Не зарастет народная тропа…
Женька уже месяц жила у Алисы. И еще ни разу не пожалела, что осталась. Алиса Иванищева оказалась простой девчонкой и крайне работящей. Даже в субботы и воскресенья прилежно выходила на работу, в свою ночную смену. Женька понимала: так надо, ее Павел тоже работал, не замечая выходных. И Алиса на заводе себя не щадила.
А Женя вовсю старалась дома. Перво-наперво она предложила сделать перестановку. Теперь большая кровать переехала в меньшую комнату, балдахин и вовсе выбросили – решили поменять стиль. Там теперь стала комнаты Алисы. То есть после работы хозяйка запиралась там, и никто ее не тревожил.
Большую комнату переделали в славную детскую. Разделили красивыми полками с цветами, и получилось три зоны – детская спальня, игровая зона и уголок для самой Жени. Правда, пришлось кое-что прикупить: например, две кроватки для мальчишек, и Алиса настояла на диванчике для Жени, но теперь всем хватало места. Быт понемногу стал налаживаться. Женя стала не просто квартиранткой, а почти родственницей. Двухлетняя Кристинка, не избалованная вниманием, не отходила от нее ни на шаг и даже пыталась помогать по дому. Мальчишки были без ума от юной леди, а Алиса не могла нахвалиться на подругу. Женю устраивало почти все, за исключением некоторых деталей. Ее подруга частенько притаскивала к себе на ночь кавалеров. И ладно бы, одного и того и же, тут только порадоваться можно было, так ведь нет! У Алиски каждый раз появлялся новый гость.
– Ну и кого ты опять ночью притащила? – за завтраком хмурилась Женя.
– Ой, Женечка, это… помощник режиссера! – закатывала глаза к потолку Алиска. – Он обещал меня снять в своей новой картине – про завод. Как тебе нравится? Я думаю, у нас с ним случится обоюдоострая любовь!
– Значит, с ним? А позавчера? Ты говорила, у тебя обоюдоострая любовь с новым прорабом.
– Нет, Женя, – тяжко вздыхала Алиса, уплетая горячие сырники. – Он оказался нудным. Но заплатил хорошо.
– То есть в каком смысле – заплатил?
– Ну, прямо удивляюсь я тебе, Евгения! – таращила глаза Алиса. – О чем ты думаешь? Заплатил, значит… ответил на мою сердечность! Оплатил нежностью, словами красивыми. Что непонятного? Ну любит он меня!
– Так и выходила бы за него! Прораб, получает неплохо, наверное…
– Какая ты! Я его как-то неожиданно разлюбила, – кривилась Алиска, и вдруг вскидывалась: – Слушай! А хочешь, я тебя с ним познакомлю, а? Он как раз не женат! Нет, Женька, устроим вечеринку, а?
– Ты меня обещала познакомить с тем, который в пятницу был. И еще во вторник. Алиса, ты меня прости, но… – Женя с трудом подыскивала слова. – Ты, ты же не продажная девка!
– Да?.. А, ну в смысле, конечно! Я не продажная! – пучила глаза Алиска, потом кривила губы и пускала в глаз слезу. – Понимаешь, у меня физиология нездоровая, признаюсь. Если денек проведу без мужской ласки, у меня сразу начинается… эпилепсия. Честное слово! У меня и справка есть! Хочешь, покажу? Потом. Это у меня наследственность дурная. Папенька бабник был, ну мне свои гены передал. Знаешь, какие приступы!
Женька недоверчиво косилась на подругу. Тогда та плюхалась на пол, веселя детей, начинала закатывать глаза, конвульсивно дергаться, и Женька пугалась всерьез. Черт ее знает эту наследственность…
– Так ты хоть не пей с ними, если эпилепсия! – уговаривала она подругу. – Вчера опять от тебя пахло!
– Так я ж говорю – наследственность! – возмущалась Алиска, но обещала: – Ладно, я не много пью, не буду больше, у меня ж Кристинка.
Подруга слово сдержала – больше спиртным от нее не пахло. Во всяком случае, Женьке в нос перегаром не било, но вот друзья к ней ходить не перестали. В конце концов, Женя просто махнула рукой на кавалеров Алисы.
