Они однажды посетили знаменитую школу, и Салиме не терпелось туда попасть в качестве студентки. Лючанна написала ей рекомендацию. Оставалось лишь надеяться, что к мнению Лючанны прислушаются. Само прослушивание было запланировано на конец марта. Салима отправила Саймону текстовое сообщение, в котором говорила, с каким волнением ждет этот день. Получив его, тот еще сильнее заскучал по ним обеим – по дочери и по матери.
Блейз даже вздрогнула, когда в Париже у нее неожиданно зазвонил мобильник. Звонок был с заблокированного номера, но она ответила. Это оказался Эндрю Вейланд. Она давно не разговаривала с ним и именно сейчас не горела желанием общаться. Однако он застал ее врасплох. Она же не хотела показаться грубой.
– Где ты сейчас? – спросил он, явно имея в виду Нью-Йорк. В Америке сейчас было утро, и он находился у себя в офисе. Для Блейз день уже клонился к концу. Голос Вейланда, как обычно, был полон сексуальных обертонов, от которых когда-то у нее становились ватными колени. Сейчас же ей было скучно его слушать.
– Гуляю в Париже по Фобур-Сент-Оноре. Хочу сделать кое-какие покупки, – ответила она.
– Смотрю, ты ведешь роскошную жизнь, – прокомментировал Вейланд, отметив про себя ее равнодушный, если не откровенно холодный тон.
– Ты прав.
Поездка в Марокко пошла ей на пользу. Она гораздо лучше чувствовала себя физически, а день в Париже наполнил ее приятным волнением. До этого она провела три дня с королевской четой в их великолепном дворце, отдохнула на пляже в Марракеше и даже совершила вылазку в так называемый Сук, огромный восточный базар, полный самых разных экзотических сокровищ. В результате ее чемодан был набит подарками для Салимы. Чего стоил один жилет, расшитый крошечными колокольчиками. Дочь наверняка придет от него в восторг. И вот теперь Блейз в Париже, где намерена сделать еще кое-какие покупки. Причем остановилась она не где-нибудь, а в самом «Ритце». Саймон как-то раз сказал ей, когда она переживала по поводу исходившей от Сьюзи Квентин угрозы, что она всегда должна помнить, кто она такая. И вот теперь Сьюзи исчезла из ее жизни. А она, Блейз, осталась той, кем была всегда, – успешной и сильной женщиной, которая, как выразился Эндрю Вейланд, ведет «роскошную жизнь». Единственное, чего ей не хватало в этой жизни, так это Саймона. Но только не Эндрю. По нему она ничуть не скучала.
– Как ты смотришь на то, что я позвоню тебе позже? – спросил он. – Судя по твоему голосу, ты занята.
Ему был слышен уличный шум на заднем фоне. Блейз в этот момент переходила улицу, направляясь к «Гермесу».
– Лучше не стоит, – сказала она, стоя на мартовском вечернем солнце посреди знаменитой парижской улицы.
– Ты не одна, с кем-то? – уточнил он, стараясь придать своему голосу ревнивые нотки. Правда, Блейз усомнилась в их искренности. Это очередной трюк в его духе, один из многих.
Внезапно Вейланд показался ей жутким пошляком, а все воспоминания о нем – донельзя противными. По крайней мере, Саймон при всей его молодости и даже наивности был человеком порядочным и искренне любил ее.
– Нет, я одна, – сухо ответила она. – И главное, мне это нравится.
Она не стала спрашивать у Вейланда, как там его жена. Блейз не было до этого никакого дела. У нее ушло пять лет на то, чтобы сбросить с себя цепи рабской зацикленности на нем. Зачем они ей снова?
– Не надо мне звонить, ни сейчас, ни позже. Мне нечего тебе сказать. Впрочем, и тебе тоже.
Ее слова повергли Вейланда в растерянность. Он ответил не сразу. Судя по голосу, он был потрясен услышанным.
– Какая муха тебя укусила?
В его голосе сквозила обида. Правда, Блейз знала, что поддельная. Задето было только его «я», но отнюдь не сердце.
– Думаю, я наконец излечилась от чувств к тебе. Впрочем, давно пора.
Вейланд не знал, что на это сказать, и с минуту молчал, уверенный в том, что она все же оттает. Разве не она сама говорила, что любит его? Правда, когда это было!
– Спасибо, что позвонил, – сказала Блейз. – Но больше этого не делай.
Не дожидаясь, что он скажет в ответ, она нажала кнопку отбоя. Она стояла перед входом в «Гермес» и хохотала от радости, довольная собой. Отсмеявшись, Блейз зашла внутрь, купила себе потрясающую желтую сумку «Биркин»[13], три шелковых шарфика и флакон духов. Наконец-то Блейз точно знала, кто она такая, как и советовал ей Саймон.
