- Здесь тоже есть телефон, - откликнулся из комнаты Витя.
- А если на том конце - определитель номера? - поинтересовалась Лариска. - Кто-то, по-моему, не хотел "светиться".
Виктор какое-то время молчал, потом вышел на кухню и с интересом посмотрел на подругу.
- А мозги у тебя в порядке, детка, - снисходительно сказал он. - Ты вовсе не такая дура, как выглядишь. Об определителе я как-то не подумал.
- А тебе и не надо, для этого есть я. Ты о формулах думай, посоветовала Лариска. - Кстати, не мешало бы тебе тоже определитель номера заиметь, мало ли что. Береженого Бог бережет...
- Здорово излагаешь! Сама придумала или прочитала где?
- Да ладно тебе прикалываться! Не хочешь - не ставь определитель, мое дело посоветовать. Ладно, я пошла. Если с Иркой не склеится, позвоню нашей гиене. У него знакомых - пол-Москвы, кого-нибудь сосватает.
- Какой ещё гиене? - поразился Виктор, обычно не вникавший в подробности сделки. - Что это за персонаж?
- Да Музыкант это, - терпеливо объяснила Лариска. - Твой главный заказчик. Мы его между собой "гиеной в сиропе" прозвали. Подлый, злобный и трусливый. Но "дурь" доставать всегда умел, причем ни разу не попался, сколько я его знаю.
- Чем он по жизни занимается? - поинтересовался Виктор. - Ну, официально кем числится?
- По жизни он альфонс, - доброжелательно пояснила Лариска. - Окучивает богатых дамочек. А по девичьей профессии - сутенер и сводник. Плюс доставала и прилипала. Если кем-то когда-то и работал, то натурщиком в "Строгановке", и то потому, что трудовая книжка требовалась. Сейчас-то с этим проблем нет...
- Это все он сам тебе рассказал? - изумился Виктор.
- Кое-что. У меня он обычно отдыхает или прячется, если дела плохо идут. Не бесплатно, конечно. Хотя сначала пытался расплатиться натурой. Но я такую валюту не беру. Ладно, я пошла, дел ещё сегодня полно. Как только что-нибудь наметится - сразу сообщу. Ну, чао!
- Какао! - машинально ответил Виктор, запирая за подругой массивную стальную дверь с хитроумными замками.
Теоретически такую дверь вскрыть невозможно. А практически все замки без исключения ставятся от честных людей. В чем рано или поздно убеждается каждый владелец неприступной крепости, которая чаще всего по совместительству является его собственным домом.
Глава седьмая.
- Андрюша! - крикнула я. - Есть вопрос. Можешь ответить?
Андрей появился на пороге комнаты, не выпуская из рук газету. Холода первых дней мая снова сменились почти тропической жарой, и мы с моим другом тихо плавились в отдельной, со всеми удобствами камере панельного дома. Оптимисты-синоптики предрекали устойчивую жару на три месяца вперед, причем в "подарочный набор" входили засуха и большая вероятность лесных пожаров. Не жизнь - сказка, чем дальше, тем страшнее.
- Что у тебя?
- У меня - ничего. Вспомнила про Милочку и решила узнать: как она там. Ты же с Павлом каждый день общаешься.
- Вчера все было нормально, - пожал плечами Андрей. - Сообщат, не беспокойся. Павел, кстати, сегодня весь день искал следы Юлии, но ни у кого из друзей и знакомых она не появлялась и даже не звонила. В Уральск тоже не прибыла.
- Заявление в милиции приняли? - профессионально осведомилась я. - Без проблем?
- Так какие же проблемы, птица ты моя дедуктивная? - усмехнулся Андрей. - Десять дней прошло, как Юлия исчезла, обязаны принять заявление-то. Тем более, если его Павел привозит. А вот будут ли искать это, конечно, проблема.
- Не будут, - вздохнула я. - Только если случайно. Один шанс из тысячи. Только у меня все-таки из головы не идет Императрица...
