Тони, - сказала Добора, когда Грин вышел, - по-моему, ваш Тэдди взял неправильный тон. Ведь Вайлди ведет себя, в сущности, совсем как ребенок.
- Правильно, я веду себя как ребенок, - оживился Вайлди. - Так и должно быть.
- Почему? - спросила Дебора.
- Потому что мой интеллект сформировался еще не полностью, - словно заученную цитату произнес Вайлди.
- А когда он сформируется полностью, вы сообщите нам? - вежливо поинтересовалась Дебора.
- Теперь уже скоро. Вот эта карта помогла мне понять мою цель.
- И какова же она - ваша цель? - Тони незаметно включил камеру, а вошедший Грин замер у двери, боясь спугнуть разговорившегося Вайлди.
- Моя цель - восстановление и наладка психофизических коммуникаций Большого Интеллекта, - словно школьник на уроке, начал Вайлди. - В настоящее время Большой Интеллект разбросан по всей планете, а каждый Малый Интеллект в отдельности - ничто. Только соединение их в единое целое дает возможность для движения и контакта. Для достижения поставленной цели мне необходимо... необходимо... Дальше не помню, - произнес он виновато. Теперь Вайлди походил на актера, забывшего роль, и Грин закричал:
- Стоп! Все сначала! Черт, ну дайте же ему текст!
Тут Вайлди обиделся:
- Ничего не буду повторять! Хочу быть с картой! Один! А то мне здесь мешают!
- Разумеется, разумеется, Вайлди, - сконфузился Тэдди. - На втором этаже вам будет отведена целая комната. - И когда проходил мимо Деборы, сказал ей шепотом: - Пойдемте с нами. Попробуйте уговорить его на новую съемку. У вас это здорово получается...