– Разве талант измеряется временем? – удивился Костя. – Другие вон долго работают, а результата никакого. Если в человеке нет таланта, то не помогут и годы выступлений.
Виктор смягчился:
– Вы правы. Но тогда скажу по-другому: у Бучумова нет никакого таланта, а он лезет в ведущие.
Полицейские переглянулись. Лавровский говорил о Бучумове в настоящем времени, словно не знал о его гибели.
– Но его любят зрители, – парировал Павел.
Виктор развел руками:
– Какие зрители? Эти молодые вертихвостки? На меня ходят те, кто умеет ценить настоящее искусство, – он вдруг замолчал и уставился на гостей. – А зачем, собственно, о нем говорить? Не за этим же вы приехали, чтобы я дал вам оценку его таланту.
– Бучумов погиб вчера вечером во время спектакля, – пояснил Костя. – Точнее, был убит.
Морщинистое лицо актера побагровело.
– Бучумов убит? Вы не шутите? А что произошло? Несчастный случай?
– Странно, что вы об этом не знаете, – посетовал Киселев.
Лавровский щелкнул длинными пальцами с утолщенными суставами:
– Видите ли, может быть, мне и звонили, однако мы с женой давно уже выключаем телефоны. Когда мы в загородном доме, то только отдыхаем и наслаждаемся природой. Возможно, мне звонила и моя жена, но я еще не включил мобильный, – он подошел к книжному шкафу и взял с полки телефон. – Точно, мне звонила Аня, моя жена. Странно, что она это сделала. Она ведь знает… – он остановил сам себя. – Но как это произошло? Клянусь вам, я действительно ничего не знаю.
– Руденко заколол его на сцене кинжалом, которым заменили бутафорский, – сказал Константин. – И сейчас мы проверяем всех на причастность к этому преступлению.
Лавровский откинулся на стуле:
– А при чем тут я?
– Мы знаем, вы завидовали Бучумову и несколько раз даже угрожали ему и другим, – бросил Киселев.
Виктор не смутился:
– Допустим, это так. Но одно дело – угрозы, а другое – убийство. Я бы никогда не решился на него.
– А вот гример Лариса видела и готова дать показания на суде, как вы что-то подсыпали в бокалы актерам, которые позже заболели и умерли. – Киселев думал, что это заявление смутит актера, однако ошибся.
– Если бы наша Лариса действительно видела что-то заслуживающее внимания, то она бы обратилась к вам, – заметил он не без оснований.
– Она не обратилась, потому что врачи поставили диагнозы, не связанные с отравлением, – сказал Костя. – Но при сложившейся ситуации трупы можно эксгумировать.
– Ну, если это нужно, – развел руками Лавровский. – В общем, делайте, как хотите. Я тут ни при чем.
– И все же вам лучше рассказать, зачем вы копошились возле их бокалов, – посоветовал Скворцов. – Ну представьте себе, начнется следствие. Вас затаскают в контору. У вас много недоброжелателей. Возможно, потом, когда все прояснится, вас и выпустят, но здоровье будет подорвано. Подумайте, нужно ли вам все это?
Виктор минуту разглядывал свои ногти, а потом ответил:
– Вы правы. Я расскажу вам все, но, мне кажется, за это не сажают. Видите ли, мне действительно было неприятно, что руководство театра, не обращая внимания на мои прошлые заслуги, толкает вперед бездарных выскочек. Я пробовал поговорить с ними, чтобы они не отнимали у меня роли. Те роли, которые я уже играю много лет. Однако они не пошли мне навстречу. И тогда я обратился к старухе, она, кстати, живет в нашем поселке. Я дам адрес. Только сейчас я осознал, какой был дурак. Я попросил ее сделать так, чтобы мои угрозы возымели действие, чтобы меня начали бояться. И, таким образом, думал я, мои роли останутся при мне. Кто сыграет роль Лавровского и навлечет его гнев, пусть того постигнет какая-нибудь неприятность. Однако она дала мне честное слово, что ни один из актеров не то что не умрет, но даже не заболеет, – он смущенно кашлянул, – серьезно не заболеет. И старуха подарила мне два медных пятака. «Если кто тебе сделает худо, ты тому худо еще пуще сделаешь! – объяснила бабка свой подарок. – Брось эти денежки в вино или лучше в кофе – тут твоему врагу несладко придется». Оказалось, этими пятаками закрывали глаза мертвецу. Придя домой, я все рассказал жене Анне, и она категорически запретила мне их применять. Однако я попытался, но испугался и тут же вытащил их из бокала. Клянусь, это все. Так что делайте вашу эксгумацию. Я могу попросить прощения перед всем коллективом, – его глаза увлажнились слезами, а полицейские подумали: не хорошая ли это актерская игра?
