Поэт продолжает смотреть на долину, в которой казнятся многочисленные зачинщики раздора, поражаясь увиденному. Перед ним, в кружащей толпе, шагает тело без головы, которое держит голову в руках и голова светит, как фонарь и тело светит наравне с ней. Здесь Данте ссылается на Того, кто всё знает, на Того, чья власть во всём права – на Спасителя.
Тень представляется «Bertram dal Bornio» и признаётся в том, что в былом учил дурному «re giovane – молодого короля» в переводе «короля Иоанна» и воздвиг войну между ним и отцом, расторгнув связь родства.
Авессалом – третий сын Давида от Маахи, дочери Фалмая (Талмая), царя Гессура (2Цар. 3:3). За бесчестие сестры Фамари (Тамар) убил единокровного брата Амнона; позже восстал против отца, был разбит, во время бегства запутался длинными волосами в ветвях дерева и был убит.
У Авессалома была красивая сестра, по имени Фамарь (Тамар), которую единокровный брат его Амнон, полюбив, насильственно обесчестил и после этого прогнал от себя. Авессалом затаил в сердце своём злобу против Амнона и через два года на празднике, бывшем по случаю стрижки овец, приказал своим отрокам убить его (Вторая книга царств13:29). Вслед за тем он убежал к своему деду по матери, Фалмаю (Талмаю), царю гессурскому, в Сирию. Пробыв здесь три года и получив исходатайствованное Иоавом позволение возвратиться на родину, он не оказал надежды на исправление и достиг примирения с отцом своим только настойчивостью (2Цар. 14).
Между тем в его душе созревал мятежнический замысел занять силой престол своего отца. Вкравшись в народную любовь, он (через 4 года) поднял в Хевроне открытое восстание (Вторая книга царств). Огорчённый отец с небольшим числом преданных лиц бежал из Иерусалима. Овладев столицей, Авессалом взошёл на ложе отца своего (2Цар. 16:22), имея в виду утвердить этим, по восточному обычаю, притязания свои на престол, и с войском пошёл против изгнанного царя. Мятежник принял достойную казнь. Разбитый близ Иордана, спасаясь бегством на муле через теревинфовый лес, он повис, зацепившись своими густыми волосами, на сучьях большого дуба, и Иоав пронзил его тремя стрелами, хотя Давид строго наказывал своему военачальнику щадить жизнь своего сына (2Цар. 18). И взяли Авессалома и бросили его в лесу в глубокую яму, и наметали над ним огромную кучу камней, говорит историограф о сем событии. Крайне огорчённый смертью своего сына, Давид оплакал его в прекрасной патетической песне: «Сын мой Авессалом, – восклицал он, – сын мой, сын мой, Авессалом! О, кто дал бы мне умереть вместо тебя, Авессалом, сын мой, сын мой!» (Вторая книга царств), – и весь Израиль должен был утешать его. Ещё при своей жизни Авессалом поставил себе памятник в царской долине, для сохранения о себе памяти, так как не имел сына. Этот памятник был известен под именем памятника Авессалома (Вторая книга царств —18). По свидетельству Иосифа Флавия, это был мраморный столб, находившийся в двух стадиях от Иерусалима. В Кедронской долине близ Иерусалима доселе ещё существует древний, высеченный над скалою памятник, который, по преданию, считается гробницей Авессалома; но это не совсем вероятно: архитектура его, видимо, принадлежит более новому времени. Даже неизвестно, стоял ли древний памятник Авессалома на том самом месте, на котором находится ныне существующий.
Ахитофел, советник Давида, родом из г. Гило (2Цар 15:12). Его совет ценился так же высоко, как если бы он был испрошен у Бога (2Цар 16:23). А. был отцом одного из храбрых у Давида и, вероятно, дедом Вирсавии (2Цар 11:3 и 23:34). Это могло бы объяснить, почему во время восстания Авессалома он перешел на сторону восставших. Будучи самым мудрым среди врагов Давида, А. понимал, что захват столицы даст только видимость успеха до тех пор, пока жив царь и возможно примирение. Когда Авессалом, по совету Ахитофела, публично объявил оставленных наложниц царя своими женами и тем самым сделал примирение невозможным, А. предложил догнать Давида и убить. Этот совет обещал успех, и Авессалом согласился, но потом позволил Хусию, тайно действовавшему в пользу Давида, склонить себя на другой путь, якобы более надежный и менее рискованный. Господь услышал молитву Давида (2Цар 15:31) и сорвал план Ахитофела. Тогда он, разуверившись в победе Авессалома, возвратился домой и, оставив распоряжение о последней воле, покончил жизнь самоубийством (2Цар 16:15—23; 17:14,23).
Собеседник Данте говорит, что его преступление хуже, чем преступление Ахитофела. Обратившись к истории России, конфликту сына и отца, имени Иоанн, сразу вспоминаю картину И. Е. Репина «Иван Грозный убивает своего сына».
Дух говорит, что он воздвиг брань меж сыном и отцом, поднял сына на отца, но не сообщает о смерти сына или отца, в то время как самому ему отрубили голову. В истории Ивана Грозного такой сюжет не наблюдается.
