— Фьорда, я не понимаю, о чем вы, — высокомерно сказала я. — Никаких чужих женихов я не отбивала.
И это истинная правда. Мне бы со своими разобраться. Хорошо хоть, от Антера ничего слышно не было — после разговора фьордины Нильте с Бруно эта приставучая семья забыла ко мне дорогу, что искренне радовало. Но ведь оставался еще Чиллаг-младший со своими матримониальными притязаниями.
— Не понимаешь? — взвизгнула она еще выше и протянула в мою сторону свои плохо наманикюренные пальцы, кривые к тому же. Манеры у нее были какие-то неприятные и недружелюбные. — Как стравливать его с Чиллагом, так ты тут как тут, а как отвечать за свое поведение, так в отказ уходишь!
После этих слов я догадалась, о ком она говорит, но даже не успела объяснить, что они как-то сами стравились, без моего участия и даже желания. Девица вдруг громко взвизгнула и подпрыгнула на месте. Оказалось, сзади к ней подобрался Фиффи. Укус у него был предупреждающий, так как она больше не вопила, а лишь потирала пострадавшее место, мелкими шажочками пятясь к двери. При этом не сводила глаз с моего питомца, который угрожающе щелкал листьями.
— Фиффи, не надо ее кусать, отравишься, — сказала я на всякий случай, а то вдруг он решил опять разнообразить свое питание.
Крайне ядовитая особа, остановившаяся в дверном проеме и полностью его перегородившая, только зло на меня посмотрела и прошипела:
— Думаешь, это так тебе с рук сойдет?
Выглядела она намного спокойнее, чем в начале нашей встречи. Видно, Фиффи цапнул ее в правильное место, что и позволило спустить пар без красочного взрыва в виде громких воплей и попыток выдирания волос.
— Уважаемая фьорда, я поняла, о ком идет речь. Но я уверена, с моей стороны вашему жениху ничего не угрожает. Он лишь подошел поздравить нашу команду с победой, а фьорд Чиллаг чрезмерно меня опекает в последнее время.
— Точно ничего не было? — недоверчиво прищурилась она. — А мне сказали…
— Точно ничего не было, — заверила я ее. — Судите сами, фьорда, разве он может променять вас на меня? Я же совершенно не в его вкусе.
— Ладно, — сказала она и подозрительно посмотрела на Фиффи, но тот лишь выжидал и не делал ни малейшей попытки напасть. — Но если до меня донесутся хоть какие-то слухи, что тебя с чужим женихом где-то видели!..
— У вас отношения с фьордой Берлисенсис? — невозмутимо поинтересовался Кудзимоси.
Подошел он совершенно незаметно для меня. Впрочем, я бы не обратила внимания и на топот стада слонов, настолько громко вопила пришедшая девица. А уж видимость коридора, перегораживаемого ее массивным туловищем, вообще была нулевая.
— Чего? — удивленно спросила эта девица.
— Я спрашиваю, — терпеливо продолжил декан, — она вам клялась в вечной любви и обещала верность?
— Еще чего! — возмущенно сказали мы почти в унисон.
— В таком случае, фьорда, идите предъявлять свои претензии тому, кто вам что-то пообещал, но свои обещания нарушил.
— Она ему уже высказала, — появление Рональдса было не менее неожиданным. — Теперь этот водник украшен замечательными царапинами по всей физиономии. Вместе с выбитыми Чиллагом зубами смотрится просто изумительно.
Девица возмущенно засопела, тяжело развернулась и потопала по коридору, а Кудзимоси недовольно поинтересовался:
— Фьорд Рональдс, а вы здесь что делаете?
— Как что? — удивился тот. — Мы же выиграли, вот и решили всей командой пойти отметить нашу первую победу. А Лисандра — единственная девушка у нас, как без нее?
— Эдак наотмечаетесь, и ваша победа последней станет, — едко заметил Кудзимоси.
— Да мы немного, пару стаканчиков пропустим.
Пара стаканчиков у меня теперь прочно ассоциируется с тем злополучным балом, после которого я лезла к декану с поцелуями, а он от меня отбивался, утверждая, что не целуется с пьяными студентками по кустам. Конечно, с трезвыми в грифятне — намного интереснее. Почему-то мне показалось, что Кудзимоси тоже об этом подумал, так как он нахмурился и недовольно сказал:
— Спаивать первокурсниц нехорошо. Вы же не знаете, к чему это привести может.
— Да мы спаивать не будем, — возразил Рональдс, — пусть просто с нами посидит. А то нехорошо получится.
— Нехорошо получится, если она завтра на экзамене двух слов связать не сможет, — заметил Кудзимоси.
— Каком экзамене? — удивилась я. — Нет у меня завтра никакого экзамена.