– Мы проверим ваши показания, – сказал ему Павел. – Думаю, на всякий случай вам не нужно уезжать из города.
Старик закивал:
– Да я и не собирался… Мы с Анечкой прекрасно проводим время здесь.
Он так заискивающе смотрел на оперативников, что тем стало противно.
– Пойдем, – Киселев кивнул актеру, даже не протянув ему руку на прощанье. – Не провожайте нас. Я видел, что вы не закрыли калитку.
Лавровский отрешенно рассматривал узоры на ковре:
– Да. До свиданья.
Когда они вышли на улицу, Павел поморщился:
– До чего неприятный тип. А ведь я тоже считал его звездой. Теперь в жизни не пойду ни на один спектакль с его участием. Дойти до такой низости – что может быть хуже? Зависть вызывает деградацию.
– Это ты верно заметил, – согласился Костя. – Куда теперь?
– Я направлюсь к Ларисе, которая обещала мне список женщин, брошенных Бучумовым, – ответил Киселев. – А ты поезжай в отдел.
– Я на минутку загляну домой, – сказал Скворцов. – Полинка куксилась целую ночь. Я ненадолго.
– Помню, как у нашей дочурки резались зубы, – вставил приятель. – Мы с Настеной чередовались у ее кровати. Конечно, иди и заодно там пообедай. Встретимся в отделе.
Друзья пожали друг другу руки, и Константин помчался к супруге.
Глава 9
Катя очень обрадовалась приходу мужа.
– Я рада, что ты пообедаешь дома, – сказала она, обнимая его.
– Мысли о твоих варениках с творогом не дают покоя, – признался Костя. – Кстати, они еще живы?
– Кроме тебя, я никому не разрешу к ним притронуться, – пояснила супруга. – Кстати, пришла моя мама и принесла свиные отбивные. Запах восхитительный.
Скворцов покачал головой:
– Оставь на ужин. А сейчас – вареники.
Зорина поставила на огонь кастрюлю с водой и достала банку сметаны.
– Мама забрала Полину с собой, они погуляют в парке. Я помогла вынести коляску. Когда нужно будет их забирать, она мне позвонит. Так что мы с тобой посидим в тишине и покое.
– А ты сама-то обедала? – поинтересовался Костя.
Катя смущенно улыбнулась:
– Не успела. Я почему маму вызвала… Мне позвонил Пенкин. Он хочет, чтобы я освещала дело Бучумова. Разумеется, я ему не отказала.
Анатолий Сергеевич Пенкин, главный редактор газеты «Вести Приреченска», в которой Зорина вела криминальную хронику, так ценил свою подчиненную, что не дал ей догулять декретный отпуск.
– Пришлось сбегать в редакцию и пообщаться с моей коллегой Ритой Корсунь, – продолжала журналистка. – Понимаешь, она освещает у нас искусство и культуру. Так вот, в прошлом году Рита готовила огромный материал об этом артисте. Он ведь появился в театре неожиданно, скажем, как бриллиант на помойке. Не очень удачное сравнение, но оно мне кажется метким.
– По-моему, удачное. – Костя с жадностью смотрел, как жена кидает вареники в кипящую воду. – Так что материальчик?
– Есть много интересного, – Катя снова присела на табуретку. – Сначала ты расскажи мне все, что произошло, а я сделаю свои добавления.
Скворцов кивнул:
– Слушай.
Он подробно осветил все последние события. Зорина слушала очень внимательно, наклонив голову набок. Когда супруг закончил, она тихо заметила:
– Любопытно. И вы подозреваете эту несчастную Веру?
Кипящая вода из кастрюли выплеснулась на газовую конфорку, и та предупреждающе зашипела. Журналистка вскочила и бросилась к плите.
– Готовы твои вареники, – она взяла тарелку и половник и вскоре поставила перед Костей дымящееся блюдо. – Сметану дать? Вчера на рынок ходила, так что рыночная, а не магазинная.
– Давай, – кивнул муж.
– Пока у тебя свободен рот, ответь на мой вопрос, – насела Катя. – Так вы подозреваете ее?
Костя нанизал на вилку вареник, обильно намазал его сметаной, посыпал сверху сахаром и ответил:
– Пока она единственная подозреваемая. Лавровский не похож на убийцу. У него кишка тонка. Он только и способен, что обратиться к деревенской бабке.
– А те артисты, которые умерли после его угроз? – поинтересовалась супруга.
– Петя должен просмотреть их истории болезни и поговорить с лечащими врачами, – пояснил Скворцов с набитым ртом. – А у тебя есть мысли на этот счет?
– Есть, – подтвердила Зорина. – Чутье мне подсказывает: девушка не виновата. Ты считаешь, что Лавровский был способен только кинуть пятаки в шампанское или кофе, и то побоялся это сделать, а я думаю аналогичное про эту Веру. Она, мне кажется, тоже способна только выколоть глаза циркулем, и то на снимке.