Правда, Жене еще не совсем нравилось вульгарное одеяние подружки, но тут уж она и вовсе молчала. Чего лезть, когда та и сама не маленькая. И на улицу с детьми она никогда так вычурно не одевалась, а только на работу. Но уж если ей так нравится…
В этот день Женя гуляла с ребятишками очень долго и даже два раза – утром и перед сном. На улице стояла замечательная погода, а Алиска притащила подруге два рюкзачка для детей.
– Вот, гляди, – объясняла она. – Один рюкзак назад надеваешь, в него садишь Даньку. Другой – вперед, туда Саньку пихаешь, а Кристинку за ручку!
– Ой… я, наверное, не выдержу долго… – с удивлением рассматривала странную штуку Женя.
– А тебе и не надо долго! Тебе надо только со второго этажа спуститься. Зато – нацепила их всех, ха-ха – как груша! Не смейся! Зато удобно – захотела и вышла на улицу, когда хочешь! А то мне спать надо, и вы из-за меня не гуляете.
Женя приноровилась. И в этот день они гуляли очень долго. Когда вернулись домой, она едва успела покормить ребятишек и сунуть в ванную. Те так и старались улечься мордашками прямо в тарелки, а потом и в пушистые мочалки. Устроив детей в кроватки, Женя задернула шторки в их «спальном отсеке» и потихоньку включила телевизор.
Около двенадцати в дверях раздалось чириканье ключа, и в прихожей раздался голос Алисы.
– Проходи в эту комнату и совершенно ничего не стесняйся, мой котик! – мурлыкала она. – Я пойду, поставлю шампанское под холодную воду!
Опять шампанское! Женя решительно поднялась. Она сейчас пройдет на кухню и выскажет Алиске прямо в лицо! Ведь обещала же! Да еще утром у нее болел желудок, какое ей, к черту, шампанское!
Она закрыла за собой дверь в комнату и прошла в кухню.
В кухне, сцепившись в трепетном поцелуе, стояла Алиска с ее новым кавалером. Женя уже хотела потихоньку уйти, но в это время кавалер, заметив, что к ним вошли, отлепился от любимой, повернулся к Женьке и…
– Паша! – вскрикнула она от неожиданности. – Пашка!!!
– Женя? – немедленно покрылся пунцовыми пятнами ее гражданский муж, отец близнецов и самый близкий человек на земле. – Ты что, выследила меня, что ли?
– Пашка, господи!! Мы же тебя по всему городу ищем!!! – И Женька кинулась ему на шею, оттолкнув Алису.
На некоторое время она от радости вообще потеряла разум. Всхлипывала от счастья, тащила за руку Павла в комнату к малышам, потом трещала, как у них сгорел дом, потом целовала его в щеки и тормошила Алиску:
– Ну где?! Где ты его нашла?!
– Я?! Да он сам на меня… Ну то есть как где… Я искала потихоньку, чтоб ты не знала. Сюрприз тебе, так сказать…
В отличие от Женьки Павел никакой бурной радости не проявлял. Он только кисло кривился в улыбке, а потом и вовсе выдал:
– Вот, значит, как… Лихо вы меня заманили. Вот, блин, влип… И как только ты меня нашла? Ведь ни адреса не говорил, ни имени даже.
Холодная усмешка драгоценного немного остудила Женькин пыл. Она успокоилась, отстранилась от мужниного плеча и повернулась к подруге:
– А правда, Алиса, как ты его нашла? Вы что – на одном заводе работаете?
– Ну да! – яростно мигала Павлу обеими глазами Алиска. – Вместе… Ой, а давайте шампанского! Оно уже заледенело все на фиг!
– Подожди… – туго соображала Женя. – Но ты же говорила, что искала для меня, а чего ж сама…
– Так и есть!! – на голубом глазу врала подруга. – Чисто для тебя! Мне ничего не надо!
– А почему тогда целовалась с ним, когда я вошла? – нахмурилась Женя.
