Она поняла — именно в этот момент поняла! — что как раз доверие помогает ему справляться со страхом за нее.
— Ладно, давай я кое-что пообещаю. Постараюсь извещать тебя заблаговременно всякий раз, как мне придется встречаться с Алексом Рикером по ходу дела.
— Постараешься?
— Если что-то возникнет, если у меня времени не будет или, черт, если узнаю о встрече в самый последний момент, тогда я не смогу тебя предупредить. Как я дам тебе обещание, если знаю, что могу его нарушить?
— Ладно, это хотя бы честно. Обещаю — постараюсь не злиться.
Ева улыбнулась.
— Наверно, что-то мне придется предпринять, и ты все равно разозлишься.
— Но мы хоть попытаемся не злить друг друга.
— Верно. И если все наши попытки ни к чему не приведут, позволь мне сказать кое-что прямо сейчас. Я люблю тебя.
Теплое сияние радости поднялось в его душе и согрело сердце. Его руки обвились вокруг нее, он склонился и поцеловал ее.
— И я. Никого, кроме тебя, — прошептал Рорк. — Всегда.
Ева обняла его крепко-крепко и дала то, что ему было нужно, прежде чем он попросил. Отдала все. Это растрогало его до слез — эта любовь. Его любовь к ней и ее любовь к нему. Глубина этой необъятной любви иногда пугала его. Он почувствовал себя ослабевшим, он испытывал такое отчаянное желание, что покачнулся.
Она всю себя вложила в этот поцелуй, наполнивший его до краев. И все-таки, подумал он, источник неисчерпаем. Сколько бы он ни пил, всегда будет еще.
Сколько бы они ни предавались любовным утехам, это всегда было как в первый раз — неожиданно и оглушительно. Ее вкус — знакомый и свежий, по-прежнему волновал его. Эти сильные руки, обнимающие его, этот рот, покорный и требовательный… Да, это было все, чего он мог желать.
Произнесенные шепотом слова вырвались из самой глубины его сердца — слова на родном языке:
— A ghra [5].
Он поднял ее на руки, и у нее закружилась голова от ощущения стремительной и легкой силы. Себя она тоже чувствовала сильной и даже опьянела немного, когда он уложил ее на кровать и накрыл своим телом. Его вес, его рельефная мускулатура, его запах! Никогда ей этим не насытиться. Никогда к этому не привыкнуть.
Может быть, все те годы, что они провели друг без друга, изголодавшись по любви, стали причиной этой неутолимой страсти? Его запах… она уткнулась лицом в его шею, вбирая в себя этот запах. Его прикосновение… она изогнулась, как кошка, под его ласками. Его вкус, этот удар по чувствам всякий раз, как их губы встречались.
Никто никогда не доводил ее до такого состояния. И даже на самой вершине он не отстал от нее, он был рядом, и это она его туда привела.
Медленно, мечтательно, опьяняюще… Руки и губы, вздохи и движения. Сами не сознавая, что делают, они стащили друг с друга рубашки, чтобы плоть прикасалась к плоти, чтобы руки могли свободно блуждать по выпуклостям и впадинам, дразнить и соблазнять.
Линии ее гибкого сильного тела неизменно возбуждали его и приводили в восхищение. Ее фигура — небольшие прелестные выпуклости — его очаровывала. Такая нежная, такая гладкая кожа на стальных мышцах…
Тело воительницы, часто думал он. Она отдавала ему себя, дарила захватывающее возбуждение и невероятный покой. Она дрожала вместе с ним, вздымалась и опадала вместе с ним, забывалась, когда он забывался. А когда он вошел в нее, она прошептала его имя. Она все шептала его имя, пока ее тело устремлялось ему навстречу, заполняя собой пространство вокруг него. Она снова призывно проговорила его имя, когда их глаза встретились.
Он видел себя в ее глазах. Глубоко-глубоко внутри. В этих золотисто-карих глазах. Он тонул и всплывал в них. Терял и обретал себя. И прошептал ее имя, когда они овладели друг другом.
7
Ева позвонила Пибоди, приказала вернуться в управление и проверить, как продвигается дело у электронщиков. Она решила, что беседу с Алексом Рикером проведет сама, а свою напарницу будет держать в резерве. Это хорошая стратегия, подумала Ева: в первый раз встретиться с сыном человека, мечтавшего зажарить ее и Рорка на медленном огне, без дополнительного полицейского присутствия. Зато она взяла с собой Рорка. Пока она пробивалась, маневрируя в утреннем потоке, к зданию на Парк-авеню, ее обуревали сомнения. Может, она совершает ошибку?
— Мне нужна от него информация, — заговорила Ева. — Мало того, мне нужно понять, что за отношения связывали его с Колтрейн… если у них были отношения.
