– Ой! – тут же вскрикнула Любочка. – У меня под столом кто-то лазит!
Павел резко убрал ногу, но Любочка уже задирала скатерть и совала буйную головушку под стол.
– Ты не знаешь, кого она хочет там найти? – шепнул Добрович Жене, и та только тихонько фыркнула.
– Надо же – никого! – удивленно вытаращила глаза Люба. – Так я вам чего хотела сказать… ага! Вы, Пал Ульяныч, этот салат не ешьте! Он протухшими носками воняет. А вот я его делаю – м-м-м-м! Жень, скажи, как я его делаю!
Женя понятия не имела, как его делает подруга, но кивнула очень серьезно.
– Вот! – ткнула Любочка в грудь подруге. – Она знает! Так что… плюньте эту гадость и приходите ко мне, я вам такой ужин устрою! Со свечками…
– Прости, Любочка, но… я не люблю со свечками, – вздохнул Павел Ульяныч. – Я страшно люблю, чтобы светильничек, чтобы музыка где-то негромко и любимая женщина в легком светлом платье… волосы распущенные, и босая… не знаю почему. Но уж точно не в сапогах с тесными голенищами.
Любочка внимательно смотрела ему прямо в рот и старательно запоминала все слово в слово. Наконец сделала выводы.
– Все, Пал Ульяныч. Поняла. Сапоги я сниму… а вот… белое платье такое, в красный горошек подойдет?
После неудавшегося обеда Женя робко заглянула к Павлу в кабинет.
– Ну чего ты, как мышка? – нежно улыбнулся он. – Проходи давай.
Она юркнула в кабинет и прикрыла двери.
– Ты как сегодня? – взял ее за руки Павел.
– Здорово, – радостно вздохнула Женя. – Только я ненадолго, мне надо к Марии Георгиевне. А ты как?
– Да все этих документов жду… Черт, когда ж их привезут? Этот господин уже здесь, у нас в городе, только отчего-то не едет… Может, его уже перехватили, как думаешь?
– Нет, – твердо мотнула головой Женька. – Он просто… просто случайно уснул. А что ему? Он же сам за собой не охотится.
– Тоже верно, – согласился Павел и потянулся к звонящему телефону. – Ну беги к своей Марии Георгиевне. Вечером, Женя, я с работы поздно буду, ты не жди меня. Завтра увидимся, идет?
Еще бы не шло! Женька кивнула и тихо вышла – Павел уже с кем-то говорил по телефону.
Домой она прибежала легкая и веселая. Шурша многочисленными пакетами, она сразу заглянула к Анне Андреевне.
У няни она никого не застала, зато у себя нашла полную идиллию. Анна Андреевна строила с детьми на полу домики из кубиков, а баба Нюся шкворчала на кухне сковородой. И по всему этажу расплывался запах пирогов.
– Вот они где! – сунулась Женька к ребятишкам.
Те, завидев мать, тут же поднялись с пола и затопали ей навстречу, высоко поднимая неуверенные ножки.
– Вот они, мои маленькие, – ухватила Женька сразу обоих. – Ну, как вы тут?
– Да неплохо, – откликнулась Анна Андреевна. – Вот ведь как мне с помощницей-то хорошо. Ни о чем больше и заботиться не нужно – сиди да с детками играй! А уж бабушка нам и кашки наварила, и компотика, и посуду помыла, и маме ужин приготовила!
– Да уж не больно и переработала, – лучилась старушка. – Здесь ить посуду-то мыть одно удовольствие! Воду-то ни таскать, ни греть не надо…
– А мы уже и искупались сегодня, перед дневным сном, – похвасталась няня. – Так что вам, Женечка, только отдыхать остается.
Женька растрясла пакеты, сунула продукты в холодильник и отпустила няню.
– Баб Нюся, ну как тебе? – спросила она старушку, когда остались одни.
– Да ить лучшева-то и не придумать! – засветилась старушка. – И эта Анна-то уж кака прилична женсчина! Така обходительна! И с детками, прямо как квочка, как квочка. А ты б шла отдыхать, чай ить всю ночь не спамши. Иди полежи…
Женька и впрямь – спать хотела. Но и ложиться так рано ей было жалко – она сильно соскучилась по детям.