– Вот черт, а ты видела, да? – скисла Алиска, но тут же снова вытаращила глаза. – Так это я от радости! Как увидела его там, на заводе, так прям не могла сдержаться, так и хотелось…
– Да что ты ее слушаешь – «на заводе»! – презрительно перекривился Павел. – Да она ни одного дня ни на каком заводе не работала! Проститутка она! На заводе! И я, идиот, нашел кого снять!
Женька растерянно переводила взгляд с одного на другого и не могла поверить – ее Паша покупает продажных женщин?!! И это в то время, когда она его ждет с двумя детьми… А эта продажная женщина – ее самая лучшая подруга?! И все кавалеры – это и не кавалеры вовсе… Елки-палки!
– Так, значит, ты вовсе и не так занят… – грустно пробормотала она. – Это мы тебя ждем там с мальчишками… Ты… ты и не собирался нам зарабатывать на квартиру. Ты просто сбежал, да? От своих собственных детей сбежал, гад…
– Ты бы это, поосторожнее! – задергал головой Павел. – Никакой я тебе не гад! И вообще, еще надо проверить – мои ли это дети! А то, вас тут прости…
Звонкая оплеуха от гражданской жены мигом захлопнула рот гулящему супругу.
– Правильно! Так его, кобеля, Женька! – радостно захлопала в ладоши Алиска.
– А ты… – повернулась к ней Женька. – Ты все врала мне, да? И нет у тебя никакой эпилепсии!
– Виновата, эпилепсии нет, – швыркнула носом подруга. – Ну так это ж дело наживное!
– И на заводе ты не работала…
– Ха!! На заводе!! – фыркал жеребцом Павел.
– И… этого красавца ты вовсе не для меня искала. Это вы так встретились, по рабочему вопросу…
– Во-во, по рабочему! – непонятно чему веселился бывший гражданский муж.
– Да ты-то вообще молчи, урод! – гаркнула на него «работница» и тут же обернулась к Жене. – Ты с него деньги стряси! У него сейчас с собой знаешь сколько! Отдавай деньги, Иуда!
– Да ты-то вообще молчи, урод! – гаркнула на него «работница» и тут же обернулась к Жене. – Ты с него деньги стряси! У него сейчас с собой знаешь сколько! Отдавай деньги, Иуда!
– Вот! – ухмыльнулся Павел. – Вот с этого и надо было начинать! Деньги вам надо! Еще скажи – алименты!
– Не скажу, – сухо отрезала Женя. – Но сейчас деньги отдашь.
– Отдаст, отдаст… – быстро закивала Алиска и унеслась в прихожую.
– Вот, значит, Женечка, чем ты промышляешь? На пару с Алиской? Хороша-а-а! А я думал – цветочек нашел в поле… чистенькую, не испорченную… цивилизацией!
– И поэтому ты меня от цивилизации так оберегал, да? – криво усмехнулась Женька. – Чего ж ты сам-то не жил… в поле?
Принеслась Алиска, в руках ее торчал толстенький бумажник.
– Вот, Женя, это я у него из кармана, из куртки выудила, сам-то хрен когда отдаст… А ну стоять!! – зычно гаркнула она на дернувшегося Павла. – Не трясись, все не заберем! На вот, Женя! Все забери. А тысячу мы ему на дорогу оставим, вдруг жена спросит…
Жена! У Женьки екнуло сердце. А ведь в самом деле – почему бы и нет? Скорее всего, у этого лощеного «супруга» имеется в наличии все, даже жена.
– Слышь, ты! – взревел Павел. – Отдай бумажник!! Деньги верни!!
Но деньги уже держала Женька и протягивала ему бумажник.
– Возьми, а деньги… Считай, что ты от детей откупился. Это все же не тридцать три процента до восемнадцати лет…
– Ни фига себе! Там же пятьдесят тысяч было!!
– Врет, – заверила Алиска. – Всего сорок восемь. Две тысячи я ему оставила… А ну иди отсюда!!! Сейчас милицию вызову!! Ты знаешь, у меня не заржавеет!
Павел быстро повернулся и вышел из кухни.
– Бутылку возьми, ухажер!! – крикнула ему вслед Алиска.
Но тот только быстро понесся с лестницы.
– Да и правда что! Это нам за моральный ущерб, правда ведь, Жень?
