По вытянувшимся лицам Элинор и Вильяма можно было сказать, что эта идея их не слишком воодушевила.
— Мин, дорогая, кажется, ты безнадежно пьяна, — хмыкнув, заметил Роберт, ласково погладив ее по голове.
— Совсем-совсем, — покорно согласилась она.
— О господи! Завтра у нее будет болеть голова! Не надо было давать ей столько пить, — расстроилась я.
— У меня никогда не болит голова! — гордо объявила Мин. — А теперь я хочу лечь в постель! Дорогу!
Пока Роберт укладывал Мин в постель, я покормила Хэм и перемыла посуду. Спустившийся вниз Роберт застал меня роющейся в кухонном шкафу.
— Как прошло ваше заседание? — поинтересовалась я, с удовольствием приняв от него стакан вина. — Или это секрет?
— Нет, ну что вы! Какие тайны, тем более от вас. Наоборот, мне очень приятно, что вы спрашиваете. Что ж, рад сказать, что Джеральда полностью оправдали.
— Я очень рада, что все закончилось благополучно. Но, конечно, было бы наивностью полагать, что, если кружку швырнуть об пол, она уцелеет. Бедняга! Ему еще через многое предстоит пройти. Люди все равно станут шептаться за его спиной. А даже если и не станут, ему ведь все равно будет чудиться, что они это делают.
— То же самое твердит и Джеральд. Честно говоря, не думал, что он воспримет всю эту историю настолько тяжело. Может быть, когда рука у Мин подживет, я уговорю ее пригласить его к обеду. Хотя, если откровенно, она его недолюбливает. Ох, как я устал. Не хочу сегодня больше об этом говорить. Ладно, пойду, пожалуй, помогу Вильяму с математикой. Этот мальчишка выводит меня из терпения — никакого сладу с ним нет. Совсем отбился от рук. «Увы, о Судном дне позабыв, беспечно резвятся они…»
— «.. не чуя беды, не печалясь о завтрашнем дне», — подхватила я с тем приятным чувством удовлетворения, которое испытываешь, закончив цитату.
— Вы любите Грея?
— Да. А его Элегия — вообще моя самая любимая вещь.
— Согласен с вами — я тоже ее люблю. И часто вспоминаю, особенно в сумерках, когда гуляю в саду. Ну, что ж, пойду посмотрю, как там у Вильяма дела с математикой.
— Не возражаете, если я загляну пока к Элинор?
— Буду очень вам признателен. Этот ребенок тревожит меня.
С тяжелым вздохом он вышел. А я порадовалась про себя, что мне, похоже, удалось подобрать ключик к мрачной душе Роберта. Если поэзия Грея делает его счастливым, то мне просто повезло — я помню десятки его стихов. Поднявшись наверх, я постучала в дверь соседней с Мин спальни, на которой висел клочок бумаги с выведенным красными чернилами именем Элли. Мне никто не ответил. Я постучала снова — тишина. Тогда я тихонько приоткрыла дверь и на цыпочках переступила порог, решив, что она уснула. Но в комнате никого не было.
На комоде в гордом одиночестве красовалась подаренная мною черно-белая кошечка. Бумажная салфетка под ней явно была сделана руками Элинор. Подхваченные сквозняком бумажные обертки от бисквитов белыми бабочками закружились по полу у моих ног. Я поморщилась — их было штук десять, если не двадцать.
— Привет, — произнесла Элинор за моей спиной. — А я сидела в туалете.
Взгляд ее упал на фарфоровую фигурку кошки.
— А я как раз любовалась этой салфеточкой, — поспешно пробормотала я. — Ты сама ее сделала?
Элинор просияла.
— Может, хотите такую же? Я с удовольствием сделаю и для вас салфетку. Жаль только, что у меня не осталось такой бумаги.
— Не переживай. Я все равно поеду за покупками, заодно и бумагу прихвачу.
— Вот здорово! — Элинор поправила сползавшие на нос очки. — Завтра понедельник… Ненавижу понедельники — у нас в школе в эти дни спортивные игры. Я пыталась несколько раз улизнуть в туалет, но другие девочки прокрались туда за мной и принялись подглядывать под дверью и поверх перегородки. Так что теперь я туда не хожу — стараюсь просто в эти дни ничего не пить с утра, чтобы не ходить в туалет, а то иной раз у меня просто мочевой пузырь разрывается.
— Но это же очень вредно. Тебе, наоборот, нужно пить, и побольше. Лучше уж пить, чем есть.
— А как насчет душа? — спросила я, решив сменить тему.
— Так я там уже была.
— Ладно, тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Я отправилась вниз. Откуда-то слышались слабые звуки Лоэнгрина. Усевшись на кухне, я включила обогреватель. Итак, что предстоит сделать завтра? Музыка внезапно стала громче. Пока я думала, с каким бы удовольствием прослушала оперу до конца, открылась дверь и вошел Роберт.