Она уже поужинала и барахталась на полу с малышами, когда в дверях раздался знакомый голос:
– А вот перед сном детей разыгрывать нельзя, стыдно, мамаша, этого не знать.
В дверях стоял Добрович и щурился от яркого света.
– У вас пирогами пахнет, угощать будете?
– Давай-ка, Женюшка, корми мужика, – тут же неизвестно откуда материализовалась баба Нюся. – Иди, а я с мальцами. Оно и правда… чего уж их на ночь-то… Санюшка! Данюшка! А пойдемте-ка, баба песенки споет!
Но малыши вовсе не желали слушать старушечье пение, а резво оторвались от матери и направились к Павлу, широко расставляя ножки.
– Ой ты господи! – не удержался тот. – Ну прямо – дивизион! Маршируют-то как! Ать два! Ать два! Ха-а! Данька первый дотопал!! Оп-пля!! – И малыш с визгом взлетел под потолок. – Сань! Давай теперь тебя!
– Ну шумашедшие родители, прости господи… – старалась быть строгой баба Нюся. – Явгенья! Чаво стоишь? Мужик ить голоднай!
– Жень, давай с собой пироги возьмем, я в кино билеты купил, – шепнул ей на ухо Павел, на минутку прижавшись к ней холодной щекой.
– А мальчишки? – так же тихо спросила Женя.
– А чаво им сдеиться? – из комнаты отозвалась «глуховатая» бабушка. – Им уж давно спать полагацца! Идите давайте, а то вы мне их токо сумятите! Ступайте!
В кино, как и полагается, билеты были взяты на последние ряды. И на этих рядах уже прочно заседала молодежь, возрастом не старше шестнадцати.
– Прямо как будто на двадцать лет помолодел, – крепко облапил Женю Добрович.
Женька прильнула к его холодному плечу и потерлась носом о щеку. От Павла приятно пахло сигаретами, каким-то одеколоном и еще чем-то, наверное, кожей куртки. И запах этот был самым лучшим.
– Завтра в кино не пойдем, – прошептала она ему. – Будем дома сидеть.
– У тебя дома бабуся, – тоже шепнул Павел, потому что фильм уже начался. – Неудобно как-то. А у меня… у меня тоже пока нельзя… ремонт… Завтра просто кататься поедем, по городу. Ты ведь еще и города не видела…
Женька быстро чмокнула его в гладкую щеку.
– С тобой хоть куда, – муркнула она и еще плотнее прижалась к его плечу.
На следующее утро возле входа в офис Женьку ждала Любочка.
– Ну наконец-то, – пробурчала подруга. – Я тут уже с полдевятого, жду-жду тебя… Говори давай, что у тебя с Добровичем?! Только не ври мне! Я все знаю! Вчера с мамой и папой ходили в кино, папе приспичило на большом экране какую-то фигню смотреть, ну и меня взяли… куда ж меня… И вот там я увидела!.. Женя, если бы ты знала, что я там усмотрела!!
– Кино? – невинно заморгала Женя.
– Тебя!! – выкрикнула Люба. – Разве мне до кино было, когда ты прям с этим Добровичем там все время… Страшно подумать, ты ж с ним целовалась!!
– Да что ты?! – охнула Женька. – А чего такого? По-моему, приятный мужчина. Ты ж сама говорила!
– Я тебе, что ли, говорила?! Я ж – себе! – крикнула Любочка и тут же пожаловалась: – Женька, ну почему у меня вот так всегда? Не успею я выйти за одного, как тут же не успеваю выйти за другого?! Говори давай, что у вас было? У тебя уже второй день под глазами черные круги…
– Да ничего такого… – вздохнула Женька.
