— И все после этого жили счастливо, — ввернул я.
Дженнингс печально покачал головой:
— Актер сильно перепугался. Он больше не хотел иметь дела с Бетти и в ту же ночь вышвырнул ее из своего пентхауса. Не хотел рисковать.
Он примолк и поглядел на меня с гордым видом, весьма довольный собой.
— Думаю, было и кое-что еще, — заметил я.
— Я ни разу не сумел ущучить этого законника Барта, — сказал он с искренним огорчением. — Просто не могу понять, как этот парень устраивает свои штучки. Я думаю, они есть, но какие? — И он снова развел руками.
— А Феликс Паркер, долголетний друг Джильберта и весьма двуличный к тому же, как говорила Лейла?
— Они много лет были друзьями, вместе учились в колледже. Единственный тип на свете, которому Джильберт считал возможным доверять до того дня, когда я открыл, что Паркер крутит с его дочерью. Еще с тех пор, как она была девчонкой.
— С Лейлой?
— Ну конечно. А с кем же еще? Когда я сказал ему об этом, его чуть не хватил удар… Я никогда не видел Джильберта таким. Потом он успокоился и попросил обделать для него еще одно дело.
Лицо у Дженнингса вдруг сделалось серьезным.
— И что же вы сделали?
Дженнингс пожал плечами:
— У Паркера была сестра, гораздо моложе его, очень хорошенькая. Преподавательница в Нью-Джерси. Я устроил так, что она провела уик-энд с Джильбертом в его доме на Лонг-Айленде.
— И она согласилась без возражений?
Дженнингс внимательно оглядел потолок.
— У нее не было выбора. После этого Джильберт сказал Паркеру, что, если он не оставит Лейлу в покое, его сестре придется плохо.
— А сестра? Она ведь могла обратиться в полицию… Или нет?
— Воскресным вечером Джильберт пригласил Паркера на обед. Хорошим хозяином он оказался. Велел парочке своих бандитов обработать Паркера на глазах у сестры, если она хотя бы упомянет о том, что с ней произошло в этот уик-энд, а я думаю, ей пришлось несладко, к тому же ее держали в доме в качестве узницы, так вот, если она, мол, об этом упомянет, ее брата отделают так, что остаток дней он проведет в больнице. Она крепко заучила этот урок. Похоже, она любит брата.
— В общем, по-вашему, Джильберту давно пора было исчезнуть?
— Возможно, вы правы. — Дженнингс пожал плечами.
— Вам он хорошо платил?
— Неплохо.
— Вы считаете, что Джильберта убили?
— Я, старина, избегаю думать о том, что мне ничего не дает. Что же касается Лейлы, то тут другое дело, поскольку имеется толстый пакет для нас обоих, не правда ли?
— Я теперь понимаю, почему у кого-то могло появиться желание ликвидировать Джильберта. Но Лейла? Чего ради убивать ее?
Дженнингс медленно поднялся, стряхнул пепел с сюртука.
— Хороший вопрос, — сказал он. — Будем надеяться, что в Австралии вы найдете ответ.
— А у вас нет никакой идеи?
— Нет. Она была достойной дочерью своего отца. Может, этого достаточно? — Он пошел к двери, обернулся со скверной улыбкой. — Желаю вам удачи, партнер!
Я подождал, пока он покинет контору, и вышел к Фрэн.
— Вам заказан билет на самолет, — сказала она. — В восемь утра, не забудьте.
— Спасибо, не забуду. В котором часу самолет отправляется из Сан-Франциско?
— Завтра в двенадцать тридцать.
— Запросите завтра компанию во второй половине дня, чтобы удостовериться, что самолет отбыл вовремя.
— Как скажете. — Фрэн бросила на меня загадочный взгляд.
— Когда вы будете уверены, что моя особа летит над океаном, обратитесь в банк и приостановите выплату по чеку, который я только что выдал Дженнингсу…
— С радостью, — ответила она. — Он мне очень не понравился. Я чувствовала, как его мерзкие маленькие глазки ползали по мне, словно тараканы, пока я выписывала чек.
Глава 3
У меня есть испытанный способ летать на самолетах: едва я вступаю на борт авиалайнера, сажусь на свое место и снимаю ботинки, а потом мало-помалу ублажаю себя спиртным до приятного опьянения. Нервы мои расслабляются, и я начинаю дремать. Из всего этого следует, что в принципе воздушное пространство действует мне на нервы.
К тому времени, как мы долетели до Сан-Франциско, я чувствовал себя совершенно измочаленным. Мне пришлось дожидаться самолета на Сидней, и потому ничего не оставалось, как торчать в баре и накачиваться бурбоном, пока не объявили посадку. На борт я поднялся несколько неуверенной поступью, и стюардессы поглядывали на меня неодобрительно, однако мне было все равно.