Но Женя уже не могла видеть ни Павла, ни Алису. Она ушла в комнату и заперлась на ключ.
– Женька! Же-е-ень! – скулила под дверью верная подруга. – Ну чего ты? Ну не взяли меня на завод! Потому что у меня ребенок маленький!
– Знаешь, – распахнула перед ее носом двери Женька. – Меня тоже на завод не брали. У нас в городе и заводов-то нет! А я полы в больнице мыла, чтоб копейку заработать! Но чтобы так, как ты!.. Я… я за двух санитарок ишачила! Иногда и за трех!
– Ну и дура! Попроси, чтоб тебе орден дали! – обиделась Алиска и тихонько ушла к себе.
Утром, когда подруга еще спала, Женя вытолкала из квартиры пустую коляску, стащила ее на улицу, а потом собрала мальчишек, чмокнула в пухлую щечку спящую Кристинку и, стараясь не шуметь, выскользнула за дверь. Коляску еще никто не укатил.
– Сейчас… – усаживала она малышей. – Сейчас мы с вами поедем в гостиницу. Сразу в «Лилию», там точно места есть, потому что она новая…
Что и говорить, месяц в городе не прошел для Жени даром. Теперь она могла хоть как-то ориентироваться.
В «Лилии» места и правда нашлись. А едва устроившись, Женя заказала по телефону билеты на вечерний поезд до Рубинска.
Приехали они утром и направились сразу к бабе Нюсе. После большого города Рубинск показался крупной деревней, подающей надежды. Вот, казалось бы, и не было-то Женьки дома всего чуть больше месяца, а уже и дома не такие большие, и улочки узенькие, и даже собаки как-то некультурно заглядывают друг другу под хвосты. И все же здесь все так приятно грело душу!
Баба Нюся встретила Дунаевых пирогами.
– Ну слава богу! А то уж жду-жду… Почитай каждую неделю пироги пеку, все жду, когда приедешь, а тебя нет и нет, – после слезных объятий ворчала старушка. – Ну как мальчонки? Ходить научились? А говорить?
– Ну баб Нюся, ну когда они научатся? – вздернула брови Женька. – Несколько слов говорят, правда, но стихи еще мы не выучили.
– Да и на кой нам эти стихи… Да мои-то кровиночки! Да горемыки мои… – запричитала бабка, вытряхивая парнишек из комбинезонов. – Ты, Женюшка, пирожков-то поешь да беги хоть к девчонкам в больницу сбегай, чай ведь парнишек-то с рук не спускала… Беги, отдохни.
Женька умяла три пирога с капустой, а потом и в самом деле побежала к подругам в больницу.
– О-о-о-ой, кто к нам прише-е-е-ел!! – первой увидела ее Лидочка. – Кто к нам вернулся-я-я!.. Солодкин! Это я не вам, не скальтесь! Несите свои анализы!.. Женька! Ты к нам насовсем или так – похвастаться?
– Я насовсем, – обрадовала та. – Хочу обратно устроиться, как думаешь, возьмут?
– Ха! Не возьмут, схватят! Ты знаешь, после тебя такую свиристель взяли!.. О! Сама идет! – заметила Лидочка мощную фигуру в конце коридора и юркнула в палату.
Прямо на Женьку, чеканя шаг, двигалась Нина Осиповна.
– Дунаева? Во-о-ольно! Чего вытянулась? Я не ругаю… Вернулась? Хвалю! Не бросила своего поста! Я буду просить Романа Александровича, чтобы он тебя повысил!
– До главврача, да? – смиренно поинтересовалась Женя.
Нина Осиповна немного подумала, потом все же покачала головой.
– До главврача не получится… – совершенно искренне сожалела она. – У нас эта единица занята. А чего тебе санитаркой не нравится? Будешь старшей санитаркой! Или как там сейчас, чтоб красиво – менеджер по техническому состоянию второго этажа, во!
Женька фыркнула и успокоила:
– Нина Осиповна, вы не волнуйтесь, я пока и на санитарку согласна.