– Ну слава богу, а я уж думала…
– Ничего такого не было, что ты думала, только разве что… любовь…
К концу рабочего дня уже все на работе знали, что у директора и Женьки «любофф», Любочка постаралась. Мужская часть коллектива была обескуражена – они попросту не знали, как теперь обращаться с Женькой. Раньше ведь все «Жень, Женя!!», но теперь эта птичка оказалась высокого полета, а они, к своему стыду, даже ее отчества не знают. И как им с ней общаться? Женщины постарше только качали головами – вот ведь повезло девке: и с двумя детьми, и сама невесть откуда, и с образованием полный пшик, и ведь какого мужчину урвала! А тут живешь с этим… диванным ковриком! Вся такая красивая, умненькая, и фигурка опять же в полной сохранности, ну хоть бы одна холера глаз положила!! Девчонки помоложе, те смотрели – кто с завистью, а кто с надеждой: ну не жениться же, в самом деле, он собрался на этой Женьке! Ну и чего? С ней походит, потом, может, и на кого другого перекинется. Только надо все правильно продумать. Значит, ему нравятся такие темненькие, с длинными ногами, худые… Черт, где ж еще близнецов взять?
Только Женька на всех смотрела по-прежнему, точно так же гоняла по любому поручению, нос не задирала, пальцы веером не топырила, и вскоре все успокоились. Девчонки даже позвали ее в обед к Любочке в бухгалтерию, чтобы поговорить о предстоящем дне рождения Алины.
– Она будет справлять в ресторане, я точно вам говорю. По сколько сбрасываться будем? – взяла на себя всю организацию банкета Лера.
– А вот и не в ресторане, – не соглашалась маленькая, толстенькая Таня Демидова. – она мне сама говорила, что такую дату можно и дома отметить.
– Какую «такую»? – щурилась Лерка. – Ей как раз тридцатник стукнуло, дата-то круглая! Чего это дома?
В дверь сунулась голова Добровича:
– Жень, ты обедать не идешь?
– Я позже… – улыбнулась Женька.
– Я тебе там в сумку положил документы…
– Что? Уже пришли? – радостно блеснула глазами Женька. Она же знала, как Павел их ждал.
– Ну да. Только сначала надо подписать. Ты к Любе принесешь после обеда, а потом домой их захватишь, хорошо? А мне уже ехать надо…
И он торопливо прикрыл двери.
– А чего тогда обедать звал? – спросила у Женьки Маша, работница склада.
– Значит, по ней соскучился, чего непонятного-то? – накинулась на нее Лерка. – Не лезь в их отношения. Так по сколько сбрасываемся?
И тут выяснилось, что никто толком не знает, кого, собственно, Алина пригласит к себе на день рождения.
– Вот же список! – трясла бумажкой перед носом девчат Лерка. – Мне его Алина лично передала! Кто тут у нас… Любовь Николаевна Трещева, Любочка, с тебя тысяча.
– Какая тысяча?! – вскинулась Любочка. – Да я столько не съем!
– Не капризничай, – поморщилась Лерка. – Дальше… Семенова Вика, с тебя тоже тысяча. Хотя нет, с тебя две, потому что ты ведь не одна придешь, ты ж мужа с собой притащишь. Значит, две.
– Какие такие две?! – возмутилась Семенова. – Да мне Алина и вообще в прошлый раз ничего не подарила! А я сразу две тысячи?
– Дальше Васечкина… Васечкину вообще не пригласили… Алинка забыла, наверное. Сейчас впишу…
– И ничего она не забыла! Алинка ее специально не вписала, потому что Васечкина вроде нормальный человек, зато как выпьет, сразу лезет ко всем целоваться и воет. А Алинка не любит с тетками целоваться.
– Ну все равно, ты на всякий случай тоже сдай.
– Ха! Меня не вписали, а я, главное, на всякий случай!
– Не буянь! Дальше… Дунаева Женька… Жень, а ты одна пойдешь или со своим?
– Ну чего ж она теперь одна-то? Со своим!
– Значит, с тебя три тысячи. Потому что ты теперь – дама состоятельная, у тебя жених директор.
Женька не знала, пойдет ли сама, а уж пойдет ли вместе с ней Павел…
– А чего это с нее три тысячи? – кинулась защищать подругу Люба. – Вот с директора и собирай! Может, он сам за всех нас заплатит… А чего, хорошо было бы…
Потом девчонки разошлись по своим рабочим местам: во-первых, уже кончился обед, а во-вторых, надо было еще попасться на глаза Алине, а то они деньги сдадут, а вдруг она не пригласит?