— Видите ли, фьорда Берлисенсис, в связи с вашим поступлением в не предусмотренные для этого в сроки вашим бывшим женихом с замечательными плечами написано заявление в Министерство образования, откуда прислали проверяющего. Ему я сказал, что вы были приняты, так как показали выдающиеся знания и умения. Но, боюсь, он мне не очень-то и поверил, так как решил удостовериться в этом лично. Так что завтра, с самого утра, он будет ждать вас, фьорда Берлисенсис, для проверки глубины и обширности ваших знаний. Боюсь, что завтра — последний день вашего обучения в академии и придется думать, куда вас еще пристроить. Не выгонять же на улицу.
— Почему? — удивленно спросил Рональдс.
— Слишком мелкие глубины, — любезно пояснил Кудзимоси. — Проверяющему в них даже ноги замочить будет негде, не то что поплавать хоть немного.
До меня начал доходить весь ужас моего положения. Это ведь получается, если завтра меня отчислят с самого утра, то я и стипендию получить не успею, и окажусь на улице безо всяких средств к существованию. Жить мне тоже негде — Антер благополучно разрушил домик, доставшийся мне в дар от маминой кормилицы, да еще и меня в этом обвинил. А Фиффи? Ведь ему непременно надо в тепле находиться. Он же просто замерзнет. И очень неприятным для меня неожиданно оказалось то, что Кудзимоси считал меня непроходимой дурой, ни на что не способной. Казалось бы — это именно то, чего я добивалась, но, как говорит моя бабушка, очень часто, добившись желаемого, понимаешь, что нужно тебе совсем другое.
— Не преувеличивайте, — внезапно сказал Рональдс. — Нормальные у нее знания. Может, по каким-то вопросам она плавать и будет, но в целом уровень должна показать приличный.
Его поддержке я очень обрадовалась и гордо посмотрела на декана. Теперь я простила бы Кристиану, даже если бы он сказал, что я умная. В конце концов, Кудзимоси же не входит в список потенциальных женихов. Да и вообще список как-то неожиданно опустел. Не Фабиана же туда вносить? Или этих юных фьордов, что после бала постоянно пытались меня куда-нибудь пригласить.
— Да? — неподдельно удивился Кудзимоси.
— Да, — твердо ответил наш капитан. — Не зря же мы с ней всей командой занимались. Пусть только попробует завтра не сдать этому проверяющему, — Рональдс посмотрел на меня, подумал и добавил: — И чтобы без вот этих выкрутасов в духе «Я дура и хочу замуж». Ты же все равно за него не собираешься. Подумаешь, на одного фьорда больше будет знать, что у тебя в голове что-то есть. Уверен, он никому этого не расскажет.
— Не знаю, при чем тут замуж, — заметил Кудзимоси, — но на всякий случай скажу, что этот фьорд не только давно и счастливо женат, но и имеет троих детей.
Насколько мне известно, это никогда не мешало мужчинам быть снисходительными к молодым красивым фьордам. Но тратить свое обаяние на какого-то там проверяющего, пусть даже из Министерства образования, я не считала нужным. Тем более что жена и трое детей говорили не в его пользу. И потом, вдруг он только уверится, что Кудзимоси принял меня по каким-то другим причинам. Тогда моя репутация непременно пострадает. И даже больше, чем если бы он просто проговорился о моем уме. Про ум-то могут и не поверить, а вот то, что Кудзимоси меня принял только по причине, озвученной в свое время Кирби, — наверняка посчитают правдой. Я невольно затосковала.
— Да, пожалуй, посидеть ей с нами сегодня не получится, — сказал Рональдс. — Думаю, ребята поймут. Может, перенести тогда на завтра, а сегодня мы с ней позанимаемся?
Эту фразу услышал подошедший Фабиан. За то время, что я его не видела, он успел не только побывать у целителя, но и переодеться, и выглядел сейчас почти как до встречи с капитаном водников.
— Рональдс, мне казалось, что мы с тобой этот вопрос выяснили, — с явной угрозой в голосе сказал он. — У тебя есть невеста, вот и занимайся с ней чем хочешь, а к моей не лезь. С ней я заниматься буду.
— Боюсь, занятия с вами, фьорд Чиллаг, скорее поспособствуют тому, что фьорда Берлисенсис покинет стены нашего учебного заведения, — заметил Кудзимоси.
Фабиан неожиданно разулыбался.
— Мы пока планируем свадьбу, но никак не детей, — гордо ответил он.
— Вы, фьорд Чиллаг пока планируете только свадьбу своей сестры, — поперхнулась я от возмущения. — Со мной у вас никаких планов нет и быть не может.
