– К оружию! Занять места у бойниц, приготовиться к огненному бою! Тимохин – к воротам. Как только наш дозор въедет, сразу закрывай.
Стрельцы, как были на рубке леса или косьбе – в нательных рубахах и штанах, без кафтанов и шапок – так и заняли места у бойниц. Успели через плечо сумки перебросить из свиной плотной кожи, в которых порох, пыжи, пули и картечь.
А дозор уже близко, в реку влетел на полном ходу, не в стороне, где брод. Пришлось плыть, теряя время. Выбрались на берег, времени вылить воду из сапог или одежду выжать нет. Скакунов нахлестывали, за тын через ворота въехали, лошадей сразу в конюшню повели. Обычно ногайцы издали стрелами осыпают, чтобы лошади не пострадали, их под крышу определить надо. Дозорные кафтаны на крыльцо сбросили, вода ручьем течет. В мокрой одежде из пищали стрелять неудобно, от рукавов вода на полку замка попасть может, порох подмочить, тогда осечка будет. И хорошо, если произойдет не в самый напряженный момент. Дозорные без команды места у бойниц заняли. Тын ощетинился стволами пищалей. Алексей со смотровой площадки наблюдал за приближающимся неприятелем. Вот уже отдельные кони видны, через время и лица, затем по мере приближения сабли в руках разглядеть можно. Ногайцы по конным следам видели, где дозорные в реку вошли. Думали, брод там и жестоко ошиблись. Передние уже барахтались в воде, а задние напирали. Такую конную массу быстро не остановишь. Для стрельбы дистанция слишком велика, когда на берег выберутся, тогда палить можно. Часть ногайцев в реку войти не успела, стали из луков стрелы метать. Алексей сразу со смотровой площадки спрыгнул. Тут же с шелестом стали падать стрелы, впиваться в дерево забора, избы. Уже хорошо, что не зацепило никого.
– Все, кто справа от меня, в избу! – закричал Алексей.
Те, что слева, прикрыты тыном. Стрельцы в избу кинулись. Промедление с приказом ранениями грозит или смертью. Алексей под навес забежал. Слышен топот коней, крики – уже на этом берегу. Алексей выждал с минуту, крикнул:
– Пли!
Грянул нестройный залп, дымом черным заволокло. Конское ржание, вопли раненых, стоны. Стрелы падать прекратили. Алексей из-под навеса перебежал к тыну, к бойнице приник. Большая часть ногайцев на берег выбралась.
– Стрельцы! К бойницам!
Стрельцы места заняли.
– Целься, по готовности – пли!
Загромыхали выстрелы. Не каждая пуля цель поражала, но ногайцы понесли урон, человек пятнадцать-двадцать на земле валяются. Считали, что заставу легко возьмут, но получилось – первыми потери нести начали. Обычно татары, хоть крымские, хоть ногайцы, если сопротивление русское сильно, штурм не начинают, уходят в сторону. Зачем своих нукеров терять, если недалеко обязательно село или городишко подвернется? Набеги не для войны делаются, а для наживы. Налетели – похватали трофеи, и назад. Промедлишь – русские полки конные выдвинуть успеют, тогда самим ноги бы унести, не до трофеев. А если вернется бей с потерями, неудачником в ауле посчитают, в следующий набег с ним степняки не пойдут.
– Перезаряжай! – скомандовал Алексей. Но команда излишней была. Стрельцы и сами начали шустро орудовать шомполами. Только зарядить дульнозарядную пищаль – дело небыстрое. Засыпать порох, забить пыж, опустить в ствол пулю, прибить ее по месту, еще один пыж сверху. Потом мелкого пороха на полку замка кремниевого подсыпать. Но многие тренировки сделали свое дело. Тем более сейчас каждый стрелец знал: от его действий, слаженных и быстрых, зависит жизнь его и товарищей.
– Целься, пли!
Еще один залп. Ногайцы уже близко были, кружили вокруг заставы, высматривая уязвимые места. Алексей тут же новый приказ выкрикнул:
– Первым заряжать пулями, вторым – картечью.