Большую часть пути до Гонолулу я проспал и очнулся, лишь когда самолет начал снижаться. Солнце так и сияло, а Тихий океан был синим-синим. Из дымки один за другим появлялись зеленые острова, и я принялся разглядывать пляжи и коралловые рифы, а потом перед глазами возникли высокие здания Гонолулу. Я проклинал себя за то, что скверно спланировал время: можно было бы устроиться так, чтобы провести в Гонолулу день-другой, лениво полеживая на пляже, впитывая солнечные лучи, и вообще отдыхать, а не лететь тем же лайнером до самого Сиднея. Может, Фрэн намеренно выбрала такой вариант маршрута, чтобы уберечь меня от тропических соблазнов.
После Гонолулу мы взяли курс к югу на Австралию, с короткой остановкой на Фиджи. Эта часть пути оставила у меня в голове лишь туманный след. Я просто не представляю, что случилось со средой. Мы пролетели Гавайи ночью во вторник, а через час командир лайнера что-то сказал о цепочке дат — и вдруг наступил четверг!
Мы летели сквозь ночь, и я чувствовал себя слишком усталым, чтобы следить за полетом. В глаза словно песку насыпали.
В Сидней мы прибыли на рассвете. Город, окрашенный в мягкие розовые и серые тона, сиял в лучах восходящего солнца; за длинной извилистой линией гавани лежало открытое море. Мы пролетели над аркой моста и над причудливым зданием Оперы. По всей гавани плавали паромы, на магистралях города движение было насыщенным и оживленным. Город еще только просыпался, большой, современный город. Я думал, что он куда меньше.
Мы начали быстро терять высоту. Вспыхнула надпись «Не курить», и мы пристегнули ремни. Мы были почти на месте. На шестом континенте.
Наконец мы покинули самолет. Ноги мои ступали неуверенно, когда я шел за остальными пассажирами к зданию терминала, где мы сначала прошли иммиграционный контроль, потом получили багаж и миновали таможню. Весь процесс занял не более двадцати минут, йотом я прошел в двери и принялся осматривать полный народу зал.
— Мистер Бойд? — раздался позади меня живой и необычайно женственный голос.
— Да, это я.
Я был удивлен, так как не ожидал, что меня встретят. Обернувшись, я удивился еще больше при виде той, что меня встречала. Передо мной стояла красивая девушка, высокая, элегантная. Ее черные волосы, разделенные пробором, обрамляли лицо, словно бархатистые крылья ворона, вызывая желание провести по ним рукой, чтобы удостовериться, так ли они мягки, как это кажется. Лицо овальное, волевой подбородок, нежная кожа цвета меда.
— Я — Бетти Адамс. — Насмешливый огонек зажегся в ее глазах, точно полных ночной синевы. — Говорят, вы любите новые знакомства, мистер Бойд.
— У меня впечатление, что с вами скучать мне не придется, — улыбнулся я простосердечно.
— Я разговаривала по телефону с мистером Бартом. Он рассказал о вас, о том, что вы собираетесь здесь делать. От Сиднея до Таунсвилла порядочное расстояние, и я подумала: будет лучше, если я встречу вас здесь.
— Прекрасно. Без вас я незнакомец в чужом городе, где никого не знаю.
— Уверена, что вы скоро освоились бы. Но, вероятно, вы устали. И я решила, что не стоит сразу лететь дальше, лучше отложить до завтра. Я заказала вам комнату в «Хилтоне» на эту ночь. А завтра утром мы сможем улететь в Таунсвилл, если вы, конечно, согласитесь.
— Разумеется, все отлично, — ответил я. — А вы где остановились?
— В том же отеле.
— Великолепно! — с энтузиазмом одобрил я это обстоятельство. — Давайте вместе пойдем на ленч, а потом и пообедаем, если у вас нет других планов.
— Для начала вам стоит поспать, а потом уже думать о ленче.
Носильщик нашел нам такси, и через полчаса я уже поселился в отеле. Бетти Адамс, должно быть, использовала свое влияние, и мне дали комнату почти на самом верху здания с дивным видом на город и порт.
Я провел добрых десять минут, восхищаясь видом, прежде чем упал на кровать.
Меня разбудил настойчивый звонок телефона, и теплый, вибрирующий голос Бетти вернул на землю.
— Семь часов, — сообщила Бетти. — Даю вам полчаса на сборы. Встретимся в баре. Хорошо?
— Договорились.
Я быстро принял душ и облачился в костюм, стоивший мне сто двадцать долларов. Едва я устроился в баре, как появилась Бетти Адамс. На ней было шелковое платье с белыми и голубыми горизонтальными полосами, оставляющее совершенно обнаженными ее гладкие бронзовые плечи и обтягивающее ее соблазнительный бюст и тонкую талию. Я услышал мягкий шелест шелка, когда она села рядом со мной. Серебряный браслет превосходной тонкой работы обхватывал ее запястье.