Андрей закатил глаза под лоб со страдальческим видом, потом вернул их на место и глубоко вздохнул:
- Рецидив профессионального заболевания. Необходимый элемент мистики в душераздирающим триллере! Ох, как же все запущено! Ну объясни мне, радость моя, какое отношение ко всему этому может иметь Императрица? То есть теоретически, конечно, есть тот же один шанс из тысячи. И только потому, что мы выяснили: покойный муж Юлии имел кое-какие дела с мужем Императрицы. Но...
- Так, может, этот самый муж Императрицы Юлию и... того? Это же бизнес!
Андрей в очередной раз вздохнул и пожал плечами.
- Бизнес, конечно, штука интересная. Но с мужа Императрицы взятки гладки. Да и ей не до преступлений... сейчас, во всяком случае. Полюбуйся.
Андрей протянул мне газету, на последней странице которой я увидела обведенную черной рамочкой заметку. Некролог. Скоропостижно скончался один из новых столпов отечественной экономики... Соболезнования родным и близким... Правительство скорбит. Коллеги и соратники печалятся.
- Убили? - равнодушно поинтересовалась я.
- Зачем же обязательно убили? - усмехнулся Андрей, по-турецки усаживаясь на тахте. - Умер магнат своей смертью в собственной, так сказать, постели. Среди наших, с позволения сказать, олигархов, такое тоже случается. Так что твоя любимая Императрица теперь - безутешная вдова, наследница и хозяйка с ума сойти какого состояния. При чем тут исчезнувшая Юлия?
Крыть было нечем. Действительно, нужно обладать очень буйной фантазией, чтобы представить себе миллионершу, замешанную в "мокрое дело". Да и пути их с Юлией ну никак не могли пересечься - не тот круг, не тот уровень общения. Разве что Императрицу потянуло на старое и она решила кем-то заменить погибшую Марианну... Нет, глупости! Юля - наша с Галкой ровесница, судя по всему, нормальная женщина, передача "Про это" такие сюжеты не берет.
- Ладно, - вздохнула я, - твоя взяла. Скорее всего, с Юлей произошел какой-то несчастный случай. Сколько в газетах пишут: шел человек по улице, зазевался, угодил в открытый люк, случайно обнаружили через два дня. А могли и не обнаружить. Вот пойду завтра в родное отделение милиции за новой порцией ужастиков, там мне ещё и не такое расскажут.
- И что тебя так тянет на криминал? - сокрушенно спросил Андрей. Занималась бы любовной литературой, милое дело. Плачут только от счастья, все герои - положительные...
- Это в смысле - лежат постоянно? - ехидно осведомилась я. - Ты хоть одну современную книгу про любовь читал, сентиментальный ты мой? Переводную, естественно, наши пока этим жанром не овладели.
- Почему? - поразился Андрей. - И почему герои постоянно лежат? Наташка, ты, по-моему, заговариваешься.
Я посмотрела на своего друга одновременно с жалостью и с завистью. С жалостью потому, что, судя по всему, целый пласт культурной жизни так и остался для него тайной за семью печатями. С завистью потому, что сама, к сожалению, прочитала "дамских романов" куда больше, чем следовало бы: как правильно кто-то заметил, эти произведения пишут для женщин с одной извилиной те женщины, у которых этих самых извилин - полторы. Ну, две, максимум.
- Отвечаю по пунктам. Во-первых, я не заговариваюсь, а веду среди тебя культурно-просветительную работу. Во-вторых, половину объема этих, с позволения сказать, романов, составляют постельные сцены с медико-анатомическими подробностями. В третьих, загадочной славянской душе с её тягой к прекрасному и возвышенному такие сугубо плотские восторги абсолютно чужды. В нашей стране секса нет. Хотя бы потому, что нет приличных слов, описывающих этот увлекательный процесс. Только матерные.
- Ну, это ты загнула! - развеселился Андрей. - Уж прямо-таки одни матерные? Быть того не может!
- Еще и не то может, - авторитетно сказала я. - Вспомни хоть одно приличное название.