В ствол пищали входило 8–9 картечин, каждая почти сантиметр диаметром. На близкой дистанции – тридцать-сорок метров – не хуже автоматной очереди получается. А если цель подальше или покрупнее, то пули в самый раз. Алексей сам к бойнице приник, пока стрелец пищаль заряжал. Ногайцы не теряли надежды захватить заставу. У русских всегда найдутся мешки с крупами, мукой. После долгого перехода по Дикому полю кочевникам требовалось подкрепиться. Стрельцы не ведут огонь, ногайцы осмелели, снова вокруг заставы кружат. Один так и вовсе обнаглел, попытался встать ногами на круп лошади, подпрыгнуть и уцепиться за верхушку бревенчатого забора. Один из стрельцов не выдержал, пальнул в упор картечью в живот. Ногайца с лошади снесло и отбросило. Всадники шарахнулись подальше. Звук выстрела пугал и лошадей, и татар, своего огнестрельного оружия ногаи не имели, предпочитали традиционное: саблю, кинжал, лук, короткое кавалерийское копье – пику.
Ногаи собрались в кучку. Видимо, десятники и бей решили посоветоваться. Брать заставу, теряя людей, или уходить в глубь России. Они тоже видели дымы сигнальные и прекрасно знали, что наверняка идет помощь. Только далеко ли она и как быстро придет? Сызрань была воздвигнута быстро, за одно лето, и ногаи не подозревали, что крепость есть и в ней полк лихих людей – казаков, охочих людей, как называли добровольцев. Коли постараться, от Сызрани до второй заставы на рысях за один дневной переход добраться можно. Закавыка в том, что после такого марша коням отдых требуется. Ни в бой вступать, ни преследовать врага вымотанные кони не смогут. У ногаев заводные, читай – запасные кони есть, как всегда в дальних походах. По одному, а то и по два.
– Десяток – ко мне! – скомандовал Алексей.
Стрельцы подбежали.
– Первая пятерка, у кого пули, делает залп. Цель в ста шагах, может, немного дальше, тут же освободите место второй пятерке. Стрелять без команды, по готовности. К бойницам!
Алексей исходил из правила: в первую очередь надо выбить у противника командиров, лишить нукеров головы, верхушки.
Алексей приник к свободной бойнице. Нестройный залп, тут же пятерка в сторону отошла. Среди кучки ногайских военачальников двое убитых, сразу же разъезжаться стали, поняли грозящую опасность. Новая пятерка стрельцов успела сделать выстрелы, но итог хуже – один только ранен. С лошади упал, к нему два нукера подбежали, к своим поволокли. И все равно удача. Из пищали по неподвижной цели стрелять приемлемо, а по маневренной очень затруднительно, поскольку сам выстрел длится долго. Держишь цель на прицеле, нажал на спусковую скобу, курок щелкнул, высек огонь, вспыхнул порох на затравочной полке, от него через затравочное отверстие возгорается порох уже в стволе. Секунда-полторы, а то и две уходит. За это время подвижная цель смещается. И врага на прицеле все время удержать невозможно. Когда вспыхивает порох на полке замка, перед лицом стрелка вспышка, дым, глаз непроизвольно закрывается. Это сейчас пороха бездымные, время от нажатия на спусковой крючок до выстрела – доли секунды, стрелка не ослепляет вспышка, да и отдача маленькая. Чем больше вес пули, тем отдача сильнее. Современная пуля 4, 6, 9 грамм, а пищаль имеет пулю или картечный снаряд в 40, 50 грамм, в плечо сильно лягается.
Видимо, ногайцы решили: потерь при штурме много будет, а навара мало. Но и уйти, не отомстив за своих убитых и раненых, тоже не в традициях. Команду подали, потому что пешие ногайцы стали подбегать к еще горящему сигнальному костру, выхватывать тлеющие головешки, а то и совали в костер ветки, крупную щепу, оставшиеся в изобилии после строительства. Алексей сразу оценил опасность.
