– Ну, Маш, зачет. Надо же, даже от отличниц толк бывает!
Антон засмеялся:
– Сам-то что – двоечник, что ли?
– Ну, то я, а то она, – возразил Севка. – Ладно, мы все молодцы! Пошли кота ловить.
* * *Васька сидел на подоконнике в столовой и, казалось, наслаждался видом троих измученных охотников. Только что они за ним бодрой рысцой оббежали полшколы и теперь пытались отдышаться. Кот невозмутимо наблюдал, кот был спокоен.
– Он издевается над нами, да? – пропыхтел Мишка.
– Похоже, – сказала Люба и улеглась на скамейку.
– Трудно поймать черного кота в темной комнате, – непонятно сказала Лёля.
– Особенно если кот – такая зараза! – добавил Мишка.
Васька посмотрел на Мишку, как на дохлую мышь – с интересом, но без азарта.
– Может, с ним как-то по-другому надо себя вести? – предложила Люба. – Может, по-хорошему?
– Куда уж лучше, – огрызнулся Мишка и сглотнул слюну. – Сметану сожрал…
– Я, кажется, поняла, – вдруг сказала Лёля. – Нам с ним договориться нужно.
– Как? – спросила Люба.
– Сейчас попробую…
Лёля немного приблизилась к коту, села напротив него на скамейку и заговорила:
– Вась, нам очень нужна твоя помощь. Понимаешь, мы застряли тут, в школе. Мы, конечно, глупость хотели сделать, мы понимаем, что сами виноваты… Но… Нас же дома родители ждут, да и вообще… Не сидеть же тут всю жизнь!
Лёля вздохнула. Васька слушал ее, не шевелясь.
– Вась, пожалуйста, помоги нам. Мы думаем, что если ты окажешься на золотой цепи, у дуба, то сможешь говорить и, может быть, поможешь нам отсюда выбраться. Мы сделаем все, что ты попросишь. Пожалуйста! Мы поищем еду.
– Мр… – сказал кот.
– Он согласен? – прошептала Люба.
– Нет, это он среагировал на слово «еда», – мрачно сказал Мишка.
А Лёля встала и медленно подошла к Ваське. Он не убегал, а спокойно смотрел, как она подходит.
– Можно я тебя на руки возьму? – спросила Лёля.
– Мр…
Лёля подняла кота и чуть охнула от его тяжести. Васька немедленно устроился поудобнее и начал урчать как трактор, подставляя ей под руку по очереди оба уха.
– Спасибо, Васька, – прошептала девочка.
Когда высохла цепь, все собрались у дуба. К дубу цепь приделали, с усилием насадив крайнее звено на нижний сук, на другом конце сделали что-то вроде ошейника из Мишкиного реёмня (штаны с него и так не сваливались). Вытащили во двор совершенно разомлевшего и довольного Ваську. Он даже не проснулся, когда на него надели цепь, только потянулся сладко и перевернулся на другой бок. Поэтому пришлось еще почти час ждать, пока он насладится отдыхом.
И вот Васька открыл глаза, тряхнул головой, недовольно покосился на цепь… Потом принялся тщательно вылизываться. Методично, начав с морды и закончив кончиком хвоста. Потом медленно обвел присутствующих взглядом, почесал лапой за ухом, вздохнул…
– Так что насчет еды? – спросил кот.
Глава 5. Бред кошачий и директорский
Ребята стояли в центре столовой и грустно смотрели на пустые полки буфета.
– Может, что-нибудь за шкаф завалилось? – с надеждой спросила Люба.
– Еще чуть-чуть, и я съем и сам шкаф, – заявил Мишка.
– Хозяин-батюшка, домовой… То есть Столовой, – позвала Лёля. – Покажись, будь другом!
Столовой возник точно в том же месте, где давеча растаял. Мишка вздрогнул, Люба инстинктивно прикрыла его собой.
– Показаться – покажусь, – хитро ответил ложный завстоловой. – А вот быть другом я еще подумаю!