— Договорились.
Я быстро принял душ и облачился в костюм, стоивший мне сто двадцать долларов. Едва я устроился в баре, как появилась Бетти Адамс. На ней было шелковое платье с белыми и голубыми горизонтальными полосами, оставляющее совершенно обнаженными ее гладкие бронзовые плечи и обтягивающее ее соблазнительный бюст и тонкую талию. Я услышал мягкий шелест шелка, когда она села рядом со мной. Серебряный браслет превосходной тонкой работы обхватывал ее запястье.
— Теперь вы выглядите намного лучше, — произнесла она грудным голосом. — Хорошо спали?
— Как бревно, — ответил я. — А вот вы выглядите прекрасно. Как провели день?
— Сделала кое-какие нужные покупки.
Я заказал выпивку для нее и зажег две сигареты. Когда она наклонилась, вырез ее платья сделался еще глубже. После того как официант принес ей выпивку, она несколько секунд спокойно созерцала мою особу.
— Не пора ли начать? — спросила она, пригубив наконец свой мартини.
— Начинайте, — вздохнул я. — Слушаю вас.
— Мистер Барт рассказал фантастическую историю о том, как Лейла Джильберт наняла вас еще шесть недель назад и поручила найти ее будущего убийцу… после того как ее убьют. Поскольку, по ее мнению, не так уж долго остается ждать… Затем, прочитав в какой-то газете о ее смерти, вы получили магнитофонную запись со списком лиц, способных убить ее. Пять имен, в том числе и мое, не так ли?
— Да, так.
— Это звучит как чистая фантазия, — сказала она, — по в стиле тех фарсов, которые так любила Лейла. Вы же знаете, Дэнни, что она не была убита. Это несчастный случай, ужасный, неожиданный, но тем не менее только случай.
— Больше всего я хотел бы убедиться именно в этом. Но семья Джильбертов просто притягивает несчастные случаи: отец тонет прямо возле своей виллы, дочь дает убить себя акуле у берегов Австралии…
— О да! — Бетти поставила свой стакан с рассчитанной медлительностью. — Я забыла об этом. Лейла в своем послании сказала о том, что ее отца убили? Наши не совсем одобряют подобные высказывания. Поэтому, боюсь, вы будете не слишком популярны здесь, в Австралии, Дэнни.
— Я покорю их своим обаянием, — с уверенностью заявил я. — Всех, сколько их там есть.
Она слегка скривила губы.
— Позвольте мне еще раз повторить вам, Дэнни, что это был несчастный случай.
— Не расскажете ли вы мне об этом, Бетти? Из газетных сообщений не все было ясно.
— Лейла наняла яхту у одного типа по имени Джек Ромни для морской прогулки к Большому Барьерному рифу, — начала она безразличным тоном. — Это произошло на третью ночь около трех утра. Яхта напоролась на рифы и начала тонуть. Ромни был единственным не спавшим в это время. Когда он разбудил нас, оставалось только прыгать в воду. Лейла и Ромни были на борту последними и поэтому отстали от нас. Я слышала, как Ромни закричал, но только позже поняла почему.
— Вы были недалеко от берега?
Она кивнула утвердительно.
— Мы напоролись на рифы в двухстах метрах от крошечного островка. Ночь была прекрасная и вода теплая. И для Лейлы, плававшей как рыба, такое расстояние вообще было пустяком. — Бетти прикусила нижнюю губу. — Если бы не акула!
— Вы видели, когда Лейла прыгала в воду?
— Я же вам сказала, что она оставалась последней на борту вместе с Ромни.
— А вы видели акулу? Слышали, как Лейла закричала?
— Нет. — Она покачала головой. — Только Ромни что-то кричал нам.
— Тогда почему вы уверены, что на Лейлу напала акула? И как вы вообще можете утверждать, что она покинула судно?
Ее глаза округлились.
— Уж не хотите ли вы обвинить Ромни в убийстве Лейлы?
— Судя по тому, что вы мне рассказали, это кажется возможным.
Бетти негромко рассмеялась:
— Зачем бы ему это делать? Для него она была только богатой американкой, нанявшей его яхту для морской прогулки с друзьями.
— Кто-то мог нанять и его самого, чтобы убить ее.
Она поджала губы и покачала головой.
— Только не Джек Ромни, — твердо произнесла она. — Он менее всего похож на убийцу. Давайте подождем, пока вы поговорите с ним. Вы поймете, что я имею в виду.
— Хорошо, я могу потерпеть до завтра, — сказал я недовольным тоном. — Но как случилось, что вы все собрались в Австралии?