— Лисандра, думаю, это мы можем обсудить в другом месте, — ответил он и недовольно посмотрел на Рональдса и Кудзимоси. — Незачем посвящать окружающих в нашу небольшую размолвку. Столик я уже заказал, посидим, поговорим…
— Лисандра, думаю, это мы можем обсудить в другом месте, — ответил он и недовольно посмотрел на Рональдса и Кудзимоси. — Незачем посвящать окружающих в нашу небольшую размолвку. Столик я уже заказал, посидим, поговорим…
— Фьорда Берлисенсис завтра сдает экзамен проверяющему из министерства, — сказал Кудзимоси. — Ей нужно подготовиться и выспаться, поэтому она с вами идти никак не может.
— Ну и не сдаст, что за беда? — невозмутимо ответил Фабиан. — Моя жена может и без образования прожить. Для того чтобы ходить по магазинам, учиться не нужно.
— Фьорда Берлисенсис, выбор за вами, — невозмутимо сказал Кудзимоси. — Что вас привлекает больше — ювелирные магазины будущего мужа или рытье котлованов?
— Рытье котлованов, — мрачно ответила я.
Да что там котлованы! Я бы сейчас даже на создание магическим способом ям на кладбище согласилась — брак с Чиллагом-младшим меня совсем не прельщал. Но Фабиан этого никак не мог понять, он нахмурился и недовольно сказал:
— Лисси, это уже не смешно. Подулась, и хватит. Пойдем, нас с тобой ожидает прекрасный вечер.
— Фьорд Чиллаг, я с вами никуда бы не пошла, даже если бы у меня не было завтра экзамена, — твердо ответила я. — Думаю, на этот вечер вам надо искать другую спутницу.
— Труда это не составит, — отвечал он уже со злостью в голосе. — Только не пожалеешь ли ты завтра о своих словах?
Он повернулся и нарочито медленно побрел по коридору, ожидая, видимо, что я брошусь к нему с извинениями. Но я даже долго смотреть ему вслед не стала, повернулась к Кудзимоси и спросила:
— А известно, что примерно спрашивать будут, фьорд Кудзимоси?
— Скорее всего, вопросы будут по темам которые вы должны были пройти к этому времени, фьорда Берлисенсис, — ответил он. — Обычно проверяющие этим ограничиваются.
— Тогда все не так страшно. Главное, чтобы меня не попросили сделать какое-нибудь зелье, — я с надеждой посмотрела на декана.
— Да, фьордина Арноро жаловалась. По ее словам, что бы вы ни делали — получается взрывчатое вещество. Не поделитесь, как вам это удается?
Я смущенно пожала плечами. Это для меня самой продолжало оставаться загадкой. И ведь, казалось бы, выполняю все точно по инструкции, да еще под наблюдением фьордины, а результат очень далек от идеального. Правда, то, что у меня все время получается взрывчатка, явное преувеличение. Обычно все ограничивается повышенной вонючестью итоговой субстанции.
— Хорошее умение, — фыркнул Рональдс. — Я бы не отказался.
— Факультету вполне достаточно одного студента с таким умением, — возразил Кудзимоси. — И просто замечательно, что фьорде Берлисенсис не придется завтра его показывать. Не то чтобы мне так был дорог этот проверяющий, но такую пропажу Министерство без внимания точно не оставит.
Рональдс хохотнул и снисходительно на меня посмотрел. Еще бы, как я уже узнала, за все время учебы четверки у него были только две — по культурологии и этикету. Данный факт капитана нашей команды не расстраивал — ведь за все остальное у него стояло «отлично», а хорошему специалисту мелкие огрехи в знании этикета всегда простят.
— Я, пожалуй, пойду к ребятам, — сказал он. — Думаю, завтра все хорошо будет.
— Мне бы его уверенность, — сказал Кудзимоси после ухода Рональдса. — Фьорда Берлисенсис, как на самом деле у вас обстоит дело с учебой?
— Если не будут проверять мои умения по зельям, — после короткого раздумья ответила я, — то проблемы могут быть только с астрономией.
— С астрономией? — удивился Кудзимоси. — Не самый сложный предмет, честно говоря.
— Просто лекции по нему проходят первой парой, — смущенно пояснила я, — и в полной темноте…
Кудзимоси задумчиво на меня посмотрел, но все же решил не уточнять, почему эти два фактора оказались столь критичны для усвоения астрономии.
— Я зайду за вами часа через два, — наконец сказал он. — Вы пока почитайте учебник.
— Зачем?
— Чтобы попытаться хоть что-то запомнить.
— Нет, зачем вы за мной зайдете, фьорд Кудзимоси?
— Через два часа начнет темнеть, фьорда Берлисенсис, попрактикуетесь на открытом воздухе. А вы уверены, что справитесь с остальным?
— Я уверена, фьорд Кудзимоси, — ответила я и похлопала глазками.