И тут Лёля выкинула фортель, которого от нее никто не ожидал. Она медленно, с чувством поклонилась Столовому в ноги, да так и застыла в этой неудобной позе. Тот расчувствовался.
– Ладно-ладно, – сказал он. – Чего ты, в самом деле? Поднимайся, девица!
Хоть Лёле было и тяжело, она ответила:
– Прошу тебя, хозяин, накорми, напои, не дай пропасть!
Столовой в окончательном смущении спрыгнул со стола и помог Лёле распрямиться.
– Вот молодежь!.. – пробормотал он. – С уважением… А еще ругают вас… Вы погодите, я сейчас!
И он бросился к буфету, который вдруг оказался заполненным снедью так, что дверцы с трудом выдерживали ее напор.
* * *– И тут подходит Перун к Велесу и кааак шарахнет ему по башке! – вещал Васька, величаво вышагивая на цепи. – А Велес такой, удивляется… Кхе-кхе…
Тут цепь, наконец, кончилась, натянулась и слегка придушила кота.
Васька откашлялся, потом вылизался и осведомился у Маши:
– Это я сейчас налево ходил?
Маша устала кивнула. Она уже в сотый раз отвечала на этот вопрос.
– Значит, – объявил Васька, – теперь направо пойду.
Он развернулся и той же торжественной поступью двинулся к дубу.
Все заранее сморщились и прикрыли уши.
– Ооой ты гооой есиии! – завопил кот на протяжный мотив, который никак не гармонировал с его прогулочным шагом.
Антоха сердито покосился на Машу, как будто это она лично заставила великого русского поэта написать «Идет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит». Маша вздохнула.
– Не есиии меняааа! – добавил громкости кот. – Твоего котааа!
Люба укоризненно покачала головой. Мишка сжал кулаки и сделал шаг к немузыкальному животному. Лёля его придержала – она единственная из всех внимательно прислушивалась к тому бреду, который кот нес последние полчаса. Ну и Маша еще прислушивалась по давней привычке закоренелой зубрилки.
Тем временем кот затянул полную абракадабру:
– У тебя, Мокооошь! Уууродииится рооожь!
Антон понял, что больше этого не выдержит.
– Гав! – рявкнул он неожиданно для всех и для себя в первую очередь.
Выступление имело успех. Маша икнула. Мишка закашлялся. Лёля и Люба с удивлением повернулись к Антохе. А самое главное – кот прервался на полуноте. Только Севка не среагировал. Он все-таки умудрился упереть из кабинета физики недоразобранную железяку, разобрал окончательно и теперь собирал – судя по всему, что-то совсем другое.
– Уважаемый кот! – сказал Антон вежливо, но твердо. – Говорите, пожалуйста, по делу.
– Я по делу, – заявил кот гордо.
– Если бы мы знали, что вы такую пургу гнать начнете, мы бы вас не на цепь посадили, а в клетку.
Кот мигнул.
– В пустую клетку, – добавил Антон.
Кот мигнул.
– В абсолютно пустую клетку. Безо всякой еды!
– Звери, – с удовольствием заключил Васька. – Хотя на цепь вы меня зря сажали. Я и так говорить умею.
– А чего ж не признался? – возмутился Мишка. – Зачем мы за тобой все утро гонялись?
– Ну, – сказал кот, – во-первых, если бы вы меня на цепь не посадили, я бы убежал. И ничего бы вы от меня не услышали. Во-вторых, есть цепь – есть система. Теперь я точно понимаю, когда нужно песнь завести, а когда сказку говорить. Ну а в-третьих…
Васька сел и зажмурился со счастливой улыбкой. Вид у него стал как у кота, который заново переживает очень приятные события своей котовой биографии.
– А в-третьих, прикольно побегали!
И снова только вмешательство Лёли избавило Ваську от мучительной смерти в результате удушения цепью и руками Мишки.
– Так, – Васька не обратил никакого внимания на Мишку и принялся вертеть головой. – Я что-то сбился. Я должен направо сейчас идти или налево?
