— Ну и что?
— Вы можете пригласить и Вульфа, но бесплатно он и пальцем не шевельнет.
— Это мне известно.
— К тому же он связан с местной партийной машиной и вряд ли захочет вам помочь.
— Значит, вы утверждаете, что моя песенка спета?
— Видите ли, Биль, — ответил Кэйджен, чувствуя, что не в состоянии взглянуть Уэстину в глаза, — я бы мог, пожалуй, немножко помочь вам, если бы вы согласились признать себя виновным в непредумышленном убийстве. Всего двадцать лет тюрьмы и, возможно, освобождение на поруки в будущем.
— Чем же вы могли бы мне помочь?
— Скопить немного денег к тому времени, когда вас выпустят из заключения… Поймите меня, я лишь размышляю вслух… Вы получили бы скажем, тысячи две-три. За одиннадцать лет сумма почти удвоится за счет процентов.
— То есть сотни три-четыре в год, а если деньги удачно поместить, то все пять… Почти сорок монет в месяц плюс бесплатное питание и одежда за государственный счет, а? — Уэстин снова присел на койку. — Не на всякой работе получишь такое жалованье. Я вот мальчишкой, когда начал самостоятельно зарабатывать на хлеб, получал куда меньше. Только я ведь уже не мальчишка.
— Но, Биль, я не могу гарантировать, что вы и это получите, я же только размышляю вслух. Хочу снова напомнить, что на основании имеющихся в полиции материалов вы при любом защитнике получите самое меньшее пожизненное заключение без всяких перспектив на досрочное освобождение.
Уэстин засмеялся.
— Ну, а если я признаю себя виновным и меня осудят — кто будет платить какие-то деньги осужденному? Все обещания сейчас же забудутся. Здесь в тюрьме сидит заключенный по прозвищу Спанки. Он рассказывал о вас и кое-что о ваших отношениях с судьей по фамилии Дейл… Спасибо за сигареты и за все остальное, но я все же рискну.
— Бесполезно, — с озлоблением бросил Кэйджен.
— Именно в этом все пытаются меня убедить. Вот и вы тоже торгуетесь.
Кэйджен даже подскочил.
— Вы неправы, Биль, абсолютно неправы! Ваша судьба уже решена — при чем же тут торговля? Конечно, Эллендеру и Энстроу хочется, чтобы вы признали себя виновным, это ускорило бы дело. Однако признаетесь вы или не признаетесь — шансов на спасение у вас не больше, чем у снежка, положенного на раскаленную сковороду.
— Это все, что вы можете мне сказать, мистер Кэйджен?
— Сейчас остается только оформить приговор, и я убежден, что меньше чем пожизненной каторгой вы не отделаетесь.
Уэстин подошел к окну и долго смотрел на безоблачное голубое небо. Где-то в тюрьме послышалось громыхание тележки — это развозили обед для арестантов.
— Одиннадцать лет и восемь месяцев… Мне будет тридцать два… Я подумаю, мистер Кэйджен, я подумаю…
* * *Кэйджен ненавидел самого себя. На пути из тюрьмы он завернул в ресторан, долго сидел за едой, но, так и не дотронувшись ни до чего, оттолкнул тарелки и велел принести крепкого вина.
Жуя потухшую сигару, он вышел на улицу под ослепительные лучи полуденного солнца. От четырех бокалов джина голова у него трещала, во рту пересохло, однако он твердо помнил, что нужно сделать.
Миновав несколько кварталов и Уэлмен-парк, Кэйджен подошел к новому зданию почтамта: здесь, на третьем этаже, находился кабинет судьи Сэма.
Судья еще не вернулся после ленча, но Кэйджен сказал, что подождет. Он прошел в кабинет, закурил и уселся в одно из обитых красной кожей кресел, под полками с юридическими справочниками и книгами. Больше всего Кэйджен хотел бы сейчас принять аспирин или оказаться в море на яхте вместе с детьми и женой, вместо того чтобы торчать полупьяным в этой душной комнате. Ему вообще бы не следовало приходить сюда… Сейчас он сделает нечто такое, о чем позже будет горько сожалеть… И все же он просидел до тех пор, пока не вернулся судья Сэм, оживленный и довольный после вкусной еды и интересной беседы. Увидев Кэйджена в своем кабинете, он остановился как вкопанный. Его хорошее настроение мигом улетучилось, он сухо поздоровался и недовольно спросил:
— Удобно ли вам появляться у меня перед самым процессом?
— Неудобно, — продолжая сидеть, согласился адвокат.
— Тогда советую немедленно уйти, — заявил судья, усаживаясь за письменный стол и раскрывая папку с бумагами.
Кэйджен даже не пошевелился. Так прошло несколько минут. Наконец судья оторвался от бумаг и уставился на адвоката.