– Стрельцы, никого не подпускать к костру, стрелять картечью!
Зазвучали выстрелы, но уже поздно. Ногайцы успели зашвырнуть несколько горящих поленьев под стены, к низу бревенчатого тына. Потянуло дымком. Ногайцы отбежали и отъехали подальше, остановились, ожидая развязки. Запасов воды в остроге – один ушат. Зачем рыть колодец, если река рядом? Одним ушатом пламя не погасить, да и ногайцы не дадут, будут из луков обстреливать. А бревна тына уже занялись, дым густой повалил, потом огонь выше ограждения поднялся. Пока одна сторона – северная полыхает, но пламя вскоре на другие участки стены перекинется. Алексею сразу припомнилось, как жгли монастырь староверов на острове. Но тогда команду поджигать, выкурить староверов из крепости, отдал он. А сейчас на своей шкуре испытает, каково оно. Вот же невезуха! Только заставу отстроили, служба налаживаться стала. И помощи в ближайшие часы ждать не приходится. Через полчаса, плюс-минус минута, уже весь тын полыхать будет. Близко к тыну амбар и конюшня, тоже займутся. Времени для принятия решения немного, но есть. Стрельцы с надеждой на Алексея поглядывают. От его решения их жизнь зависит. Просто выжидать глупо, все живьем сгорят к вящему удовольствию ногайцев. После переправы и обстрела стрельцов численность басурман поуменьшилась, но все равно их втрое, вчетверо больше. Прямого боя не выдержать. Вариант только один – уходить. Понятно, ногаи тут же преследовать кинутся, а на скаку они стреляют из луков ничуть не хуже, чем если неподвижно стояли. Судя по положению солнца, сейчас четыре часа пополудни, до темноты еще часов пять. Выждать не удастся, сгорят раньше, чем наступит ночь. Алексей прикинул шансы.
– Стрельцы, слушать всем!
Стрельцы и так поближе к избе жмутся, от горящего тына уже жар идет, а ветром дым заносит, от которого глаза слезиться начинают и кашель появляется.
– Заряжайте пищали, потом выводите и седлайте лошадей. Как готовы будем, открываем ворота и на ногайцев, сразу в линию развертываемся, делаем залп и наутек. Нанесем удар, потери у ногайцев будут. Не сразу в погоню кинутся. Хоть минуту, да выиграем. Кому повезет – на первую заставу. Там наш сигнал от костра видели, свой костер зажгли, в Сызрань о нападении передали. Все понятно?
– Все, исполним.
Часть стрельцов пищали заряжать начали, да картечью крупной, всего по три-четыре картечины в ствол. Другие в конюшню, седлать. Всем сразу в конюшне не поместиться. Лошади ведут себя беспокойно, чувствуя дым, слыша треск горящих бревен, ржут, бьют копытами. Когда все готовы были, Алексей перекрестился, стрельцы дружно повторили:
– С нами Бог, отворяй!
Двое стрельцов ворота открыли и сразу на коней вскочили. Выехали, получилось по трое в ряду. Впереди Алексей, рядом, конь о конь, десятники. Стрельцы командиров своих видеть должны, пример брать, знать, что не за их спинами прячутся. Сразу из ворот поворот влево. Стрельцы коней в шеренгу строят. Ногайцы, сначала слегка опешившие, сабли повыхватывали, их бей на стременах привстал, готовясь дать сигнал к атаке. А не успел, сразу залп. Причем не одновременно. Первые, кто выехал, уже пищали во врагов разрядили, другие только подъезжали, палили с ходу. Атака ногаев, не начавшись, захлебнулась. Убитые были и раненые, а еще ногайским лошадям крепко досталось. Картечь разлетается широко и жертву не выбирает. Алексей коня на месте крутанул и сразу вскачь. За ним другие стрельцы. Алексей обернулся. Вместо колонны по трое стрельцы вереницей растянутой несутся. Ногайцы с промедлением в погоню кинулись. Подпалив заставу, полагали – сдадутся русские или сгорят, в любом случае потеха и победа. Ан не так вышло. У стрельцов кони строевые, высокие, у ногайцев малорослые, степные. Чем хороши – сами себе корм отыскивают, даже зимой из-под снега. Но скорость у них меньше, понемногу отставать начали. Как и полагал Алексей, ногайцы в бессильной злобе из луков стрелы пускать начали. Стрельцы, особенно в арьергарде, пригнулись, почти легли на шеи лошадей. Скачка продолжалась верст пять-шесть, кони уже подхрапывать стали. Еще немного – и хоть подгоняй их, хоть нет, а темп сбавят.