– Налево! – торопливо сказала Люба.
Кот с сомнением покосился на нее, но пошел налево.
– Или вот Кикимора, – начал он рассудительно, – терпеть не может Мокошь, а чего? Она ей что, в суп плевала? Нет, не плевала!..
Антоха дернул за рукав Лёлю.
– Слушай, – сказал он, – толку с этого кота никакого. Давай ты по кабинетам походишь, с этими… кабинетными пообщаешься. Может, они что-нибудь более толковое подскажут?
Лёля лукаво прищурилась, причем на секунду показалось, что глаза у нее точно такие же, как у Васьки – желтые и горящие изнутри.
– А сам чего не поговоришь?
– У тебя лучше получается, – признал Антон. – Ты им стишки какие-то бормочешь – они тебя слушают.
– Ну ты же договорился с Зальным! – в глазу Лёли снова сверкнула искорка.
Антоха сжал губы. Ну почему эта нахалка все время спорит. Он уже собирался развернуться и гордо отправиться на переговоры с кабинетными в одиночку, но искры в Лёлиных глазах вдруг пропали и она сказала почти жалобно:
– Я бы пошла, но кот… Он же говорит… И говорит, что говорит дело!
Тут кот как раз добрался до конца цепи, всхрипнул, натянув ее, и развернулся.
– Сейчас запоет! – хрипло сказал Мишка. – И я его прибью.
Это была не угроза, а просто предупреждение. Кот это понял, немедленно сел и принялся умываться.
Все, кроме увлеченного железякой Севки, выжидательно посмотрели на Антоху.
– Значит, так, – объявил он. – Я, Лёля и Мишка отправляемся по кабинетам. Остальные ждут здесь.
– А если вдруг Васька что-то важное говорит? – спросила Лёля.
«Ну не может не спорить!» – подумал Антон. Но был в Лёлиных словах и резон.
– Машка! – приказал Антон. – Берешь бумагу и записываешь все, что кот говорит! Считай, что это учитель. Читает новую тему. А завтра – тесты!
Маша подобралась и торопливо кивнула острым носиком. Наконец у нее появилась простая и привычная задача. Люба тут же полезла в рюкзак за тетрадкой и ручкой.
– Песни записывать? – поинтересовалась Маша.
– Только слова!
Маша кивнула. «Интересно, – подумал Антон, – а если ей и ноты приказать записать, что она делать станет?» Но он тут же отогнал от себя глупые мысли, не до того сейчас. И на место глупых мыслей пришла умная: «А ведь у нас команда получается… Все на своем месте, все на общую пользу работают».
И тут Васька захихикал.
– Ой… не могу! Команда! Черно-бело-серая! Да еще с Бером и Древней в придачу! Я сейчас загавкаю!
Антон аж скрипнул зубами. Это вообще жуткое зрелище – хихикающий кот, а уж кот, который хихикает над подслушанными у тебя мыслями…
– Пошли! – скомандовал Антоха и решительно направился в здание школы.
Спиной почувствовал, что Лёля с Мишкой двинулись за ним.
– Не обижайся! – промяукал ему Васька сквозь хихиканье. – Совет дам! Ищи запертое!
Открывая дверь в школу, Антон услышал:
– Готова записывать? Я помедленнее буду, чтобы ты успевала… А-а-у-у-а-у-а-у-аааа!
* * *Антоха молча шел и дергал каждую дверь. Все они легко открывались – и Антон шел дальше.
– Запертое ищешь? – спросил Мишка.
Антон промолчал. Сказал бы «да», пришлось бы объяснять, почему он решил последовать совету бестолкового кота.
Лёля тоже не стала отвечать. У каждого порога она кланялась и бормотала что-то – то ли себе под нос, то ли невидимым хозяевам кабинетов. Иногда, впрочем, хозяева отвечали: «И тебе того же, деточка!», «Вот спасибо!» или «Заходи, заходи, хорошая, поболтаем!». Но Лёля только улыбалась и шла дальше, за неутомимым Антоном.