— Вы слышали, Кэйджен? — резко сказал он. Я же посоветовал вам убираться! Не заставляйте меня прибегать к более сильным выражениям. Каким бы сомнительным ни находила ваша совесть дело Уэстина, настоятельно рекомендую держать себя в руках.
— Ага! Значит, вы понимаете, почему я пришел к вам?
— Нетрудно догадаться, если вспомнить, как вы вели себя вчера на заседании Большого жюри, как относитесь к этому делу вообще и как держитесь сейчас, рискнув явиться ко мне.
— Понимаю, понимаю! Наш спесивый Пит уже успел забежать к вам и рассказать, как я пытался одернуть его вчера на заседании Большого жюри… К сожалению, мне ничего не удалось сделать, он добился своего, хотя и крутился как угорь.
— Уходите же, Кэйджен! — крикнул судья. — Уходите, пока не сказали что-нибудь такое, о чем потом будете жалеть.
Кэйджен продолжать сидеть, и, выждав минуту, судья сказал:
— Знаете, Кэйджен, ваша успешная карьера в Гэйтвее для многих явилась неожиданностью. Вас считали шалопаем, прожигателем жизни, и только. Но я сразу раскусил, что вы за птица. Вы такой же ловкач и наглец, как и остальные ваши собратья по профессии, все те, кто ежедневно появляется передо мной в суде, хнычут, лебезят, унижаются, чтобы выторговать нужное решение, а потом побольше сорвать со своих клиентов. И вы и ваши коллеги вызываете у меня отвращение.
— Но и вы, судья, ничем не лучше нас.
— Если вы пришли ко мне в надежде, что подобные выпады облегчат вашу совесть, могу сказать одно: я не намерен служить для вас козлом отпущения. Отправляйтесь-ка куда-нибудь еще изливать свою паршивую душонку!
Кэйджен медленно встал, подошел, волоча ноги, к судье и оперся о стол обеими руками.
— Судья, вы и правы и вместе с тем не правы. Я не хуже и не лучше вас, я тоже, как и вы, забочусь только о себе, о собственном благополучии. Но я не ловкач и не наглец, я просто очень слабохарактерный человек, судья, и только поэтому позволил себе принять участие в этой грязной комбинации.
Судья промолчал, и Кэйджен продолжал:
— Я настолько слабохарактерный человек, судья, что прошу вас — нет-нет, умоляю! — освободить меня от ведения защиты Уэстина. Позвольте мне отказаться, пусть назначат другого защитника.
— Ни в коем случае!
— Но вы должны заменить меня, судья. Я не гожусь для этого дела. Я слаб. Я не могу согласиться с тем, что вы делаете с этим парнем…
— Кэйджен, думайте, что вы говорите!
— Я думаю, думаю, думаю… Я прошу освободить меня от защиты Уэстина не столько ради него, сколько ради меня самого.
— Вы мне противны, Кэйджен! — брезгливо поморщился судья. — Вы слишком пьяны.
— Ну и что? Я выпил для храбрости, иначе не смог бы разговаривать с вами. Одним словом, судья, у меня не хватает силы воли участвовать в убийстве этого парня.
Кэйджен повернулся и побрел к двери.
* * *К.Т.Макдафф сдержал слово и в пятницу приехал к Фэйну. Беседа состоялась за ленчем. — Фэйн распорядился подать его в кабинет.
Тщательно выбритый и тщательно одетый, с розоватым от хорошего массажа лицом, Макдафф уже не напоминал того полупьяного типа, с которым Фэйн беседовал в гостинице «Крофт». Не спуская глаз с Фэйна, с аппетитом расправлявшегося с едой, Макдафф с места в карьер заявил, что у него есть кое-какой план, но он не намерен излагать его, пока не получит ответа на некоторые вопросы.
— Должен признать, Фэйн, что ваши требования вполне обоснованны. Однако мне предстоит решить, кто из вас — вы или эта троица Эллендер, Энстроу и судья Сэм, — может оказаться более опасным для меня в будущем… Энстроу и судья Сэм отказываются поменять Эллендера на вас — оба они, мягко выражаясь, не питают к вам симпатии. Вы неглупый человек, Фэйн, и не начали бы со мной подобную игру, если бы не имели каких-то оснований надеяться, что она закончится в вашу пользу. Откровенность за откровенность, Фэйн: что это за основания? Вы знаете мое положение. Я должен выбрать то, что выгоднее для меня. Я знаю, что могут сделать Эллендер и остальные, но я должен знать и ваши козыри, знать до того, как приму то или иное решение.
Фэйн перестал жевать.
— Ничего я вам пока не скажу, Мак, — ответил он. — Вам придется решать, не заглядывая в мои карты.
Фэйн перестал жевать.
— Ничего я вам пока не скажу, Мак, — ответил он. — Вам придется решать, не заглядывая в мои карты.