Пока Андрей вспоминал, я успела заварить чай, налить нам по чашке и выкурить сигарету. Конечно, совесть у меня была не совсем чиста: я прекрасно знала, что задала любимому человеку непосильную задачу. Но пусть не лезет рассуждать о том, чего не знает. А дамские романы он не знает просто по определению, и слава богу! Каждому свое.
- Сдаюсь, - наконец сказал Андрей. - Думаю, тебе действительно лучше ограничиться криминальными сюжетами. Детективы любили, любят и будут любить.
- Заметь, это ты сказал, а не я. Хотя возражать не стану.
- И все-таки... Ну, не женское это дело!
- Обидеть художника может каждый, - вздохнула я, - дело нехитрое. Ладно, работать я сегодня уже не буду, устала. Чем займемся?
- Будем творчески отдыхать! - радостно заявил Андрей. - В кой веки раз и у тебя, и у меня свободное время. И еще, заметь, не вечер.
- А пойдем погуляем, - предложила я во внезапном приступе вдохновения. - Парк от нас в двух шагах, а твоя нога, по-моему, туда ещё не ступала. Подышим воздухом, отрешимся от будней... Слушай, гениальная идея! Там и поужинаем.
- В парке?
- Примерно. Там готовят отличный шашлык. Запах - нечеловеческий. Поедим, попьем пива, людей посмотрим, себя покажем. А?
Полчаса спустя мы шли по совсем недавно просохшим аллеям Царицынского парка, который действительно находится практически рядом с нашим домом. Наверное, именно поэтому мы в него выбираемся раз в год по большому обещанию, хотя могли бы дышать чистым кислородом хоть каждый день. Один из немногих уцелевших в черте Москвы зеленый уголок был когда-то частью необъятного поместья князей Кантемиров, богачей, меценатов, любимцев многих русских императоров, а ещё больше - императриц. В итоге - руины раскритикованного когда-то Екатериной дворца и каскад некогда великолепных прудов. Так проходит мирская слава...
Последнюю фразу я, забывшись, произнесла вслух, что вызвало законное любопытство у Андрея. Тем более, что перед этим мы минут десять вообще молчали, наслаждаясь прогулкой, а тут вдруг я выпалила достаточно помпезную фразу. Ни к селу, как говорится, ни к городу. Более того, почему-то мне захотелось произнести её на родном, с позволения сказать, языке, то-есть на латыни.
- Не понял, - естественно откликнулся Андрей. - Переведи.
Я перевела, но ясности в ситуацию это не внесло. Пришлось коротко посвятить друга в ход моих мыслей.
- Князья, говоришь? - изумился он. - Ну, надо же! А я думал, что соседняя станция метро названа вовсе даже в честь дивизии. Которая Кантемировская.
- Солнце мое, а в честь кого названа сама дивизия?
- Знаешь, никогда не задумывался. У нас ведь на слуху всегда две подмосковные дивизии были: Кантемировская и Дзержинского. Привыкли...
- Вот я и говорю: так проходит мирская слава. Уверена, лет через пятьдесят многие будут свято уверены в том, что вторая дивизия получила свое имя в честь какой-нибудь станции. Хотя, станцию уже давно переименовали в Лубянку... Слушай, объясни мне, бога ради, зачем нужны все эти бесконечные переименования? Ладно, с Железным Феликсом более или менее понятно. Но Пушкин-то чем помешал? Антон Павлович Чехов чем не угодил? Герцен, наконец, в чем провинился?
- В том, что разбудил декабристов.
Я посмотрела на своего друга с огромным соболезнованием.
- Вот из-за таких, как ты, держава и развалилась. Бывший сотрудник государственной безопасности не знает, кто кого разбудил. У вас что, политпросвещения не было?
- Я что-нибудь напутал?
- Еще как! Переврал, между прочим, не абы кого, а самого дедушку Ленина. Тот же четко объяснил: декабристы разбудили Герцена. А уж он бабахнул в "Колокол", после чего из искры разгорелось пламя. Ты вообще-то в какой стране живешь?