В кабинете остались только Женька с Любочкой.
– Давай, давай, думай, – теребила подругу Люба. – Сама говорила, что в школе всем поздравления писала в стихах. Придумывай давай поздравления Алинке, а я на компьютере наберу.
– Давай лучше я дома подумаю, а? У меня сейчас нет вдохновения, – просила Женька.
– А дома у тебя дети! И потом – дома ты не догадаешься, о чем писать. Значит, так… пиши, что мы ее поздравляем и желаем… Ну конечно, чтоб у нее денег было много, а то у меня всегда занимает… Теперь пиши так аккуратненько, что, мол, хватит старой девой смердить, пора б уж и замуж выходить. Во! Запиши куда-нибудь, это ж готовые стихи! И еще… здоровья ей, потом еще… ага, чтоб похудела кило на двадцать, она все время мечтает…
С большим трудом Женьке удалось увильнуть от наседавшей Любочки, которая вошла в раж и закатывала глаза, слагая новые вирши.
– Все, все. Я дома подумаю… и ты, Любочка, обязательно подумай, а то, может, ты Лермонтова за пояс заткнешь! – старательно нахмурившись, проговорила Женька и выскочила из кабинета.
Подбегая к своему столу, она вдруг спохватилась.
– Черт, рано радовалась, опять к Любе бежать надо, мне ж еще документы Павла подписывать… – тяжко вздохнула она.
Однако с документами вышла заминка. Женька сунулась в сумку, но их там попросту не оказалось.
– Странно…
Женька еще раз открыла сумку, закрыла – сумка явно ее, сомнений нет, но и документов в ней нет, в этом тоже не оставалось никаких сомнений. Конечно, сумочка Жени вовсе не театральная, куда влезает только один билетик, а достаточно объемная, чтоб вошел «полный дамский набор» – косметичка, мешок картошки плюс сменная обувь. Но и в ней не заметить папку с документами было просто невозможно.
Женька в растерянности набрала номер телефона Павла.
– Да, Женя? Говори быстрее, я еду, – отозвался Добрович.
– Паша, а ты документы с собой взял?
– Ну почему с собой, я ж тебе сказал – положил к тебе в сумку, на столе не хотел оставлять. Ну, чтобы ты потом у Любы подписала.
– А ты сумки не перепутал?
– С чего бы? Я твою сумку из всех остальных узнаю. Только у тебя одной она на длинном ремне. Кстати, такие уже не носят, учти. Там еще носки детские лежали, голубенькие. Сумка была открыта, я положил папку и закрыл ее… А что случилось-то?
Женька таращилась в свою сумку. Действительно. Еще вчера она забежала в магазин и купила мальчишкам голубенькие носочки, но так и забыла выложить. Значит… И что это значит?
– Паша, а тут нет никаких документов… – пролепетала она.
– Ну, вот черт, как нет-то?! Я ж тебе говорю – положил в папку. Папка такая полупрозрачная, ну? Поищи хорошенько!
– Паша, я уже хорошенько поискала. Я уже все из сумки выкинула – нет документов.
– Блин!.. Ладно, сейчас приеду!
Добрович приехал через пятнадцать минут. Все это время Женька только и делала, что искала документы, спрашивала – может, кто по ошибке в ее сумку залез, но папка будто сквозь землю провалилась.
– Ну? Где сумка? – ворвался в кабинет, где работали девчонки, Павел.
– Вот, – испуганно протянула ему злосчастную сумку Женя. – Все есть, а папки нет. Может, ты не сюда положил?
– Да нет, именно сюда. Что я, совсем без памяти…
Добрович лично сунул нос в сумку, убедился, что документы нигде не завалялись, и расстроенно вытянулся.
– Ну ё-мое… Вика!! Кто находился в кабинете?!
– Никого… – испуганно забормотала Вика Семенова. – Нет, сначала здесь много народу было, а потом: мы пошли собирать деньги на день рождения Алины. Ну, это наша работница…
– Да знаю я… – прервал ее Добрович. – И?