– Стой! – скомандовал Алексей и круто коня осадил. – Всем развернуться, пищали достать, к бою приготовить!
Увидел удивленные глаза десятников. Неужели сотник запамятовал, что после залпа у стрельцов пищали разряжены? А на ходу их зарядить невозможно. Такую манипуляцию только с мушкетом проделать возможно, у которого на конце ствола раструб. Стрельцы крутнулись вокруг Алексея, сбрасывая скорость, снова в шеренгу выстроились, пищали вскинули. Преследующие их ногайцы струхнули, сработал психологический прием. Если стрельцы залп дадут, у ногайцев потери большие будут. Их и так потрепали, хотя настоящего боя не было. Стали коней на ходу разворачивать, описывая полукруг. Масла в огонь подлил стрелец из второго десятка. Он не успел выстрелить, когда из заставы выезжали, в числе последних из ворот выезжал. И сейчас пальнул. Не промахнулся, дистанция невелика. Видно было обеим сторонам, как голова ногайца разлетелась, как спелый арбуз. Ногайцы, сталкиваясь, едва не сбивая друг друга, повернули назад. Насовсем ушли или вернутся? Алексей передышку использовал.
– Всем с коней! Зарядить пищали!
Приказание было мгновенно исполнено. Каждый понимал: от быстроты жизнь зависит. Ни на одном учении не заряжали так быстро. Минуты не прошло, как пищали поперек седел лежат, стволами на удирающих ногайцев смотрят. Дух перевели, момент острый был. Не испугайся ногайцы, исход был бы другим.
– Десятники! Пересчитать людей! – приказал Алексей.
Получилось – при отходе потеряли четверых. Совсем немного, Алексей ожидал худшего. Кроме того, были ранены несколько лошадей. Дальше уже двигались шагом. Коням передохнуть после бешеной скачки надо. Алексей, да и стрельцы назад оглядывались – не видно ли ногаев? А еще смотрели с досадой на сильный дым. Это горела их застава, воздвигнутая тяжким трудом и потом. Все понимали: ее придется снова делать. Место для заставы удобное, а еще и опасное из-за старой ногайской дороги.
К первой заставе уже за полночь подошли. Репьев не подкачал, за тыном на смотровой площадке караульный. Конных сначала услышал, потом закричал:
– Стой! Кто такие?
– Терехов, сотник. Со мной вторая застава. Репьева зови.
– Да здесь я, не спал! – раздался голос десятника. – Эй, открывайте ворота!
Алексей с коня соскочил.
– Ногайцы напали, сотни две, может, немного больше. Заставу сожгли, – пояснил свое появление Алексей.
– Мы сигнальный дым видели, сами костер зажгли. Полагаю – сегодня из Сызрани помощь придет.
На территорию заставы заезжали стрельцы. Репьев удивился:
– Что, совсем без потерь обошлись?
– Кабы так. Преследовали, мы четырех потеряли. Но ногаи урон понесли. Мыслю – полсотни их там полегло.
– О!
– Распорядись людей накормить. Весь день не ели ничего, не до того было.
– Сделаю.
Всех лошадей в конюшню поместить не удалось, привязали у коновязи. Сразу костер развели, котел с водой водрузили. Пока кулеш поспел да поели, светать начало. Алексей подумал в Сызрань ехать. Полторы сотни ногаев на российской земле могут много бед натворить. А караульный со смотровой площадки кричит:
– Вижу конное войско большое!