– Почему ты так думаешь? – удивился майор. – Ведь про вас, женщин, все говорят: если вас бросить, вы мстите самым страшным образом.
Журналистка скривила губы:
– Неужели? Странно, но я не знаю, откуда пошло это утверждение. Оно неверно. Женщины бывают разные. Вот я, например, как ты думаешь, что стала бы делать, если бы меня бросил любимый мужчина?
Супруг пожал плечами:
– Затрудняюсь ответить.
– Тогда я тебе отвечу, – отозвалась журналистка. – Я бы ему отомстила тем, что быстро нашла бы другую любовь. И заметь, я не мечтательница и никогда не грезила о принце на корабле с алыми парусами. А мечтательницы не способны даже на такое. Они могут проткнуть глаза на снимке и вместе с этим терпеливо ждать, когда же прекрасный принц из их сказки вернется, чтобы увезти. Вера относится именно к такому типу женщин. Она запросто простила бы Роману даже каждодневные измены, правильнее даже сказать, не замечала бы их, если бы он убедил ее, что это нужно для их счастья. И я просто уверена: Вера до гибели Бучумова надеялась на лучшее. То есть что он к ней вернется.
Костя почесал затылок:
– Может, ты и права. Только пока мы не знаем, как доказать ее невиновность.
– Очень просто, – подсказала Зорина. – Найдите настоящего убийцу.
– А мы что, по-твоему, делаем? – Майор шутливо сдвинул брови и подцепил очередной вареник. – А теперь давай выкладывай про материал о Бучумове. Что там заслуживает внимания?
– Эту личность нужно хорошо проверить, – начала жена. – Расскажу тебе о том, что показалось мне странным. Ну, во-первых, молодой парень только оканчивает вуз и попадает в ведущий театр нашего города. Мало того, становится ведущим актером.
Костя дернул головой:
– Не вижу ничего странного. Сейчас это сплошь и рядом.
– Не согласна, – парировала Зорина. – Ты ведь знаешь наш театр. Туда без протекции не попадешь, а если и попадешь, то не получишь главные роли несколько лет точно. Но это только первое. Есть еще второе. Бучумов до недавнего времени жил с матерью, и они оба очень обрадовались, когда старший брат женился и перешел жить к супруге. Моя коллега выяснила: Роман жаловался, что квартиры ему не видать до конца жизни. А если встать на очередь, то стоять устанешь и придется лечь. И вдруг вскоре после его поступления в театр он покупает квартиру в центре города. Затем его видят на шикарной машине. Спрашивается, откуда все это?
Скворцов смазал вареник сметаной.
– Намекаешь, у него тоже был папик, как у этой Вороновой, ну, модели, на которой он отказался жениться? Но это не выдерживает никакой критики. Бучумов точно традиционной ориентации.
– А почему ты решил, что его папик – мужчина? – удивилась журналистка. – Я ставлю на женщину. Тогда все сходится. В смысле того, что можно объяснить, почему он так относился к женщинам и почему не женился, даже когда ему поступали выгодные предложения.
– Тогда почему он не женился на ней, своей покровительнице, назовем ее мамочкой? – вставил Скворцов.
Катя налила ему чаю.
– Причин может быть несколько. Вероятно, у дамы имеется муж, и она сама не хочет разрушать семью. Скорей всего, она намного старше и не хочет, чтобы ее имя трепали на каждом углу. В любом случае это известная в городе женщина. Уверена, они не афишировали свои отношения.
– Тогда как ее искать? – задумался Скворцов. – Постой, сегодня гример Лариса передаст Павлу список женщин, которые имели отношения с Бучумовым.
– Ее там не будет, – твердо сказала Зорина.
– Тогда что ты предлагаешь? – поинтересовался супруг.
Журналистка закрыла глаза.
– Понимаешь, – сказала она, немного подумав, – эта дама была все время рядом и в то же время не светилась. Однако нет ничего тайного, что бы не стало явным. Я уверена, детали, которые должны вспомнить свидетели, помогут вам.
Костя хотел что-то ответить, но тут у Кати зазвонил мобильный. Женщина быстро схватила его.
– Это мама. Наверное, нужно помочь втащить коляску, – она нажала кнопку вызова. – Да, мамочка. Хорошо, сейчас встретим.
– Я спущусь. – Скворцов глотнул чаю и побежал в коридор. Майор быстро натянул куртку, выскочил в подъезд и понесся по лестнице. Теща с дочерью ждали его у входной двери.
– А вот и моя принцесса, – полицейский схватил на руки дочь и запечатлел поцелуй на розовой щечке. – Ты скучала по папе?
Девочка смотрела на него с серьезным видом.
– Соскучилась, – предположила теща.