- А шут его знает! - безмятежно отозвался Андрей. - Наверное, в стране чудес. В любом случае, жизнь дается нам один раз, и прожить её как-то надо.
- Н-да, живем, конечно, один раз, зато каждый день, - философски вздохнула я. - Пойдем, съедим шашлык. Воспользуемся одним из преимуществ новой экономической политики...
На берегу пруда было достаточно многолюдно, но отыскать свободный столик в только что открывшемся летнем кафе удалось практически сразу. Единственным минусом было то, что в непосредственной близости от этого столика расположилась какая-то уж очень развеселая компания, причем сугубо мужская. Ненормативная лексика давно и прочно вошла в обиход моих сограждан и соотечественников, но, по-моему, ею стали все-таки злоупотреблять. С моей, сугубо интеллигентской точки зрения, материться нужно редко, но метко. А когда краткое непочтительное обозначение особы женского рода на букву "б" употребляется через два слова на третье, общий эффект снижается, а информативность по-прежнему остается практически нулевой.
Андрей принес две тарелочки с шашлыком, пиво и, заметив мою брезгливую гримасу, принял её на счет продуктов питания.
- Ты же сама предложила шашлык, а теперь косоротишься...
- Я не тебе косорочусь. Меня лексика соседей нервирует.
Андрей прислушался и усмехнулся:
- А ты отрешись. Думай о вечном и светлом. И не усугубляй, за такое поведение сейчас даже пятнадцать суток не дадут.
- Что ж, постараюсь не усугублять, - кротко вздохнула я. - Хорошо, что с нами нет малолетних детей. Страшно подумать, чему они могли бы научиться у невоспитанных взрослых дядей.
- Да конкретно - всему, - именно в этот момент повысил голос один из мужской компании. - Всему базару могу объяснить на пальцах. А кто не понял - тот...
Говорил мужчина неопределенных лет, внешность которого четко укладывалась в определение "плюгавый". А на фоне окружавших его вполне нормальных и даже упитанных парней он выглядел вообще заморышем-замухрышкой. Тем не менее, слушали его с некоторым даже почтением. Так мне, во всяком случае показалось.
- Не заводись, Черномор, - открыл было рот один из слушателей, но тот, кого он назвал по имени сказочного персонажа, только ещё больше распалился.
- И ты помолчи! За кайфом ко мне придешь, правильно? Значит, должен уважать. А то сядешь на голодный паек. Или вообще урою, мне это - раз плюнуть. И ничего мне за это не будет, я психический инвалид. Понятно? Одна вот довыступалась...
- Слушай, - шепотом сказала я Андрею, - по-моему, это местная мафия. И ведь до чего обнаглели - открыто свои дела обсуждают.
- Ты неисправима, - покачал головой Андрей. - В каждом алкоголике с зачатками паранойи тебе мерещится особо опасный преступник. Расслабься, дыши воздухом. И не подслушивай чужие разговоры, это нехорошо.
- Если бы не матерились... - вздохнула я. - Нет, в развитых странах все-таки народ культурнее, даже среди мафии. Пристрелят молча - и ладушки. Все, больше не буду. Тем более, что этого типа я видела несколько раз в нашем дворе. По-моему, мы соседи, а с соседями лучше дружить. Или хотя бы поддерживать отношения дружелюбного нейтралитета.
- С таким соседом лучше вообще не иметь никаких отношений, - абсолютно серьезно ответил Андрей. - Я сейчас случайно встретился с ним глазами. Так вот, могу сказать тебе, как профессионал: тормозов у мужика нет. И он не алкоголик, тут я промахнулся. Наркоман со стажем, самый тяжелый вариант.
- Ну, не знаю... По-моему, я его видела, когда он в машину садился. В собственную. И очень, хочу сказать, недешевую. Разве наркоманы водят машины?