— Вслепую? Не пойдет! А насчет ваших угроз… Угрозы достигают цели только в приключенческих фильмах да в детективных романах… При такой игре вы можете только проиграть.
— Все равно, Мак, я ничего не скажу. Ищете выход сами.
Макдафф встал.
— Я человек дела, Фэйн, а вы идиот, если надеетесь застращать меня. Не думаю, что вам удастся договориться и с Лайтуэллом.
Он направился к двери.
— Одну минуту, Мак! — воскликнул Фэйн. — Возможно, вы правы. Я вот сейчас подумал, как в самом деле человек может бояться того, чего он не знает? Хорошо, я скажу, что произойдет, если вы отклоните мое требование. И, кстати, плевать мне, нравлюсь я или нет Энстроу и Сэму. Это не помешает мне добиваться своего. У Эллендера работает детектив, некто Честер Вирлок — вы, вероятно, никогда и не слышали о нем. Он человек порядочный и потому наотрез отказался участвовать в деле Уэстина. Вирлок опытный следователь, хватка у него бульдожья. Он возмущен тем, как велось расследование, считает, что парня обрекают на смерть, даже не пытаясь разобраться в фактах, и намерен во что бы то ни стало найти подлинного убийцу. И вот что я имею в виду. Я поеду к губернатору и расскажу ему все. Лайтуэлл, конечно, сообразит, какой скандал вызовет эта история накануне выборов, если ее как следует подать. Он направит меня к прокурору штата, а тот назначит Вирлока специальным следователем прокуратуры и поручит разобраться в допущенных при расследовании ошибках. Кем бы вы ни были, но уж тут-то вам не удастся спрятаться в кусты.
Макдафф иронически улыбнулся.
— Неплохо задумано, Фэйн, неплохо… Я слышал о Вирлоке. Возможно, он действительно честный и порядочный человек. Но вот о вас, Фэйн, этого никак не скажешь. Вы продажная шкура.
— Осторожнее в выражениях, Мак! Мне не нравится ваш тон.
— Да? — Теперь, когда Макдафф узнал все, что хотел, его поведение резко изменилось. — Слушай дальше, ничтожество. В тюрьме сидит заключенный по прозвищу Спанки. Ты когда-нибудь слышал о нем?
Фэйн растерянно заморгал.
— Спанки…
— Да, да, Спанки, контрабандист. Он согласен под присягой показать, что в течение девяти лет регулярно давал тебе крупные взятки за то, что ты не препятствовал ему доставлять в Гэйтвей огромные партии контрабандного вина. Он уже освобожден, я позаботился об этом на тот случай, если тебе вдруг придет в голову тихонько устранить его. Я знаю, где он скрывается, и воспользуюсь его услугами, как только ты попытаешься раскрыть рот. Вот так-то Фэйн! Ты явно недооценил меня и явно переоценил свои силы. Я давно знал, какие делишки ты обделываешь со Спанки.
— Ты… Сукин ты сын! — с побелевшим от ярости лицом пробормотал Фэйн.
— Мне только остается, Фэйн, если потребуется, съездить в Илтонвиль, зайти в местный банк — там у меня свои люди — и спросить, есть ли у тебя лицевой счет и на какую сумму. Потом, Фэйн, тебе придется объяснить, от кого и за что ты получил столько денег. После всего этого Лайтуэлл не подпустит тебя к себе и на пушечный выстрел, а прокурор штата если и вмешается, как ты говорил, то лишь затем, чтобы препроводить тебя в тюрьму. Просто, не правда ли?
Макдафф направился к двери, но на пороге остановился.
— Сейчас сюда приедет Эллендер и скажет, что тебе нужно делать дальше.
Макдафф вышел в коридор и чуть не столкнулся у дверей с каким-то молодым человеком. Это был Хиллори Смит. Он извинился и быстро прошел мимо.
«Илтонвиль, Илтонвиль… — подумал Смит. — Но у меня тоже есть там друзья. Я могу съездить к ним и узнать, сколько же денег на лицевом счету Фэйна…»
Глава 6
В довершении ко всем неприятностям в четверг вечером у Вирлока произошла размолвка с женой (она жаловалась на нехватку денег), они дулись друг на друга и не разговаривали. Закончив работу по дому, Юнис большую часть времени проводила в спальне за чтением или шитьем. Весь день в пятницу Вирлок был на службе, а субботу решил привести в порядок гараж. Ему хотелось чем-нибудь заняться, лишь бы не думать о телефонном разговоре с неизвестной женщиной. Мысль о ней не покидала Вирлока, хотя он пытался внушить себе, что «его дело сторона», незачем ему так близко к сердцу принимать все, что связано с Уэстином. И все-таки его не покидало ощущение, что за этим телефонным звонком кроется что-то исключительно важное.