– А я думаю, она меня начинает забывать, – сказал Скворцов. – Эх, с моей работой в этом нет ничего удивительного.
– Ты прекрасный отец, – попыталась успокоить его женщина.
Майор махнул рукой и взялся за коляску:
– Не льстите мне.
Доставив домой родных, он бросил взгляд на часы. Нужно было ехать в отдел. Киселев не звонил, однако это не означало, что его помощь другу не понадобится. Костя снова взял на руки Полину.
– Папе пора на работу, – сообщил он ей. – Однако он скоро поймает преступника, и мы поедем с мамой на природу. Хочешь в лес?
Полина вдруг улыбнулась во весь беззубый рот и рассмеялась.
– Хочет, – констатировала Катя. – А значит, придется ехать. Иди лови своих бандитов. Только не забывай информировать меня.
– Разумеется.
Он опустил дочку на пол, обнял жену и выскользнул за дверь.
Глава 10
Павел сидел за столом в своем кабинете и пил чай. Если Костя славился своей любовью к голубцам, которые мог поглощать в неимоверных количествах, то Киселев был известен пристрастием к чаю. Каждое лето его жена Настя, преподаватель английского языка, варила большое количество варенья из разных плодов и ягод, чтобы в ненастную осень и холодную зиму муж брал с собой на работу банки и наслаждался чаем. Вот и сейчас перед Киселевым стояла розетка с каким-то ярко-красным вареньем.
– Чай хочешь? – поинтересовался он. – Со сливовым. Пальчики оближешь.
Костя знал: чай действовал на Павла успокаивающе. Благодаря любви к нему он даже бросил курить.
– Наливай, – кивнул он приятелю. – Ну, что нового?
– Гримерша передала мне список, – майор бросил взгляд на листок бумаги, весь исписанный мелким почерком. – Когда я его просмотрел, у меня сложилось впечатление: этот Бучумов – просто какой-то половой гигант.
– А если заливает Лариса? – Скворцов поднес листок к глазам. Даже не пересчитывая, он сразу мог сказать: в нем больше двадцати женщин.
– Не все работники театра. Но довольно известные личности, – пояснил Киселев. – Как та же Таня Воронова. Слушай, – он вдруг хлопнул себя по колену, – а если мы поручим твоей Кате проработать этот список? Она многих, возможно, знает, и ей будет легче, чем нам. Что скажешь?
– Да, нужно ее спросить, – ответил Костя и взял со стола распечатку телефонных переговоров Бучумова. – Ты уже смотрел, есть тут что-нибудь заслуживающее внимания?
– На мой взгляд, нет, – пожал плечами Павел. – Впрочем, имеется один интересный телефончик. Принадлежит пенсионерке Ксении Петровне Савиной. Я по нему звоню, но никто не берет трубку. Нужно попросить Петю узнать все про эту пенсионерку. Кстати, – он взглянул на часы, – а где наш старлей? Он ушел в поликлинику выяснять о тех артистах, которые умерли от непонятной болезни после угроз Лавровского. По идее, уже должен быть.
Прохоров словно услышал его голос и тут же возник на пороге. Лицо его выражало полное разочарование. Он бросил на стол какие-то бумаги и тяжело опустился на стул.
– Чаю нальете? – поинтересовался Петя и, не дожидаясь согласия, придвинул к себе чашку. – Ну и Ходынский. Это надо же! Либо он полный идиот, либо нас принял за таковых.
Киселев вскинул темные брови:
– Ты что имеешь в виду?
– Да по поводу этих артистов, умерших якобы неизвестно от чего, – пояснил Прохоров. – Представляете, мне повезло сразу. Оба товарища проживали в одном районе и лечились у одного врача. То есть бегать по больницам не пришлось. Короче, захожу я к ней в кабинет. Сидит эдакая фифа – блондинка и смотрит на меня свысока: мол, что мне нужно. Когда я показал удостоверение, тут же изменилась в лице. Ну, я и объяснил, что мне нужно. Блондинка стала изображать полное неведение. Но это у нее плохо получилось. В общем, я пригрозил, и мои угрозы возымели воздействие. Врач раскололась.
Костя открыл рот:
– Она принимала участие в убийстве артистов?
Петя хмыкнул:
– В какой-то степени да. Короче, выдала всех с потрохами. Наши артисты умерли от вполне понятного диагноза – от туберкулеза, причем запущенного. А почему их вовремя не начали лечить – тоже сейчас расскажу. Вы знаете, в нашем городе участились случаи заболевания туберкулезом, и сотрудников всех учреждений обязали пройти флюорографию и грозили проверками. Как раз в это время у Ходынского полным ходом шли спектакли, на которые народ валил валом. У актеров не было времени ни охнуть, ни вздохнуть, не то что сделать обследование.