Приехав из аэропорта домой, она застала там все свое нынешнее «семейство». Салима репетировала с Лючанной. Бекки была на кухне, где отчаянно пыталась приготовить суфле. Блейз тотчас вспомнился Саймон, и ей стало грустно. Бедняжка Бекки была так нелепа, так несчастна, что Блейз рассмеялась.
– Не переживай. Я тоже не умею его готовить. Лучше скажи, как ваши дела, – сказала Блейз, ставя чемодан и снимая пальто. Она выглядела посвежевшей, чувствовала себя гораздо лучше и даже поспала в самолете. – С Салимой все в порядке?
– Да, с ней все хорошо, – улыбнулась Бекки, ставя в духовку керамический горшок. – Мы тут не скучали в ваше отсутствие. Мы сходили на бродвейский мюзикл. До этого я ни разу там не была. Это нечто, скажу я вам!
Бекки с удовольствием открывала для себя нью-йоркскую жизнь. Правда, на этот раз в роли гида выступала Салима. Кстати, эта роль ей ужасно нравилась. Бекки была старше ее на десять лет, но они смотрелись как ровесницы. Милая, розовощекая деревенская девушка, Бекки за последние пару месяцев сумела завоевать симпатию Салимы.
Блейз пошла к себе – переодеться и распаковать вещи, в том числе подарки для Салимы. Впрочем, про Бекки она тоже не забыла – ей предназначался купленный в Париже свитер, бледно-голубой, под цвет ее глаз.
Наконец у Салимы завершился урок с Лючанной. Примерно в это же время Бекки вытащила из духовки суфле. На ее лице тотчас возникло выражение ужаса, из груди вырвался стон. Блейз, которая в этот момент вошла в кухню, не смогла сдержать улыбки. Половина суфле поднялась, как ей и было положено. Вторая половина опала. Но, в целом, прогресс был налицо: Бекки начинала делать успехи в роли повара. Увы, до совершенства ей еще было далеко. Она пожаловалась Салиме, и та объяснила ей, что она сделала не так. В свое время Саймон досконально объяснил ей, как нужно готовить это блюдо. Блейз сказала, что ничего страшного не случилось и суфле все равно будет вкусным. И оказалась права.
Три женщины сидели, весело болтая за кухонным столом, и впервые после отъезда Саймона здесь не ощущалось никакой натянутости. Все трое заливались смехом. Блейз рассказала им про свою поездку и вручила подарки. Дом снова стал домом, не благодаря Саймону, а благодаря трем женщинам, обитавшим под его крышей.
Бекки пришла от свитера в восторг и осыпала Блейз благодарностями. У нее еще ни разу не было ничего французского. Салима была в не меньшем восторге от марокканского жилета с колокольчиками.
В этот вечер Блейз впервые не рухнула в постель от упадка сил. Поездка в Марокко, а потом день в Париже взбодрили ее. Она буквально ощущала прилив сил. Завтра Марк наверняка заметит произошедшие с ней перемены.
Блейз действительно выглядела посвежевшей. Не успела она переступить порог офиса, как Марк тотчас заявил ей, что она потрясающе выглядит.
– Похоже, витамины сделали свое дело, – сказал он с видимым удовлетворением.
– Думается, не витамины, а Париж. Я там прекрасно провела время. Одна ходила по магазинам. – Блейз выдержала паузу и хихикнула. – Когда же мне позвонил Эндрю, я послала его подальше.
– Аллилуйя! – воскликнул Марк, торжествуя победу начальницы. Перекинувшись с ним еще парой слов, Блейз засела за работу – хотелось просмотреть отснятый в Марокко материал, и в первую очередь интервью с королем.
Она провела приятный уикенд в обществе Салимы и Бекки. Блейз пригласила их на ужин в ресторан, где все трое замечательно провели время. Затем уже у себя в спальне Блейз мучительно обдумывала свое решение. Время у нее еще оставалось, хотя и немного.
В принципе, решение она уже приняла – прервать беременность. И все же Блейз оттягивала визит к гинекологу. Поначалу она была исполнена решимости. Но затем засомневалась. Интересно, как это, в ее возрасте обзавестись ребенком? Тем более что, кроме Салимы, у Блейз больше никого нет. Справится ли она? Или же все-таки нет?
Ей всегда казалось, что материнство – не самая сильная ее сторона. Впрочем, после рождения Салимы Блейз старалась вообще не думать на эту тему, тем более что она была ей неприятна. И вот теперь Блейз, пусть всего на пару секунд, позволила фантазиям взять над собой верх. «Немедленно прекрати», – одернула она себя, решив, что это все из-за Саймона. Ведь даже если она не прервет беременность и оставит ребенка, это будет ее ребенок, а вовсе не их общий. У Саймона теперь своя жизнь, которую он делит с Меган. Вот у них наверняка будут общие дети.