Мишка в двери старался даже не смотреть. Он вообще чувствовал себя в этой экспедиции немного лишним и даже начал подозревать, что Волков просто утащил его подальше от кота. А то ведь еще пару минут – и Мишка этого Ваську превратил бы в боксерскую грушу. Ну или в футбольный мячик. Словом, в спортивный инвентарь, по которому бьют.
Около директорского кабинета Антоха притормозил. Даже для него это было слишком – вот так запросто вламываться в двери, от которой любой гимназист норовил отойти подальше. Не то чтобы директор, Николай Иванович, был таким уж плохим педагогом. Нет, на уроках истории его слушали с неподдельным интересом даже те, кто считал этот предмет мутным и в жизни ненужным. Но в гневе он бывал страшен. Не орал, не грозился, не размахивал руками – наоборот, затихал и принимался пристально смотреть в глаза провинившемуся ученику. Отвести глаза от этого взгляда не было никакой возможности, словно Николай Иванович превращался на время в удава… Хорошо еще, что он (не иначе как из соображений гуманности) вел историю только в старших классах, с остальными имел дело только в случае крупной провинности.
Даже Антоха, который уже раз пять был зван к директору на ковер (точнее, на голый пол, потому что ковров Николай Иванович не любил), – даже он задержал дыхание, взявшись за ручку директорского кабинета.
Но не стал ее открывать.
– Слушайте, – сказал он не своим голосом, – а действительно, странно… Почему это все двери открыты?
– Вахтер открыл? – предположил Мишка, который тоже не спешил узнать, что внутри директорского кабинета творится в эту странную ночь.
– Зачем?
Мишка пожал плечами. Мол, я версию дал, а дальше вы сами додумывайте.
– Может, – продолжил Антон, – поэтому и наружная дверь так прочно заперта, что все внутренние открыты? Тогда можно попробовать закрыть…
– Волков, – не слишком вежливо перебила его Лёля, – если боишься, давай я открою.
Антоха засопел и повернул ручку. Та легко поддалась.
– И эта не подходит! – с облегчением сказал Мишка и сделал шаг дальше по коридору.
Но Антоха с Лёлей остались стоять у двери. Волков чувствовал, что дверь нужно открыть обязательно, что-то за ней есть такое важное… А еще он чувствовал, что Лёля его поддерживает. Хотя и боится. Трудно сказать, что больше вдохновило Антоху, поддержка Лёли или ее страх, но он резко открыл дверь.
Внутри сидел Николай Иванович. Не уменьшенный домовой-кабинетный, а директор в полную величину.
– Так, – сказал он с видом питона, который дождался добычи, – Волков, Солнцева и Беркин…
Антоха с Мишкой не успели даже толком испугаться, как вдруг заговорила Лёля:
– Иду, иду, веду, веду, заведу, запутаю, в молитвы закутаю, глаза отведу, от себя отгоню, любой дорогой пройду и миную беду. Аминь!
Прозвучал заговор со скоростью пулеметной очереди и эффект имел примерно такой же – «Николай Иванович» рухнул как подкошенный и тут же начал сдуваться. Пока мальчишки проморгались, он съежился до размеров обычного кабинетного: метр роста или около того.
– Круто, – сказал Антоха, чтобы хоть что-то сказать. – А настоящего директора так можешь?
– Могу, – просто ответила Лёля, – если он морочить начнет.
– Голову морочить? – спросил Мишка.
– Нет, – просипел поверженный кабинетный, поднимаясь на четвереньки, – просто морочить. Морок наводить. А ты, девка, ловка!
Лёля только отмахнулась и стала внимательно осматривать кабинет.
– А нет ли у тебя тут чего запертого, хозяин-батюшка?
– Как не быть… – хитро вздохнул кабинетный.
– А чего вздыхаешь? – спросил Антоха, чуя подвох.