— Простите, — зевая во весь рот, пробормотал он. — Боюсь, я совсем не уделяю вам внимания. Сам не заметил, как уснул в библиотеке. Господи, мне так стыдно. Вы уж извините, что свалил все на вас.
— Ничего страшного, — успокоила его я.
— Послушайте, если я вам не нужен, я, пожалуй, лягу.
— Да, я тоже скоро пойду к себе. Вы не волнуйтесь, я тут все уберу.
— Хорошо, а я тогда запру входную дверь. Спокойной ночи, Диана. И еще раз спасибо за все.
Роберт ушел. С его уходом я внезапно почувствовала себя такой… нет, не то чтобы одинокой, просто мне стало почему-то страшно обидно из-за того, что приходится ложиться в постель одной. Правда, я совсем забыла о Хэм. Я впустила ее в дом, и мы вместе чинно поднялись по лестнице в спальню — точь-в-точь немолодая супружеская чета, давным-давно смирившаяся с тем, что прежняя страсть сменилась привычкой. Было немногим больше десяти, когда я, вытянувшись под одеялом, слушала, как растянувшаяся возле постели Хэм сонно сопит и шлепает губами. Повернувшись, я вдруг почувствовала, как что-то жесткое уткнулось мне в щеку. Пришлось снова включить свет. Это оказался листок бумаги, на котором было написано мое имя. Каким-то образом я не заметила его, когда укладывалась в постель. Развернув его, я прочитала:
Дорогая Диана, я бы хотела, чтобы вы стали моим другом. Я так рада, что вы решили остаться. Пожалуйста, не говорите «нет»!
С любовью,
Элинор.Глава 11
— Господи, мой портфель! — поперхнулась Элинор за завтраком, и из груди ее вырвался жалобный стон. — Совсем забыла его почистить! Там же все в чернилах!
Пока она доедала, я постаралась, насколько возможно, отчистить его, однако некоторые учебники и тетрадки спасти уже не удалось.
— Тебе наверняка понадобится эта штука, — пробормотал Вильям, заметив, как я швырнула словарь в мусорную корзину.
— Угу. Мисс Пивот вечно нудит, чтобы мы не забывали ими пользоваться. Ой, кажется, у меня схватило живот. Из-за яиц, наверное, — мы не так часто едим омлет.
— Яйца тут ни при чем, это все нервы, — твердо сказала я. — Не нужно бояться, Элинор. Я попрошу твою маму, она позвонит мисс Пивот и все объяснит ей насчет словаря.
— Можешь пока взять мой, — великодушно предложил Вильям. Вытащив из портфеля словарь, он протянул его Элинор.
Они уехали… Я принялась мыть оставшуюся после завтрака посуду, когда появилась Мин.
— Господи, как же я замечательно выспалась!
Правая рука Мин, обмотанная бинтами, превратилась в бесформенную культю. Она была совершенно беспомощна, так что мне пришлось порезать ей тост на маленькие кусочки. То же самое я сделала и с омлетом, к тому времени уже изрядно остывшим. Но Мин, уплетая за обе щеки, уверяла меня, что все просто божественно вкусно и что она уже давно не ела такого восхитительного завтрака. Пока она ела, я передала ей наш разговор с Элинор.
— Ох, бедный ребенок! — вздохнула Мин. Глаза ее затуманились слезами. — Жаль, что я тогда накричала на нее из-за этих чернил. Но почему она ничего не сказала мне? Правда, пару недель назад она пожаловалась, что девчонки ее допекают, и я рассказала об этом мисс Пивот, когда мы столкнулись на улице. Видела бы ты ее, Дэйзи! Вмиг поджала губки и принялась твердить, что в этом возрасте дети, дескать, бывают жестоки — просто каждому нужно уметь за себя постоять. Представляешь, она выговаривала мне, как будто это я в чем-то виновата! Отчитала меня так, что я постаралась поскорее удрать.
— Что ж, если она не считает нужным что-то сделать, тогда тебе, видимо, придется побеседовать на эту тему с директрисой.
— Ты вправду так думаешь?
— Естественно! Элинор многого тебе не рассказывает просто потому, что не хочет лишний раз тебя волновать. Я уверена, что дело куда серьезнее, чем ты думаешь. Так что школьное руководство просто обязано вмешаться, и немедленно.
— О господи! Ладно.
— Тогда вперед. У тебя есть их номер телефона?
Номер отыскался в телефонной книжке. Набрав его, я сунула Мин трубку и стояла у нее над душой, пока она ждала ответа.
— Скажи, что ты обратишься к председателю попечительского совета, если она не удосужится немедленно принять меры! — прошипела я. — Дело и так зашло уже слишком далеко! Припугни ее! Иначе она так и спустит все на тормозах.