В Русской истории есть другой Иоанн – Иван III Васильевич, которого также называли «Грозным». И в его правление такой сюжет сразу же находится.
Из академической статьи:
Владимир Елизарович Гусев (казнен 27 декабря 1497 года) – дворянин (по устаревшим версиям – дьяк) на службе московского царя Ивана III. Происходил из боярского рода Добрынских. Выполнял дипломатические поручения. Долгое время его считали составителем Судебника 1497 года, однако современные исследования отклоняют эту версию. Казнен по обвинению в заговоре.
«Bertram dal Bornio – Добрынский». Другая версия: – переставив буквы слов задом наперед, получаю: – «oinroB lad martreB», где в середине читается: – Владимир. Ornio – перо птицы – гуся, намёк на фамилию Гусев.
Первое упоминание о Владимире Гусеве относится к 1483 году, когда он ездил в Тверь к князю Михаилу Борисовичу, как посланник Ивана III. Миссия окончилась неудачей, он был выслан тверским князем. Событие это обсуждалось рядом историков. Кстати, наместником в Твери стал двоюродный брат Гусева – Василий Федорович Образец Симский.
Владимир Гусев наряду с другими, более знатными сыновьями боярскими, упоминается в составе свиты, сопровождавшей в 1495 году княгиню Елену в Литву для заключения брака с Александром Ягеллоном.
Долгое время в историографии придерживались мнения, что о том, что Владимир Гусев был автором Судебника, составленного в 1497 году. Основанием для этого послужила фраза из Типографской летописи
»…околничим и всем судьям, а уложил суд судити бояром по судебнику, Володимера Гусева писати».
Заговор возник в 1497 году в окружении царского сына Василия Ивановича и его матери Софьи Палеолог и был вызван усилением придворной группировки, связанной с внуком Ивана III, царевичем Дмитрием Ивановичем, сыном умершего к этому времени Ивана Молодого. Иван III готовился к коронации внука, который должен был стать его соправителем. Василий должен был отъехать из Москвы и ограбить царскую казну, хранившуюся в Вологде и на Белоозере. Софью подозревали в попытке отравить Ивана III. Великокняжеский сын подвергся домашнему аресту, а его сторонники, в числе которых был Владимир Гусев – казнены. Иван передал дело митрополиту Симону и епископскому собору. Собор уполномочил верховный суд провести судебное заседание. Всех участников заговора признали виновными. Дьяка Федора Стромилова, Афанасия Еропкина, Владимира Гусева, Щавея (Ивана) Тимофеевича Скрябина и еще двух руководителей приговорили к смертной казни и обезглавили 27 декабря. Это был первый случай применения статьи 9 Судебника. Многих сторонников Василия заключили в темницу.
Всё очень точно. Владимир Гусев подстрекал сына Ивана III – Василия Ивановича, ставшего, кстати, царём Василием III, к перевороту в свою пользу, по причине того, что Иван III хотел отдать корону своему внуку. История распорядилась так, что Василий получил-таки корону и без переворота. А Владимир Гусев светит сам себе и нам своей головой в назидание. Казнь его была публичной, чтобы всем и каждому было ясно видно, к чему приводят заговоры.
Какой цех огромного завода видит перед собой поэт на Земле? Это – модельный цех, в котором из разных фрагментов собирают модель будущей отливки. Поэтому здесь встречаются безносые и безголовые модели, а также модели, из которых будут отливаться полые скульптуры (как бы с распоротым чревом).
INFERNO – Canto XXIX. АД – Песня XXIX Круг восьмой – Девятый ров (окончание) – Десятый ров – Поддельщики металлов
Данте сострадает своим современникам, потерпевшим поражение и обречённым на забвение. Он смотрит на скорбное дно, как в глубокую воду; когда смотришь в воду – испытываешь блаженство, когда смотришь в пропасть – испытываешь страх.
Двадцать две окружные мили – длина окружности диаметром семь миль – протяженность стен Тульского Оружейного Завода.
Уже луна у наших ног плывёт – подходит новолуние в Рыбах; 24 марта 1743 года убывающая Луна плывёт в созвездии Водолея [Рис. XXIX. 1]. Вергилий говорит Данте, что скитаться им осталось недолго, впереди ждёт Чистилище.
Данте отвечает на упрёки Вергилия, что он хотел найти в том рве, где казнятся зачинщики раздора, своего родственника, искупающего вину. Поэт говорит о царевиче Алексее Петровиче, затеявшем раздор со своим отцом, Петром I Великим и казнённым за это. Вергилий призывает Данте выбросить это из головы, но поэт, никогда не видевший ни отца, ни мать, умершую при его рождении, охвачен грустью, ведь он находился где-то рядом.
Из академической статьи:
Царевич Алексей Петрович (18 февраля 1690 года, Преображенское – 26 июня 1718 года, Санкт-Петербург) – сын царя Петра I и его первой жены Евдокии Лопухиной.