– Застава! – сразу отдал команду Алексей. – К бою приготовиться, все к бойницам!
Засуетились, забегали стрельцы. Издали не понять, чье войско. Помощь из Сызрани или ногайцы? Может быть, те две сотни, что на заставу Алексея напали, только передовой отряд? А остальные силы – вот они, пылят?
Тревога оказалась ложной. Сначала к заставе подскакали казаки из передового дозора – ертаула, потом войско с воеводой во главе. Ворота заставы уже распахнуты. Алексей и десятники воеводу встречают. Спрыгнул воевода с коня, пропылен.
Алексей рот для приветствия открыл, но Григорий Афанасьевич руку поднял:
– Лобызаться опосля будем, дело говори.
– Ногайцы, две сотни, может, немного больше вчера напали. Мы сигнал костром дали, на заставе заперлись, бой огневой дали. Попытки ногайцев заставу взять не удались, они тын подожгли. Удалось вырваться.
– Твои потери?
– Четырех стрельцов потеряли.
Брови у воеводы удивленно вскинулись.
– А ногаи?
– Не считал, по прикидкам – половину сотни.
– Поглядим. Ты вот что, сдавай дела десятнику, что поразворотливей, само собой, деньги кормовые. Корабль прибыл из столицы с припасами. А с ним еще гонец. В числе писем одно о тебе, в Москву требуют, ко князю Голицыну.
– Исполню.
– Если о потерях ногайцев правда, то молодец. На всякий случай говорю, вдруг не свидимся.
Воевода вскочил на коня, войско поскакало к сгоревшей заставе. Много воинов, сотни три. У ногайцев, если не успели в степь убраться, шансов нет.
Для Алексея слова воеводы неожиданны были. Ладно бы, если письмо от Шакловитого было, все же глава Приказа Стрелецкого, для Алексея прямой начальник. Но князь-то ноне дьяк Посольского приказа, считай – министр иностранных дел. Видимо, есть необходимость. Князь – человек хитрый, умный, со всякой властью ладит, раз письмо Сызранскому воеводе прислал, надо ехать.
Алексей решил за себя Репьева оставить. Он старший на первой заставе, а второй заставы уже нет. Терехов надеялся, что вернется, тогда вместе заставу восстанавливать будут. О своем решении Репьеву объявил, потом стрельцам. Деньги кормовые сочли, о чем бумагу подписали. Деньги государства счет любят. Алексей на коня вскочил, попрощался со стрельцами. Не знал тогда, что навсегда. И галопом в Сызрань, куда прибыл к вечеру. Коня на конюшне оставил, его потом по уговору заставские заберут. А сам на пристань. Корабликов два. Один оказался купеческий, из Астрахани, а второй припасы привез, которые уже выгрузили. Алексей к кормчему, сказал о письме, словах воеводы.
– Говорил он мне, – кивнул кормчий. – Когда готов будешь?
– Да хоть сейчас.
А что Алексею было брать? Из горевшей заставы только казенные деньги успел взять, что Репьеву отдал под подпись, да свои сбережения. Бельишко сменное да кафтан запасной, сапоги – все сгорело. Не до барахла было, людей бы спасти.
– Тогда отчаливать будем.
Алексей удивился, но промолчал. Обычно корабли выходили утром, а скоро темнота опустится. Кормчий пояснил:
– Поторапливаться надо, это здесь еще тепло, в Первопрестольной уже заморозки были. Как бы лед на реке не встал, тогда до весны застрянем.
Корабль не пассажирский, кают нет, Алексею на носу корабля навес из холстины соорудили. От брызг и ветра защитит, но не от холода. Плавание тяжелым оказалось. Все время против течения и ветра боковые, шли весь путь под веслами, медленно получалось. Алексей беспокоиться стал. Прибудет в Москву, а надобность в нем отпадет. Уж лучше бы на коне через Пензу, Нижний, получилось бы скорее.