— Скажи, что ты обратишься к председателю попечительского совета, если она не удосужится немедленно принять меры! — прошипела я. — Дело и так зашло уже слишком далеко! Припугни ее! Иначе она так и спустит все на тормозах.
Мин послушно сделала все так, как ей было велено. Она говорила все более сухо и даже резко, а по лицу ее было видно, что она страшно довольна собой. Когда же она под конец пригрозила, что немедленно свяжется с председателем попечительского совета, небрежно упомянув о том, что этот господин много лет является близким другом семьи, голос на том конце провода тут же притих. Я мысленно зааплодировала Мин, ничуть не сомневаясь, что победа осталась за ней.
— Бог ты мой, как я рада, что ты заставила меня это сделать! — благодарно сказала Мин. — Эта зловредная стерва посмела заявить, что Элли, дескать, сама виновата в том, что ее травят! Представляешь?! Как будто такие вещи ее не касаются! Конечно, виновата я, что позволила этому делу зайти настолько далеко! О чем я только думала? Ну, теперь ей конец!
Она расцеловала меня в обе щеки.
— Подожди радоваться. Посмотрим сначала, что из этого выйдет, вот тогда и будем себя поздравлять, — попыталась я охладить ее пыл. — А теперь пошли, я помогу тебе одеться. Потом усажу тебя за работу, а сама отправлюсь по магазинам.
— Возьми деньги, которые Роберт оставляет на хозяйство. Сегодня понедельник, стало быть, он, как обычно, положил их на буфет.
Пересчитав деньги, я удрученно вздохнула, не представляя себе, как на эти гроши прокормить пятерых, да еще в течение недели. Ну что ж, ничего не поделаешь, подбодрила я себя, решив не выходить за рамки скудного бюджета. Водворив Мин за письменный стол и убедившись, что у нее есть все, что нужно, я влезла в пальто, нуждавшееся — увы — изрядно в чистке, и отправилась искать садовника — Мин уверяла меня, что обычно «лендровер» выталкивает именно он. В конце концов мне удалось отыскать его в саду, где он колол дрова. Звали этого типа Джордж Прайк, и мне хватило одного взгляда, чтобы понять: вряд ли мы станем друзьями. Как бы там ни было, я очень вежливо попросила его помочь мне вытолкнуть машину, объяснив, что она не заводится.
— Когда закончу рубить дрова, — буркнул он в ответ.
— Извините, но мне некогда, — отрезала я, убедившись, что позади него в ожидании своей очереди скучает целая гора поленьев, и чувствуя, что начинаю закипать.
Усевшись в машину, я резко хлопнула дверцей. Сняв «лендровер» с «ручника», я взялась за руль и довольно долго ждала, пока не сообразила посмотреть назад. Тут же выяснилось, что Джордж даже не думал толкать — к моей ярости, он так и стоял, задумчиво скребя небритый подбородок.
— Ну, чего вы ждете? — сердито рявкнула я, опустив стекло.
— Да она так и так не заведется, мисс…
— Естественно, пока вы не станете толкать, она не заведется! Хватит болтать, я тороплюсь!
Мы двинулись вперед со скоростью, которая заставила бы смеяться до колик даже самую медлительную черепаху в мире. Посинев от злости, я выбралась из машины и принялась тоже толкать «лендровер». Машина резво прыгнула вперед, и тут я сообразила, что этот упрямец, скорее всего, до сих пор только пыхтел, делая вид, что толкает. Автомобиль покатился вниз, и Джордж, мигом сообразив, что героических усилий от него больше не требуется, тут же распрямился. Впрыгнув в кабину в последнюю минуту, я завела двигатель «лендровера». К тому времени я взмокла, как мышь под метлой, и булькала от злости, как вскипевший чайник. Учитывая, с какой энергией Джордж на моих глазах тюкал топором, он мог бы толкать «лендровер» до самого города!
Въехав в Грейт-Своссер, я первым делом отправилась в автомастерскую, которую заметила еще накануне. Навстречу мне вышел симпатичный юноша, который сказал, что его зовут Боб. Я объяснила ему, в чем проблема. Покачав головой, Боб сказал, что уже пару месяцев назад советовал мистеру Вестону сменить аккумулятор.
Оставив «лендровер» на его попечение, я отправилась в скобяную лавку, где мне удалось закупить чуть не половину всего, что мне было необходимо, в том числе даже пару резиновых сапог для себя. Возле меня выросла целая гора вещей — видимо, это и послужило причиной того, что мистер Рэнсом, хозяин лавки, вызвался обслужить меня лично. Потом я решила спросить его о плите, и тут же выяснилось, что он настоящий эксперт в этой области. К сожалению, он был нарасхват, так что у него все было расписано чуть ли не на пять недель вперед. Пришлось заплатить ему наличными. В результате мистер Рэнсом так расчувствовался, что пообещал приехать в Вестон-холл завтра во второй половине дня.