– Да беда приключилась лютая, доверили мне охранять сокровища ценности невиданной – сейф директорский…
Кабинетный скорбно вздохнул.
– Ну?! – воскликнул Антон.
– Сперли? – спросил Мишка, выглядывая из-за спины Антона.
– Хуже… – шмыгнул носом кабинетный.
– Сгорел? Взорвали?
– Нет… – Кабинетный выдержал театральную паузу, шмыгнул носом и сообщил: – Ключ потерял.
– Уф… – все облегченно вздохнули.
– И никакое не «уф»! – обиделся кабинетный и заголосил: – Ой да пришли ночью темною во́роги тьмой несчитанной откуда ни возьмись, ой да обманули-заморочили добра молодца; ой да увидя беду неминучую, взял добрый молодец ключ от сейфа, поворотился на все четыре стороны и сказал: «Ой, ты ветер-ветерок, веешь ты на всей земле, помоги ты мне в моем горюшке, и ты, вода-водица, течешь ты повсюду, везде бываешь, все знаешь, помоги мне в моем горюшке, и ты, мать-земля, ты опора наша, ты жизнь наша, помоги мне в моем горюшке, и ты огонь, горячий, страшный, помоги мне; вы, стихии могучие, первобытные, спрячьте ключ от врагов!»
Кабинетный судорожно вздохнул, словно его захватили горестные воспоминания.
– Ну? – не выдержал Антон. – Дальше-то что?
– Но было во́рогов больше чем тьма, было их тьма тьмущая, да были они хитрости необыкновенной и силы невиданной… Короче, отвлекся я на минуточку… и всё…
– Что «всё»? Где ключ?
– Не знаю… – в голосе страдальца послышались несомненные слезы. – Я ж говорю, отвлекся на минуточку, а ключа и нет. Развеяло по белу свету, разнесло по разным уголкам. Теперь только тот, кто душой смел, сердцем чист и умом могуч, сможет добыть его.
Кабинетный извлек из кармана белоснежный платок и принялся утирать горючие слезы. Слезы были на самом деле горючие, при соприкосновении с платком вспыхивали.
– Все, я не могу больше, – сказал Антон, – у меня от этих сказок крыша едет. Кота нам было мало… Ты можешь по-человечески сказать, что с ключом стало?
– Могу, – согласился Кабинетный. – Разломило на четыре части и развеяло на все четыре стороны.
Он горестно посмотрел на обугленный и прожженный во многих местах платок и сунул его в карман.
Антон молча сжал кулаки.
И тут Кабинетный внезапно изменил тон и заговорил по-директорски, а точнее – как директор на уроке.
– А что это ты, Волков, злишься, а? Материал изложен в соответствии с программой. Совсем, понимаешь, расслабились, все им разжуй да в рот положи. Что ты, Беркин, хмуро смотришь?
– Так вроде не в игрушки играем, Николай Свет-Иванович, – сказала Лёля.
– В игрушки, в игрушки, Солнцева, только непростые. А что вы думали, в сказку попали? Так тут у нас так: направо пойдешь – голову с плеч, налево – коня потеряешь. Всё, урок закончен, все свободны.
И Кабинетный, стремительно уменьшаясь в размерах, ушел под стол.
– Что будем делать? – спросил Мишка.
– Пойдем к ребятам, – вздохнула Лёля. – Надо вместе подумать.
* * *– Объявляю всеобщий мозговой штурм, – сообщил Антон после краткого пересказа встречи с маленьким директором. – Что мы имеем на сегодняшний день? Мы имеем бред кота…
Маша гордо потрясла исписанной тетрадкой, а дремлющий под дубом Васька протестующе пошевелил ухом.
– …и бред директорского Кабинетного.
– Ну, не совсем бред, – заметила Лёля.
– Ты можешь меня не перебивать? – сказал Антон строго.
– Нет, – спокойно ответила Лёля, глядя ему в глаза.
– А если уж перебила, то, может, объяснишь, что он имел в виду?