- Представь себе. Это безопаснее, чем пить, для них, то есть, безопаснее, потому что дуть в трубочку гаишнику они могут сколько угодно. Для окружающих, конечно, беда. А ты уверена, что видела именно его? Что-то он не тянет на владельца роскошного авто. По идее, у него вообще ничего ценного уже не должно остаться. Господи, Наташка, мы с тобой уже сами спятили на криминале! Нашли о чем говорить!
- Так уж человек устроен, - философски заметила я. - Любит покопаться в чужой грязи, правы ученые, из мира животных к нам ближе всего не обезьяны, а именно свиньи. Прикинь: почему при любом несчастном случае вокруг немедленно собирается толпа зевак? Потому что - за редким исключением - всех всегда, как магнитом, тянет посмотреть на чужое несчастье. Или хотя бы обсудить его. Так что я, скорее всего, без работы не останусь: в детективе же всегда есть жертва или жертвы - таков закон жанра. И приятно уже то, что несчастье случилось с кем-то еще, а не с тобой. И вообще...
- И вообще и в частности ты, наверное, права, только грустно все это. Я вот думаю, что в прежние времена я бы однозначно вмешался: проверил бы личность этого субъекта и сдал, куда надо. А теперь, представляется, что себе дороже выйдет. Вот тебе и демократия во всем её разгуле... А знаешь, сейчас даже Павел бы ничего делать не стал, окажись он на моем месте.
- Что значит - "даже Павел"?
- А ему всегда больше всех надо было. Выгодно ему, невыгодно обязательно в самое пекло полезет порядок наводить. Характер... Но и его укатали общими усилиями. Если бы ещё и тебя отучить лезть в сомнительные авантюры...
- Если бы у бабушки были колеса, была бы не бабушка, а автобус. Пошли домой, уже темнеет. Видишь, я исправляюсь, приключений на голову не ищу.
Как выяснилось, в этом и не было особой необходимости. Приключения, как всегда, нашли меня сами. Хотя я, если честно, не слишком сильно этому сопротивлялась.
Глава восьмая
Сказать, что таких торжественных похорон, какие устроили Боссу-Попугаю, Москва давно не видела, - невозможно. В последние несколько лет Первопрестольная, пожалуй, отвыкла только от пышных траурных церемоний на главном кладбище страны - напротив Гума. Подзабылись длинные очереди скорбящих граждан в Колонный зал, ушли в прошлое торжественные военные марши за гробом на лафете, душераздирающие нотки в голосах дикторов, сопровождающих церемонию, орудийные залпы...
Да и Колонный зал, кстати, отдали в долгосрочную аренду под какое-то варьете - вот уж, наверное, когда дружно перевернулись в гробах и дворяне, танцевавшие здесь на своих пышных балах, и вожди пролетариата, чинно лежавшие на возвышении в море цветов. Что ж, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Похороны перестали быть одним из видов государственных праздников.
Зато погребения на "престижных", то есть расположенных в центре города, кладбищах стали практически ежемесячным бесплатным развлечением для граждан. С одинаковыми почестями хоронят и жертв бандитских разборок, и выдающихся в чем-то деятелей. Разница заключается только в том, что роскошные памятники на могилах жертв возникают как по мановению волшебной палочки, а выдающиеся деятели ждут такого знака внимания годами. Иногда дожидаются, что, впрочем, нехарактерно.
Босса хоронили на Ваганьковском кладбище, прочно вошедшем в официальный список подлежащих осмотру достопримечательностей столицы, и занимающем третье место в негласном списке престижных некрополей. Хоронили не в начале кладбища - покойник не был ни Высоцким, ни Кантаришвили, - а на одной из первых аллей, где каким-то чудом сохранился дореволюционного изготовления склеп в виде чугунной беседки. Эту самую "беседку" несколько лет тому назад Босс лично оформил на себя в качестве места последнего успокоения, завещав со временем положить рядом с собой любимую жену. Пожалуй, эта статья завещания, была небольшой ложкой дегтя в бочке меда, доставшейся Императрице вместе с миллионами и прочим имуществом супруга. Небольшой, но, к сожалению, не единственной.