От него я отправилась к мяснику и договорилась, что впредь он станет привозить мясо для Хэм. Он дал мне слово, что будет делать это не реже двух раз в неделю, после чего я, успокоившись на этот счет, закупила мясо на два дня вперед — для всех остальных обитателей дома. Оттуда я направилась к бакалейщику, где и закупила остальные продукты, в том числе и несколько упаковок приличного кофе. Потом я купила ящик шампанского.
— Может, тогда оплатите заодно и счет? — с угрюмым вздохом предложил мистер Билль.
Мистер Билль протянул мне счет, и я быстро пробежала его глазами, прикидывая про себя, чем же питается всю неделю это удивительное семейство. Естественно, я ничуть не удивилась, убедившись, что внушительную часть рациона составляли бобы и рыбные палочки.
— А откуда взялось столько печенья? Вы уверены, что тут нет никакой ошибки? Нет, я, конечно, не сомневаюсь, что вы все проверили, но все-таки, согласитесь, тридцать семь пакетов за месяц это многовато.
— Это все мисс Элли, — пояснил мистер Билль. — Она всегда забегает в мою лавочку, пока ждет школьного автобуса.
К этому времени у меня скопилось столько пакетов с покупками, что пришлось вернуться в автомастерскую и свалить их на заднее сиденье «лендровера». Боб клятвенно заверил меня, что минут через пять все будет готово. С легким сердцем я выписала еще один чек. Тут прибыл мальчик-посыльный от мистера Билля с ящиком шампанского, и брови Боба поползли вверх. Ящик я тоже запихнула в багажник.
Домой я вернулась как раз к обеду. Приготовив бобы с помидорами, я предвкушала момент, когда смогу наконец сварить нормальный кофе. Мин пребывала в том знакомом мне состоянии блаженной эйфории, когда неожиданно удается сделать то, на что уже давно пришлось махнуть рукой. После обеда я уговорила ее снова принять обезболивающее и отправила работать, а сама поднялась наверх убраться в спальнях.
Комната Вильяма была так же скудно меблирована, как и спальня его сестры, но ему каким-то непостижимым образом удалось сделать ее почти изысканной. Стены были оклеены фотографиями молодых людей в черных очках, корчившихся на сцене с таким видом, словно вот-вот испустят дух. Украшением коллекции, видимо, было фото какой-то белокурой поп-звезды с капризно выпяченными губками. В комнате удушливо пахло какими-то курениями, а пол был усеян столбиками серого пепла, смахивающими на уродливых червяков. Застелив постель, я собрала с пола разбросанную одежду, подняв заодно и стопку папиросной бумаги. В обертке был вырезан прямоугольный кусок. Я уставилась на него… и тут многое из того, что до сих пор удивляло меня в Вильяме, вдруг стало ясным.
Потом я спустилась на кухню, собираясь заняться ужином. Но тут мое внимание привлекло дребезжание колокольчика за стеной. Это был мистер Рэнсом, явившийся починить плиту.
Очень скоро детали плиты были раскиданы по всей кухне, а мистер Рэнсом, выцарапав что-то изнутри, швырнул это в мусорное ведро.
— Конец ей, — сообщил он. — Сдается мне, эту штуку не чинили никак не меньше года.
Я принесла ему стопку старых газет, чтобы застелить пол, — слишком поздно, к сожалению, поскольку он и так был уже покрыт тонким слоем черной копоти. Убедившись, что мистеру Рэнсому не до меня, я отправилась искать телефон. Первым делом я позвонила в книжный магазин в Уинкли, ближайшем городе, до которого было около пятидесяти миль. Оставив заказ, я набрала свой собственный номер в Кембридже и чуть не запрыгала от радости, когда застала миссис Бакстер, свою приходящую прислугу. К счастью, она еще не успела уйти. Объяснив ей, что вынуждена остаться в Ланкашире еще на пару недель или около того, я спросила, не сможет ли она приходить каждый день — поливать цветы, вытаскивать почту и вообще следить, чтобы все было в порядке. Уже повесив трубку, я тяжело вздохнула, подумав о том, во что бы я могла превратить Вестон-холл, будь у меня такая помощница, как миссис Бакстер. Бросив взгляд на часы, я решила, что пора заняться ужином. Поджарив лук вместе с говяжьей рулькой, я добавила туда красного вина, морковь, посыпала тертыми апельсиновыми корками и бросила веточку розмарина, который мне посчастливилось отыскать в сугробе снега на заднем дворе. Потом поставила все это в духовку и переключилась на булочки, сообразив, что времени у меня в обрез.