— Да, я понимаю. — Пока она вела машину, Рорк продолжал работать на своем КПК. — Он не придет в восторг, увидев нас у себя на пороге. Мы ему не понравимся. Его отец заперт в бетонном мешке. А ключ повернули мы.
— Одно из моих любимейших воспоминаний, — усмехнулась Ева.
— Именно поэтому мы не можем на него давить, если хотим, чтоб он нам помог.
— Думаешь, я скажу «бэ-э-э…» и покажу ему язык?
Она сама посмеялась бы над своими словами, если бы не тревожилась, что Рорк войдет с не столь детским «приветствием». Бросит на Рикера ледяной взгляд, ясно говорящий: «Да пошел ты».
— Я хочу сказать, что мы должны или дистанцироваться от старой истории, или использовать ее. Все будет зависеть от его реакции. Его реакция может нам подсказать, не было ли убийство Колтрейн каким-то образом связано с нами. Мне от него кое-что нужно, поэтому подход очень важен.
Рорк улыбнулся.
— Ну а я, конечно, ничего не понимаю в искусстве переговоров.
— Я видела тебя в деле, приятель. Не хочу, чтобы он затребовал адвоката, потому что ты напустишь на него Ужас Рорка.
— Я видел тебя в деле, подружка. Советую держать лейтенанта Надеру Тебе Задницу на коротком поводке.
Ева свирепо оскалила зубы, подъезжая к тротуару возле прекрасного старинного здания.
— Я должна задать тон, скорость, темп.
— Ты не должна забывать, что я уже не раз наблюдал, как ты допрашиваешь подозреваемых.
Ева остановила машину возле красивого старинного здания. Рорк вышел первым. Швейцар, устремившийся было к ним энергичной походкой, замер на ходу. Недовольное выражение при виде полицейской тачки сменилось у него на лице лучезарной улыбкой.
«До чего же противно», — подумала Ева. В самом деле: стоило ему взглянуть на излучавшего властность Рорка в великолепно сшитом костюме и итальянских башмаках, как он тут же забыл про «Убери этот кусок дерьма от порога моего дома» и всем существом источает сладкое — «Чем я могу вам помочь, сэр?»
— Доброе утро, сэр! Чем я могу вам помочь?
Ева чуть не фыркнула. Рорк лишь повернул голову и послал ей едва заметную горделивую усмешку.
— Лейтенант?
«Воображала», — подумала она, но вслух сказала:
— Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка. — Она предъявила швейцару свой жетон. — Мы пришли поговорить с Алексом Рикером. Моя машина останется здесь, на этом самом месте.
Швейцар перевел взгляд с Евы на Рорка и обратно. Он был явно растерян, но прекрасно понимал, что такую, как у него, прикольную работенку можно вмиг потерять, задав бестактный вопрос не тому человеку.
— Я позвоню наверх, спрошу, дома ли мистер Рикер, может ли он вас принять. Прошу вас подождать в вестибюле.
Он метнулся обратно к двери и распахнул ее перед Евой и Popком.
Дом и внутри был не менее импозантен, чем снаружи. На полу мрамор с голубыми прожилками, стенные панели из натурального дерева, прослужившие, вероятно, не меньше пары столетий. Диваны и кресла, обитые красным бархатом, антикварные лампы на столах — и все это под роскошной люстрой, низвергающейся с потолка хрустальным водопадом.
Швейцар открыл стенную панель, за которой обнаружился телефонный аппарат. Введя код, он откашлялся и расправил плечи.
Ева устремила жадный взгляд на лицо, появившееся на видеопанели. Не Рикер, отметила она, но мужчина примерно одного с ним возраста. Она бы такого назвала скользким типом. Стильно подстриженные темные волосы, тщательно уложенные волнами, лицо с правильными чертами.
— Извините, что побеспокоил вас, мистер Сэнди. У меня тут в вестибюле полиция. Они хотят поговорить с мистером Рикером.
Ничто не отразилось на гладком лице Сэнди, его голос был невозмутимым и властным, речь — с заметным европейским акцентом. И, мысленно добавила Ева, несколько жеманным.
— Проверьте их удостоверения, пожалуйста.
Ева еще раз предъявила жетон. Она спокойно ждала, пока швейцар проверял его на сканере.
— Лейтенант Ева Даллас, подтверждено. — Швейцар вопросительно повернулся к Рорку.
— Гражданский эксперт-консультант Рорк, — поспешно представила его Ева. — Со мной.
— Пусть поднимутся, — сказал Сэнди. — Я извещу мистера Рикера.
— Да, сэр.
Швейцар подошел к лифту. Двери цвета тусклого золота плавно разъехались в стороны.
— Два пассажира в пентхаус Рикера, — проговорил швейцар.