Родив ребенка – хотя это и не входило в ее планы, – она поставит Саймона в известность и даже позволит его навещать. А вот беременность – ее личное дело. У нее нет никакого желания становиться ему обузой или хотя бы поддерживать ненужные ему отношения. Зачем? Ведь у него уже есть женщина. Его молчание в течение двух последних месяцев говорило само за себя. Впрочем, Блейз и сама сказала ему, чтобы он не звонил, уверенная в том, что он ушел от нее к Меган. Блейз меньше всего хотелось быть «другой» женщиной в его жизни. И даже «бывшей подружкой», которую нужно пожалеть. Блейз хотелось, чтобы он принадлежал ей весь, целиком. Внезапно ей стало до боли обидно, что он так ни разу ей и не позвонил.
Выходило, что в некотором роде он сыграл роль донора спермы, только и всего. Чувства Блейз к нему ничего не значили. Нет, она по-прежнему любит его, но только слегка отстраненно, как любят тех, кто далеко. Мучительная боль первых нескольких недель начала утихать, превратившись в хроническое щемящее чувство, с которым, в принципе, можно жить. Что касается пустоты, то ее можно заполнить самыми разными вещами. И если вдруг случится так, что Блейз родит ребенка, она не станет противиться тому, чтобы Саймон навещал его и проводил с ним время. Иное дело, что ни о каких отношениях не может быть и речи. Нечего даже надеяться.
Сейчас для нее самое главное – прийти к окончательному решению: прервать беременность или все же оставить ребенка?
Блейз позвонила врачу в понедельник, через неделю после того, как вернулась к работе. Все выходные она провела в мыслях о том, что в ее возрасте это такое чудо, от которого грех отказываться. Она не знала, что и думать. Тем более что второго такого шанса у нее не будет.
– Как вы намерены поступить, Блейз? – спросила ее гинеколог, когда во вторник Блейз, пораньше уйдя с работы, пришла к ней на прием. Накануне она не спала все ночь, думая, что ей делать.
– Не знаю. Меня раздирают противоречивые чувства. Я никогда не собиралась обзаводиться вторым ребенком.
Она не стала говорить врачу, что в свое время и первый ей тоже был не слишком нужен.
Обе беременности были случайными. Более того, в ее возрасте такие вещи, по идее, вообще не должны происходить. И ведь они с Саймоном предохранялись, за исключением одного раза.
– У моей дочери диабет первого типа. Я консультировалась с генетиками, и все они говорят, что, скорее всего, такое не повторится. Лично я не хотела бы пройти через это еще раз. Сейчас дочь живет со мной, она незрячая. С меня и без того хватает забот, не говоря уже о моей карьере. Отношений с отцом ребенка я не поддерживаю. Мы разошлись два месяца назад.
Гинеколог сочувственно посмотрела на нее.
– Он хороший человек?
– Очень. И он хотел ребенка. Я же сказала ему, что в моем возрасте о детях думать поздно, вряд ли я смогу забеременеть, – печально добавила Блейз. – Теперь у него другая женщина. Так что, если я рожу этого ребенка, растить его придется мне одной.
– На прошлой неделе у меня была одна пятидесятилетняя женщина, которая тоже считала, что ей уже никогда не забеременеть. Но природа подчас преподносит нам сюрпризы. Вы же поступайте так, как считаете правильным. Тем более если все свалится на вас одну.
– А как поступила она? – спросила Блейз, имея в виду ту пятидесятилетнюю женщину.
– Решила оставить ребенка. Но она замужем, и ее муж на седьмом небе от счастья. У них даже была мысль кого-нибудь усыновить, но теперь необходимость в этом отпала. А вы? Вы поставили в известность отца ребенка?
– Нет, и не собираюсь. Мы не поддерживаем отношений. Думаю, так будет лучше всего. Если я оставлю ребенка, то, конечно же, я ему сообщу. Но это решение я хочу принять сама. Ведь ребенка придется растить мне одной. Я не знаю, зачем я рассматриваю эту возможность. Я была твердо намерена прервать беременность. И, по всей видимости, так и поступлю. Но меня не отпускает чувство, что эта беременность – своего рода дар. Учитывая мой возраст.
Врач улыбнулась, но соглашаться не стала. Пусть пациентка решает сама.
– У вас в запасе примерно две недели, если вы хотите прервать беременность, – сказала врач лишь затем, чтобы Блейз не затягивала с решением. – Если вы все же захотите оставить ребенка, на следующей неделе вам нужно будет взять пробу на наличие генетических аномалий. Если таковые обнаружатся, а также в случае амниоцентезиса, беременность лучше прервать. Но в любом случае без генетического теста не обойтись. Поэтому постарайтесь в течение этой недели принять решение.