— Идея принадлежала Лейле. Она дважды была здесь с отцом, и страна ей очень понравилась. Пьеса Амброза Нормана скоро должна быть поставлена, и ему оставалось лишь окончательно ее отредактировать. Лейла считала, что здесь самое идеальное место для этого.
— Насколько я понимаю, Лейла взяла в свои руки дела отца?
— Да, так и было.
С минуту я размышлял.
— Я понимаю, почему здесь находятся автор пьесы Амброз Норман и Чамплин, импресарио. Но почему пригласили Феликса Паркера?
— Незадолго до смерти Деймон Джильберт обещал Паркеру проценты с прибыли от будущей пьесы Нормана, и Лейла исполняла обещание отца.
— Вы были личным секретарем Деймона Джильберта. Почему же вы поехали в это путешествие?
Бетти слабо улыбнулась:
— Потому что Лейла унаследовала и меня вместе со всем остальным.
— В общем, ей не нужен был только адвокат?
— Именно.
Я дал знак официанту принести еще по стаканчику и снова зажег две сигареты.
— Пока мне нравится моя идея по поводу вашего друга Ромни, — сказал я ей. — Может, ему заплатили за то, чтобы все произошло так, как вы рассказали.
— У вас отличное воображение, Дэнни, — процедила она ледяным тоном. — Но это попросту смешно.
— Хорошо, вечер не закончен, может быть, мне придет в голову более интересная мысль, прежде чем мы отправимся спать. А каким человеком был мистер Джильберт?
Некоторое время она размышляла, постукивая пальчиком по своему браслету.
— Это трудно рассказать. Театральным боссом, но это все равно как если бы я сказала, что Шекспир был драматургом. Человек в высшей степени интеллигентный, имевший дар делать деньги с помощью искусства и делать искусство с помощью денег. К тому же очень странный.
— Чем же именно?
— Его взаимоотношения с людьми были… — Она поискала подходящее слово. — Беспокойными. Деймон подозрительно относился ко всему на свете. Он был ревнив, властен, ему нужно было повелевать людьми. Он никому не позволял ускользнуть от себя.
— Вы хотите сказать, если кто-нибудь захотел бы от него уйти, он не позволил бы?
— Чем больше они брыкались в оглоблях, тем сильнее он натягивал вожжи, — сказала Бетти с горечью. — Ему нужно было подавлять людей, душу и тело которых он держал в своей власти… как будто он питался их жизненной сущностью.
— В общем, вампир!
Бетти Адамс улыбнулась, словно бы против воли.
— Разве у вас создалось такое впечатление? Наверное, я зашла слишком далеко…
— А Лейла? Она такая же?
— Вы ее видели, — возразила Бетти. — Какое у вас самого представление о ней?
— А в каких отношениях она была с отцом? — задал я встречный вопрос.
— Любопытное смешение любви и ненависти. Сразу же после смерти отца она стала на него походить… в худшем смысле.
— Такой же вампир?
— Я знаю, что все это звучит странно, но так оно и было, — прошептала Бетти. — Пожалуй, лучше сказать иначе — она была одержимой…
— А была она в Лонг-Айленде в тот вечер, когда утонул ее отец?
— Да, была. Она и нашла его тело на следующее утро. — Бетти вдруг охватила дрожь. — Слушайте, не поесть ли нам? Завтра надо рано вставать, чтобы успеть на самолет.
— Почему бы и нет?
Кухня Сиднея оказалась для меня настоящим откровением. Я проглотил две дюжины устриц величиной с мою ладонь, сопровождая их омарами и обмениваясь с Бетти банальными фразами, какие говорят люди с полным ртом.
Около десяти Бетти снова напомнила, что завтра мы должны рано встать. Так как наши комнаты находились на одном этаже, мне не составило труда проводить ее. Возле своей двери Бетти с минуту помедлила.
— У меня есть превосходное шотландское виски, Дэнни. Не хотите ли выпить стаканчик?
Я ломал голову, пытаясь понять, что скрывается в глубине ее глаз, но это все равно что пробовать проникнуть за защитный экран атомного реактора.
— Это звучит заманчиво, — сказал я.
Ее комната напоминала студию. Пока она разливала виски, я удобно уселся на диване. Она пришла и села рядом со мной.
— Итак, за Таунсвилл, — сказал я, поднимая стакан.
— За Таунсвилл, — без всякого энтузиазма откликнулась она.
— Это далеко от Сиднея?
— Тысяча триста или тысяча четыреста миль.
— Значит, несколько часов полета?
— Да. — Она бросила на меня любопытный взгляд. — Но почему такой внезапный интерес к географии?
— Предполагаю, что вы проделали этот путь не ради созерцания моей физиономии. Значит, должна быть другая причина, и значительная, не так ли?