Ева и Рорк вошли в кабину. Двери беззвучно закрылись.
— Симпатичный домик, — заметила Ева. — Твой?
— Нет. — Прекрасно понимая, как, впрочем, и сама Ева, что охранная система лифта, вероятно, включает не только визуальное наблюдение, но и прослушку, Рорк небрежно прислонился к стене. — Вряд ли он чувствовал бы себя уютно в доме, принадлежащем мне.
— Наверно, ты прав. Держу пари, из пентхауса открывается прекрасный вид.
— Вне всякого сомнения.
Двери лифта открылись прямо в просторной прихожей, где пахло розами. Целый лес роз цвел в огромной китайской вазе на столе величиной с пруд. Рядом со столом стоял Скользкий Тип.
— Лейтенант Даллас, господин Рорк, я — Род Сэнди, личный помощник мистера Рикера. Прошу вас следовать за мной.
Он провел их в огромную гостиную.
Насчет вида Ева оказалась права: от панорамы захватывало дух. За стеклянной стеной со стеклянными же дверями простиралась необъятная терраса, нависающая над шпилями и башнями Нью-Йорка. Внутреннее убранство солидно, но не нарочито говорило о европейском комфорте. Антиквариат в сочетании с мягкими креслами и диванами приглушенных тонов свидетельствовал о богатстве и хорошем вкусе.
«Такая обстановка, — вдруг подумала Ева, — могла бы понравиться Амариллис Колтрейн».
Тут тоже были цветы. Огромный букет пламенел в отделанном мрамором камине вместо настоящего огня. Деревянные стенные панели обрамляли такие пустяковые вещи, как развлекательный центр, охранную систему, «автоповар», телефоны и компьютеры.
Для глаз человека постороннего открывался только комфорт, стиль и деньги, необходимые для приобретения и поддержания и того и другого.
— Мистер Рикер заканчивает разговор по телефону. Он примет вас, как только освободится. — Самим тоном Род Сэнди давал понять, что мистер Рикер — человек значительный и чрезвычайно занятой, готовый уделить внимание простым смертным, только когда сам считает это необходимым. — А пока садитесь, прошу вас, устраивайтесь поудобнее. Могу я предложить вам кофе?
— Нет, спасибо. — Ева осталась на ногах. — Давно вы работаете на мистера Рикера?
— Несколько лет.
— Несколько лет в качестве его личного помощника. И вы не спрашиваете, что за дело могло привести нас сюда?
Губы Сэнди изогнулись в еле заметной улыбке.
— Вряд ли вы сказали бы мне, если бы я спросил. Да мне и нет нужды спрашивать. — В вежливой улыбке проскользнуло самодовольство. — Мистер Рикер ждал вашего визита.
— В самом деле? Где вы были позапрошлым вечером с двадцати одного часа до полуночи?
— Здесь. Мистер Рикер ужинал дома, и я тоже. Мы в тот вечер из дому не выходили.
— Вы здесь живете?
— Да, когда мы в Нью-Йорке.
— Надолго планируете тут задержаться?
— В данный момент наши планы не определены. Мне остаться? — его вопрос был адресован кому-то, появившемуся за спиной Евы.
— Нет, я сам.
Алекс Рикер стоял в широком арочном проеме гостиной. Темно-карие глаза его скользнули по Еве и остановились на Рорке. Лицо Рикера-младшего словно было вытесано из камня. Темно-каштановые, с едва заметной рыжинкой, слегка вьющиеся волосы были зачесаны назад ото лба. Как и Рорк, он был в безупречно сшитом костюме. Еве пришло в голову, что они выглядят как тьма и свет.
Он шагнул вперед — стройный, с плавными, неторопливыми движениями, демонстрирующими спокойствие и уверенность в себе. Но он не был уверен в себе, решила Ева, наблюдая за ним. Он лишь создавал видимость.
— Лейтенант Даллас. — Алекс протянул руку: пожатие было деловое, энергичное. — Рорк. Я даже не думал, что когда-нибудь придется встретиться вот так, лицом к лицу. Почему бы нам не присесть?
Алекс Рикер выбрал себе кресло, сел и откинулся на спинку. И опять Еве показалось, что он создает лишь видимость непринужденности.
— Ваш помощник сказал, что вы ожидали нашего прихода.
— Вас, — уточнил Рикер, глядя на Еву. — Как вы понимаете, я следил за вашей работой.
— Вот как?
— Я думаю, это естественно — интересоваться работой полицейского офицера, ответственного за то, что стало с моим отцом.
— Я бы сказал, ваш отец в ответе за то, что с ним стало, — вставил Рорк.
— Конечно. — Алекс помолчал и бросил взгляд на Рорка. — Даже вне связи с судьбой моего отца мне было любопытно познакомиться с вашей женой.