Итак, она на третьем месяце беременности. Доктор сделала ей УЗИ. Блейз не только услышала, как бьется сердце ее ребенка, но и увидела его на экране.
Уйдя от врача, она попыталась выбросить все это из головы. Дело не в ребенке и даже не в том, откуда он взялся, то есть не в ее любви к Саймону. Дело в ней самой. В том, с чем, по ее мнению, она или справится, или не справится. На ней и без того лежала огромная ответственность за Салиму. От Гарри же не было никакой помощи.
Она все делала сама. Точно так же будет и на этот раз. Ей вновь стало грустно от того, что Саймон вернулся к Меган. Но что тут поделаешь? И вот теперь Блейз предстоит решить, как ей поступить с этим ребенком – избавиться от него или же оставить, чтобы потом растить его одной?
Вернувшись домой, Блейз легла в постель, и единственное, о чем она могла думать, – это о ребенке. Ребенке Саймона. Сколько бы она ни уверяла себя, что Саймона в ее жизни больше нет, что он принадлежит другой женщине, Блейз знала: ребенок этот его, он плод их взаимной любви.
И, даже если они были вместе лишь короткое время и им суждено расстаться, они искренне любили друг друга. И ребенок, который был зачат в результате этой любви, безусловно, подарок судьбы.
– Ты какая-то притихшая, мама, – сказала Салима в воскресенье утром, войдя в кухню. Блейз сидела уставившись в пространство.
– Я думаю.
– О чем?
Салиме показалось, что из Марокко мать вернулась в лучшем настроении. Если сразу после отъезда Саймона она пребывала в унынии, то в последние дни больше напоминала себя прежнюю.
– Не знаю… так, про всякую ерунду: про работу, про репортаж из Марокко, – солгала она дочери. К завтрашнему дню она должна принять решение. Салима не сомневалась: мысли матери заняты Саймоном, однако спрашивать, так это или нет, не стала. Кстати, сегодня утром Салима успела получить от него два текстовых сообщения. Последние два месяца он был верен себе и регулярно слал ей письма. Но ни разу, ни в одном из них не упомянул Блейз, не хотел омрачать отношения с Салимой размолвкой с ее матерью. Нет, он, конечно, скучал по Блейз и постоянно думал о ней, однако упорно не желал использовать Салиму в качестве этакого передаточного звена между собой и ее матерью. Если ему нужно будет что-то сказать Блейз, он сделает это сам.
После завтрака Блейз вернулась к себе в кабинет и провела там весь день, занимаясь делами. Салима и Бекки отправились на очередную вылазку в город. Ближе к вечеру, когда они все собрались за ужином, вид у Блейз был усталый. Она весь день терзалась сомнениями, но так и не сделала выбор. Она отправилась спать, но уснуть не смогла. Она лежала в постели, глядя на луну и думая о тех мгновениях, когда Саймон лежал с ней рядом, о тех мгновениях, когда им было так хорошо вместе.
Наконец ее охватило удивительное умиротворение, и она уснула с надеждой, что, проснувшись утром, будет знать, что ей делать.
А затем, совершенно беспричинно, Блейз проснулась посреди ночи. Луна по-прежнему ярко светила в окно. До того момента, как зазвонит будильник, оставалось еще два часа. Внезапно Блейз почудилось, что некий голос четко и ясно шепнул ей в ухо:
– Это дар.
Причем так громко, как будто его невидимый обладатель находился здесь же, в этой комнате.
– Это дар, – повторила Блейз и, вспомнив Саймона в этой постели, снова уснула. Она приняла решение.
Глава 16
На следующей неделе Блейз предстоял рекомендованный врачом генетический тест – исследование хорионических ворсинок. Она отправилась в лабораторию одна. Исследование было инвазивным и сопряжено с небольшим риском выкидыша, но, по крайней мере, она будет точно знать, что плод не имеет генетических дефектов. Кстати, заодно ей могли сообщить и пол будущего ребенка. Она сказала врачам, что хотела бы это знать. Правда, ее предупредили, что результаты будут известны лишь через три-четыре недели. От волнения она не находила себе места. Теперь, когда решение было принято, она надеялась, что все будет хорошо. Ребенок ожидался на свет первого октября. Салиме она сообщит о прибавлении в их семье, когда станет заметен живот. Пока же, на третьем месяце, он еще не заметен. Блейз по-прежнему стройна и в хорошей форме. И намерена как можно дольше скрывать беременность от коллег. Нет, конечно, они наверняка придут в восторг, когда узнают правду. Но в ее намерения не входит брать длительный отпуск. Можно обойтись и коротким, как когда-то с Салимой. Не хочется терять драгоценное время. На ней висит еще столько проектов, которые нужно закончить, и, если она уйдет с работы на долгое время, вместо нее их завершит кто-то другой.