Родился 18 февраля 1690 года в Преображенском. Крещён 23 февраля 1690 года, восприемники – патриарх Иоаким и царевна Татьяна Михайловна. Тезоименитство 17 марта, небесный покровитель – Алексий, человек Божий.
Был женат на принцессе Шарлотте Кристине Софии Брауншвейг-Вольфенбюттельской, сестре Елизаветы, супруги императора Карла VI. Дети – Наталья (1714—1728 годы) и Пётр (1715—1730 годы), впоследствии император Пётр II. Шарлотта скончалась вскоре после рождения сына, и царевич завёл любовницу Ефросинью, с которой ездил в Европу, и которая позже допрашивалась по его делу и была оправдана.
В 1716 году в результате конфликта с отцом, который хотел отстранить его от наследования, Алексей с помощью Кикина (начальника Санкт-Петербургского адмиралтейства) тайно бежал в Вену и вёл там сепаратные переговоры с европейскими правителями, включая родственника своей жены австрийского императора Карла. Для сохранения секретности австрийцы переправили Алексея в Неаполь. Алексей планировал дождаться на территории Австрийской империи смерти Петра (который в этот период тяжело болел) и затем, опираясь на помощь австрийцев, стать русским царём.
Согласно его показаниям на следствии, он был готов ради захвата власти опереться на австрийскую армию. В свою очередь австрийцы планировали использовать Алексея как свою марионетку в интервенции против России, но отказались от своего намерения, посчитав такое предприятие слишком опасным («для нас не является невозможным добиться определённых успехов в землях самого царя, то есть поддерживать любые восстания, но нам в действительности известно, что этот царевич не имеет ни достаточной храбрости, ни достаточного ума, чтобы извлечь какую-либо реальную выгоду или пользу из этих [восстаний]» – из меморандума вице-канцлера графа Шенборна императору Карлу).
Между тем русская разведка выследила местоположение Алексея (замок Эренберг в Тироле), и от императора потребовали выдачи царевича России. Австрийский император отказался выдать Алексея, но разрешил допустить к нему присланного Петром П. Толстого. Последний предъявил Алексею письмо Петра, где царевичу гарантировалось прощение любой вины в случае немедленного возвращения в Россию («Буде же побоишься меня, то я тебя обнадёживаю и обещаюсь Богом и судом его, что никакого наказания тебе не будет, но лучшую любовь покажу тебе, ежели воли моей послушаешь и возвратишься. Буде же сего не учинишь, то,… яко государь твой, за изменника объявляю и не оставлю всех способов тебе, яко изменнику и ругателю отцову, учинить» – из письма Петра Алексею).
Письмо, однако, не смогло заставить Алексея вернуться. Тогда Толстой подкупил австрийского чиновника, чтобы тот «по секрету» сообщил царевичу, что его выдача в Россию – вопрос решённый («А потом увещал я секретаря вицероева, который во всех пересылках был употреблён и человек гораздо умён, чтоб он, будто за секрет, царевичу сказал все вышеписанные слова, которые я вицерою советовал царевичу объявить, и дал тому секретарю 160 золотых червонных, обещая ему наградить вперёд, что оный секретарь и учинил» – из донесения Толстого). Это убедило Алексея, что расчёты на помощь Австрии ненадёжны. Осознав, что помощи от Карла VI он не получит, и страшась возвращения в Россию, Алексей через французского офицера Дюре тайно обратился с письмом к шведскому правительству с просьбой о помощи. Однако данный шведами ответ (шведы обязались предоставить Алексею армию для возведения его на престол) запоздал и П. Толстой сумел угрозами и посулами добиться от Алексея согласия на возвращение в Россию до того, как он получил послание от шведов.
После возвращения за тайное бегство и деятельность во время пребывания за границей Алексей был лишён права на престолонаследие (февраль 1718 года). При этом ему было объявлено прощение на условии признания всех совершённых проступков («Понеже вчерась прощение получил на том, дабы все обстоятельства донести своего побегу и прочего тому подобного; а ежели что утаено будет, то лишён будешь живота;… ежели что укроешь и потом явно будет, на меня не пеняй: понеже вчерась пред всем народом объявлено, что за сие пардон не в пардон»). Алексей в своих показаниях постарался изобразить себя жертвой своего окружения и свалить на своих приближённых всю вину. Лица, его окружавшие, были казнены, но это не помогло Алексею – его любовница Ефросинья дала исчерпывающие показания, изобличившие Алексея во лжи. В частности, выяснилось, что Алексей был готов для захвата власти использовать австрийскую армию и намеревался при удобном случае возглавить мятеж русских войск. На очной ставке Алексей подтвердил показания Ефросиньи. Сейчас трудно установить в полной мере достоверность этих показаний. Хотя пытки на этом этапе следствия не применялись, Ефросинья могла быть подкуплена, а Алексей мог давать ложные показания из страха применения пыток. Однако в тех случаях, когда показания Ефросиньи можно проверить из независимых источников, они подтверждаются (например, Ефросинья сообщила о письмах, которые Алексей писал в Россию, готовя почву для прихода к власти – одно такое письмо (неотправленное) было найдено в архиве Вены).