Большая женщина улыбнулась, а потом принялась по-свойски жаловаться:
– Это, Женечка, очень хорошо, а то ведь вместо тебя такой материал пришел… Патлы – во! Шары намалеваны – во! Как у филина. А ножки… Ой, Женька, а ножки у нее какие, хи-хи! Такие то-о-о-о-ненькие, кри-и-и-венькие! Но ведь чего творит, паразитка! Ты только подумай – моет полы в короткой юбке! Совсем ума лишилась, дрянь такая! И ведь наши-то больные, прям полуживые в коридор выскакивают, чтоб ей там ведро поднести или тряпку выжать! Сама видела – старичок из седьмой палаты уж на тот свет собирался, а тут – подскочил, про болячки забыл и знай только шамкает: «Где бы нам с вами осуществить мой постельный режим?» Ну не кобель, а?.. Когда выйдешь-то?
– Я с бабой Нюсей поговорю и выйду.
– Да чего там говорить, чего говорить?! Вот у нас сейчас как раз в двадцать первой палате старушка такая лежит, бойкущая! Все молодых девчонок учит, как детей воспитывать. Вот ты ей и подкинешь ребят, а?
Женька обещала выйти совсем скоро и побежала здороваться дальше.
Домой вернулась она часа через два. Санька с Данькой сидели на полу, на большом ватном одеяле и перебирали новенькие кубики.
Баба Нюся встретила Женьку как-то странно. Девушка то и дело ловила на себе ее лукавые взгляды.
– Чего это ты, баб Нюся, загадочная какая-то… – не выдержала Женька.
– Ой уж, – засмущалась бабуся. – Скажешь тоже… Ну и загадочная! Мне ишо смолоду все так и говорили – ты, дескать, Нюська, какая-то шибко загадочная! То ли шибко умная, то ли вовсе дура. А я и не дура, и никака не загадочная, так токо, склероз у меня. Я ить чего хотела спросить – нашла ты своего красавца-то расписного?
Женька нахмурилась.
– Нашла. Только… баба Нюся, давай не будем о нем.
– Да и не будем, – легко согласилась бабуся. – Было б об чем! А чего? Детишек не признал? Аль тебя не приветил?
– Признал. Только… давай о другом о чем-нибудь…
– Давай! – опять качнула седенькой головкой бабушка. – Санюшка! А давай бабе ладушки сыграй! Лады-лады-ладушки! Поди-ка, женатый, паразит, оказался, да?
– Баба Нюся! – взвилась Женька. – Да как же ты не понимаешь! Он для меня умер! Умер, понимаешь?
Старушка быстро перекрестилась, притихла и юркнула в кухоньку. Через минуту она уже кричала:
– Женюшка! Женя! Иди сюда… Я вот колбаску подрезала да по стопочке нам налила, давай помянем. Хошь и хреновый был мужик, а все одно – какой ни на есть, а ить он отец ребятишкин. Ну, царствие ему…
– Баба Нюся!! – с шумом поставила ее рюмку на стол Женька. – Ну что ты его хоронишь?!
– Дак ить ты ж токо что… – растерялась бабка.
– Так ведь я так – образно! Ну, вроде как его теперь для меня не существует! А вообще-то он здоров, как конь! И вовсе ничего такого не собирается – ни умирать, ни еще чего!
– Я б те как дала сейчас половником-то, прям по пустой головушке-то, образно! – замахнулась на нее старушка. – Чуть живого человека не схоронили! Садись давай, рассказуй все по порядку!
И Женьке пришлось рассказать все. Или почти все. Про Алиску она сказала, что та все же работает на заводе.
Утром баба Нюся разбудила Женьку в девять. Мальчишки еще спали, да и Женька могла бы отлежаться, но старушке срочно приспичило какое-то лекарство.
– Женюшка, ты сбегай в аптеку, что на Сурикова, там… где ж этот рецепт-то… купи мне капли. Мне чегой-то так неможется… И вот тута ноет, и вот тута чего-то занемогла… Должно быть, к почтальону…
– Ба, ну с чего это к почтальону-то?
– А потому что он у нас ну такой зараза! Кажный раз пензию задерживает! А ты не больно рассуждай! Говорю ж, беги за каплями!