Всю вторую половину субботы Вирлок наводил чистоту и порядок в своем маленьком дворике, подрезал живую изгородь, подмел и убрал мусор. Он как раз вытаскивал из гаража и сортировал накопившийся там хлам, когда к дому подъехал Хиллори Смит.
— Смит?! Каким ветром? И где вы, кстати, носились вчера, когда я разбирал бумаги и нуждался в вашей помощи? — ворчливо осведомился Вирлок.
Прошу прощения, мистер Вирлок, но мне пришлось побывать в отделении банка в Илтонвиле.
— В банке в Илтонвиле? Вы что, храните там свои деньги? — Инспектор с изумлением уставился на своего помощника.
— Что вы, сэр! У меня нет денег в банке, но зато у одного нашего общего знакомого лежит на счету тридцать восемь тысяч долларов, а два года назад лежало пятьдесят девять тысяч. Вы же знаете, как раз в то время город был наводнен контрабандными винами, а мы, как ни старались, не смогли арестовать контрабандистов.
— Что вы имеете в виду?
— Не «что», а «кого», мистер Вирлок. Я говорю о Фэйне. Счет в банке в Илтонвиле принадлежит ему.
— Ну, и дальше?
— Помните невысокого, худощавого гангстера и контрабандиста по прозвищу Спанки — задиру и драчуна? У него была привычка чесать лоб.
— Разумеется, помню. Дальше.
— Не хочу больше дразнить вас, мистер Вирлок, сейчас все расскажу, только дайте чего-нибудь холодненького, в горле пересохло.
Вирлок и Смит прошли в дом, и Смит, отпивая ледяной чай с лимоном, рассказал о подслушанном разговоре между Фэйном и Макдаффом.
— Как только Макдафф появился в полиции, я сразу понял, что в воздухе что-то носится. Они уединились в кабинете Фэйна, а я стал прохаживаться около двери, будто кого-то ожидал. В общем, сэр, подслушивал… А знаете, мистер Вирлок, идея Фэйна отправиться к прокурору штата и добиться назначения вас временным следователем прокуратуры заслуживает серьезного внимания… Ну вот, а потом я поехал в Илтонвиль, в банк, выдал себя за финансового инспектора и даже получил разрешение сфотографировать лицевой счет Фэйна… — Смит улыбнулся. — Нужно доложить начальству, что в этих маленьких провинциальных банках служащие чересчур доверчивые — допускают к делам всех, кто захочет.
— Вы предлагаете, — медленно проговорил Вирлок, — чтобы я пошел к Фэйну, пригрозил разоблачить его как взяточника и потребовать, чтобы он добился у Лайтуэлла и прокурора штата моего назначения временным следователем прокуратуры?
— Совершенно верно, сэр. По-моему, Фэйну придется согласиться. Он же понимает, что потеряет все, если будет сидеть сложа руки, а так у него появится хоть какая-то надежда добиться своего. Добавлю, сэр, что независимо от результатов вашего разговора с ним я все равно не упущу возможности вывести этого негодяя на чистую воду.
— Хорошо, допустим, Фэйн согласиться поехать к губернатору. Что может помешать Макдаффу сейчас же разоблачить его связь со Спанки и его взяточничество?
— Ничего, но, думаю, в таком случае Фэйн попытается уговорить Лайтуэлла и прокурора не возбуждать против него дела, а взамен пообещает снабдить их материалами, компрометирующими Макдаффа.
— Пожалуй, мы действительно сможем припереть Фэйна к стенке.
— Не сомневаюсь, мистер Вирлок.
* * *Прежде чем поехать в тюрьму, Вирлок позвонил Фэйну и попросил принять его для важного разговора. Поднимаясь по лестнице в кабинет Фэйна, инспектор подумал, что с таким типом надо держать себя твердо, но не терять осторожности. Фэйн поджидал его, сидя за письменным столом.
— Ну? Что вы хотели мне сказать? — раздраженно спросил он.
— Есть одно предложение.
— Какое еще предложение?
— Хочу предложить вам сделку.
— Сделку?! — поразился Фэйн.
— Не буду ходить вокруг да около, Фэйн. Вам прекрасно известно, что Эллендер обскачет вас в гонке за место начальника управления внутренних дел…
— Послушайте, это еще что такое… — запротестовал было Фэйн, но Вирлок жестом велел ему замолчать.
— …и сделает это с помощью Энстроу, судьи Сэма и еще кое-кого, кто намерен — с благословения Макдаффа, насколько я понимаю, — отправить Уэстина в тюрьму на всю жизнь, а возможно, посадить на электрический стул. Я знаю, Фэйн, о ваших махинациях со Спанки и располагаю фотокопией вашего текущего счета в Илтонвильском банке. Не могу не согласиться с Макдаффом: нет ничего проще, чем получить от Спанки самые подробные показания.