– И… и все ушли. А когда пришли… Женька сразу же начала кричать, что папки нет.
Добрович грустно посмотрел на Женьку и проговорил:
– Жень, ну я ж тебя просил… – и вышел из кабинета.
Сначала Женька просто в себя не могла прийти от стыда, от досады… Ну в общем от того, что Павел ей так доверял, а она не оправдала, подвела…
– Ну чего ты сидишь-то? – толкнула ее в бок Вика Семенова. – Беги и скажи ему, что он сам дурак! Надо было документы в руки передать, если он такой умный!
Женька выбежала за Павлом, но девчонки сказали, что он куда-то срочно уехал и сказал, что его сегодня не будет.
До конца рабочего дня Женька мучилась из-за пропавшей папки. Она уже понимала, что документы пропали не просто так. И скорее всего, это была даже не вылазка конкурентов, нет. Она почти уверилась, что кто-то из своих же девчонок взял и выудил папочку просто для того, чтобы Добрович именно так отреагировал, бросился в машину и уехал. Чтобы именно так – бесславно – закончился их роман.
Вечером домой идти не хотелось. На душе было тяжело, гадко, и… и вообще, следовало срочно себя чем-то успокоить.
Успокаиваться Женя пошла в ближайший от работы магазин.
Она уже сюда не раз бегала – огромное здание, поделенное стеклянными стенками на маленькие отделы, искрилось огнями и полыхало самыми разными красками. Здесь можно было купить все – от самого дорого мебельного гарнитура до травяного сбора.
Женька бродила по отделам и пялилась на витрины. Что там Павел говорил – у нее старомодная сумка? Сейчас она выберет себе самую навороченную!
– Женька!! – вдруг услышала она позади себя окрик.
К ней, точно ледокол, расталкивая покупателей, продвигалась Алиса.
– Алиска!! – обрадовалась Женя. – Как здорово!! А я столько раз хотела зайти…
– Да ладно, – махнула рукой труженица древнейшей профессии. – Ну ты такая вся… Как ты?
– А вы как? Кристинка как? С кем она?
– Как это с кем? С отцом! – важно оттопырила губу Алиса. – А твои где? Что-то непривычно тебя одну видеть…
– А мои с няней.
– Ух и ни фига себе! Неплохо жить стала, а, Женька?! – толкнула ее в бок Алиса и тут же предложила: – Слышь, ты не сильно занята? Здесь на первом этаже кафешка, пойдем посидим часок, поболтаем, а?
– Пошли. Только сейчас Анне Андреевне позвоню… Вот черт… зарядка села.
И Женька тихонько вздохнула. Ее телефон в последнее время частенько чах без зарядки, потому что после ночных свиданий с Павлом она приходила домой и уже не помнила ни о чем.
– С моего позвони! – охотно протянула ей Алиса телефончик одной из последних моделей. – Это мой мне купил. Балует.
Девушки уселись за свободный столик, и Алиса тут же стала делиться новостями.
– Все, Жень, завязала я со своей работой, муж не разрешает, – довольная, рассказывала она. – Он у меня знаешь какой! Мужчина восточной нации – то ли таджик, то ли армянин, то ли эфиоп, а в паспорте записано, что русский. Я так думаю, что мы с его мамашей коллеги были.
– А звать-то как? – улыбалась Женька.
– Ты не поверишь! – таращила глаза Алиса. – Сам весь черный, кучерявый, как тот баран, нос вот такой, а зовут – Никита! Ну ты прикинь!! Да из него Никита, как из меня сито! – фыркнула подруга, но тотчас же посерьезнела: – Но к нам с Кристинкой уж так относится, уж так… Прикинь – каждый день Кристинке бананы приносит, я уж ругаться стала. Что она у меня, обезьяна какая! Никита – витамины. Ой, а там витаминов-то! И мне шубу купил, прикинь! Говорит, не понимаю, как вы в такие морозы выживаете! На улице минус десять, а муж на меня шубу натягивает, говорит, чтоб не замерзла, ну фру-у-у-кт…