— А у меня выработалась привычка лично интересоваться теми, кто проявляет интерес к моей жене.
«Грозный Рорк», — подумала Ева, но Алекс улыбнулся и продолжил, прежде чем она успела вмешаться:
— Я в этом не сомневаюсь. Как бы то ни было, я понимаю, что вы часто работаете вдвоем. То есть было бы правильнее сказать, вы в некоторых случаях привлекаете Рорка к работе как гражданского эксперта-консультанта. Но я не думал, что это будет один из таких случаев.
Он сделал паузу. Это не было заминкой, решила Ева, просто паузой при переходе к новой теме разговора. И к новому тону.
— Вы пришли по поводу Амариллис. Вчера я услышал, что с ней случилось, поэтому я вас ждал. Вы должны были изучить ее файлы, и не только нынешние, но и из Атланты. И как только увидели мое имя, сразу насторожились.
— Каковы были ваши взаимоотношения с детективом Колтрейн?
— У нас были близкие отношения. — Алекс Рикер твердо выдержал взгляд Евы. — У нас был роман. Это продолжалось около двух лет.
— Вы были любовниками?
— Да, мы были любовниками.
— Были?
— Совершенно верно. Вот уже скоро год, как мы расстались.
— Почему?
Он развел руками.
— У нас ничего не вышло.
— Кто решил, что у вас ничего не вышло?
— Это было взаимное решение. Мы расстались по-дружески.
Не сводя с него зоркого взгляда, Ева продолжила самым любезным тоном:
— По моим наблюдениям, когда у людей близкие отношения и любовная связь, длящаяся около двух лет, они редко расстаются по-дружески. Обычно хоть один бывает недоволен.
Алекс скрестил ноги и еле заметно пожал плечами.
— Мы получали удовольствие друг от друга, пока это продолжалось, и расстались друзьями.
— Ее работа и ваше… прошлое. Для нее такая смесь должна была стать проблемой.
— Мы получали удовольствие друг от друга, — Упрямо повторил Алекс Рикер, — и старались не привносить работу — ее и мою — в наши отношения.
— И это продолжалось около двух лет? Странная близость.
— Не каждый стремится посвятить партнера непременно во все сферы своей жизни. Мы не смешивали работу с личной жизнью.
«А вот теперь мне удалось тебя разозлить», — отметила Ева и вгрызлась глубже:
— Да, похоже, не смешивали. Я поговорила с ее бывшим напарником, с ее бывшим лейтенантом, мы связались с ее родственниками. Никто из них словом не обмолвился о вас, хотя вы были любовниками около двух лет. И меня это настораживает. Вы с ней действительно были близки почти два года? Или вам есть что скрывать?
Его взгляд помрачнел.
— Мы не афишировали наши отношения по тем самым причинам, о которых вы упомянули. Ей было бы нелегко — в силу ее профессии — принять мои семейные связи, и я решил не включать их в наши отношения. Это была наша личная жизнь, она касалась только нас. Наше личное дело. Мне казалось, что вы как никто должны это понять.
Ева подняла брови.
— Мы с лейтенантом с самого начала не скрывали наших отношений ни от кого, — заметил Рорк.
— Каждый выбирает то, что его больше устраивает.
— Ваш отец не одобрил бы. Как и ее начальство, — продолжал Рорк, не сводя внимательного взгляда с лица Алекса. — Нет, ему бы не понравилось, что его сын и наследник спит с врагом… разве что в целях вербовки. Вот вербовку он, безусловно, одобрил бы.
— Если вы хотите использовать наши отношения, чтобы замарать репутацию Амми, вы… — Алекс Рикер замолчал, откинулся на спинку кресла, но вспышка недовольства оставила след в воздухе: атмосфера сгустилась. — Мы исключили бизнес из наших отношений. В жизни каждого человека наступает момент, когда отцовское одобрение ему больше не нужно. Оно перестает быть движущей силой его жизни.
— Макс знал? — спросил Рорк.
— Вам придется задать этот вопрос ему, — сухо ответил Алекс. — Вы знаете, где его найти.
— Знаю. — Ева решила вернуть себе внимание Алекса. — В бетонной камере на Омеге. Паршивое местечко, верно?
— Вы пришли сюда по поводу моих отношений с Амариллис или с отцом?
— Зависит от обстоятельств. Когда вы в последний раз видели детектива Колтрейн?
— За день до убийства. Я позвонил ей, когда приехал в город. Она пришла сюда. Мы выпили, вспомнили прошлое, рассказали друг другу о настоящем. Она провела здесь пару часов.
— Одна? Вы были с ней наедине?
— Род был здесь. Наверху, в кабинете.