Декан еле заметно поморщился:
— Боюсь, на проверяющего ваши ужимки не подействуют, — сухо сказал он. — Его будут больше интересовать знания. Всего хорошего, фьорда Берлисенсис.
А вот ему вслед я смотрела некоторое время, но он, гад такой, даже не обернулся, шел себе спокойно и хвостом ритмично помахивал. И кисточка на этом хвосте была такая завлекательная, что я сразу вспомнила, как при поцелуе в грифятне она мягко скользнула по руке. А сам хвост мне так потрогать и не удалось. Декан скрылся за поворотом, я с сожалением оторвалась от созерцания и посмотрела на ненавистный учебник по астрономии. Темнеет, говорите, фьорд Кудзимоси? А ведь еще и холодает. А не попробовать ли мне протестировать его еще раз? Грифонов рядом не будет, значит, никаких посторонних магических вмешательств не предвидится. Эти мысли постоянно лезли в голову и мешали мне запоминать прочитанное. Перед глазами все время вставала одна и та же картина. Мы на тенистой аллее. Я тесно к нему прижимаюсь. Он меня целует. А его хвост…
Напрасно я мотала головой, пытаясь выбросить оттуда все ненужное, а то места для нужного там совсем не оставалось — Кудзимоси со своим хвостом занимал все безраздельно. Астрономия упорно не хотела заучиваться. Видимо, Берлисенсисы не приспособлены к ней так же, как и к готовке. Только, боюсь, проверяющий это за аксиому не примет. Его мало волновать будет приспособленность нашей семьи к тем или иным действиям. Но все мои попытки сосредоточиться на учебнике астрономии терпели крах. Звезды теряли всякую привлекательность по сравнению с предстоящей прогулкой вместе с Кудзимоси. Я смотрела в книгу, а видела лишь издевательски мелькающую кисточку его хвоста, которая сметала те жалкие крохи знаний, что пытались пробиться ко мне в голову. Так что когда декан зашел за мной в оговоренное время, в ней было ровно столько же, как и до его ухода.
В парке академии он сначала попытался меня порасспрашивать, но я ничего связного ответить не могла, напротив, лепетала такое, что мне самой казалось форменной чушью. Кудзимоси терпел некоторое время, потом сказал:
— Очень похоже, что Рональдс сильно преувеличил ваши успехи, фьорда Берлисенсис. Даже не знаю, будет ли иметь смысл, если я вам сейчас небольшую лекцию по этому предмету проведу.
— Будет, фьорд Кудзимоси, — торопливо сказала я, испугавшись, что на этом наша совместная прогулка и закончится, а ведь мы еще и по аллее толком не походили. А у меня на нее столько планов было.
Кудзимоси начал рассказывать. И опять, почти как тогда в кафе, все остальное для меня стало неинтересным. Научные факты и легенды так красиво переплетались в его изложении, что сами собой аккуратно укладывались на нужную полочку в моей голове. Я даже про тестирование забыла и вспомнила о нем лишь тогда, когда он сказал:
— Думаю, смысла дальше рассказывать никакого нет. Все равно на результат экзамена это уже никак не повлияет.
И сказано это было так, что никаких сомнений не оставалось — не верит он в благополучный исход моей встречи с проверяющим из министерства. Еще бы — я же ему так ничего и не смогла сказать. А все почему? Потому что в его присутствии у меня мысли совсем о другом. С одной стороны, они тоже с наукой связаны, но с другой стороны — не могу не признать, что эксперимент довольно специфический, и бабушка его явно не одобрит. Но ведь ей знать об этом совсем необязательно?
— Вы так интересно рассказываете, фьорд Кудзимоси, что слушать вас — одно удовольствие, — не удержалась я и с явным намеком, несколько более явным, чем позволяло воспитание, посмотрела на своего собеседника.
А вдруг? Вдруг он сам одержим жаждой подобного эксперимента и только и ждет возможности его провести? Не могу же я отказывать своему декану в подобной маленькой просьбе? Но, видно, ничего такого ему в голову и не приходило, недрогнувшей рукой он направил меня к выходу из парка со словами:
— С третьего курса я начинаю читать лекции для студентов, так что у вас есть шанс меня послушать.
И шли на выход мы так быстро, что у меня не было ни малейшей возможности замерзнуть и прижаться к нему в поисках тепла. Странно, но когда он рассказывал про звезды, мне тоже не было холодно. Но обдумать это я не успела. Прямо перед входом в общежитие меня караулил Бруно. Он нервозно расхаживал взад и вперед с недовольной миной, а когда увидел нас с Кудзимоси, мина из недовольной стала возмущенной, и брат процедил сквозь зубы:
— Лисандра, девушка из такой семьи, как Берлисенсис, не может позволить себе встречаться с кем попало.